10 страница. Воспоминания стали приходить рвано

Воспоминания стали приходить рвано.

Перед глазами возникло видение того, как белый порошок рассыпается по столу. Героин.

Шприц. Игла. Жгут… Невилл судорожно сглотнул, от будоражащих ощущений от проникновения нарктика в его кровь, воспоминания о которых подбросила ему услужливая память.

Он помнил. Разве он мог не помнить это ощущение, когда все проблемы, вся боль уходят, оставляя в теле лёгкрость.

Сердце билось всё быстрее … ощущения лавиной накрыли не готовый к такому потрясению мозг. Его дыхание сбилось… Казалось, болит каждая клеточка… мозг, печень, легкие, вены… Он чувствовал себя так, как будто в него закачали несколько галлонов горячей воды.

Теряя сознание, он мечтал только об одном: чтобы вместе с болью, Бог забрал его душу.

Он постарался сосредоточиться на медсестре, отторгая воспоминания, загоняя их в самый дальний уголок разума.

- Нет … Я не помню, что произошло, - он предпочёл держать правду в тайне, пока это возможно.

Ладно. В вашей крови, кроме героина, были найдены химикаты, которые спровоцировали ухудшение вашего состояния. Когда вас доставили к нам, мы с трудом верили, что удастся спасти вас, но каким-то чудом вы всё же выжили, - она наморщила лоб и неодобрительно поджала губы. - Доктору пришлось пойти на крайние меры…

- Мой ребенок…

Она молчала. Невилл с ужасом проследил направление её взгляда и понял то, что не заметил или не хотел замечать сразу после пробуждения. Живот был почти плоским.

- Мой ребенок? – он почувствовал, как желчь поднимается вверх по пищеводу и с трудом успел притнуть к себе стоявший на тумбочке тазик, прежде чем его вырвало.

Наркотики затуманили его разум, и он забыл, что кроме его жизни внутри него есть существо, о котором он должен был заботиться. Он убеждал себя, что последствия приёма героина не так уж и существенны. Когда песня бегущего по венам наркотика заглушала боль, уже ничего не имело значения. Ничего. Только героин. Он стал заложником своей слабости. Потому что под кайфом он чувствовал себя сильным и смелым. Под кайфом он был королём этого грёбанного мира… Гарри не хотел быть его другом и простить его? Ну и ладно! Зато у него оставался героин – лучший друг, который всё простит и поднимет его на вершину мира.

А теперь именно наркотик украл у него то единственной, что возможно… возможно, могло бы стать для него смыслом жизни. Того, кто любил бы его, кого любил бы он сам…

- Мой р-р-ребёнок… - это было слишком… больно. Он не мог вздохнуть… на самом деле он уже ничего не мог сделать… Ничего…

Обеспокоенная медсестра вскочила на ноги, быстро проверила показания приборов и снова повернулась к нему

- Вы должны успокоиться… Дышите… Глубоко вдохните … Вдыхайте через рот и нос… Вот… хороший мальчик. Медленно вдох… выдох… вдох… - Невилл начал дышать, вслушиваясь в инструкции медсестры. Закрыв глаза, он попробовал обуздать внутреннюю панику. – Мистер Лонгботтом медленно, плавно… расслабьтесь и продолжайте дышать глубокий вдох… выдох… вдох… - тепло её руки было как якорь, за который Невилл ухватился, чтобы его снова не смыло очередным приступом панического ужаса и вины.

- Я не буду вам лгать, мистер Лонгботтом. Ваша девочка родилась слишком рано, и она очень больна. Чудо то, что она вообще родилась живой. Сейчас она в отделении интенсивной терапии в специальном боксе для недоношенных младенцев. Она очень плоха и на моей памяти это один из худших случаев.

Надежда, как феникс возродилась из пепла отчаяния, стоило Невиллу услышать, что его ребёнок всё-таки жив.

- Но с ней же всё хорошо? С ней просто обязательно всё должно быть хорошо! Её дедушка - очень богатый человек. Уверен, что он наймёт лучших докторов, лучших специалистов и спасёт её… И всё будет хорошо… она должна… она…

Медсестра покачала головой и с жалостью посмотрела на юношу:

- Хотела бы я сказать вам, что всё будет хорошо, но я давно уже не верю в меценатство пациентов. Шансы вашего ребёнка очень невелики. Если бы её не поместили в инкубатор, дышать самостоятельно она бы не смогла… Сейчас врачи пытаются сделать так, чтобы она начала дышать без системы вентиляции лёгких, но…

Невилл потянулся к медсестре и, прочитав бейджик, обратился к ней:

Медлин… Я хочу её увидеть…

- Сожалею, но это невозможно…

Невилл облизнул губы и сквозь слёзы, пробормотал:

- Почему вы так говорите? Я хочу видеть мою дочь.

Она покачала головой.

- Я сожалею, но вам не позволят, - она успокаивающе погладила его по руке.

- Не трогайте меня! - Невилл яростно отбросил её руку, чуть было не сорвав капельницу.

- Извините, мистер Лонгботтом, но есть правила и пока я не получу указание от главврача, я не смогу позволить вам увидеть вашу девочку.

- Чьё указание? Да кто имеет право мешать мне, увидеть моего ребёнка?

Мистер Малфой напрямую обратился к руководству больницы и… ситуация вокруг вас и вашего ребёнка очень деликатная и, если бы вы были рядом с девочкой это могло бы всё ещё больше усложнить.

Невилл чувствовал, что вот-вот у него снова начнётся истерика. –

Как, чёрт возьми, это могло всё усложнить?! Пожалуйста, я хочу видеть моего ребенка, я хочу видеть, видеть, что о на в порядке… п-пожалуйста, Медлин … ум-моляю…я ей нужен …

Медлин смотрела на Невилла, и думала о том, что ей было жаль этого молодого человека, но гораздо больше в её жалости нуждалась маленькая девочка, которая сейчас в отделении интенсивной терапии из последних сил цеплялась за жизнь. И виноват в этом был её отец-наркоман, который забыв о том, что носит в себе чужую жизнь, потакал собственным слабостям.

За пятнадцать лет, что она работала здесь, Медлин сделала один вывод. Такие люди, как Невилл Лонгботтом начинали плакать и стенать, бить себя в грудь и обвинять весь мир не потому, что они искренне раскаивались в том, что принимали наркотики во время беременности… Чувство вины позволяло им обелить себя, сделать из себя единственного страдающего во всей этой истории человека. Поэтому в ней не было сил для жалости по отношению к нему.

- Вам не позволят, - отрезала она. – Тем более вы не в том состоянии, чтобы дойти до реанимации. Сейчас вы должны отдыхать и набираться сил. Когда у доктора появиться время, он зайдёт и посмотрит вас.

Когда она отвернулась, чтобы уйти, Невилл ухватил её запястье.

- Умоляю … я прошу Вас, пожалуйста, позвольте мне видеть ее. Только один взгляд. Я хочу убедиться, что она здесь. Я знаю, что это я виноват, я не прошу жалеть меня, просто увидеть её… коснуться её…, - он вцепился в её запястье, игнорируя кровь бежавшую из того места, куда была воткнута игла капельницы. – Она нужна мне… - прошептал он.

Люди ошибаются. Но разве были бы они людьми, если не ошибались? Прощать или не прощать чужие ошибки? В свои тридцать девять Медлин сама совершила в жизни много глупостей и в лучшем случае только из половины извлекла для себя урок. Имела ли она право осуждать этого мальчика?

Разве сделав выводы о человеке на основании медицинской карты, она была права? Презирать других людей, считая себя лучше и выше… «Кто не без греха…» - сказал Христос.

Она нежно погладил а по плечу Невилла и уже открыла рот, чтобы сказать ему это, когда её прервали. Смутно знакомый голос, звеневший от ярости:

- Нужно было думать об этом, когда ты под завязку накачивался наркотой, - женщина и юноша одновременно повернули головы. Судорожный вздох сорвался с губ Невилла, тогда как Медлин просто оценивающе изучала стоявшего в дверях блондина.

Для человека, выздоравливающего после огнестрельного ранения, Драко Малфой выглядел очень хорошо.

Отросшие льняные волосы, обрамляли очень красивое лицо, выгодно подчёркивая твёрдый подбородок и плавную линию скул юноши. На нём был надет синий кашемировый надетый на рубашку с цветным орнаментом и черные обтягивающие брюки в серую полоску, чёрные ботинки явно какой-то известной фирмы стоили, скорее всего, как половина гардероба самой Медлин.

Он был очень красивым молодым человеком, и Медлин уже давно в тайне восхищалась им. Стоило ему появиться в больнице, как он стал центром внимания всего персонала и главной темой для обсуждения. И дело было даже не в том, что он носил громкую фамилию Малфой. Драко подсознательно источал ауру животного магнетизма, смешанную с величием сильного человека. А ещё он мастерски умел держать лицо и в этом женщина убедилась ещё в тот раз, когда он пришёл узнать об условиях в которых находится его дочь и её состоянии. Он бесстрастно выслушал плохие новости, уточнил некоторые технические детали… Затем тем же вежливо-формальным тоном заметил, что если информация о случившемся просочится в таблоиды, то виновные в разглашении фактов его личной жизни встретятся с его адвокатами, которые являются лучшими в стране.

- Добрый вечер, мистер Малфой, - вежливо поприветствовала его Медлин и в ответ получила кивок. Она повернулась к Невиллу и ещё раз успокаивающе коснулась его плеча…

- Доктор Леонард скоро будет. Пожалуйста, постарайтесь не перенапрягаться, мистер Лонгботтом, - она не стала дожидаться ответа и поспешила прочь из палаты.

Невилл чувствовал осуждающий взгляд Драко, который буквально вдавливал его в кровать всем весом его вины.

- Ты должен выслушать меня…я всё объясню…

- И что же ты объяснишь? Может, ты сможешь сказать мне, почему обрёк моего первого ребёнка на ад при жизни? Или, возможно, ты расскажешь мне, зачем преднамеренно саботировал мои отношения с твоим другом? Нет, лучше расскажи, с чего ты решил, что твоя глупая попытка шантажом вынуть меня жениться на тебе, сработает?

Невилл начал рыдать. Он икал и рыдал, рыдал и икал… Каждое слово, сказанное блондином, похоронным звоном билось в его голове. Пытаясь унять головную боль, он зажал руками уши. - Я сожалею о …, я сожалею о …, я так сожалею, - бормотал он, как молитву.

- Ты же хотел власти над мой жизнью, над её жизнью?! А теперь смотри правде в лицо! - Невилл замер, когда почувствовал горячие руки Драко, который обхватили его кисти и отвели их от ушей Невилла. В серых глазах бушевала буря, ярость тысячи тайфунов. - Не строй из себя жертву! Здесь жертва не ты! НАША дочь - жертва!! И она умирает! Ты слышишь меня? Она лежит в том инкубаторе и борется за жизнь! Все из-за тебя! Ты всё испортил! Ты испоганил свою жизнь, мою жизнь, жизнь Гарри, а теперь ещё и этого невинного маленького ребенка. И мы с тобой не достойны её! Она - слишком хорошая… чистая… она достояна лучших родителей, чем мы с тобой!! – лицо Драко исказила гримаса отвращения. Как будто он только сейчас осознал, что сидит рядом с Невиллом, сжимая его руки. Оттолкнув Лонгботтома от себя, он поддался назад.

Невилл всхлипнул, и этот всхлип похоронным рефреном его мечтам прозвучал в больничной палате. Это была его вина… он знал… знал, что убивает себя… убивает её, но всё равно принимал героин.. но всё равно… и теперь она… может умереть в любой момент… в любой момент…

- О, Боже… - он застонал, как раненное животное, так как серьезность ситуации внезапно лишила его дара речи. - Ох, Господи, пожалуйста, прости меня… - он задохнулся от ужаса от содеянного.

Драко сидел в изножии кровати и наблюдал за реакцией Невилла на свои слова. Эмоции, отражавшиеся на залитом слезами лице Невилла были… интересны… Интересно, а как выглядело его собственное лицо в тот день в поместье Малфоев, когда отец сообщил ему обо всём… В поместье его сослали «выздоравливать». Эдакая позолоченная клетка, откуда после трёх недель постельного режима, он вознамерился сбежать.

Его отец запретил ему общаться с кем бы то ни было. Он забрал его телефон, мотоцикл, два автомобиля и даже ключи от квартиры Драко. Как только Драко почувствовал, что в состоянии встать самостоятельно, он потребовал аудиенции с отцом.

*Воспоминание*

- Ты же не откажешься поговорить со мной, в очередной раз сославшись на моё состояние? И какого чёрта немой и ещё немее теперь следуют за мной след в след? - Немой и ещё немее были также известны как Винсент Крэб и Григори Гойл - два молодых человека, которые испытывали недостаток в мозга, но по силе могли соперничать с древнегреческим Гераклом. В последнее время эти двое по пятам следовали за Драко и даже сейчас стояли позади блондина, представшего пред светлы очи родителя в министерстве внутренних дел, где Люциус имел кабинет.

- Добрый день, сын, - Люциус не очень удачно симулировал радость от встречи.

- Давай обойдёмся без лицемерных расшаркиваний. Отдай мой телефон и ключи от моего мотоцикла и квартиры.

- Как же замечательно видеть тебя в добром здравии. Прекрасный цвет лица, надеюсь медсестра выполняла все предписания относительно вас?

Один взмах рукой и Драко ощутил, как ему скрутили руки и ткнули лицом в стол из красного дерева, за которым сидел его отец. Драко дернулся, пытаясь вывернуться из хватки Крэба и Гойла, но безуспешно.

- Слушай, старик, я не в том настроении, чтобы играть в кошки-мышки с тобой. Ты никогда особо не интересовался мои дела, так почему бы тебе и дальше не вмешиваться в мою жизнь.

От столкновения двух взглядов должны были бы полететь искры, но как ни странно, этого не произошло.

- Крэб, Гойл… выйдите, - приказал старший Малфой, опуская глаза и возвращаясь к изучению бумаг, которыми был завален его стол.

Щёлчок закрывшейся двери был единственным свидетельством того, что его приказ был выполнен.

- Ты не прав, Драко, - осторожно начал Люциус. – Мы оба с тобой далеко не ангелы. Но до сих пор ты был достаточно осторожен, чтобы избегать больших проблем, вызванных собственной глупостью и небрежностью. Но это в прошлом. Три пули, извлечённые из твоих внутренностей, я считаю достаточным основанием для того, чтобы вмешаться. Ты исчерпал свой лимит самостоятельности. Теперь я буду решать… - Люциус сделал драматичную паузу, явно провоцируя Драко на вопрос.

- Ну, давай же, отец, сбрось свою бомбу… Я же вижу… У тебя прямо руки чешутся.

- Замечательно. С завтрашнего дня ты больше не учишься в Хогвартсе. Учебный год ты завершишь в Дурмстранге. А по окончании поступишь в Итон. Я уже договорился о дополнительных занятиях для тебя…

Драко расхохотался. Мучительный отрывистый смех буквально рвал стежки на не до конца зажившей ране на животе.

- Неужели к старости у тебя появилась ностальгия по отцовству, отец? Или известия о разгульном образе жизни моей многоуважаемой маман вернули вас к мысли, что пара начать блюсти нашу семейную нравственность? Тогда почему вы начали с меня? Так вот, мне наплевать на твоё мнение и твои желания. Я не собираюсь, как послушный сын ползти по жизни в выбранном вами направлении. Смешно предполагать, что я это сделаю, только потому что вы этого желаете.

Люциус с совершенно непроницаемым выражением лица выслушал тираду сына, затем откинулся в глубоком кожаном кресле, задумавшись о чём-то.

Исполненный гордыни и высокомерия, так похожий в этом со своим сыном… И всё же, в отличие от него самого, у Драко всё же было слабое место. И он собирался использовать его прямо сейчас, чтобы добиться желаемого.

- Думаю, что очень скоро ты начнёшь смотреть на положение вещей с моей точки зрения. Взгляни, - Люциус достал из стола большой белый конверт и бросил его на стол прямо перед Драко.

«Никогда не показывай Ему, что ты боишься», - это был девиз Драко при общении с отцом. Потому что, опытным путём, он давно выяснил, что стоит Люциусу почувствовать запах неуверенности, он как акула на кровь, ринется на тебя и не успокоиться, пока не пожрёт жертву целиком. Поэтому, зотя внутри всё сжалось от нехорошего предчувствия, внешне он остался всё так же спокоен. Открыв конверт, юноша достал документ и быстро пробежал глазами его содержание. Он пролистывал страницу за страницей, чувствуя, как учащается его сердечный пульс с каждым прочитанным словом.

Дочитав до конца, Драко смял бумагу.

- Это не стоит той бумаги, на которой оно напечатано.

- А ты уверен, сын? Будешь ли ты играть чужой жизнью? Поставишь ли на кон средства к существованию Айдена и его семьи? То, что ты держишь в руках - копия документов на их единственный источник дохода. Без ресторана, они нищие.

- Ты, грёбаный убл…

- Будешь ты котом или загнанной в угол мышью – выбор за тобой? Твоя свобода или средства к существованию для твоего любовника? Выбирай мудро.

Драко до боли сжал зубы, сцепив пальцы в кулаки. Долговая расписка, по которой если с момента её предъявления владельцем ресторана – Сириусом Блэком – не будет возвращён долг (астрономическая сумма, учитывая набежавшие проценты) данная недвижимость отойдёт предъявителю. Документ был нотариально заверен одним из самых известных в городе юристов и был, без сомнения, подлинником. Какими бы путями не заполучил его Люциус, он явно имел козырь на руках. И сейчас он использовал его, чтобы надавить на Драко.

- Ты - мой наследник, Драконис. И тебе пора начинать соответствовать этому званию. Ты должен подчиниться моему решению и тогда мистер Поттер и его семья будут дальше проживать свою счастливую мещанскую жизнь, не подозревая о твоей «великой жертве». Я даже прощу им этот долг, анонимно, конечно…

- Можешь в задницу засунуть своё великодушное предложение. У меня достаточно средств, чтобы помочь Гарри и его семье выплатить этот долг.

Безумная, злая улыбка коснулась тонких губ Люциуса.

- Конечно, как я мог забыть о том, что у тебя есть деньги, сын? Только вот беда – твои счета заморожены. Твой салон – точнее, мой магазин? Потому что деньги на открытие дал вам я. Удивлён? Фактически он не принадлежит тебе… У тебя ничего нет. Только то, что я дам тебе…

- Оставь в покое Гарри и его семью!

- Конечно, до тех пор пока ты держишься на расстоянии от них, я тоже буду соблюдать безопасную дистанцию.

Ради Гарри Драко готов был проити все семь кругов ада … ради него он бы продал душу Сатане, если бы тот пообещал, что его любимый будет счастлив… Ради Гарри ему пришлось смирить свою гордыню и попытаться на броситься на человека, когда-то пожертвовавшего свою сперму для продолжения рода. Он ненавидел отца, но ради Гарри… Если любишь, то разве не пожертвуешь своим счастьем ради того, чтобы счастлив был возлюбленный твой? А Драко любил…

* Конец воспоминания*

Даже сейчас Драко сожалел, что согласился на сделку с отцом. Сам бы он справился, но в руках этого бездушного чудовища были судьбы дорогих ему людей – Гарри и Айдена. Поэтому, ради них, ему пришлось уступить… Но это не значит, что он не пытался найти выход из этого тупика.

- А теперь слушай, что ты сделаешь, после т ого, как я выйду отсюда и позволю бабушке увидеться с тобой. Ты будешь слушать рекомендации медсестёр, ты послушно выполнишь всё, что скажет тебе доктор, согласишься с тем, что он предложит, и подпишешь согласие на свою отправку в реабилитационный цент, лечение в котором оплачено моей семьёй. И ты будешь лечиться, до тех пор, пока всё то дерьмо, что на протяжении этих месяцев ты закачивал в себя через вены, полностью не выветрится из твоего тела и что важнее из твоего мозга. До тех пор даже не смей приближаться к моей дочери! Тебя всё понятно?

Невилл отрицательно покачал головой.

- Н-нет…

- Когда я увижу тебя снова, надеюсь ты не будешь выглядеть жалким слизнем, окончательно подсевшим на иглу.

- Но ребёнок… она…

- Больше не имеет к тебе никакого отношения. Позаботься сначала о себе, прежде чем лезть к ней со своей «помощью». Ты уже итак натворил достаточно! Итак, твоя бабушка за дверью ждёт встречи со своим больным внуком. Увидимся…

- Д-драко? – то, как дрогнул голос Невилла, позвавшего его по имени, заставил Драко задержаться у двери, но он не посчитал нужным повернуться к юноше лицом.

- Я т-так с-с-сожалею… п-прости м-меня за в-в…

- Я не собираюсь тебя прощать, потому что я не тот перед кем ты виноват. Единственная жертва в этой истории - наша дочь… И мы оба обидели ее, - он вышел, оставив Невилла наедине с его горькими мыслями.

Звуки работающей аппаратуры успокаивали … мерный гул говорил о том, что пока всё идёт хорошо, но внутренняя тревога и понимание насколько хрупок этот миг, заставлял его снова и снова вглядываться в лицо дочери. Она была такой маленькой… всё опутанная трубками и проводами… места, где иголки были введены под тонкую детскую кожу были покрасневшими… и это было неправильно. Неправильно, что не успев появиться на свет, его ребёнок уже терпит боль.

Он провел рукой по пластмассовому стеклу и сжал челюсти, чтобы не разрыдаться, как маленький ребёнок … Его маленькая девочка, его принцесса… Едва заметный золотистый пушок на ещё лысой головке, указывал на то, что у неё будут такие же платиновые кудри, как у у папы. Она не должна была находиться в этом месте… Её место в огромном прекраснейшем дворце, что он обязательно построит для неё. И он положит весь этот мир к её ногам…

Наверное, Гарри чувствовал то же самое, когда заболел Айден? Это чувство беспомощности, это желание на коленях молить Господа, чтобы он позволил ему забрать её боль? Он готов был биться за неё с целым миром… убить для неё дракона… сотню драконов, если надо!!! Если бы она попросила его, то он достал бы ей луну с неба, покорил Галактику…

- Ну же, моя любимая папина девочка, очнись… Позволь твоему папе осуществить все твои желания…

Но она продолжала пытаться вдохнуть своей маленькой грудью хотя бы ещё один глоток воздуха… Она спала, и Драко был рад хотя бы тому, что она до сих пор жива. Она боролась за свою жизнь сама и он ничего не мог сделать для неё сейчас.

Драко всхлипнул, больше не в силах бороться со своей слабостью.

- Пожалуйста, будьте сильной … я знаю, что не имею права просить тебя о чём бы то ни было, но, пожалуйста, выдержи… Пожалуйста? Потому что только так я смогу получить шанс заслужить твоё прощение… Я хочу быть твоим папой, и я хочу, чтобы ты была моей принцессой. Есть столько всего, что я хочу тебе показать, столько всего подарить… Я куплю тебе самого красивого пони, а наш дом будет твоим небольшим королевством, принцесса… И я познакомлю тебя с Гарри и Айденом… Уверен, что ты полюбишь их… Они особенные… дорогие мне люди и они будут любить тебя так же как я. Поэтому ты должна выжить, маленькая моя, потому что… я не выдержу, если потеряю тебя…

Драко стоял рядом с барокамерой и наблюдал, как её маленькое личико исказилось гримасой боли, а затем расслабилось… маленькая симпатичная морщинка между бровками… Он считал её пальчики, десять на руках и десять на ногах. Маленькие розовые пальчики…. И мысленно Драко уже дал ей имя – Белла. Потому что оно очень ей подходило. Она была красавицей. Он был рядом с ней до тех пор, пока не пришла медсестра, которая попросила его уйти, так как приёмные часы закончены. Но ему всё равно удалось украсть ещё пару мгновений, обернувшись у двери.

Был только один другой человек, которого он очень хотел видеть в этот момент. Брюнет с сердцем святого… Но именно его ему нельзя было видеть.

Глава двадцатая.

- Добро пожаловать в наш ресторан. Меня зовут Гарри и сегодня я ваш официант, - стоило появиться новым клиентам, гари автоматически натягивал на лицо приветливую счастливую улыбку, пытаясь всем видом показать клиентам их ресторанчика, что им здесь рады. Сладкая улыбка, показной энтузиазм и возможно сегодня ты получишь неплохие чаевые. Твои проблемы и твоя боль никому не интересны, поэтому оставь их за порогом работы. По этому правилу Гарри жил, ему он оставался верным до сих пор.

Но с того дня всё изменилось. В школе он потерял статус неприкосновенного. Того, что он был новеньким и оказывал поддержку Невиллу, было уже недостаточно, чтобы к нему относились с уважением. Теперь, после «кинопоказа», он был на слуху у всех сплетников Хогвартса, не упускавших случая отпустить язвительный комментарий в его сторону. Сомнительная популярность вряд ли была тем, о чём мечтал Гарри, возвращаясь в школу.

Благодаря ревнивым и жестоким проделкам его окружения, теперь Гарри называли не иначе «как стонущая под Драко сучка». Жалостливые и просто откровенно злобные взгляды, бросаемые на него не только студентами, но и преподавателями, заставлял ощущать себя прокажённым. Это раздражало, это мешало, это растравляло незаживающую рану от предательства любимого человека.

Для Гарри эти недели стали временем, когда, казалось, весь мир ополчился против него… Казалось, стоит сдаться, раздражённо выдохнуть и сдаться… и всё наладится. Всё снова будет хорошо. Всего-то и нужно… отказывается от их любви и весь мир вздохнёт с облегчением. Все будут радоваться, осчастливленные тем, что смогли их разлучить. Искушение было очень велико. Ведь, если забыть, выкинуть из памяти все те моменты, когда он был так счастлив с Драко... пусть не сразу, но со временем, воспоминания перестанут мучить его и он сможет забыть… Забыть, что, пусть совсем недолго, но он был по-настоящему счастлив… Забыть Драко… Всё забыть…

И в этот момент Гарри понял, что на самом деле всё это время занимался ерундой, пытаясь выбросить из головы мысли о Драко. Разве можно забыть о второй половине твоей души? Забыть человека, лицо которого было навечно отпечатано, вырезано, выжжено на сердце и в подсознании? Можно ли забыть то ощущение, что дарят руки того единственного человека, рядом с которым мир кажется тебе новым, светлым и сказочно-прекрасным? Того, кто заставляет тебя парить всего лишь прикоснувшись губами к твоим губам?

Можно ли просто так вычеркнуть из памяти те прекрасные моменты страсти, что они разделили? И хотел ли он этого на самом деле?

Нет!

Ответ оказался очень прост, от этого не менее болезнен.

Он не хотел забывать Драко. Он не мог его забыть. Физически и эмоционально он был навечно связан с Драко Малфоем, потому что они были не просто любовниками…скорее двумя половинками одного целого…

Любовь, как монета, имела две стороны: орёл - радость, решка - боль. За каждую минут счастья приходилось платить сильнейшей душевной болью.

Гарри постарался ухватиться за это понимание: его любовь к Драко - это дорога из боли, в конце которой его ожидает любимый. И, чтобы обрести своё счастье, ему нужно пройти весь путь. Жалость к себе и воспоминания о прошлом – это бесконечное топтание на месте.

Итак, сегодня новый день. Пора прекратить сожалеть о прошлом и смело ступить в будущее.

- Говядина в обжарке для джентльмена, - Гарри поставил блюдо пред постоянным клиентом их ресторана по имени Рубеус Хагрид. Рубеус или Хагрид, как он попросил называть его после первой же их встречи, был человеком обеспеченным, заработавшим свои миллионы на разведении редких видов животных. Несмотря на до сих пор не выветрившиеся из его речи просторечные выражения и похабно-добродушный юмор, этот человек всегда мог заставить Гарри улыбнуться.

- Замечательно. Мне кажется, я не ел уже тысячу лет ничего лучше. Сириус, как я понимаю, на кухне? - ещё одной особенностью Рубеуса был его громоподобный голос, подобный звучанию фанфар с заметным шотландским акцентом.

Гарри улыбнулся.

- Да, отстранив от плиты повара, он лично делал приготовил ваше любимое блюдо. А вот это сделано специально для вашей леди: Flétan aux Câpres и картофельный гарнир. Может, есть ещё какие-то пожелания?

Хагрид вопросительно посмотрел на свою даму, но она отрицательно покачала головой.

- Нет.

Гарри кивнул и оставил их, пообещав вернуться через полчаса, чтобы уточнить, не нуждаются ли они в чём-нибудь ещё.

После этого на жалость к себе у Гарри просто не осталось времени: ресторан наполнился голодными клиентами с аппетитом набросившимся на то, что мог предложить им ресторан Сириуса. Он бегал принимая заказы и доставляя блюда, улыбался и даже шутил в постоянными клиентами, но вот, наконец, последний клиент покинул заведение и юноша устало прислонился к барной стойке.

- Гарри, Сириус попросил сказать, что так как он уехал пораньше, то сам заберёт вашего сына, - сообщила светловолосая девушка, которая помогала им с Сириусом на кухне и на разносе в час пик.

Гарри ещё раз пересчитал кассу и повернулся к ней.

- Спасибо, что сказали. Закрой чёрный ход, выключи свет на кухне и можешь быть свободна.

- Гарри, ты мой Бог! Я когда-нибудь говорила тебя, что любила бы тебя как никто, если бы ты согласился? – пропела она, перебрасывая фартук через стойку и схватившись за полотенце начала полировать стойку.

Гарри устало усмехнулся.

- Я стараюсь изо всех сил соответствовать твоим высоким ожиданиям, - ответил он, сделав вид, что не понял намёк.

- Эй, уверен, что не хочешь пойти с нами развеяться? Джош и Кенди пойдут с нами…

- Нет, спасибо, мне, правда, пора домой. Думаю, что как только дойду до дома сразу после душа упаду без чувств и хорошо, если на кровать.

- Гарри иногда бывает таким занудой. Он – самый скучный семнадцатилетним парнем из тех, кого я знаю.

- Джош! – девушка бросила полотенце в долговязого, рыжего парня, появившегося на горизонте. Усмехнувшись, тот поймал его на лету и запустил в обратно. – Не будь таким ограниченным.

Джош закатил глаза на этот выпад и устроился на одном из высоких стульев, стоявших около стойки.

- Я не ограниченный, я честный. Для таких парней, как Гарри, при его внешности и шарме, жизнь должна состоять из развлечений! Но, что мы видим: мой дедушка ведёт более активный образ жизни, чем наш Гарри. А ведь моему деду уже перевалило за девяносто!