Первый год войны и деятельность Городской думы

Глава 4: Городская дума в годы Первой мировой войны

Первый год войны и деятельность Городской думы

За два дня до начала войны с Германией, 17 июля, городской голова И.И. Толстой получил телеграмму следующего содержания: «Спбургскому городскому голове. Высочайше повелено привести армию и флот на военное положение и для сего призвать чинов запаса и поставить лошадей согласно мобилизационному расписанию 1910 г. Первым днем мобилизации следует считать 18 сего июля. Военный министр Сухомлинов, морской министр Григорович, министр внутренних дел Маклаков». (Илл.: Здание германского посольства //СПб накануне крушения империи, С.67; Император Николай II на балконе перед объявлением манифеста… //СПб – столица… С.312-313; Толпа на Дворцовой площади в ожидании манифеста… //СПб – столица… С.314-315; В.А. Сухомлинов // СПб – столица… С.81; И.К. Григорович // СПб – столица… С.80; Н.А. Маклаков // СПб – столица… С.84)

Первый опыт деятельности в военных условиях в XX в. Городская дума получила еще во время русско-японской войны 1904-1905 гг., но он был небольшим и кратковременным. Мировая война, отличавшаяся масштабностью, поставила перед российскими властями и обществом невиданные ранее проблемы, которые необходимо было решать, используя для этого как привычные, так и новые методы и средства. В подобной ситуации оказалась и Петроградская городская дума, деятельность которой в военное лихолетье отличалась заметным от мирного времени своеобразием. Это проявилось в решении новых проблем, нередко поражавших современников своей масштабностью, и в создании не предусмотренных законодательством органов, и в организации новых отношений общественного самоуправления с гражданской и военной администрацией.

Как уже упоминалось, согласно Положению 1903 г. Городская дума не была самостоятельна в своих решениях. С началом войны эти ограничения усилились. Утвержденное императором 16 июля 1914 г. Положение о полевом управлении войск предусматривало передачу в военное время всей полноты власти (военной и гражданской) военному командованию. Когда в столице было объявлено военное положение, город перешел в подчинение главнокомандующего 6-й армией, прикрывавшей подступы к Петрограду. Таким образом, над Думой появилась еще одна инстанция, контролирующая ее работу.

В условиях войны первое – чрезвычайное – заседание Городской думы состоялось 24 июля. Выпазив преданность императору, огласив приветствия союзникам, гласные перешли к более насущным вопросам. Многие служащие городских учреждений были мобилизованы в армию, поэтому вопрос «О сохранении должностей и присвоенных им окладов содержания за теми служащими по городскому общественному управлению, которые вступают в ряды действующей армии, об обеспечении их семейств, а равно о приглашении заместителей городских служащих» приобрел особую остроту. (Илл.: Мобилизованные в сопровождении родственников направляются в казармы // СПб – столица, С.316; Мобилизованные офицеры в ожидании приема…// СПб – столица, С.317)

После обсуждения гласные согласились сохранить за добровольцами и мобилизованными на действительную военную службу те должности, которые они занимали «по городскому общественному управлению». Помимо этого мобилизованные наделялись правом получать лично или через членов их семейств от 50 до 100 % содержания, которое им выплачивалось на гражданской службе. Процентная часть содержания зависела от семейного положения воина. Наконец, из сумм запасного капитала все нижние чины и ратники ополчения получили полумесячный оклад жалованья. Число таких лиц определялось в 2295 человек. Это служащие управы, врачи, десятники, рабочие, писцы, сторожа и представители других профессий. Позднее к ним добавились лица, приглашенные на службу через посредство артелей», ибо артели в большинстве случаев не могли обеспечить семьи призванных на войну.

Идя на вынужденные траты, гласные одновременно старались сэкономить городские деньги. Частный вопрос, связанный с изменением штата среднего медицинского персонала Петропавловской больницы, привел бюджетную комиссию Думы к общему и принципиальному выводу. Отметив, что война требует экстраординарных расходов, а время окончания военных действий никто назвать не может, члены комиссии рекомендовали Думе установить как общее правило для всех городских учреждений «обходиться по возможности наличными силами и ассигнуемыми в настоящее время в их распоряжение средствами, отложив по возможности все вопросы об изменении штатов и расширении учреждений до восстановления нормального порядка».

Внимание к нуждам группы лиц, связанных непосредственно с городским общественным управлением, не шло по своим масштабам ни в какое сравнение с заботой о двухмиллионном населении города в целом. В первые же дни войны резко возросли цены на мясо, хлеб, топливо и некоторые другие предметы первой необходимости. Это отрицательным образом сказалось на малоимущих слоях населения. Для выработки мер по устранению дороговизны на этом же заседании гласные создали Особый комитет для организации всех мероприятий, вызываемых обстоятельствами военного времени. Комитет ограничил свою деятельность тремя направлениями, образовав комиссии по снабжению населения продовольствием, топливом и по санитарной части. Дума справедливо полагала, что именно эти вопросы приобретут первостепенное значение для столичного обывателя. Вместе с тем было решено призвать население помочь армии и семьям мобилизованных, для чего Дума образовала еще один орган: Особый комитет для приема и распределения пожертвований на нужды, вызываемые военным временем, опять же под председательством И.И. Толстого.

На чрезвычайном заседании Городской думы 25 августа 1914 г. Городская дума единогласно поддержала предложение о присоединении к Всероссийскому городскому союзу помощи больным и раненым воинам. Менее единодушными оказались гласные, когда принимали к исполнению Высочайший указ, изданный неделей раньше, о переименовании Санкт-Петербурга в Петроград. Не возражая против воли царя и части горожан, некоторые гласные высказывали мнение, отличавшееся от монаршего. Аф.В. Васильев счел необходимым возбудить ходатайство «о сохранении за г. Петроградом его полного имени, встречающегося на важнейших государственных актах и в церковной практике: "Град Святого Петра"». Его идею поддержал А.С. Раевский, предложивший «именовать город Петроград "Свято-Петроград"». А гласный Н.Н. Шнитников высказался за сохранение названия «Петербургская сторона» из уважения к памяти Петра I. Примечательно, что все трое относились к обновленцам. Это еще одно свидетельство того, что либерально-демократические круги встретили указ императора критически, считая его проявлением шовинизма и неудачной попыткой поднять патриотический дух населения страны.

Если дискуссия по поводу переименования столицы носила в целом формальный характер, то вопрос о платежах германским и австрийским подданным лежал в иной плоскости и был связан с финансовыми обязательствами города. Многие считали, что платить нынешним врагам – непатриотично. Но на вопрос: считать ли врагом общество или компанию, носящую смешанный характер, – не было единого ответа. 15 сентября 1914 г. Особое присутствие управы на своем заседании решило платить компаниям, «возникшим по российским законам». Иная ситуация сложилась при обсуждении этой проблемы на заседании Общего присутствия Управы через неделю. Большинством голосов было решено приостановить все платежи германским и австрийским подданным (фирмам и лицам) за исполненные работы и поставленный товар. «Особенно за это стояли Глебов и Дурнякин, – записал в своем дневнике городской голова Толстой, – против, т.е. за исполнение обязательств, ратовали главным образом Книпович и я; к нам присоединился один только Голубков». Все-таки участники заседания постановили обратиться в МВД за объяснениями, и 10 октября 1914 г. городской голова направил министру соответствующее представление. Через десять дней в управу поступило отношение градоначальника с приложенной копией письма товарища министра. В документе разъяснялось, что национальность общества определяется порядком их учреждения. Если документы оформлены по русским законам, то организации считаются русскими. Замечательно, что вся процедура выяснения вопроса заняла непривычно малое время – чуть более месяца.

Уже к концу первого месяца войны результаты деятельности городского общественного управления по перестройке своей работы сообразно условиям военного времени были существенными. Встретившись 12 августа в Царском Селе с императрицей Александрой Федоровной, граф И.И. Толстой доложил, что «город организовал передовой отряд Красного Креста, приготовил в больницах 2500 коек и надеется приготовить еще столько же, что Петербург разделен на 20 попечительств, большинство из которых работает самоотверженно на пользу семей, причем ими (попечительствами) за две последних недели израсходовано до 300 000 руб.».

Основное внимание в своей «военной» деятельности Дума уделяла помощи семьям запасных, согласно закону от 25 июня 1912 г., по которому задача призрения семей призываемых нижних чинов возлагалась на городские управления. Для этого они должны были организовать особые попечительства. А после объявления мобилизации этим попечительствам давалось две недели на обследование положения семей всех призванных и ратников. Петроградская дума начала использовать для этой работы существовавшие уже несколько лет в столице городские попечительства о бедных. Немногим позже, в конце августа 1914 г. последовал соответствующий указ правительства: представители городского самоуправления вводились в состав городских попечительств, которым передавались функции особых присутствий по призрению семей. (Илл.: Сборщица прикалывает жетон… 1914 // Благотворительность… С.215)

Помощь семьям запасных, оказываемая Городской думой, включала в себя целый комплекс мер, о которых городской голова доложил на заседании Думы 28 августа. Нуждающиеся получали добавочное пособие к казенному пайку, одежду и обувь. Город выкупал из ломбарда заложенные членами этих семей теплые вещи, оплачивал им часть квартирных денег, освобождал их от платы за детей в учебных заведениях. На средства города открывались ясли и очаги, содержались бесплатные столовые. Члены семей запасных пользовались медицинской и юридической помощью, а также услугами городских учреждений при поисках работы.

Содержание семей запасных, которых в августе 1914 г. насчитывалось около 36 тыс., обременяло и без того скудный городской бюджет, поэтому гласные решили выплачивать пособие для закупки продовольствия и оплаты багажа тем семьям, которые соглашались переехать из столицы на родину в деревню. «…Если какое-нибудь семейство задерживается в Петрограде только благодаря тому, что у него не хватает средств на выезд, то городу следует придти всемерно на помощь к тому, чтобы это семейство переселилось на родину, так как, освобождая средства города для выдачи другим семействам запасных, это семейство попадает в то же время, – я могу это с уверенностью сказать, – в лучшие и более легкие условия жизни, если будет жить в деревне, а не в городе Петрограде», выражал мнение своих коллег товарищ городского головы Ю.Н. Глебов. Но не все семьи действовали таким образом. Как признавали сами гласные, многие жены мобилизованных в армию возвращались в столицу, оставив в деревне детей. В этом случае город обязан был продолжать помощь, конечно, в сокращенном виде. Экономия средств получалась меньшей по сравнению с расчетной.

Оказание помощи семьям запасных через городские попечительства потребовало переутверждения сметы этих органов на последнюю треть 1914 г. в сторону увеличения. Всего отпускалось 675,5 тыс. рублей, в том числе на квартирную помощь 214 380 руб., выдачу бесплатных обедов 161 586 руб., призрение детей 72 550 руб., помощь гражданским (т.е. не состоящим в церковном браке) женам 57980 руб., трудовую помощь 33 235 руб., оборудование приютов и столовых 21 050 руб. и т.д. При этом специально оговаривалось, что «все виды помощи оказываются семье запасного по ее обследованию и лишь действительно нуждающейся», а также выражалось пожелание «избегать предоставления одновременного пользования семье запасного различными видами городской помощи». Таким образом, налицо стремление к экономии средств и к работе с конкретными людьми или, выражаясь современным языком, «адресной» помощи.

Сделать это было нелегко, в частности потому, что последующие мобилизации в действующую армию приводили к постоянному увеличению количества таких семей. Расходы – по разным причинам – также росли. 28 января 1915 г. Городская дума ассигновала еще 850 тыс. руб. на помощь семьям запасных, которых к 1 июня 1915 г. насчитывалось 69 754, но добавочное городское пособие получали 65 % этих семей. К 1 августа 1915 г. число семей возросло до 80 850.

Помимо семей запасных городскому самоуправлению пришлось уже с начала августа обратить внимание еще на две категории – русских подданных, спешащих домой из-за границы, и беженцев. Правда, их было сравнительно немного: за август-декабрь в столице появились 112 беженцев и 3163 человека прибыли в Петроград из-за рубежа. (Илл.: Беженцы в Петрограде. 1914-1917 // ПГД, 2-я вклейка) Для них подыскивали помещения, им выдавали бесплатные обеды, а неимущим – дополнительно – обувь и одежду, небольшие пособия. К осени 1914 г. беженцев в стране насчитывались уже сотни тысяч, но волна переселенчества столицы не достигла. Тем не менее Городская дума активно откликалась на чужую беду. 29 сентября граф И.И. Толстой сообщил гласным, что член Государственной Думы Свенцицкий просит помочь 400 тыс. беженцев из Царства Польского. Дума выдала 50 тыс. рублей для этой цели. (Илл.: Упаковка пожертвованных вещей… для населения Польши. Октябрь 1914 г. // Благотворительность… С.225) Такую же сумму по решению Городской думы от 7 января 1915 г. получили беженцы-армяне. Вспомоществование оказывалось населению не только империи, но и союзных стран. Еще 24 сентября 1914 г. Петроградская дума решила перечислить 25 тыс. франков в фонд оказания помощи бельгийцам, пострадавшим от войны, 19 ноября – 50 тыс. руб. на помощь Сербии.

Выделяя средства на экстраординарные нужды, гласные довольно рано задумались и о их восполнении, ибо в городском бюджете расходы, связанные с войной, не были предусмотрены. Пожалуй, первым об этом заговорил гласный П.С. Чистяков, предложивший 27 августа 1914 г. «разработать вопрос об экстренных мерах по усилению городских доходов». Со своей стороны, он видел выход в повышении трамвайного тарифа на 1 коп. Однако лишь в сентябре было образовано особое совещание, работа которого затянулась до конца октября 1915 г.

На следующий же день после выступления П.С. Чистякова Дума принимает очередное решение об ассигновании на нужды военного времени – теперь уже 5 млн 250 тыс. руб., заимствуя их на этот раз не только из запасного капитала, но и из VIII облигационного займа. Кроме того, на этом же думском заседании было постановлено возбудить ходатайство «о запрещении продажи виноградных вин и пива на все время военных действий» и о расширении запрета на продажу спирта, вина и водочных изделий на заведения трактирного промысла 1-го разряда. Тем самым гласные «подрубали сук», на котором сидели: продажа винно-водочных изделий давала процентный сбор в пользу города и пополняла его бюджет. Это решение не встретило единодушной поддержки в Думе, но большинство все-таки согласилось с высочайшим повелением Николая II от 22 августа 1914 г. о продлении запрета на продажу спирта, вина и водочных изделий «вплоть до окончания военного времени».

Правда, полностью «сухой закон» ни в России в целом, ни в Петрограде в частности, принят не был, и городские самоуправления по-прежнему, но в значительно меньших размерах, получали доход от продажи алкогольных напитков в ресторанах 1-го разряда, буфетах при клубах и собраниях, со складов и погребов.

С течением времени об ограниченности городских средств думцы говорили все чаще. В решениях бюджетной комиссии уже привычной становится формулировка «в виду стесненности городских средств, вызванной обстоятельствами военного времени», на основании которой отказывается во многих просьбах городской Управе.

Одной экономией средств обойтись все же было нельзя, расходы, связанные с войной, необходимо было учесть в бюджете Думы на следующий год. Это потребовало изменения проекта сметы доходов и расходов Петрограда на 1915 г., уже подготовленного управой. Основная тяжесть работы легла на плечи членов бюджетной комиссии. По их мнению, влияние войны на бюджет городского управления сказывалось как в уменьшении доходов, так и в увеличении расходов. Сокращались поступления сборов с торговли и промыслов, с лошадей, экипажей и автомобилей. Меньшие доходы ожидались от деятельности электрических обществ, городских железных дорог, водопровода и телефонной сети. С другой стороны, городу предстояло выделить дополнительные ассигнования «на материалы и припасы», увеличить расходы по причине падения курса рубля и из-за повышения гербового сбора и пошлин, государственного налога с недвижимых имуществ. По расчетам получалось превышение расходов над доходами. Расходы, связанные с военными нуждами, составляли в нем 18,8 %. Откуда же Дума предполагала брать средства для этих целей? Сравнение доходных статей бюджетов Петроградской думы на 1914 и 1915 гг. показывает, что их соотношение изменилось мало за исключением одного пункта: если в бюджете 1914 г. «пособия городу и возврат расходов» составляли 7,5 % от общей суммы доходов, то на 1915 г. эта сумма возросла до 10,2 %. Очевидно, это и был тот источник возмещения «военных» расходов, на который ориентировались гласные.

В первые месяцы войны Дума немалое внимание уделяла укреплению связей со своими союзниками. Помимо денежной помощи сербам и бельгийцам гласные неоднократно принимали на своих заседаниях тексты приветственных телеграмм товарищам по оружию. Выражения признательности правительствам Дании, Швеции, Норвегии сменялись перепиской между городским общественным управлением и послами или муниципалитетами союзных держав. Характерный для первого года войны мотив единения с союзниками нашел отражение даже в городской топонимике. Как бы в завершение кампании помощи Бельгии, ознаменовавшейся сбором средств и изготовлением памятных медалей, Н.Д. Шубин-Поздеев на заседании Думы 5 ноября 1914 г. предложил переименовать Воскресенскую набережную в Бельгийскую. В городе уже существовали Английская и Французская набережные, поэтому, по мнению гласного, следовало отдать дань уважения и третьему союзнику России в войне. Заявление Шубина-Поздеева передали, как полагалось, в управу для подготовки соответствующего доклада. Почти через полгода вопрос был вынесен на заседание Думы, а еще через десять месяцев – 20 февраля 1916 г. – император утвердил ходатайство столичных гласных. Столь длительное прохождение инициатив, выдвигаемых гласными, было в порядке вещей и отражало неповоротливость как государственного аппарата, так и служб Городской думы.

За внешними проявлениями патриотизма гласные старались не забывать о более насущных проблемах, связанных с войной.

Еще осенью 1914 г. Городская дума выделила 64 тыс. руб. на подарки 11 000 офицеров и 60 000 солдат, находящихся на фронте. (Илл.: Группа женщин за шитьем белья для армии… // Благотворительность… С.229. Плюс на выбор 3 фото [27 ноября 1914 г.] // Благотворительность… С.210-211) В действующую армию отправлялись вещи, собранные Комитетом по сбору и распределению пожертвований. В течение первых нескольких месяцев войны город сформировал два передовых отряда Красного Креста, летучий транспортный и питательно-санитарный отряды.

Немалая забота о раненых проявлялась городским общественным управлением и в самом Петрограде. Во второй половине августа 1914 года город был определен одним из базовых пунктов для лечения раненых, поэтому деятельность по созданию лазаретов приобрела в первые полгода войны наиболее активный и зримый характер. Ею занималась Комиссия по санитарной части. До 8 ноября 1914 г. она состояла при Особом комитете для организации всех мероприятий, вызванных обстоятельствами военного времени, а затем перешла в ведение Петроградского городского комитета ВСГ. (Илл.: В лазарете. 1914-1916, ПГД. 2-я вклейка)

Комиссия приготовила для раненых 2500 коек в городских больницах. По решению Думы под лазареты были отданы городские училищные дома. Школьников распределили по другим училищам, создав еще одну проблему, которую пришлось ощутить уже вскоре. Резко возросло количество учеников, пользующихся трамваем, а бесплатных билетов, распределяемых городской училищной комиссией, не хватало и в мирное время. В прессе появились статьи, призывавшие Думу принять решение о бесплатном проезде школьников.

Еще 4750 коек к началу ноября 1914 года принадлежали городу в 179 лазаретах, основанных на частные пожертвования отдельных горожан или организаций: Вольного экономического общества, Технологического института, Государственной типографии… Знаменитый певец Ф.И. Шаляпин выделил деньги на создание лазарета на 20 кроватей. (Илл.: Лазарет Ф.И. Шаляпина… // Медицина, культура… С.227 или Шаляпин с группой раненых… // Благотворительность… С.216) В своем особняке на Каменноостровском пр., 62 открыл лазарет Б.П. Осипов, представитель торгового дома «В.А. Таратин». Были среди учредителей и иностранцы. Так, 10 октября 1914 г. генеральный консул Северо-Американских Соединенных Штатов при личной встрече с И.И. Толстым сообщил городскому голове об устройстве американской колонией лазарета на 20 раненых и просил принять его «в ведение городского управления». (Илл.: Здание американского посольства //СПб перед крушением империи, С.74) Основателями и (или) попечителями лазаретов стали почти три десятка гласных: В.И. Добровольский, А.Н. Бузов, С.В. Жданов, Н.П. Зеленко, Я.В. Змеев и др. Подавляющее большинство среди них составляли обновленцы. Всего же к концу 1914 г. городское общественное управление распоряжалось 14 тыс. коек для раненых. Свои госпитали были у военного ведомства и Красного Креста. С учетом ситуации на фронте, положение с приемом раненых в столице не вызывало тревоги, о чем сообщил городскому голове главный инспектор лазаретов генерал-лейтенант А.А. Свечин. «Он наговорил мне целый ряд комплиментов относительно порядков в городских лазаретах, – записал в дневнике И.И. Толстой, – он обратил только внимание на некоторый беспорядок в Обуховской больнице, вызванный обилием посетителей. (…) Свечин выразил свое восхищение тому, как город неделю тому назад справился с усиленной эвакуацией раненых в Петроград, когда нам внезапно доставили до 15 тыс. коечных больных сверх нормы». В ответ городской голова заявил о готовности города довести в январе общее число коек до 25-26 тыс. и этим «обеспечить всякую возможную случайность». Называя эту цифру, Толстой рассчитывал и на окончание строительства лазаретов в пригородной местности «Сосновка». Идея организации специальных бараков на 3 000 коек в изолированном месте возникла у гласных еще осенью 1914 г. Таким образом можно было избежать распространения эпидемий в городе в случае возникновения их среди раненых. После войны эти помещения предполагалось использовать для санаторного лечения раненых воинов.

Комиссия по санитарной части при содействии добровольцев оказывала на вокзалах первую помощь и занималась раздачей пищи раненым, прибывавшим в Петроград. Она открывала курсы сестер милосердия, санитаров, дезинфекторов, устроила в одном из помещений Рождественского трамвайного парка эвакуационный пункт на 650 человек, сформировала команду автомобилистов-добровольцев, которая развозила раненых в лазареты, находящиеся в стороне от трамвайных путей. Многих раненых из распределительных пунктов, организованных городом на Варшавском и Финляндском вокзалов в больницы и лазареты доставляли трамваями в специальных санитарных вагонах, переоборудованных из коночных. В 60 таких вагонах можно было одновременно перевезти до 1 000 человек. До начала лета 1915 г. через эти распределительные пункты прошли до 230 000 раненых. (Илл.: Коночные вагоны, переделанные под санитарные. 1914 // Трамвай-100. С. 62; Прибытие раненых в вагонах городской железной дороги. 1914-1916 // Трамвай-100. С.64)

Заботой о защитниках Отечества было продиктовано принятое гласными в декабре 1914 г. решение о бесплатном проезде по городской железной дороге (иными словами на трамвае) для раненых «по удостоверениям, выдаваемым попечителями лазаретов». Тогда же Верховный начальник санитарной и эвакуационной части принц А.П. Ольденбургский утвердил инструкцию заведующим лечебными заведениями, в которой раненым нижним чинам разрешалось «не только находиться на площадках вагонов, но и сидеть внутри вагонов, соблюдая, однако, при этом должное чинопочитание» Не нарушающая прерогативы городского общественного управления, эта инструкция носила исключительно гуманный характер ввиду чрезвычайной переполняемости трамвая.

Средства, затрачиваемые городом на лазареты, компенсировались Государственным казначейством. Не чуралась Дума и частных инициатив. Так, распределительный пункт на Варшавском вокзале город построил благодаря финансовой помощи Общества уральских горнопромышленников.

Возросшее в связи с увеличением числа лазаретов и коек количество солдат, умерших от ран, побудило Александровский комитет о раненыхна организацию специального братского кладбища. Подобного еще не было в столице, ибо город раньше не становился одним из центров массового лечения воинов действующей армии. Кладбище должно было стать своеобразным памятником жертвам войны. Обосновывая размещение участка на Преображенском кладбище у самого полотна Николаевской железной дороги, члены Особого совещания при Александровском комитете указывали, что «он (участок) будет на виду и (будет) привлекать внимание всех проезжающих по этой дороге, напоминая о жертвах великой войны». Вероятно, это соображение сыграло решающую роль в выборе между этим предложением и рекомендацией думской Комиссии по санитарной части организовать братское захоронение на Успенском кладбище у Финляндской железной дороги. Гласные на заседании 17 декабря единогласно поддержали точку зрения Александровского комитета. Ровно через пять месяцев, 17 мая 1915 г., братское кладбище было открыто. (Илл.: М.б., современную фотографию Преображенского («Памяти жертв 9 Января») кладбища?)

Война обнажила серьезную проблему для городского общественного управления: увеличилась безработица. Положение с трудовыми резервами в столице имело две противоположные тенденции. С одной стороны, расширение военного производства потребовало дополнительных рабочих мест и, соответственно, увеличило спрос на рабочую силу – главным образом квалифицированную. Нуждались в новых кадрах многие отрасли промышленности, городского хозяйства и вследствие мобилизации части своих работников. С другой стороны, отсутствие во многих семьях кормильца (мобилизация, гибель) привели к тому, что отныне жены или вдовы мобилизованных должны были взять на себя заботу о пропитании семьи. Часть производств сократила масштабы своей деятельности или вообще закрылась, освободив немало рабочих рук, нуждавшихся теперь в трудоустройстве.

Идея создания биржи труда в столице, высказанная в августе 1914 г., была реализована спустя пять месяцев. 29 января 1916 г. биржа торжественно открылась в Доме городских учреждений рядом с Сытным рынком. (Илл.: Можно современное фото Дома городских учреждений?) Главную цель нового учреждения организационный комитет биржи под председательством В.И. Штейнингера видел в бесплатном содействии «по приисканию мест и работы нуждающимся в заработке, а работодателям – необходимых им рабочих и служащих, частным лицам и учреждениям – конторщиков, артельщиков, рассыльных, всякого рода прислуги и проч.». (Илл.: В.И. Штейнингер?) Еще одну цель организаторы биржи – гласные-обновленцы, среди которых насчитывалось немало членов кадетской партии, не афишировали. Биржу труда (равно как и городские попечительства) петроградская кадетская интеллигенция рассчитывала использовать в качестве проводников партийного влияния среди рабочих и городской мелкой буржуазии. Но эти попытки закончились неудачей.

Уже первые дни деятельности биржи определили главные категории нуждающихся в работе: «много студентов, курсисток, но преобладают чернорабочие и ремесленники». Государственным и городским предприятиям, частным предпринимателям требовались в первую очередь типографские рабочие, дворники, огородники, прислуга. Как видно, заводы, выполнявшие оборонные заказы, пока в рабочей силе (освобожденной, кстати, от мобилизации) не нуждались. Не пользовались спросом обладатели и «интеллигентных профессий».

Почти сразу работа биржи выявила еще одну проблему. «Стоит войти в толпу, осаждающую ежедневно окошечки, за которыми выдаются справки на бирже, чтобы сразу почувствовать, что многие здесь нуждаются в немедленной помощи, – писал столичный репортер. – Пока еще отыщется место и заработок, а "царь-голод", написанный весьма выразительно на лицах многих посетителей биржи, заявляет свои властные требования, и городу едва ли придется уклониться от устройства при бирже и вблизи ее столовой и чайной». Совет журналиста по сути дела отражал уже сделанные городом первые шаги в этом направлении. По соглашению организационного комитета биржи с городскими попечительствами о народной трезвости для всех безработных в буфете Народного дома с конца февраля продавались чай и горячая пища по более низким ценам.

Рост желающих найти работу через биржу труда привел к частым столпотворениям в помещениях на Кронверкском. Чтобы разгрузить их, комитет биржи предложил основать отделения при местных городских попечительствах о бедных, и уже в апреле 1915 г. биржа открыла 4 отделения: Василеостровское, Песковское (на Песках), Нарвско-Коломенское и Шлиссельбургское. С мая предполагалось начать работу в филиалах на Выборгской стороне и в районе Обводного канала. По замыслу организаторов отделения должны были охватить кольцом весь Петроград, разместившись в местах скопления желающих работать. Дополнительным аргументом в пользу открытия филиалов служило и то обстоятельство, что многие безработные, жившие на городских окраинах, не знали о существовании биржи на Кронверкском проспекте. Комитет биржи предлагал даже расклеивать в рабочих районах рекламные плакаты.

В целом, пресса положительно оценила появление и первые итоги работы центральной городской биржи труда и ее отделений, организованных при посредстве городской Думы.

Наиболее насущным вопросом для органов Петроградского городского самоуправления в первый период войны оставался вопрос продовольственный. Снабжением населения продуктами питания, а также топливом занималась не городская Дума, а другие организации. Деятельность членов думской продовольственной Комиссии сводилась в основном к участию в совещаниях по продовольственной части при петроградском градоначальнике, по регулированию ввоза и вывоза товаров под председательством товарища министра торговли и промышленности С.Д. Гана и иных заседаниях, а также к апелляциям к различным органам, от которых зависело поступление продуктов в столицу.

В начале 1915 г. Комиссия подготовила для Городской думы специальный доклад. Он начинался бодрым утверждением, что «из всех воюющих стран Россия наименее страдает от недостатка продовольствия». Далее отмечалось, что в Петрограде вслед за повышением цен на ряд продуктов в первые месяцы войны, последовало их снижение до нормального уровня, и лишь с конца декабря 1914 г. обозначился новый скачок, объясняемый сокращением подвоза и истощением запасов. По сравнению с 1 июля 1914 г. к новому, 1915, году соль подорожала на 57 %, рис – на 56 %, овес – на 48 %, крупы – на 21-51 %, масло и чай, соответственно, – на 30 и 27 %. Нетрудно заметить, что большинство из перечисленных продуктов потребляла армия, и это также сказалось на росте цен. (Илл.: Очередь за продуктами внутри Сытного рынка. 1915 – ПГД, 2-я вклейка)

Оценивая первые меры, предпринятые для борьбы с дороговизной, Комиссия самым неэффективным шагом признала установление такс.

Обнаружившийся дефицит некоторых продуктов привел некоторых гласных к мысли об организации городом собственных закупок, за его счет, что было явлением необычным и вызвавшим сопротивление значительной части гласных, главным образом стародумцев. «Заседание (11 февраля 1915 г. – А.Ч.) было бурное, – свидетельствовал И.И. Толстой, – и стародумцы мобилизовали все свои силы; один из их "лидеров", старик Дурново, потребовал закрытой баллотировки, причем был подержан своими единомышленниками. Кредит мне был ассигнован большинством в 53 голоса против 32-х…». На выделенные 2 млн руб. Дума поручила специальным уполномоченным закупить мясо и овес. С хлебопекарней был заключен договор о продаже до 5 тыс. пудов хлеба ежедневно по более низким ценам.

В конце марта 1915 г. Дума начала формировать новый не предусмотренный Положением 1903 г. особый Городской продовольственный комитет с исполнительным бюро при нем. С конца мая специальные отделы Комитета занялись закупкой мяса, рыбы, муки и других продуктов, а также распределением и продажей продовольствия.

Пытаясь обуздать рост цен, городской голова на одном из заседаний Особого комитета по продовольственной части поддержал предложение военного ведомства организовать обывательские комитеты для надзора за торговлей и представил свой проект. От этого проекта, по замечанию И.И. Толстого, градоначальник А.Н. Оболенский и представитель МВД К.А. Невианд «пришли в священный ужас». Тем не менее, идея попечителей была властью все же принята, но иначе. (Илл.: Здание МВД // СПб перед крушением империи… С.90; А.Н. Оболенский?) В конце марта главнокомандующий 14-й армией распорядился, чтобы управа Городской думы избрала кандидатов на должность участковых попечителей, которые помогали бы полиции «наблюдать за исполнением торговцами и промышленниками всех обязательных постановлений по торговле, издаваемых главным начальником Петроградского военного округа и петроградским градоначальником». К концу июня 1915 г. Дума избрала 24 участковых попечителя. Обновленцы рассчитывали, что институт попечительства будет не только органом надежного контроля над исполнением всех обязательных постановлений Думы, администрации и военных властей, но и первым этапом по пути учреждения районных организаций Городской думы, предусмотренных проектом реорганизации Думы, выработанным гласными группы обновления.

Довольно оптимистично городское общественное управление оценивало в конце 1914 г. ситуацию с топливом. Министр путей сообщения С.В. Рухлов, как свидетельствовал И.И. Толстой, в октябре обещал снабдить столицу «всем потребным количеством угля». (Илл.: С.В. Рухлов?) Думская Комиссия по топливу также никакой обеспокоенности относительно доставки угля в город не высказала, отметив только, что из-за войны отныне основную ставку придется делать не на английский («дорог и дорога опасна»), а на донецкий уголь. Больше тревоги вызывало положение с дровами. Ожидался кризис в связи с признаками явной спекуляции, поэтому было решено приобрести на средства городского управления не менее 20 тыс. кубических саженей дров. Деятельность Петроградской думы по закупке топлива журнал «Городское дело» оценивал как «шаг, на который русские города до сих пор не решались и который независимо от могущего получиться практического результата, имеет очень важное, принципиальное значение, являясь прежде всего прецедентом». Впрочем, результат также ожидался положительный. На 1 декабря 1914 г. у Думы оставалось в запасе более 2,3 млн пудов угля.

Имеющиеся запасы и гарантия железнодорожников исключали возникновение «угольного голода» в городе, поэтому заявление С.В. Рухлова в начале второй декады марта 1915 г. о том, что Министерство путей сообщения отказывается от своих обязательств и рекомендует городским учреждениям переходить с угля на иной вид топлива, стало для Городской думы полной неожиданностью. И.И. Толстой срочно направил министру бумагу, в которой сообщил, что из-за отсутствия угля придется приостановить сначала движение трамваев, затем освещение улиц и отопление больниц и, наконец, работу водопровода. (Илл.: Можно было бы вид города в военные годы: трамваи, фонари, здания? ИЛИ: Наб. Фонтанки в районе Измайловского моста… 1910-е // Трамвай и троллейбус… С.32-33) Тем временем управляющий городскими железными дорогами А.Ф. Марков (Илл.: А.Ф. Марков?) официально известил городского голову, что виду «отсутствия каменного угля трамвайное движение будет остановлено в субботу, 21 марта, в 6 час. вечера».

Чрезвычайными мерами остановки удалось избежать, но неопределенное состояние длилось весь апрель. Городской голова обращался к министру путей сообщения с просьбами направить уголь в распоряжение городского управления, а на центральной электромоторной станции шла интенсивная работа по переделке на нефтяное топливо всех котлов. В результате этих авральных мероприятий с кризисом справиться удалось.

В апрельские же дни в столице начались перебои с мясом. Причины были общими и крылись не только в сокращении подвоза и чрезвычайной загруженности железной дороги, работавшей прежде всего в интересах армии. Немалую сумятицу вносили ведомственная разобщенность, хаотичность в управлении и безотчетность чиновников.

«Топливный кризис» наглядно продемонстрировал, что в условиях военного времени в отношениях между городским общественным управлением и властью не всегда было возможно следовать закрепленным соответствующими документами правилам. Возникали новые отношения, отражавшие нараставшую потребность в сотрудничестве. Правда, порой они приобретали курьезный характер. 12 апреля 1915 г. Толстой записал в дневнике, что чиновник МВД К.А. Невианд попросил его съездить к председателю Совета министров И.Л. Горемыкину и поддержать ходатайство министра внутренних дел Н.А. Маклакова о снабжении Петрограда топливом. «Поистине, милые отношения между отдельными членами одного (объединенного?) Кабинета! – с сарказмом восклицает Толстой. – Едва ли это не первый случай, что министр внутренних дел рассчитывает на городского голову для поддержки своего ходатайства», добавляя, правда, что «тут есть и элемент интриги против Рухлова». (Илл.: И.Л. Горемыкин // СПб накануне крушения империи… С.83)

Столь доверительное отношение представителей власти к Толстому, проявившееся в этом эпизоде, – случай исключительный. В целом же и к городскому голове, человеку, придерживавшемуся либеральных взглядов, и к городской Думе, большинство которой составляли также либерально настроенные обновленцы, власть относилась с подозрением, предполагая в них оппозиционеров режиму.

Предположения стали перерастать в убежденность, когда в том же 1915 г. на одном из апрельских заседаний гласные обратились к политическим вопросам, что запрещалось Положением 1903 г. Необычным было и то, что заседание носило закрытый характер. Как пояснил председатель, при обсуждении мероприятий, связанных с войной, могут быть высказаны мысли, не подлежащие оглашению. Слово получил обновленец М.М. Федоров, который, указав, что в западных странах к власти пришли выдающиеся лица, констатировал, что и в России «настало время принять меры к изменению нашего верховного управления». Девятнадцать гласных и членов управы потребовали немедленно остановить оратора, ибо «политика не входит в круг действий городской Думы как учреждения хозяйственного и поднятие в настоящий момент политических вопросов равносильно измене России». Когда же их не поддержали, они покинули заседание, составив заявление-протест. Какого-либо административного наказания никто, кажется, не понес, но обращение гласных к политике не могло не насторожить власть имущие. Важно отметить еще одно обстоятельство: исчезло политическое единодушие (впрочем, до некоторой степени искусственное) первых дней войны.