Творческая история поэмы «Демон» М.Ю. Лермонтова

Поэму «Демон» Лермонтов начал сочинять в пятнадцатилетнем возрасте и работал над ней около десяти лет. Много раз он за нее принимался, оставлял, потом начинал снова. Но интересно: первая строка - «Печальный демон, дух изгнанья» - прошла сквозь все редакции поэмы и сохранилась в ней до конца. В первых вариантах действие поэмы происходит вне времени и пространства, в нереальной, условной обстановке.
Печальный демон, дух изгнанья,
Блуждал под сводом голубым,
И лучших дней воспоминанья
Чредой теснилися пред ним…

Так начинается первый вариант поэмы 1829 года. Написав еще несколько строк, Лермонтов в скобках обозначил дальнейший план:
Демон узнает, что ангел любит одну смертную.
Демон узнает и обольщает ее, так что она покидает ангела, но скоро умирает и делается духом ада.
Демон обольстил ее, рассказывая, что бог несправедлив, и проч. свою историю.

Уже в этом первом опыте отчетливо выражен богоборческий характер поэмы, отрицание божественной власти, неверие в бога. Вслед за тем, в той же тетрадке, следует продолжение:
Любовь забыл он навсегда.
Коварство, ненависть, вражда
Над ним владычествуют ныне…
В нем пусто, пусто: как в пустыне.
Смертельный след напечатлен
На том, к чему он прикоснется,
И говорят, что даже он
Своим злодействам не смеется,
Что груды гибнущих людей
Не веселят его очей…
Зачем же демон отверженья
Роняет посреди мученья
Свинцовы слезы иногда,
И им забыты на мгновенье
Коварство, зависть и вражда?..

«Груды людей» не очень удачно сказано, но вспомним: поэту только 15 лет. После этих стихов возник новый план: «Демон влюбляется в смертную (монахиню) и она его наконец любит, но Демон видит ее ангела-хранителя и от зависти и ненависти решается погубить ее. Она умирает, душа ее улетает в ад, и Демон, встречая ангела, который плачет с высот неба, упрекает его язвительной улыбкой». Как далеки эти первые стихотворные опыты от гениального создания зрелых лет. И тем не менее они - зерно, из которого впоследствии выросла грандиозная поэтическая концепция.

И вот представим себе: живет в Москве, на Малой Молчановке, в одноэтажном домике с мезонином невысокий, коренастый и смуглолицый подросток с огромными темными глазами, сидит за столом, в своей горнице под самой крышей, время от времени отрываясь от бумаги, вскидывает глаза, видит крыши приземистых арбатских особнячков и пишет о духе зла, о демоне-разрушителе. У него есть друзья - у этого мальчика, друзья, которые его любят, высоко ценят его стихи, порою немножко над ним подтрунивают. А он и серьезен, и весел, остроумен. Он любит их. Но в глубине души бесконечно одинок. Он совсем иной, чем они. Он ненавидит светское общество, хотел бы бежать из этой душной среды, от ее законов, предрассудков, от жизни, в которой все решает положение, связи, богатство. Он полон презрения и гнева. И герои его поэм и трагедий, как и он, одиноки в мире, их окружающем. И каждый раз они у него погибают или влачат одинокие дни. Как пушкинский Пленник, как Гирей, как Алеко. Как герои байроновских поэм. Нет, у него они чаще гибнут!

39.​ «Песня про… купца Калашникова» М.Ю. Лермонтова.

Краткое содержание: Москва. Кремль. Уже белокаменный. Царская трапезная. За трапезой Иван IV Грозный. Позади, за спиной царя, стольники. Супротив — князья да бояре. По бокам — охрана, опричники.

Царь Иван Васильевич в преотличнейшем настроении. Ну, чем не повод превратить будничную трапезу в маленький, для своих, праздник? Открывая пированьице «в удовольствие свое и веселие», Грозный повелевает стольникам нацедить для опричнины заморского, сладкого,из царевых запасов вина. Сам же зорко следит, как пьют его верные слуги, ведь винопитие — еще и испытание на лояльность. Однако и удалые бойцы не лыком шиты: пьют как положено, пьют — царя славят, вино сладкое по губам течет. Иван доволен, но вдруг замечает,что один из них, из опричников, к золотому ковшу с золотым вином не притрагивается. Узнав в нарушителе дворцового этикета своего любимца Кирибеевича, грозно отчитывает его: «Неприлично же тебе,Кирибеевич,/ Царской радостью гнушатися;/ А из роду ты ведь Скуратовых,/ И семьею ты вскормлен Малютиной!..»

Кирибеевич, лукавый и ловкий, как бес, разыгрывает перед царем, для него персонально, душещипательную сцену. Потому, мол, не пью — в золоченом ковше не мочу усов, — что до страсти влюбился в красавицу,а она от меня, недостойного, как от нехристя, отворачивается, полосатою фатою закрывается. Узнав, что зазноба его выдвиженца всего лишь купеческая дочка, Иван Васильевич смеется: мол, возьми перстенек мой яхонтовый, прикупи ожерелье жемчужное и пошли дары драгоценные ты своей Алене Дмитриевне. Сладишь дело — на свадьбу зови, ну,а прежде свахе покланяйся…

Перехитрил-таки Малютин выкормыш самого Ивана Четвертого! И не врал ему вроде бы, все, как есть, на духу рассказывал, только правду последнюю при себе оставил: не поведал про то, что красавица«В церкви Божией перевенчана,/ Перевенчана с молодым купцом/ По закону нашему христианскому».

Свахе покланяйся? Без свах обойдемся! Главное — царь на его стороне.Да и сам он недаром в опричнине, здесь законникам делать нечего!

Гостиный двор. Шелковая лавка купца Калашникова. За прилавком — хозяин. Пересчитывает деньги, разглаживает товар.

Дела у Степана Парамоновича идут успешно. А то, что сегодня баре богатые в его заведение не заглядывают, к деликатному товару не прицениваются, так ведь день на день не приходится. Но вот уж и вечер, зима, рано темнеет, гостиный двор давно опустел, пора и ему домой, к молодой жене, к милым деточкам. Хорош у Калашниковых дом — высок, ладен, под стать хозяину. Да уж ежели с утра не везет, так обязательно до ночи. Думал: деточки почивают, а они плачем плачут! Думал: жена ненаглядная его ужином на белой скатерти встретит, а её и дома-то нету! Сильно волнуется Степан Парамонович, спокойный он мужчина, выдержанный, а волнуется: снег, метель, мороз, темень — уж не случилось ли чего с Аленой Дмитриевной? Ох, случилось,случилось, и страшное! Опозорил её Кирибеевич! И не где-нибудь,посередь улицы, словно тать, как зверюга, набросился, целовал, миловал,уговаривал! На глазах у соседей разбойничал. Те смеялись и пальцем показывали: мол, что деется, ну и бесстыжие!

Поверив, хотя и не сразу, что жена говорит ему правду, Степан Парамонович решает не откладывать дело в долгий ящик, благо обстоятельства складываются удачно. Завтра на Москве-реке — кулачные бои, и по случаю праздника — при самом царе. А где царь, там и псарня опричная. Вот и выйдет он тогда на опричника. Будет насмерть биться — до последних сил. Не осилит, так, может, братушки, может,младшеньких Бог и помилует, подсобит одолеть проклятого.

И они, младшенькие, не подводят своего «второго отца». Сначала слегка,по-житейски, не слишком довольные тем, что Степан повыдергивал их из покойных постелей, узнав, что случилось с дорогой их снохой, дают честное купеческое слово: «Уж тебя мы, родного, не выдадим».

Берег Москвы-реки. Раннее утро. Зрители еще подтягиваются, но царь со свитою (бояре, дружина, опричнина) уже тут.

Первым, как и предвидел Калашников, выходит на ринг Кирибеевич.Возбужденный вчерашней «победой», он так агрессивен и так уверен в себе, что никто из его обычных противников не трогается с места. Вот тут то, раздвинув толпу, и появляется Степан Парамонович. Кирибеевич,слегка удивленный (он-то сразу сообразил, что перед ним — новичок),предлагает простофиле представиться, чтобы знать-де, по ком панихиду служить. Разумеется, это шутка: биться до смерти он явно не собирается.Не тот случай. Да и царь-государь смертные исходы на кулачных ристалищах не одобряет. И только сообразив, что противник — законный муж Алены Дмитриевны, теряет самообладание. От недавнего куража и следов не осталось. И все-таки — он, первый кулак царской опричной команды, чуть было не погубивший Степана Парамоновича удар, промеж ребер, поддых, предательски-подлый, наносит именно он. С трудом поднявшись, но моментально собравшись (минуту назад — почтенный купец, а в момент удара удалой боец), Калашников сваливает своего недруга замертво. Грозный, как опытный болельщик, видит, что оба поединщика работают не по правилам хорошей игры: по правилам ни поддых, ни в висок целить (специально) не полагается, и на правах судьи спрашивает убийцу: нехотя или по воле укокошил он слугу его верного, а если по воле, то за что и про что. На второй вопрос Степан Парамонович Калашников, естественно, ответить не может, а на первый отвечает сразу: «Я убил его вольной волею». Пораженный его искренностью (мог бы сослаться на неопытность, всем видно, что новичок), Иван Васильевич, играя лучшую из своих ролей — царя Грозного, но Справедливого, хотя и отправляет Калашникова на плаху,обещает исполнить предсмертную его просьбу: не оставить царскою милостью осиротевшее семейство. И, как ни странно, выполняет обещание! Алене Дмитриевне и сиротам — казенное содержание,а братьям Калашниковым — беспрецедентное право: «торговать безданно, беспошлинно» «по всему царству русскому широкому».

40.​ Поэма М.Ю. Лермонтова «Мцыри».

Мцы́ри — романтическая поэма М. Ю. Лермонтова, написанная в 1839 году и опубликованная (с цензурными пропусками) в 1840 году в единственном прижизненном издании поэта — сборнике «Стихотворения М. Лермонтова». Она относится к поздним кавказским поэмам Лермонтова и считается одним из последних классических образцов русской романтической поэзии. Сюжет поэмы был взят Лермонтовым из кавказской жизни. Имеются свидетельства А. П. Шан-Гирея и А. А. Хастатова о возникновении замысла поэмы, изложенные в рассказе первого биографа поэтаП. А. Висковатова. В начале поэма носила название «Бэри» с примечанием: «Бэри, по-грузински монах». Эпиграф к произведению тоже был другим. Изначально он гласил: «Onn’aqu’uneseulepatrie» («У каждого есть только одно отечество»), но позже был изменён Лермонтовым на строки из 14 главы 1-й Книги царств: «Вкушая вкусих мало меда, и се аз умираю». Это библейское изречение несёт в себе символическое значение нарушения. Заглавие тоже было заменено поэтом, и в сборник «Стихотворения М. Лермонтова» поэма вошла под названием «Мцыри», которое лучше отражало суть произведения. В грузинском языке слово «мцыри» имеет двойное значение: в первом — «послушник», «неслужащий монах», а во втором — «пришелец», «чужеземец», прибывший добровольно или привезённый насильственно из чужих краев, одинокий человек, не имеющий родственников, близких.^[2]

Кроме эпиграфа и заглавия Лермонтов переработал и содержание произведения. В частности, поэтом были исключены из первоначальной редакции несколько фрагментов. Некоторые из стихов писатель судя по всему вынуждено вычеркнул по цензурным соображениям. Так, например, был убраны строки, в которых Мцыри упрекает Бога за то, что тот ему «Дал вместо родины тюрьму». В числе прочего Лермонтов исключил из произведения строки, содержавшие описание горцев — соотечественников Мцыри, в том числе и его отца, которые явились герою в бреду в виде грозных всадников, сражающихся за свою свободу^[2].

Окончательно поэма была доделана автором, согласно пометке на обложке тетради Лермонтова: «1839 года Августа 5». Через год она была напечатана и стала одной из двух поэм (другой была Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова), вошедших в прижизненный сборник стихотворений.

Поэма «Мцыри» характерна для Лермонтова, так как действие в ней разворачивается на Кавказе. Кавказ вошёл в литературное наследие Михаила Юрьевича как территория бесконечной свободы и дикой вольности, где человек противостоит заведомо превосходящим его силам стихии, пространством бесконечной авантюры, боя с природой и боя с самим собой.

В «Мцыри» отражены обычные лермонтовскиемотивы связанные с бегством романтического героя, из родимых мест, где он не понят, не признан, в далёкие неведомые края. Но в «Мцыри» развивается обратная ситуация. Здесь герой бежит наоборот на родину, и вместе с тем загадочную и неизвестную для него, так как слишком юным он был вывезен оттуда, чтобы в его памяти сохранились ясные картины той.

«Мцыри» как романтическая поэма о герое-бунтаре имела своих предшественников в литературе. В «Мцыри» угадывается влияние поэмы «Чернец» (1825) И. И. Козлова, написанной в форме лирической исповеди молодого монаха. Несмотря на внешнее сходство сюжетов, у произведений разное идейное содержание. Просматривается связь с декабристской литературой и поэзией И. В. Гёте. Кроме того, в «Мцыри» повторены многие мысли и отдельные стихи из более ранних поэм самого Лермонтова, в частности, «Исповеди» и «Боярина Орши»^[1].

Многим современникам Лермонтова поэма напомнила другую — «Шильонского узника» Байрона, в переводе Жуковского.Белинский писал, что стих «Мцыри» «звучит и отрывисто падает, как удар меча, поражающего свою жертву. Упругость, энергия и звучное, однообразное падение его удивительно гармонируют с сосредоточенным чувством, несокрушимою силою могучей натуры и трагическим положением героя поэмы»^[5]. Но байроновский герой, противостоит миру, ненавидящий людей. Герой же Лермонтова стремящийся к людям.

Особое место в поэме отведено природе. Она здесь не просто живописный фон, но и действенная сила, заключающая в себе грозную опасность. И в то же время приносит радость наслаждения своей неповторимой красотой, дикой вольностью, позволяет герою в полной мере проявить себя. В ней — величие и красота, отсутствующие в человеческом обществе.

Образ монастыря в поэме — это символ действительности, враждебной природной естественности и простоте, которой противодействует Мцыри. Позиция Лермонтова определяется утверждением, что в природе человека — залог возможной гармонии, между тем как в обществе, напротив, — источник дисгармонии. Проблематика поэмы предвосхищает типично толстовскую литературную ситуацию: представление о простой патриархальной жизни как общественной норме и трагическая невозможность героя реализовать свое стремление к ней^[2].

«Мцыри» написана четырёхстопным ямбом с исключительно мужской рифмой.

Произведение получило самые хвалебные отзывы современников поэта и литературных критиков. Сохранились воспоминания о чтении «Мцыри» самим автором.

Вот как это описывает А. Н. Муравьев в своей книге «Знакомство с русскими поэтами» (Киев, 1871 г., с.27): «Мне случилось однажды, — пишет А. Н. Муравьев, — в Царском Селе уловить лучшую минуту его вдохновения. В летний вечер я к нему зашел и застал его [Лермонтова] за письменным столом, с пылающим лицом и с огненными глазами, которые были у него особенно выразительны. „Что с тобою?“ спросил я. „Сядьте и слушайте“, — сказал он, и в ту же минуту, в порыве восторга, прочел мне, от начала до конца, всю великолепную поэму Мцыри… которая только что вылилась из-под его вдохновенного пера… Никогда никакая повесть не производила на меня столь сильного впечатления»^[2].

Известно также, что Лермонтов, в день именин Гоголя, 9 мая 1840 года в Москве «читал наизусть Гоголю и другим, кто тут случились, отрывок из новой своей поэмы „Мцыри“, и читал, говорят, прекрасно»^[6].

Белинский пишет о поэме: «Что за огненная душа, что за могучий дух, что за исполинская натура у этого Мцыри! Это любимый идеал нашего поэта, это отражение в поэзии тени его собственной личности. Во всем, что ни говорит Мцыри, веет его собственным духом, поражает его собственной мощью»^[5].

41.​ Драма М.Ю. Лермонтова «Маскарад».

Замысел «Маскарада» возник у Лермонтова, по-видимому, в конце 1834г. или в начале 1835г. В эти годы Лермонтов-офицер непосредственно познакомился с великосветским обществом Петербурга, посещавшим светские маскарады в доме Энгельгардта. Хорошо знал Лермонтов и театральную жизнь Петербурга. Глубоко неудовлетворенный казенно-патриотическим репертуаром театров, он задумал написать пьесу на тему из современной жизни. Пьеса должна была явиться сатирой на великосветское общество столицы и всей своей художественной системой противостоять благонамеренной официальной драматургии 30-х годов

Звездич, Казарин, Шприх, баронесса Штраль, Неизвестный — образы, типичные для петербургских салонов. Фамилии Звездич и Штраль имеются в повести А.А.Бестужева «Испытание»; Шприх — видоизмененная фамилия одного из героев повести О.И.Сенковского (Барона Брамбеуса), Фамилия Арбенин встречается у Лермонтова в драме «Странный человек» и в прозаическом отрывке «Я хочу рассказать вам...». Лермонтов использовал образы знакомых читателю того времени литературных персонажей, но осмыслил и подал их совершенно по-новому В «Маскараде» отражено широко распространенное в среде русского дворянства 1830-х годов увлечение карточной игрой. За картами завязывались знакомства, обсуждались партии, определялось продвижение по службе, игра в карты открывала доступ в свет людям даже непричастным к нему. Один из современников Лермонтова записывал: «Можно положительно сказать, что семь десятых петербургской мужской публики с десяти часов вечера всегда играют в карты». Карточная игра являлась мерилом «нравственного достоинства человека. „Он приятный игрок“ — такая похвала достаточна, чтобы благоприятно утвердить человека в обществе». Темы карточной игры и маскарада были широко представлены в русской и иностранной литературе того времени. «Маскарад» написан Лермонтовым с учетом творческих достижений русской литературы, в первую очередь опыта Грибоедова — создателя «Горя от ума». «Маскарад» был первым произведением, которое Лермонтов считал достойным обнародования и стремился увидеть его на сцене; однако драма была запрещена по причине «слишком резких страстей» и отсутствия моралистической идеи «торжества добродетели». В жанровом отношении «Маскарад» близок к мелодраме и романтической драме (в частности, французской) 30-х годов; в сатирическом изображении общества Лермонтов во многом следует за Грибоедовым. Мотивы «игры» и «маскарада», организующие драму, - социальные символы высокого уровня обобщения. Однако наиболее значительное достижение Лермонтова - характер Арбенина, заключающий в себе глубокий и неразрешимый внутренний конфликт: отделивший себя от общества и презирающий его, герой «Маскарада» оказывается органическим его порождением, и его преступление с фатальной предопределенностью утрачивает черты «высокого зла» в трагическом смысле и низводится до степени простого убийства. Шкала этических и эстетических ценностей, существовавшая в байронической поэме и в ранних поэмах Лермонтова, парадоксально переворачивается: с утратой Нины для героя не наступает смерть, несущая функцию катарсиса, но продолжается жизнь, причем в состоянии сумасшествия, а не высокого романтического безумия. Поведение героя-протагониста оказывается соотнесенным с судьбой окружающих его людей, которая становится мерой его моральной правомочности. Это был кризис романтического индивидуализма, следы которого обнаруживаются в ряде произведений Лермонтова 1836-1837 г.

Б. М. Эйхенбаум и Д. Е. Максимов показали, что «Маскарад» — социально-философская драма, в которой получили свое развитие философские взгляды Шиллера и Шеллинга об антиномии добра и зла. Добавим, что идея добра и зла реализуется в драме и в простейшем преломлении: любое жизненное зло порождает зло (роль Арбенина в судьбе Неизвестного), и более сложно. Ближе всего к Шеллингу основная мысль драмы о бессилии добра в попытке противостоять злу, о единственной возможности борьбы с ним с позиций бунта, мятежа, разрушения, т.е. самого зла. Но Лермонтов дает этой проблеме свое осмысление, показывает трагические последствия такой позиции для человека, принявшего ее. «Маскарад» вобрал в себя предшествующий опыт Лермонтова-драматурга, но отличается от ранних драм особенно густой реалистической окраской всего произведения. Много в образ Арбенина Лермонтов внес и личного — это высокая грусть, величайшее презрение и ненависть к светскому обществу, горечь и страстность самопризнаний, протест против злой и позорной действительности.

Драма «Маскарад» во многом близка к крупнейшему произведению Лермонтова «Демон». В воспоминаниях Арбенина о своем прошлом высказаны те же мысли, что и в «Демоне». Причина страданий Арбенина и Демона одна и та же: пустота и бесцельность одинокого существования, на которое они обречены силою обстоятельств. Для Арбенина, так же как и для Демона, любовь к женщине должна была явиться источником возрождения и обновления. Несомненное родство характеров Демона и Арбенина проявляется в независимости их взглядов, непримиримом отношении к уродству бытия, в силе протеста против мировой несправедливости. Ср.: Везде я видел зло и, гордый, перед ним Нигде не преклонился. (Арбенин) И слишком горд я, чтоб просить У бога вашего прощенья... (Демон)

Родство Арбенина с Демоном хорошо видел и сам поэт, вложивший в уста Звездича вопрос, обращенный к Арбенину: «Вы человек иль демон?» Кроме того, Арбенин — предшественник Печорина. Он, как и главное действующее лицо «Героя нашего времени», на голову выше окружающего общества, человек острого аналитического ума, большого сердца, сильной воли, не способный равнодушно относиться к добру и злу. Гордый и непреклонный, он судит нравы, обычаи общества не менее беспощадно, чем Печорин.

42.​ Композиция романа М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени».

Бэла, Максим Максимыч, Тамань,Княжна Мери, Фаталист

43.​ Повесть «Княжна Мери» М.Ю. Лермонтова.

Определяя цель романа «Герой нашего времени», М. Ю. Лер­монтов подчеркивал, что «история души человеческой, хотя бы самой мелкой души, едва ли не любопытнее и не полезнее исто­рии целого народа». Поэтому психологическое богатство романа и его ценность заключены, прежде всего, в образе «героя време­ни». Читая роман, мы понимаем, что душа Григория Печорина отнюдь не мелкая, — он предстает перед нами как человек нео­быкновенный, со сложным и противоречивым характером, поэто­му автору важно показать своего героя с разных точек зрения, в разной общественной среде, в окружении людей, занимающих различное положение в обществе.

В первых трех повестях («Бэла», «Максим Максимыч», «Та­мань») представлены лишь поступки героя. Автор демонстрирует примеры печеринского равнодушия, жестокости к окружающим его людям. Но в то же время, перед нами встает зримый образ че­ловека, много пережившего и опустошенного. Однако для полно­го, глубокого понимания этого образа, Печорин должен сам рас­сказать о себе.

В этом отношении большую ценность представляет дневник главного героя, так как он является «следствием наблюдений ума зрелого над самим собою». И действительно, далеко не каждый сможет раскрыть себя, свой внутренний мир с такой же откровен­ностью и полнотой, как это сделал Печорин.

«Княжна Мери» — это почти ежедневная летопись жизни Пе­чорина, в которой описываются не столько сами события (похо­же, они вообще его не интересуют), сколько его мнения, чувства, словно он тщательно исследует, анализирует свою душу и тех лю­дей, с которыми сталкивает его жизнь. В «Княжне Мери» звучит трезвый отчет Печорина, который понимает скрытый механизм своей психологии: «Во мне два человека: один живет в полном. смысле этого слова, другой мыслит и судит его».

В этой повести мы впервые видим Григория Печорина среди людей его круга. Но он скучает в этой толпе «мелких завистни­ков, ничтожных интриганов», которые лишены благородных стремлений и элементарной порядочности. В его душе зреет от­вращение к «франтам», которые «...пьют однако не воду, гуляют мало, волочатся только мимоходом; играют и жалуются на скуку,... исповедывают глубокое презрение к провинциальным домам и вздыхают о столичных аристократических гостиных, куда их не пускают».

В Пятигорске он встречается с юнкером Грушницким, с кото­рым познакомился еще в действующем отряде. Однако Печорина все раздражает в этом «глупом романтическом юнце», мечтающем -о славе, об офицерских эполетах и прикрывающемся маской ра­зочарованного, гонимого обществом страдальца. Фальши, неиск­ренности наш герой не выносит. Из-за накопившегося раздраже­ния и желания досадить Грушницкому, а заодно и развеять скуку, Печорин влюбляет в себя княжну Мери, хотя сам до конца не по­нимает, зачем делает это, ведь он не любит Мери.

В повести есть человек, которого Печорин выделяет из пест­рой толпы «водяного общества», потому что доктор Вернер «чело­век замечательный по многим причинам. Он скептик и матерья-лист.., а вместе с тем поэт... Он изучал все живые струны сердца человеческого... У него был злой язык: под вывескою его эпиграмм не один добряк прослыл пошлым дураком...». Конечно, Печорину нравятся эти качества Вернера, ведь они, по сути, являются луч­шими чертами его собственного характера.

Однако у доктора есть и важное отличие: у него есть дело, он — врач. Печорин и Вернер «сделались приятелями», потому что, как говорит сам Печорин, к настоящей дружбе он «не способен», ведь «из двух друзей всегда один раб другого.., рабомя быть не могу, а повелевать в этом слу­чае труд утомительный». Кроме того, и Печорин и Вернер относятся к людям, которые «...ко всему довольно равнодушны, кроме самих себя». А такие люди не могут дружить, не могут жертвовать чем-либо ради дружбы.

Дневник Печорина, в котором представлена целая галерея об­разов молодых людей 30-х годов XIX века, не раз подтверждает мысль Лермонтова, отраженную в «Думе». Это поколение «к доб­ру и злу постыдно» равнодушных, томящихся под бременем «по-знанья и сомненья», любящих и ненавидящих случайно, словно обречено «в бездействии состариться», «ничем не жертвуя ни зло­бе, ни любви...». Это равнодушие никому не мешает, пока все идет гладко. Но Печорин принадлежит к тем людям, у которых, по словам Макси­ма Максимыча, «на роду написано, что с ними должны случаться разные необыкновенные-вещи!» Так и равнодушие Печорина не­сет одни беды и страдания тем, кто искренне к нему привязан.

Вера — единственный человек в жизни Печорина, который способен вызвать у него по-настоящему сильные чувства. «Она — единственная женщина в мире, которую я не в силах был бы обмануть, — пишет Печорин в своем дневнике, —...воспомина­ние о ней навсегда останется неприкосновенным в душе моей...» Однако и ей он ничего не дал, кроме страданий, потому что лю­бил ее только «для себя», не думая о том, чего хочет сама Вера, что мучит ее.

Мятежность, противоречивость характера героя отразилась и в этом чувстве. Он любит Веру, но зачем-то начинает настойчиво ухаживать за Мери. «Из чего же я хлопочу?» — спрашивает он себя и отвечает: «Есть необъятное наслаждение в обладании молодой, едва распустившейся душой!» Этот откровенный эгоизм заставля­ет мучиться и самого Печорина, ведь кроме страданий он ничего не может принести ни ему самому, ни окружающим. А Мери? По­забыв об аристократической гордости, очарованная силой духа Печорина, она потянулась к сильной личности, полюбила его, но не поняла его мятежной, противоречивой души. Она привыкла подходить к людям с той нравственной меркой, которую дало ей светское общество, не зная, что жизнь этого человека «протекала в борьбе с собой и светом».

Тихое семейное счастье, как его понима­ют светские барышни, — удел Грушницкого, но отнюдь не Печо­рина, который ищет более серьезных занятий. «Нет! Я бы не ужился с этой долею... Я, как матрос, рожденный и выросший на палубе разбойничьего брига; его душа сжилась с бурями и битвами, и, выброшенный на берег, он скучает, томится, как ни мани его те­нистая роща, как ни свети ему мирное солнце». Так, шаг за шагом в повести «Княжна Мери» нам раскрывается душа Печорина. Мы видим, что он — человек противоречивый, неоднозначный. Сам он перед дуэлью говорит: «Одни скажут: он был добрый малый, другие — мерзавец. И то и другое будет лож­но». И действительно, в этой повести перед нами раскрываются как хорошие качества молодого человека — поэтичность его нату­ры, незаурядный ум, проницательность, так и плохие.

В своей исповеди Мери молодой человек признается, что та­кое вот общество Грушницких сделало из него «нравственного ка­леку». Видно, что эта «болезнь» прогрессирует: изнуряющее чув­ство пустоты, скуки, одиночества все больше овладевает главным героем.

Все основные вопросы романа — социальные, психологические и философские — поднимаются именно в повести «Княжна Мери», поэтому она занимает центральное положение в романе. В ней же намечаются основные мотивы всего «Журнала Печорина»: стрем­ление героя к активным действиям, любопытство, толкающее его к экспериментам над окружающими и над собой, его безрассуд­ная храбрость и стремление понять, что движет людьми, как выя­вить мотивы их поступков, постичь их психологию. «Княжна Мери» показывает нам также истинную трагедию Григория Печо­рина, которая заключается в том, что всю свою недюжинную на­туру, огромную энергию он тратит на пустяки, на мелкие интриги.

44.​ «Светские повести» Одоевского «Княжна Мими» и «Княжна Зизи».