III. Cубъекты обращения в Европейский Суд по правам человека

Перечень субъектов обращения в Европейский Суд по правам человека исчерпывающе определен в ст.33, 34 Конвенции о правах человека и основных свободах. В то же время, на основании практики применения Конвенции Судом было дано важное толкование этих статей, повлиявшее на формирование прецедентного права в этой области.

Во-первых, субъектом обращения в Суд может быть любое государство-участник Конвенции, которое в соответствии со ст.33 может ” передать на рассмотрение Суда вопрос о любом ” нарушении Конвенции или протоколов к ней другим государством-участником.[8]

Это означает, что любое государство-участник Конвенции может выступить инициатором защиты прав человека в любом другом государстве-участнике Конвенции. Конвенция не ограничивает круг субъектов, в защиту которых может быть подано такое заявление, т.е. это может быть любой субъект, названный в ст.34. Конвенция также не содержит исключений из круга государств-участников, в отношении которых может быть сделано заявление. Поэтому речь может идти о любом нарушении Конвенции или протоколов к ней в любом государстве-участнике Конвенции либо соответствующего протокола к ней. Конвенция не запрещает обращаться в Суд разным государствам одновременно или с идентичными заявлениями о нарушениях ее положений.

Государства неоднократно выступали в роли заявителей в порядке ст. 24 (в соответствии с нумерацией в прежней редакции) Конвенции.[9] Например, Австрия в 1960 году подала заявление против Италии по поводу нарушения принципа справедливости судебного процесса в защиту прав активистов в Южном Тироле. В 1972 году Ирландия возбудила дело против Великобритании по обвинению в применению пыток и насилия полицией и армией в Ольстере. В 1982 году сразу несколько скандинавских государств, а также Франция и Нидерланды обратились с заявлением против Турции в связи с нарушением прав человека военной хунтой.[10]

Получив заявление государства-участника, Суд рассматривает его, исследует представленные факты, и если заявление будет признано приемлемым Суд может в случае необходимости провести расследование, в том числе с выездом в государство, против которого подана жалоба. Такое государство обязано, в соответствии с п.а ст.38 Конвенции, создать все необходимые условия для установления фактов, изложенных в жалобе. Суд вправе содействовать дружественному урегулированию возникшего спора о нарушении положений Конвенции (п.b ст. 38). Само производство по дружественному урегулированию является конфиденциальным, но если оно достигнуто, то Суд составляет доклад с кратким изложением фактов и достигнутого решения, который подлежит опубликованию.

Во-вторых, Суд может принимать заявления от любого лица, неправительственной организации или группы лиц, которые считают себя пострадавшими от нарушения одним из государств-членов Конвенции тех прав, которые изложены в Конвенции или в протоколах к ней.

Если с заявлением в Суд желает обратиться физическое лицо, то это может быть любой индивид, который законно либо незаконно находится под юрисдикцией государоства-участника Конвенции. Фактически это означает, что должны быть приняты во внимание два критерия: пространственный и по кругу лиц.

Пространственный критерий связан с нормой ст.1 Конвенции: “ Високі Договірні Сторони гарантують кожному, хто перебуває під їхньою юрисдикцією, права і свободи, визначені в розділі цієї Конвенції ”. Употребление выражения “ под юрисдикцией ” государоства-участника Конвенции имеет здесь принципиальное значение, поскольку означает, что государство обязано применять нормы Конвенции не только в пределах своей территории.[11]

По кругу лиц заявителем может быть не только гражданин того государства, в котором произошло нарушение, но и любой иностранец либо лицо без гражданства, оказавшееся под юрисдикцией государства-участника Конвенции, независимо от того, проживает это лицо в государстве постоянно либо находится временно. Это может быть, в том числе любое лицо, незаконно оказавшееся на территории государства, в том числе задержанное при незаконном переходе границы. Иными словами, речь идет о предельно широком круге лиц, чьи права, оговоренные в Конвенции, государство-участник обязано соблюдать.

Конвенция не содержит ограничений относительно дееспособности лица, которое обращается в Суд. Поэтому обращаться в порядке ст. 34 Конвенции могут несовершеннолетние, а также ограниченно дееспособные и недееспособные лица (в практике Суда рассмотрено немало дел, связанных с защитой прав лиц, находящихся в психиатрических больницах).

Суд (так же, как в ее бытность и Комиссии) традиционно исключительно негативно относится к любым попыткам государств ограничивать круг лиц, имеющих право на подачу жалобы. Такие вопросы возникали перед Комиссией и Судом преимущественно в 60-70 годы, на этапе становления страссбургского конвенционного механизма защиты прав человека. Европейская Комиссия по правам человека, которая в соответствие со старой редакцией Конвенции была те годы первым звеном в рассмотрении жалоб, дала чрезвычайно важное толкование этого положения, отметив, что право на подачу принадлежит и лицам, находящимся в местах лишения свободы, а государство не вправе препятствовать обмену информацией между Судом и таким лицом.

В украинском отраслевом законодательстве данная область, в частности в отношении лиц, лишенных свободы, урегулирована c явным несоотвествием как нормам Конвенции, так и ч.4 ст.55 Конституции Украины: “ Кожен має право після використання всіх всіх національних засобів правового захисту звертатися за захистом своїх прав і свобод до відповідних міжнародних судових установ чи до відповідних органів міжнародних організацій, членом або учасником яких є Україна ”. Иными словами, режимные ограничения в местах лишения свободы не могут быть сопряжены с ограничениями права лица, лишенного свободы, на защиту своих прав, в том числе в международных органах.[12]

Во-первых, это касается цензуры тех писем, которые разрешено отправлять. В ст.28 Исправительно-трудового кодекса (ИТК) Украины установлена общая норма о цензуре корреспонденции осужденных. В соотвествии со ст.44 ИТК Украины цензуре не подлежат только “предложения, заявления и жалобы, адресованные прокурору ”. Все другие заявления, жалобы и предложения (в перечне адресатов, определенном в ст.44, не названы международные органы и организации) не только могут быть прелюстрированы, но и уничтожены администрацией места лишения свободы в том случае, если эти письма “ виконані тайнописом, шифром або з застосуванням інших умовностей, а також які мають цинічний характер або відомості, які не підлягають розголошенню ”.[13]

Во-вторых, это касается ограничения права на отправление писем. Статьей 43 ИТК Украины для осужденных, находящихся в тюрьмах, установлены жесткие ограничения на отправление писем. В соотвествиисо ст.69 ИТК Украины “ засуджені, які у порядку стягнення поміщені у штрафний чи дисциплінарний ізолятор або в карцер, позбавляються права на... відправку листів ”. И в этом случае ИТК не содержит никаких исключений для обращения в международные органы по защите прав человека. Правила внутришнього розпорядку виправно-трудових установ добавляют к этому: “ у випадках групових порушень засудженими порядку відбування покарання, які супроводжуються відмовоювіж їжі або роботи чи іншими протиправнимі діями, началльник установи по виконанню покарань, після невиконання його вимог припинити порушення діючого порядку, за згодою прокурора з метою забезпечення безпеки персоналу установи, припиняє роботу магазинау, надання побачень, отримання та відправлення посилок, передач, листів ”.[14]

Комиссия и Суд неоднократно указывали на недопустимость оказывания давления либо применение наказания к лицу, находящимуся в местах лишения свободы, с тем, чтобы добиться отказа этого лица от подачи жалобы.

Если группа лиц желает обратиться в Суд с заявлением в порядке ст. 34 Конвенции, то должны быть соблюдены критерии, относящиеся к понятию “группа”. Конвенция не содержит указаний относительно таких критериев, но практика Комсиссии и Суда свидетельствует о том, что это может быть не любая группа.

Наличие группы, по смыслу ст.34 Конвенции, сопряжено с идентичным и одновременным нарушением прав лиц, которые ее образуют. Речь не может идти о группе, возникшей вследствие или после того, как при различных обстоятельствах и в разное время были нарушены права разных лиц, даже если такие нарушения внешне выглядят одинаковыми. В практике Комиссии и Суда группой были признаны в одном случае, например, супруги, а в другом - члены неправительтственной организации, которые обращались от своего собственного имени, в третьем - участники демонстрации (по терминоголии ст.11 Конвенции - участники мирных сборов). В деле Вэйт и Кеннеди против Германии и деле Бир и Риган против Германии все четыре заявителя утверждали, что им неправомерно было отказано в суде в удовлетвопрении исков, которые имели идентичное содержание.[15] Иногда такая группа может быть довольно многочисленной. В деле Шассанью и другие против Франции жалоба была подана десятью лицами.[16]

Следует заметить, что название дела не всегда свидетельствует о подаче жалобы группой лиц. Иногда Суд может по собственной инициативе объединить несколько похожих жалоб в одно дело. Например, в деле Шмауцер, Умлауфт, Градингер, Прамшталер, Палаоро, Пфармайер против Австрии жалобы заявителей, никак между собой не связанных, поступали в Комиссию в течение более, чем года - с марта 1989 г. по июнь 1990 г. Решение по делу было оглашено 23 октября 1995 года.[17]

Если неправительственная организация желает обратиться с заявлением в порядке ст. 34 Конвенции в Суд, то для ее обращения должны быть соблюдены условия, относящиеся к критериям такой организации. Хотя Конвенция, в ст.34 также, как и в отношении горупп лиц, не формулирует такие критерии, следует руководствоваться видами и формами “ассоциаций” (общественных объединений- по терминологии украинского законодательтства) в соответствии со ст.11 Конвенции (неправительственные организации, общественные фонды, политические партии, профсоюзы, асоциации предпринимателей и др.)[18]

В Украине законодательство об объединениях находится в стадии реформирования: продолжает действовать Закон “Об объединениях граждан”,[19] “О благотворительности и благотворительных организациях”,[20] но готовятся к принятию законопроекты “О политических партиях”, “Об общественных организациях”. Правовой статус некоторых ассоциаций в украинском законодательстве вообще не урегулирован. В частности, это касается ассоциаций предпринимателей. Неурегулированность статуса таких ассоциаций не исключает их права пользоваться правами и свободами, предусмотренными Конвенцией.

Естественно, что неправительсвенная организация не могут быть субъектом всех прав, перечисленных в разделе 1 Конвенции. Например, трудно представить обращение организации о защите своего права по ст.2, 3 или ст.12 Конвенции. В то же время, обращения неправительственных организаций о защите своих прав не столь редки в практике Суда.[21]

Хотя среди юридических лиц, которые могут быть субъектами обращения в Суд, Конвенция непосредственно называет только неправительственные организации, имея ввиду в качестве лиц индивидов (person - в тексте Конвенции на английском языке, personne physique - в тексте Конвенции на французском языке, в украинском переводе - осіб),[22] то есть физических лиц, в действительности в Суд могут обращаться и иные юридические лица.

Такое право юридических лиц ествественно, так же как и в отношении неправительственных организаций, может быть ограничено способностью субъекта вообще иметь права, предусмотренные определенными статями Конвенции. В то же время, в страссбургских конвенционных органах по защите прав человека постепенно было достигнуто понимание того, что некоторые из провозглашенных в Конвенции прав и свобод могут быть реализованы не только физическими лицами, но и юридическими. Первоначально это касалось религиозных органов. Комиссия пришла к такому решению не сразу и сначала не считала возможным, чтобы церковь, как корпорация и юридическое лицо, “ была способна иметь или осуществлять права, упомянутые в ч.1 ст.9 Конвенции имела право “.[23] Впоследствии Комиссия пересмотрела это свое решение и признала: “ В том случае, когда какой-либо церковный орган подает жалобу в соответствии с конвенцией, он фактически делает это от имени своих членов. Таким образом, следует признать, что церковный орган способен иметь и осуществлять права, изложенные в ч.1 ст.9, в своем собственном качестве, как представитель своих членов ”.[24]

Со временем Комиссия и Суд признали право подачи жалобы другими юридическими лицами. В связи с защитой прав по ст.10 ЕКПЧ признается право на обращение в Суд средств массовой информации. Некоторые из наиболее важных дел по ст.10 Конвенции касаются прав печатных средств массовой информации на свободу выражения своего мнения.[25] В связи с защитой права собственсочти (ст.1 Протокола №1 к Конвенции) Суд неоднократно рассматривал дела по жалобам, как физических,[26] так и юридических лиц.[27]

Возможна подача не только индивидуальных жалоб юридических лиц, но и их групп. В деле Агротексим и другие против Греции Суд признал группой группу из шести обществ с ограниченной отвественностью-акционеров, полагавших, что нарушено их право по ст.1 Протокола №1.[28] В деле “Бладет Тромсо” и Стенсаас против Норвегии группу составляли два лица, одно из которых было физическим, а второе юридическим.[29]

Интересы заявителя (заявителей) в Суде может представлять защитник. Регламентом Суда “А” в ст.30 установлено, что это может быть адвокат, который должен иметь разрешение на адвокатскую практику в любом из государств-участников Конвенции и проживать на территории любого из таких государств. По согласованию с Председателем Суда, защитником может быть другое лицо. С согласия Председателя Суда заявитель вправе представлять свои интересы в Суде самостоятельно.[30]

IV. Право, применяемое Судом

Применение Конвенции и Протоколов к ней.

Как следует из ч.1 ст.32 Конвенции, Европейский суд по правам человека при принятии решений и консультативных заключений применяет Конвенцию о правах человека и основных свободах и Протоколы к ней. Таким образом, Конвенция и Протоколы к ней являются здесь основополагающими правовыми актами. Более того, принятие решения или консультативного заключения по существу рассматриваемого дела возможно лишь после того, как Суд установит, что спор возник по поводу отношений, которые регулируют Конвенция и/или Протоколы и в отношении фактов, которые имели место после вступления Конвенции[31] (а в некоторых случаеях и Протоколов к ней[32]) в силу в отношении стороны спора. В ином случае Суд принимает решение о неприемлемости заявления.

Но сказав, что Суд применяет Конвенцию о правах человека и основных свободах и Протоколы к ней, было бы большим упущением этим ограничиться. Конвенция - это юридически исключительно сложный акт. Она является бессрочным международным договором Ее создатели предполагали, что нормы Конвенции будут применять в условиях разных правовых систем, в обществах с разной правовой культурой, в государствах с разными правовыми традициями. В результате многие нормы Конвенции имеют оценочный характер, как напрмер: “благополучие населения” (ч.3 с) ст.4), “обыкновенные гражданские обязанности” (ч.3 с) ст.4), “в целях... защиты нравственности” (ч.2 ст.8), “необходимые в декмократическом обществе” (ч.2 ст.9) и др. Применение таких норм требует философско-правового осмысления того, что есть права человека и какова их ценность в условиях демократии.

Поэтому существенно повышается значение практике применения норм Конвенции Европейской комиссией по правам человека, в бытность ее существования, а также, как старым, так и новым Европейским судом по правам по правам человека (иногда такую практику называют прецедентами). С одной стороны практика Суда важна для понимания содержания и смысла норм Конвенции и Протоколов к ней. С другой стороны - для правильного и единоообразного применения этих норм как самим Европейским Судом по правам человека, так и национальными судами.

Под прецедентами, применяемыми Судом, следует понимать не сами рассмотренные дела, а те основополагающие принципы в толковании и применении норм Конвенции, которые были выработаны при рассмотрении дел и изложены в судебных решениях и консультативные заключениях. Но вряд ли можно утверждать, что Суд при помощи прецедентов творит право - Конвенция не наделяет Суд такими полномочиями. Он только формулирует свое понимание норм Конвенции на основе самой Конвенции. Иными словами, Суд не подменяет собой “законодателя” в лице государств-участников Конвенции. Этим отличается прецедент Европейского Суда по правам человека от прецедента, например, в английском праве, где судья при определенных обстоятельствах может выступить по сути в роли законодателя. В отличие от прецедента и в английском праве, и в несколько в меньшей степени в праве США, Европейский Суд юридически вообще не связан своими предыдущими судебными решениями. Но сложившаяся практика свидетельствует о несомненно уважительном к ним отношении Суда. Поэтому было бы большой ошибкой недооценивать значение прецедентов Европейского Суда по правам человека.

Термин “прецедент” или какой-либо его аналог в Конвенции отсутствует. Суд сам, руководствуясь собственным опытом и с целью достижения единообразного понимания и применения норм Конвенции во всех госудаорствах-участниках придал своей практике всеобщее, в рамках Европы, значение. Правомерность существования прецедентов Европейского Суда по правам человека, как своего рода уникального феномена в деятельности международных органов по защите прав человека, в общем виде основывается на ч.1 ст.34 самой Европейской конвенции, в которой сказано: “ Юрисдикция Суда распространяется на все вопросы, которые касаются толкования и применения Конвенции и протоколов к ней, которые передаются ему для рассмотрения в соответствии со статьями 33, 34, 47”, а также на ч.1 ст.46 об обязанности государств-участников Конвенции исполнять решения Суда.

Европейский Суд по правам человека неоднократно обращался к собственным прецедентам и продолжает ими руководствоваться сейчас. Причем, принимаются во внимание и те толкования Конвенции, которые были даны Комиссией, и с которыми Суд согласился. Нередки решения Суда, изобилующие ссылками на прецеденты. Нередки и направляемые в Суд жалобы, в которых также присутствуют ссылки не только на статьи Конвенции, но и на толкование этих статей Судом. И тогда Суд оценивает правомерность и приемлемость таких ссылок по конкретному делу, соглашается либо аргументированно отказывает заявителю. Например, во внешне схожих делах Хендисайд [33] и Института “Отто Премингер” [34] суд по-разному применил ч.2 ст.10 Конвенции, не согласившись с аргументацией, приведенной в жалобе Института “Отто Премингер ”, и основанной на выводах Суда по делу Хендисайд. [35]

Именно благодаря применению прецедентов удается постоянно сохранять актуальность и жизнеспособность норм Европейской конвенции о правах человека и основных свободах и Протоколов к ней, что имеет огромное значение для сохранения уважения к правам человека и их защиты в условиях современной постоянно изменяющейся жизни. Суд неоднократно указывал на это обстоятельство. В частности, в деле Ван Дроогенбрек Суд отметил: “ ...Не нужно упускать из виду особенности этой конвенции или тот факт, что она является живым инструментом, который необходимо читать в свете понятий, существующих в данный момент в демократических государствах. ”[36]

Время от времени для Суда возникает проблема дачи толкования положениям Конвенции. Чаще всего, толкование связано с уяснением содержания терминов, выражений или смысла норм Конвенции. Одним из недавних таких решений было дано толкование ч.1 ст.6 Конвенции в деле Пеллегрин против Франции: “ Суд пришел к выводу, что пора положить конец неопределенности в вопросе применения пункта 1 статьи, в отношении споров, которые возникают между государственными служащими и государством по поводу условий работы. ” Для этого Суд предложил ввести новый “должностной” критерий, в основе которого лежал бы характер должностных обязанностей и отвественности работника. “ Отныне ни один спор между административными органами и служащими, которые занимают должности, связанные с исполнением полномочий, определенных публичным правом, не входят в сферу применения пункта 1 статьи 6. С другой стороны, все споры, касающиеся пенсий, подпадают под действие пункта 1 статьи 6, поскольку с выходм работников на пенсию прекращаются и их особые отношения с органами государства ”.[37] Но иногда перед Судом стояла задача толкования с целью установления аутентичности текстов Конвенции. В деле ............и Кох против ФРГ возник вопрос о толковании в ч.3 е) ст.6 соотвественно слова “ free ” в англоязычном тексте и “ gratuitement ” во франкоязычном тексте Конвенции. [38]

Иногда, спустя некоторое время, суд может кардинально пересмотреть свое толкование тех или иных статей Конвенции. Это происходит не так часто. В деле Пеллегрин против Франции Суд пересматривал все существующие прецедетны, что специально было отмечено в принятом решении.[39] В иных случаях Суд постепенно меняет свою прежнюю позицию. Так было с признанием права религиозных организаций обращаться в Суд с заявлениями о нарушении прав, оговоренных в Разделе І Конвенции. Суд также может уточнять или дополнять прежнее свое толкование отдельных положений Конвенции. В частности, так было с толкованием ст.3 в Судебном решении по делу Ирландия против Соединенного Королевства от 18 января 1978 г.

В целом не будет преувеличением сказать, что Европейская конвенция о правах человека и основных свободах жива в прецедентном праве Европейского Суда по правам человека. Не смотря на значительное количество рассмотренных Судом дел, не следует думать, что возможности толкования Конвенции исчерпаны или близки к исчерпанию. Как показывает практика, многие положения Конвенции еще нуждаются в детальном рассмотрении. Так, термины “унижающие достоинство” и ”бесчеловечные” в ст.3 Конвенции остаются неразработанными в прецедентном праве. В равной мере, это касается понятия “запрет свободы мысли” по смыслу ст.9 - такой запрет пока может быть описан только гипотетически, поскольку в европейских государствах по-видимому отсутствует соответствующая практика.

Сегодня можно без преувеличения утверждать, что без прецедентов Европейскую конвенцию применять было бы крайне сложно - суды (как национальные, так и европейский) при рассмотрении каждого дела всякий раз оказывались бы отброшенными на сорок лет назад, когда Комиссия и Суд обратились к своим первым делам. Огромная практика Комиссии и Суда образует прецедентное “право”, в основе которого находятся около 200 (из почти 2000) решений, наиболее важных для понимания содержания статей раздела 1 Конвенции. Например, дело Лингенса или дело Санди Таймс неразрывно связано прежде всего со ст.10; дело Маркс - прежде всего со ст.8; дело Социалистической партии Турции - прежде всего со ст.11 и т.д.

Применение иных международно-правовых актов.

Хотя это и не следует из Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, Европейский Суд по правам человека в ряде случаев применяет нормы универсальных междунароно-правовых актов по правам человека или обращается к таким нормам, поскольку это может быть необходимо для рассмотрения дел, связанных с нарушением норм Конвенции..

В частности, для толкования “рабства” была использована ст.1 Конвенции против рабства, 1926 г. [40] Институты и обычаи, сходные с рабством, указанные в ст.1 Дополнительной конвенции об упразднении рабства, работорговли и институтов и обычаев сходных с рабством, 7 сентября 1956 г. [41] рассматривались Комиссией и Судом как примеры подневольного состояния. Комиссия и Суд, неоднократно использовали в виде основы при принятии решений по ст.4 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод определение, данное в Конвенции Международной Организации Труда №29 О принудительном или обязательном труде, 1930 г. [42], хотя в некоторых случаях, при наличии коллизий с нормами ЕКПЧ, Суд отступал от положений Конвенции МОТ №29, обращаясь к более поздним универсальным международно-правовым актам по правам человека, подготовленным в рамках ООН, в частности к нормам Международного пакта о гражданских и политических правах, 1966 г.

Возможно применение Судом и иных международно-правовых актов, поскольку это может быть необходимо для разрешения дела. Именно так поступил Суд, приняв во внимание Конвенцию о Европейском космическом агенстве как основание для признания, что в вопросах регулирования трудовых отношений международная межправительственная организация неподсудна национальному суду.[43]

В то же время жалоба, направляемая в Суд, не может апеллировать к нарушениям иных, помимо Конвенции, международно-правовых актов. Ч.1 ст.34 Конвенции исчерпывающе определяет юрисдикцию Суда.