Глава 21. Сердце Твайлайт Спаркл

«Доводилось ли тебе любоваться восходом луны над Пустошью? Хотел бы я подарить тебе что-то столь же великолепное.»

Дракон!

Реально большой, гигантский, чудовищный пурпурный дракон с зелёным гребнем, когтями и шипами, и очень, очень острыми зубами, и огромным ртом, который только что пообещал не есть нас.

Ну, это было началом.

Я могла слышать голоса моих товарищей, но не могла повернуть голову. Мой взгляд был прикован к дракону, который смотрел на нас. Я не могла пошевелиться. Я едва дышала.

— Каламити, — быстро прошептала Вельвет Ремеди. — Не смей стрелять в это!

— И не собирался, — прошипел Каламити сзади. — Ты ж этого не допустишь.

Паерлайт вскрикнула и устремилась прочь, хлопая крыльями со звуком треска камина.

— Интересно, — задумчиво пророкотал в глубине своей брони СтилХувз.

— Я б сказал, эт не просто интересно, эт то ещё зрелище!

— Он сказал, что он Спайк, — произнёс СтилХувз с любопытством. — Он не назвался Наблюдателем.

Взгляд дракона остановился на мне. Он поднял вверх очень острый коготь, длинной с моё тело, от рога до крупа.

Обращаясь ко мне, Спайк-совершенно-взрослый-дракон спросил:

— Они ведь знают, что я их слышу, верно?

* * *

— Литлпип, Вельвет Рамеди, Каламити... прошу, не бойтесь. — Спайк улыбнулся, обнажив острые зубы. Драконы не должны так улыбаться, когда не пытаются никого запугать. — Добро пожаловать в мой дом. Но только одно условие.

Наблюдатель ставил условия, что не могло меня не раздражать, но это был его дом. И Наблюдатель был драконом. Драконы всегда получают то, чего хотят.

Я ожидала условий типа: не смей украсть, ни шага в сторону и не прикасайся к моим сокровищам. Но я не ожидала от дракона, нацелившего свой смертоносный коготь на СтилХувза, фразы:

— Этот остаётся снаружи.

У Наблюдателя были проблемы с гулями? Это реально раздражало меня. Может быть, не так сильно, как после встречи с Дитзи Ду и до случая с Роттингтэйлом, но это по прежнему беспокоило меня.

— Он с нами, — настаивала я, топнув копытом.

— Я дышу огнём, — возразил Спайк, выигрывая спор.

Я обернулась к СтилХувзу.

— Ты согласен с этим?

После всего путешествия сюда часть меня была готова повернуться спиной к Наблюдателю и уйти, если СтилХувз скажет нет.

— Всё в порядке, — ответил СтилХувз. С моих плеч словно груз упал. — Кроме того, я буду не один. — Заключённым в броню хвостом СтилХувз стукнул Небесного Бандита. Паерлайт, уютно устроившаяся внутри, украдкой посмотрела через одно из окон. Очевидно, что полёт внутрь дома самого большого хищника Эквестрии был слишком большой просьбой для нашего нового спутника.

Я кивнула СтилХувзу и повернулась к дракону.

— Хорошо.

Вельвет Ремеди была более вежливой и дипломатичной, учтиво поклонившись Спайку.

— Спасибо, могучий Спайк, что позволили войти в... ваш дом! — она сделала едва заметную паузу, прежде чем решила назвать пещеру так же, как и её обитатель...

Драконы краснеют? Спайк, кажется, да. Он оглянулся на темноту позади него.

— Ну, в действительности это больше пещера. Но я обустроил её достаточно для того, чтобы тут можно было чувствовать себя как дома.

— Я уверена, вы блестяще с этим справились, — польстила ему Вельвет Ремеди.

Спайк повернулся — мы нырнули под его повернувшийся следом хвост — и повел нас в пещеру. Пони в моей голове настойчиво топала, желая знать, почему я была обязана оставить друга снаружи.

* * *

Дракон? Наблюдатель был... драконом?

Страх и боязнь быть съеденной испарились, и я с удивлением обнаружила, что на смену им пришёл гнев.

— Это восхитительно! — объявила Вельвет Ремеди. — Я не знала, что пещера дракона может быть такой... уютной. — Она обернулась, задержавшись взглядом на грудах драгоценных камней, окружающих тонувшую в полу огромную круглую кровать. — Тут так много книг. Вы, наверное, коллекционер. — Стены были увешаны книжными полками, многие из них были уставлены множеством книг. Пещера тянулась дальше, теряясь во тьме трещины в дальней стене.

— Они принадлежат Твайлайт, — по привычке ответил Спайк. Затем поправил себя, произнеся с оттенком грусти. — Принадлежали Твайлайт.

— Твайлайт Спаркл? — спросила я, ища подтверждение своим подозрениям.

Я была уверена в ответе ещё до того, как дракон кивнул. Я думала об аудио сообщении, которое Хомэйдж проигрывала для меня, то, которое Рэрити оставила для Твайлайт Спаркл. Когда у Твайлайт закончилось свободное место для книг, она не обратилась к Пинки Пай, она стала хранить их здесь.

На пьедестале рядом с кроватью был установлен одинокий терминал, лишь слегка лучше тех, что усеивали пустоши; из задней панели устройства в глубину пещеры уходил, извиваясь, кабель. А я ожидала увидеть что-то, похожее на используемую Хомэйдж С.Э.Р.М.Т.Н.

Маленькая пони в моей голове топала всё настойчивее. Наконец, чувствуя, что терпеть больше нельзя, я прямо спросила:

— Почему я должна была сказать СтилХувзу оставаться снаружи?

— Эм... это сделала не ты. Это я сделал, — сказал Спайк, как будто мне нужно было напоминание о порядке прошедших событий. — День, когда Стальной Рейнжер ступает копытом в мой дом — это день, когда я ем консервы. Зловещий рык ясно давал понять, какие "консервы" он имел ввиду.

Ясно, у Спайка не было проблем с гулями. У него были проблемы со Стальными Рейнжерами. Или с самим Министерством Технологий? Для того, кто проводил свои дни, перемещаясь между спрайт-ботами, это была неожиданная позиция.

Вельвет Ремеди всё ещё озиралась кругом, выражая своё восхищение, дракон, в свою очередь, наслаждался этим. Я подозревала, что прошло уже очень много времени с тех пор, когда его в последний раз хвалили, даже просто за то, как он хорошо следил за книгами. Предоставьте это Вельвет Ремеди, той, кто знает, что сказать.

Тем более, что я была настроена менее дипломатично. Я прикусила губу, я буквально кипела, сама не зная почему. Я задалась вопросом, было ли моё эмоциональное состояние запоздалой реакцией на вывод Празничных Минталок из организма? Или я просто устала сильнее, чем предполагала? Я провела последние четыре недели, начиная с ухода из Стойла 2, будучи физически и психически истощённой.

Но Хомэйдж провела для меня удивительный (и мульти-оргазменный) сеанс восстановления. У меня должно было быть намного больше самоконтроля, чем когда-либо. Я отвернулась от Спайка и стала разглядывать его огромную постель. Она выглядела уютной. Плюш с подушками и одеялами — я бы даже сказала, что она выглядела божественно. Я густо покраснела и задрожала от кое-чего, никак не связанного с холодом, когда мой мозг вызвал воображаемые картины того, что я делала бы с Хомэйдж (и для Хомэйдж) на подобной постели. Я отвернулась, негромко кашлянув.

Спайк воспринял покашливание, как призыв к вниманию.

— Ох, точно. Чёрный Опал. — Он протянул свою фиолетовую лапу, на которой я могла свободно гарцевать. — Не была бы ты столь любезна?

"Пони-курьер к вашим услугам," — с горечью подумала я, переместив Чёрный Опал в его ладонь.

— Почему ты так сильно жаждешь получить эту вещь? — спросила я. Он был драконом. У него не было возможности, в отличие от земных пони, смотреть чужую память. И я не сомневалась, что никто и никогда не сделает реколлектор его размеров.

— Потому что, — его ответ был прост, — это был последний раз, когда самые великие пони Эквестрии и мои самые близкие друзья были вместе. — С печалью и ностальгией он добавил: — Все мы. В одном месте, в одно время. И счастливы.

* * *

Твайлайт Спаркл. Рэрити. Пинки Пай. Эпплджек. Рэйнбоу Дэш. Флаттершай.

Они были, со слов Спайка, величайшими героинями Эквестрии. Кобылы, которые воплощали шесть самых ценных добродетелей всех пони. Кобылы, дружба которых была способна изменить мир.

— Почему всё пошло не так?

Вельвет Ремеди была той, кто задал вопрос, но я думаю, что мы все должны были об этом знать. Спайк не спешил с ответом, и большая часть того, что он рассказал нам, было тем, что я предполагала.

— Эти пони, мои любимые друзья, были не без своих проблем. У них были свои недостатки, когда они были молоды. Но их добродетели позволяли им противостоять трудностям, и дружба давала им силу, которой не могло быть у одиночки. — Спайк улыбнулся, тоскуя о прошлом. Но потом его улыбка исчезла. — Даже у величайших пони есть свои недостатки. И под давлением обстоятельств они могут дать слабину. Они могут сломить тебя.

— Со своими Министерствами они больше не могли быть вместе. Они постоянно находились под давлением... — Спайк остановился. И затем яростно произнёс: — Нельзя во всём, что пошло не так, винить их! Даже в малой степени!

Мы кивнули, внимательно слушая.

— Сначала была война. Эквестрия была в состоянии войны уже более десяти лет, прежде чем Луна создала Министерства. Война меняет всё! — пылко проинформировал нас Спайк. — До этого Эквестрия жила в мире тысячу лет. Мы не знали войны. Мы не понимали её. Наверное, случись у нас такое в прошлом, мы бы не совершили всех этих ошибок, всех сразу.

Дракон ударил хвостом, заставив драгоценности, книги и пони подпрыгнуть.

— И затем, непосредственно, появились Министерства. Само воплощение хороших идей и благородных намерений пошло на перекосяк. И не по вине кобыл, которые "управляли" ими.

Вельвет Ремеди уловила странную интонацию в словах Спайка, чего нельзя было сказать обо мне.

— Что ты имеешь в виду? Главы Министерств фактически не управляли своими Министерствами?

— Ну, да. И нет. — Спайк сжал переносицу двумя когтями, поморщившись. — Как бы это сказать?

Мы ждали, пока дракон соберётся с мыслями.

— Из шести только двое пытались управлять своими Министерствами. Это были Твайлайт Спаркл и Рэрити. Остальные только предлагали идеи и надеялись на лучшее. — Спайк перебирал слова, прежде чем найти аналогии, которые он считал подходящими. (Я нашла это несколько странным вариантом).

— Представьте себе Министерства как портних. У них есть собственные идеи, как пошить хорошее платье, но они учитывают мнение каждого клиента — как и мои друзья, назначенные Главами Министерств — даже если у этих клиентов нет представления о пошиве платьев. Независимо от того, насколько хороши могут быть предложены идей и блестящие навыки портних, в итоге может получиться кошмарная безвкусица.

— Агась, — вмешался Каламити. — Особенно, если там цел комиссия портних, каждая со своим чувством прекрасного. — Спайк кивнул.

— Демократия, как правило, способна привести к беспорядку всё, — проговорил Каламити с горечью. — Они могут действовать как один, ток когда чувствуют ся под угрозой.

Я смотрела на своего покрытого рыжей шёрсткой спутника и задавалась вопросом, откуда такие слова? Ох... конечно. Внезапно я почувствовала себя очень счастливой, потому что не шибко много знала о политике пегасов.

* * *

— Хм, не смекаю, — пробормотал Каламити. — Почему ты прячешься? У дракона не так много причин для того, чтоб прятаться. — Он задумчиво склонил голову набок. — Ну то есть, кроме сбрендившей Большой Медведицы.

И в это мгновение я поняла, почему была в бешенстве. Его слова были словно гром посреди ясного неба, выпуская мой гнев наружу. Моя реакция была естественной: меня прорвало.

— Всё это время ты был драконом! ДРАКОНОМ! Всё! Это! Время!

Спайк поражённо смотрел на меня.

— Э, Литлпип, — предупредил Каламити, — Пожалуйста, не расстраивай действительно большого дракона.

Я топала и буквально кипела.

— Ты понимаешь, сколько хорошего мог бы сделать? Как много жизней мог бы спасти? — в ярости я пошла на дракона. Если бы я не была ослеплена гневом, я бы закрыла лицо копытом от нелепости моих действий. Спайк отступил назад, делая ситуацию ещё нелепее.

— Не говори, что тебе безразлично, — я брюзжала слюной. — Тебя это ещё как волнует! Ты лишь наблюдаешь. Почему ты ничего не предпринимаешь? Эквестрийская Пустошь нуждается в таких, как ты!

Спайк казался сконфуженным, но настаивал:

— У меня есть причины.

— Причины?! — я напирала, — Боишься когти кровью замарать? Бля, да Понивилльские Рейдеры твою чешую даже поцарапать не смогли бы! Но нет, лучше послать маленькую кобылку, только из Стойла, практически без боевого опыта в дыру, кишащую рейдерами, где её, скорее всего, прикончат, нежели она спасёт хоть кого-то.

Я фыркала и пыхтела. Мои грива и хвост встопорщились. Часть меня очень хотела напасть на Наблюдателя. Ну, возможно, с помощью телекинеза своим рогом я могла бы ему заехать по морде так, чтобы он прочувствовал.

— Литлпип...

— Что же это за причины? Что может быть настолько важным!?

Я кричала на дракона. Всё это время я подвергала свою жизнь опасности и помогала другим, следуя наводкам того, кто был почти неуязвимым драконом, не обеспокоившимся выйти из дому.

— Что, тебе нужно было полировать свои камешки? Пересчитать их? Или нужно было немного вздремнуть?

Спайк вздрогнул. Это было всё равно, что бросить масло в огонь. Я открыла рот и выпустила поток нецензурщины — не думала, что я столько её знаю.

— Довольно! — прогремел Спайк, наконец-то звуча как настоящий дракон. Я сжалась, вспомнив, что была маленькой и, наверное, вкусной. Одно слово заставило меня замолчать.

Дракон отвернулся от меня и посмотрел на моих друзей.

— Вы доверяете Литлпип?

— Агась! — без колебаний сказал Каламити.

— Да, я доверяю, — согласилась Вельвет Ремеди. Я почувствовала боль, осознавая, что могла бы колебаться, поменяйся мы местами. Хоть я и простила её, но я всё ещё чувствовала боль от предательства, какими бы благими ни были её намерения.

— Хорошо. Тогда я расскажу Литлпип о своих причинах. Но только ей. И только тогда, когда она даст обещание никому о них не рассказывать. Даже вам.

— Почему? — вежливо спросила Вельвет Ремеди. — Я на её месте ответ потребовала бы.

Спайк нахмурился.

— Ты видела шары памяти. Ты знаешь о пони, которые могут извлекать чужие воспоминания, используя их магию. Так называемая Богиня, командующая аликорнами, телепат. И, следовательно, они тоже.

Я была поражена новым видением аликорнов как терминалов связи с мэйнфреймом. Отправление и получение сообщений. Вот, почему они знали, как погиб кто-то — Богиня наблюдала за смертью аликорна через его разум и после делилась знанием с другими.

— Чем меньше посвящённых, тем меньше риск, что полученные знания могут быть использованы против... — он сделал паузу, прежде чем продолжить, — меня.

Я нахмурилась. Если причина оставаться Наблюдателем была такой жуткой, Спайк подвергал себя большому риску, просто разговаривая со мной. Мой выход на поверхность не мог быть причиной, достаточной для того, чтобы прервать двести лет тишины.

Или всё-таки был? У меня вновь сложилось впечатление, что дракон был очень сильно одинок в своём добровольном изгнании.

С другой стороны, возможно, Спайк просто был большим мешком конского дерьма.

— Хорошо, — сказала я твёрдо. — Я согласна с этими условиями... но только если это твоя причина действительно стоящая!

Спайк мгновение обдумывал слова, прежде чем принять их. Он обратился к Каламити и Вельвет Ремеди.

— И со слов Литлпип причина будет действительно стоящей для вас двоих, даже если вы о ней никогда не услышите?

— Да, — нахмурившись, произнёс Каламити. — Я доверяю решению Литлпип. Если она скажет, что считает, что у тя стоящий повод не высовывать морды с пещеры, то и я считаю.

Вельвет Ремеди кивнула.

— Конечно.

— Тогда следуй за мной, Литтлпип. Мне есть что показать тебе.

Огромный фиолетовый дракон двинулся вглубь пещеры через трещину в стене.

Я посмотрела на Каламити и Вельвет Ремеди, прежде чем двинуться следом за ним, почти переходя на галоп, чтобы не отстать.

* * *

— И на что же я смотрю? — спросила я себя во второй раз в своей жизни.

Мы прибыли в центр горы — вскоре я поняла, что мы шли вдоль кабеля, тянувшегося от терминала Спайка — и теперь я стояла в помещении, достаточно большом, чтобы в нём мог свободно перемещаться дракон.

Вдоль стен было установлено полдюжины мэйнфреймов с пульсирующими магической энергией кристаллами. Все они выглядели почти бездействующими, за исключением ближнего, который энергично гудел. В центре помещения, подобно гигантскому сталагмиту из магии и стали, возвышался шпиль колонны супер-мэйнфрейма, по сравнению с которым системы DJ Pon3 выглядели совершенно несерьёзно. Внушительных размеров изолированные провода взвивались от мэйнфреймов по стенам и, провисая над залом, крепились к колонне высоко над головой Спайка.

Палата напоминала собой дымоход. Взглянув вверх, я увидела далеко в вышине круг неба, мерцающий звёздами. Супер мэйнфрейм казался огромной волшебной палочкой, нацеленной в небо.

— Мэйнфрейм Крестоносец, — ответил Спайк.

Окончательный техномагический мэйнфрейм. Настолько мощный, что был способен думать. Учиться. Даже содержать в себе отпечаток личности пони. Я вспомнила, что было создано только три таких машины. Один был установлен в Стойле Двадцать Девять. Второй находился в Министерстве Крутости. И последний... этот... расположен здесь.

Платформы, исходящие из основания Крестоносца образовывали шестилучевую звезду, на концах которой были возвышения. На каждом из возвышений располагались подушечки с лежащими на них ювелирными изделиями. Самым близким ко мне была прекрасная диадема. Чуть дальше, я ясно видела, лежало ожерелье.

— Ты... — я посмотрела на Спайка, терзаемая сомнениями. — Это Наблюдатель?

Спайк усмехнулся.

— Нет. Я Наблюдатель. Это Мэйнфрейм Крестоносец. Особенного назначения.

— Что он делает? — моё любопытство утихомирило мой гнев. — Кроме взлома спрайт-ботов и слежки за пони.

Маловероятно, что его использовали с такой... неинтересной целью.

— Прямо сейчас — ничего, — ответил мне Спайк. Я чувствовала, как маленькая пони в моей голове вскрикнула от разочарования. — Он ждёт.

— Ждёт чего?

— Ждёт кого.

Я тупо уставилась на Спайка.

Казалось, Спайк искал в себе силы, чтобы продолжить. Я чувствовала, что его пугало то, что он собирался сказать.

— Это самый великий и важный проект Твайлайт Спаркл. Она вложила своё сердце в него. В конце концов, для неё это было намного важнее, чем всё остальное.

Спайк замолчал, глядя на меня, словно умоляя, чтобы я поняла ценность сказанных им слов. Я кивнула, ожидая продолжения. Я попридержала своё решение относительно его "причин", но уже было ясно, что если они и были не слишком весомыми для меня и других пони, то для него они имели практически жизненно важное значение.

— Она спонсировала постройку Крестоносца, работая с ним всё своё свободное время. Создание мэйнфрейма, который мог явить миру особое заклинание...

Я моргнула и у меня отвисла челюсть.

— Что? Всё это... — я взмахнула копытом. — Чтобы просто сколдовать заклинание?

Спайк взглянул на меня, и я заткнулась.

— Не просто заклинание. Мегазаклинание. Намного мощнее и сложнее других когда-либо созданных мегазаклинаний. Твайлайт Спаркл была не в состоянии исполнить его — самый сильный в плане магии пони из рождённых за последнюю тысячу лет — и она создала Крестоносца. Даже Селестия и Луна были не способны исполнить Сады Эквестрии.

— Сады Эквестрии?

— Да, — подтвердил Спайк. — Одно единственное заклинание, питаемое Элементами Гармонии, вычисленное и реализованное дополненной мощью Мэйнфрейма Крестоносца. Одно единственное заклинание, способное повлиять на всю Эквестрию, очистить её от радиации и порчи, возродить прекрасный рай, изуродованный и отравленный другими мегазаклинаниями.

Ох. Мои. Богини.

Я широко распахнула свои глаза, не веря в это, хотя могла сказать, что это было правдой. Одно заклинание. Одно единственное заклинание, способное исправить... ну, не всё, конечно, но исцелить душу нашей израненной земли.

— Тогда почему... — спросило я медленно, чувствуя нарастающую боль. Прекрасная, возрождённая Эквестрия... — Почему оно не было использовано?

Спайк произнёс с почти бесконечной тоской:

— Потому что пони, которые могли использовать Элементы Гармонии, мертвы.

* * *

Я обошла вокруг Крестоносца, попутно рассматривая Элементы Гармонии. Я остановилась около ожерелья с драгоценным камнем, похожим по форме на воздушный шар.

Я пошла на вечеринку в доме у Спайка и принесла его, как ты и просила. Там были все мои друзья, кроме тебя...

— Так значит, Твайлайт Спаркл доверила тебе Элемент Магии?

— Она доверила мне их все, — ответил Спайк. — Я не могу уйти. Если сюда забредут рейдеры, пока меня нет дома... или ещё хуже, отряд Стальных Рейнджеров...

Не было нужды говорить что-либо ещё.

— Я не могу рисковать, подвергая их опасности, — произнёс Спайк. — Я должен оставаться здесь. Нести стражу. Пока не найду нужных пони.

Я присела около Возвышения Смеха, готовая заплакать. Слишком много горестных эмоций, вызванных тем, что я видела и слышала, переполняло меня.

— В течении двухсот лет, — мрачно признался Спайк, — я находил добродетельных пони. Помогал им. Наставлял на путь познания самих себя. В надежде найти шесть правильных пони. Магия. Доброта. Смех. Щедрость. Честность. И... верность.

Моё сердце пропустило удар.

— Всё это время?

Он зашелся болезненным смехом.

— Ты не представляешь, насколько трудно для пони найти пятерых друзей во всеразобщающем ужасе пустоши. — Он опустил взор вниз и вгляделся в меня. — Хотя нет, всё-таки представляешь.

— Обязательно шесть? — спросила я.

— В истории Эквестрии существовала только одна пони, способная обладать более чем одним Элементом. Поверь мне, у меня есть много книг на эту тему. И это была Селестия. Она использовала их, чтобы изгнать свою сестру, превратившуюся в монстра. Это было возможно только с использованием всех Элементов. И Селестия была той, кто мог использовать их все.

— Тогда... Почему она не сделала это? — меня поразила моя мысль. — Если на то пошло, почему она не отправила всех этих проклятых зебр на луну?

— Потому что она тоже мертва, — ответил Спайк прямо. — И даже еслибы нет, она больше не могла бы их использовать. Они больше не принадлежали ей.

Я посмотрела на ближайшее возвышение. Диадема, по словам Спайка, являлась Элементом Магии. Это напомнило мне, насколько жалкими магическими способностями я обладала. Не смотря на всё то, что я умела, в моей копилке был только один трюк.

Осознание этого нахлынуло на меня.

— Это... это не мы, верно? — Я обежала взглядом все возвышения и вновь посмотрела на Спайка. — Ни один из нашей группы друзей. Мы не способны возродить Эквестрию. — Я чувствовала, как это терзает моё сердце. — Ты всё ещё ищешь.

Спайк печально кивнул.

— Нет. Не вы. — Он снова фыркнул от смеха. — Но не печалься об этом. Ты удивительная пони, и у тебя удивительные друзья. Я не сомневаюсь, что ты со своей компанией сделаешь много хорошего для Эквестрийской Пустоши. Просто исцелить её — не твоя судьба.

Прекрасная, зелёная, здоровая Эквестрия... полная жизни... лишь одно заклинание. И я... не подходила. Я никогда ещё не чувствовала себя такой никчёмной.

— Эй, — заворчал Спайк, читая выражение на моём лице. — Это не твоя вина. Чёрт, представь себе, как трудно найти пони с добродетелью смеха в Эквестрийской Пустоши.

Я подумала о Дитзи Ду и почувствовала искорку надежды. Мы могли быть не теми пони. Но, возможно, я могла помочь Спайку с поиском тех, кто был ему нужен.

— Я думаю, что знаю, кого ты ищешь.

* * *

Я поклялась, что не скажу ни слова о том, что Спайк показал мне. Мне уже почти хотелось, чтобы он и не показывал. Если какой-либо враг узнает, что охраняет Спайк в этой пещере, величайшая надежда Эквестрии будет обречена — никак не меньше. Ноша этой тайны тяжела даже для дракона. А я была очень маленькой пони.

Возвращаясь назад к остальным, я заметила кое-что, что Спайк ненароком заслонил от меня. Высоко на стене был закреплён стеклянный шкаф, и в нём стояло шесть статуэток. Мне они были хорошо знакомы. У меня уже было четыре собственных.

Я не могла их как следует разглядеть, не говоря уже о том, чтобы прочитать надписи, если только не поднять себя при помощи телекинеза, но я чувствовала, что это будет не к месту.

— Что с ними произошло? — спросила я внезапно. Спайк остановился и оглянулся на меня, затем проследил, куда был направлен мой взгляд.

— То есть, я знаю, что случилось с Пинки Пай, но что произошло с остальными?

Челюсти Спайка устрашающе сжались.

— Я не знаю.

— Ты... не знаешь? Но ты же был там, верно?

— Я. Не. Знаю, — угрожающе повторил он.

Я отступила назад, тяжело переглатывая и подозревая, что пересекла черту, уничтожив, вероятно, всякую привязанность, начинавшую зарождаться в покоях позади нас. Я уставилась в пол.

— А... ну конечно... ты был здесь.

Голос дракона взорвался в ярости, самоосуждении и раскаянии: