Ранее творчество Ф.М. Достоевского. (Бедные люди, Двойник, Хозяйка)

Первым успехом новой школы стал первый роман Достоевского «Бедные люди». В этом и в последовавших (до 1849 г.) ранних романах и рассказах Достоевского связь нового реализма с Гоголем особенно очевидна. Оставив службу, Д. решил посвятить себя литературе и зимой 1844—1845 гг. написал Бедных людей. Григорович, начинающий романист новой школы, посоветовал ему показать свое произведение Некрасову, который как раз собирался издавать литературный альманах. Прочитав Бедных людей, Некрасов пришел в восторг и отнес роман Белинскому. ”Новый Гоголь родился!” — вскричал он, врываясь в комнату Белинского. ”У вас Гоголи как грибы родятся”, — ответил Белинский, но роман взял, прочел и он произвел на него такое же впечатление, как на Некрасова. Была устроена встреча между Достоевским и Белинским; Белинский излил на молодого писателя весь свой энтузиазм, восклицая: ”Да вы понимаете ли сами-то, что это вы такое написали?” Через тридцать лет, вспоминая все это, Достоевский сказал, что это был счастливейший день в его жизни.

Основная черта, отличающая молодого Достоевского от других романистов сороковых и пятидесятых годов, — его особенная близость к Гоголю. В отличие от других, он, как Гоголь, думал прежде всего о стиле. Стиль его такой же напряженный и насыщенный, как у Гоголя, хотя и не всегда такой же безошибочно точный. Как и другие реалисты, он старается в Бедных людях преодолеть гоголевский чисто сатирический натурализм, добавляя элементы сочувствия и человеческой эмоциональности. Достоевский, в истинно гоголевском духе, как бы продолжая традицию Шинели, старался соединить крайний гротескный натурализм с интенсивной эмоциональностью; оба эти элемента сплавляются воедино, ничего не теряя в индивидуальности. В этом смысле Достоевский истинный и достойный ученик Гоголя. Но то, что прочитывается в Бедных людях, их идея — не гоголевская. Тут не отвращение к пошлости жизни, а сострадание, глубокое сочувствие к растоптанным, наполовину обезличенным, смешным и все-таки благородным человеческим личностям. Это роман в письмах. Герои его — молодая девушка, которая плохо кончает, и чиновник Макар Девушкин. Роман длинен, и озабоченность стилем еще его удлиняет. Новый подход к типу маленького человека, выросшего под пером писателя до масштабов личности – личности глубокой, противоречивой; пристальное. Участливое внимание к ней сочетается с новаторским способом раскрытия самосознания персонажей. Макара Девушкина отличает высокая степень рефлексии, попытка осмыслить бытие через восприятие убого быта себе подобных.

Второе появившееся в печати произведение — «Двойник». Поэма (тот же подзаголовок, что у Мертвых душ) — тоже вырастает из Гоголя, но еще более оригинально, чем первое. Это история, рассказанная с почти ”улиссовскими” подробностями, в стиле, фонетически и ритмически необычайно выразительном, история чиновника, который сходит с ума, одержимый идеей, что другой чиновник присвоил его личность. Это мучительное, почти невыносимое чтение. Нервы читателя натягиваются до предела. С жестокостью, которую впоследствии Михайловский отметил как его характерную черту, Достоевский долго и со всей силой убедительности описывает мучения униженного в своем человеческом достоинстве господина Голядкина. Но, при всей своей мучительности и неприятности, эта вещь овладевает читателем с такой силой, что невозможно не прочесть ее в один присест. В своем, может и незаконном, роде жестокой литературы (жестокой, хотя, а, может быть, и потому, что она задумана как юмористическая) Двойник — совершенное литературное произведение.

ГОЛЯДКИН — герой «петербургской поэмы» Ф.М.Достоевского «Двойник» (1846), титулярный советник средних лет, неказистой наружности, служащий в одном из петербургских ведомств. Душевное одиночество, полная зависимость от вышестоящих, страх перед жизнью — такова психологическая атмосфера бюрократического Петербурга, от которой страдает «маленький человек» раннего Достоевского. Если Макар Девушкин обретает через бескорыстную любовь к Вареньке самоуважение, достоинство и полноту бытия, то Г. теряет возможность осознания своей человеческой ценности. Увлекаемый безудержной «амбицией», он предает подлинную человеческую привязанность к своей бывшей квартирной хозяйке, скромной «немочке» Каролине Ивановне. Сменив квартиру, Г. пускается на нелепые поиски «руки и сердца» генеральской дочери Клары Олсуфьевны: «непрошеным» едет на «богатый званый обед» в честь дня рождения «невесты», способной возвысить его во мнении общества и в собственных глазах.

Не обладающий ни социально значимыми (чин, родство, богатство), ни романтически-индивидуальными («ни ума, ни характера, ни образования») данными для вхождения в «общество высокого тона» и вместе с тем связывающий свою самооценку с этими искусственными, по художественной логике Достоевского, шкалами ценностей, Г. изначально обречен на жестокий неуспех. Его не пускают дальше передней; когда же с черного хода он все-таки пробирается в танцевальную залу, то его силой выпроваживают на улицу. В ненастную ноябрьскую полночь на пустынной набережной Фонтанки в потрясенном воображении «ветошки» (которой Г. оказывается, приняв господствующие бюрократические и личностные критерии) впервые возникает «двойник». Точная копия «старшего», «Г.-младший» к тому же обладатель черт, необходимых в его положении для успеха: вероломства, наглости, ловкости, умения «подбиться, приласкаться, нашептать и наподличать», присвоить чужие заслуги, угодить начальству, сослуживцам, женщинам. Детальное развертывание клинической картины сумасшествия героя, в итоге попадающего в дом для умалишенных, составляет дальнейшее содержание повести. «Настоящий» Г., оставаясь «невинным» и «правдолюбивым», вынужден постепенно уступать свое жизненное пространство (квартиру, службу и пр.) «самозванцу». Ясно, что реальные личностные ценности»Шв. (доброта, доверчивость, порядочность) несовместимы с индивидуалистическими и бюрократическими идеалами, лишенными подлинного бытия. Так что вытеснение «настоящего» Г. «мнимым» — результат выбора героя между жизнью и ее ложными подобиями.

Из других произведений Достоевского первого периода наиболее примечательны Хозяйка (1848) и Неточка Незванова (1849). Первая неожиданно романтична. Диалог написан в высоком риторическом стиле, имитирующем народный сказ и очень напоминающем гоголевскую Страшную месть. Она гораздо менее совершенна и слабее построена, чем первые три, но в ней сильнее чувствуется будущий Достоевский. Героиня кажется предтечей демонических женщин из его великих романов. Но и в стиле, и в композиции здесь он вторичен — слишком зависим от Гоголя, Гофмана и Бальзака. Неточка Незванова замышлялась как более широкое полотно, чем все предыдущие вещи. Работа над ней была прервана арестом и осуждением Достоевского.

13. Новаторский характер «Записок из мертвого дома».

«Записки из Мёртвого дома» занимают в творчестве Достоевского особое место, резко отличаются от всех других произведений тональностью, стилистикой, формой. Это — синтез мемуаров, физиологического очерка и художественной прозы. Основу их составили личные впечатления автора, отбывшего по приговору суда над петрашевцами четыре года каторги в Омском остроге. Замысел книги возник ещё в Сибири, но реальная работа над ней началась только в 1860 г., после возвращения в Петербург. Первые четыре главы появились в газете«Русский мир», которую издавал, между прочим, Ф. Т. Стелловский, сыгравший в дальнейшей судьбе писателя значительную роль. С первого же номера основанного братьями Достоевскими журнала «Время» публикация «Мёртвого дома» была перенесена на его страницы и началась опять с «Введения» и первых глав.

В «Записках из Мёртвого дома» впервые появляются темы, которые займут в дальнейшем творчестве Достоевского важное место: преступление, психология преступника, «преступление и наказание», добровольное страдание, психология жертвы и психология палача, свобода мнимая и настоящая, разъединение высшего общества с народом … И ещё важно подчеркнуть, что ни в одном произведении Достоевского, включая самые «густонаселённые», нет столько персонажей и большая их часть — из народа. Отсюда в языке произведения много фольклорного материала, специфической лексики, источником которой служила «Сибирская тетрадь», составленная писателем на каторге. В целом современники и критика достойно оценили это произведение Достоевского. Наиболее значительная статья — «Погибшие и погибающие» — принадлежит перу Д. И. Писарева, которая появилась в 1866 г. в сборнике «Луч» и в которой критик разобрал-сопоставил «Записки из Мёртвого дома» с «Очерками бурсы» (1863) Н. Г. Помяловского. Очень ёмко и образно охарактеризовал «каторжные записки» Достоевского А. И. Герцен, написавший, что эпоха общественного подъёма 1860‑х гг. «оставила нам одну страшную книгу <…>, которая всегда будет красоваться над выходом из мрачного царствования Николая, как надпись Данте над входом в ад: это “Мёртвый дом” Достоевского, страшное повествование, автор которого, вероятно, и сам не подозревал, что, рисуя своей закованной рукой образы сотоварищей каторжников, он создал из описания нравов одной сибирской тюрьмы фрески в духе Буонароти…» [Герцен, т. 18, с. 219]

Отдельным изданием при жизни автора «Записки из Мёртвого дома» выходили в 1862, 1865 и 1875 гг.

В жанровом отношении это произведение – синтез автобиографии, мемуаров, документальных очерков.

Цельность Запискам придает глобальная тема – тема народной России, а также фигура вымышленного рассказчика. Александр Петрович Горячников в чем-то близок автору: он остро ощущает тот колоссальный разрыв, что отделяет дворян от простого народа даже на каторге, даже в условиях общих лишений. Д. пришел к выводы, что в каждом таятся бездны темных, разрушительных сил, но и – в каждом же – возможность бесконечного совершенствования, начала добра и красоты. В Записках исследуются преступления, совершенные мягкими по натуре людьми, необъяснимая жестокость, бессмысленная покорность жертв. В то же время передается внутренняя тяга забитого народа к красоте, искусству (глава об острожном театре). Любовно выписан образ добросердечного татарина Алея, сочувственно рассказывается о врачах, спасающих от смерти бесчеловечно наказанных. Записки впервые целостно развертывают антропологию Достоевского. Человек – это универс в свернутом и малом виде. Из отдельных зарисовок складывается панорама Мертвого дома. Ставшего символом России последних лет николаевского правления. Кто несет ответственность за ад Мертвого дома: исторические обстоятельства, общественная среда или каждая личность, наделенная свободой выбора добра и зла? В ближайшие годы Д. сосредоточит внимание на проблеме человеческой свободы.

14. Родион Раскольников. Его теория и двойники в романе.

Раскольников априорно выведен Д. как фигура крайне противоречивая, даже раздвоенная. Портрет: «замечательно хорош собою», но одет совершенно убого. Детали интерьера, описание комнаты недоучившегося студента формируют не только обобщенно-символический строй (комната похожая на гроб), но и фон психологической мотивировки преступления. Так подспудно автор-реалист указывает на связь психологического состояния и образа жизни, среды обитания: человек испытывает на себе их влияние. Но Р. все-таки не утратил донкихотского бескорыстия, умения сопереживать. Но благородные порывы души он гасит холодными умозаключениями. Р. – человек с раздвоенной психикой, с несовместимыми установками: осмысленной жестокостью, агрессивностью и глубинным состраданием, человеколюбием. Он генератор и исполнитель идеи в одном лице. Но идея мучительно осмысляется им, столь же мучительно переживается. Сначала теория, новое слово, затем небезболезненная эмпатия собственной же идее крови по совести, наконец – проба и дело. Р, убивая проценщицу, пытается скрыть за добродетельным фасадом (помочь человечеству) истинные причины. Д. открывает тайную корысть видимого бескорыстия. Она основывается на суровом жизненном опыте Р., на личном неблагополучии. Современный мир несправедлив и незаконен в представлении Р. Но герой не верит в будущее всеобщее счастье. Самолюбие непомерное, присущее герою, рождает культ абсолютного своеволия. В этом психологическое основание теории преступления. Одним из ведущих мотивов преступления становится попытка утвердить само право на вседозволенность, «право» убийства. Отсюда вытекает и второй важнейший мотив – проверка собственных сил, собственного права на преступление («тварь ли я дрожащая или право имею…») Герой хотел избавиться от предрассудков, от совести и жалости, встать по ту сторону добра и зла. Р. пытается ниспровергнуть Бога, несмотря на заявления, что верует и в бога и в Новый Иерусалим.

Р. мучается от того, что не выдержал проверки, убил-то убил, но переступить – не переступил. Он не выдержал своего преступления.

Ночные кошмары Р. – последняя фаза наказания. Суть его заключается в болезненных переживаниях содеянного. В мучениях, доходящих до предела, за которыми лишь два взаимоисключающих исхода – разрушение личности или душевное воскресение.

Слово «двойник» использует М. М. Бахтин, оно взято из повести Достоевского «Двойник» (о «раздвоенном» человеке; чувствуется гоголевская традиция, элементы фантасмагории; эту повесть сравнивали с «Носом» Гоголя). Сам мотив «двойника», темного второго «я», черного человека, таинственного посетителя и т. п. довольно часто встречается и в больших романах Достоевского (призраки Свидригайлова, бес Ставрогина, «черт» Ивана Карамазова). Этот мотив имеет романтическое происхождение. Однако у Достоевского он получает реалистическую (психологическую) перспективу. Соня и Свидригайлов — «двойники» Раскольникова. Мир Сони и мир Свидригайлова практически не пересекаются, но каждый из них по отдельности тесно связан с миром Раскольникова. Под «миром» мы здесь понимаем всю совокупность тем, образов, мотивов, приемов и композиционных элементов (портрет и т. п.), с помощью которых создаются характеры.

Так, например, мир Раскольникова и Свидригайлова изображается с помощью целого ряда сходных или очень близких мотивов (ребенок и блудница, недостаток жизненного пространства, моральное право «переступить черту», роковое орудие убийства, символические сны, близость безумия). Свидригайлов говорит Раскольникову, что они «одного поля ягоды», и это пугает Раскольникова: получается, что мрачная философия Свидригайлова — это теория Раскольникова, доведенная до логического предела и лишенная гуманистической риторики. Как и все «двойники» у Достоевского, Свидригайлов и Раскольников много думают друг о друге, за счет чего создается эффект «общего сознания» двух героев. Основная форма самораскрытия героев-«двойников» — их диалог, но не менее важны и сюжетные параллели. Свидригайлов — воплощение «темных» аспектов души Раскольникова, а его смерть совпадает с началом нового пути главного героя романа. Анализируя монологи-исповеди героев, можно обнаружить, что персонаж исповедуется не другому человеку, а как бы самому себе. Собеседника он превращает в своего двойника. Психологически это соответствует такой ситуации, когда человек ищет, кто бы его выслушал, и, находя собеседника, отводит ему пассивную роль, не учитывает независимости чужого сознания. Герой Достоевского привык общаться с двойниками, и если он видит настоящего Другого человека, то это поистине событие в его жизни. Для Раскольникова таким событием стала встреча с Соней. Сначала при общении с Соней Раскольников совершенно не воспринимает ее реакций, ее душевных движений. Постепенно герои начинают понимать друг друга.

15. Особенности сюжета и композиции романа «Преступление и наказание»

Роман ПиН (Преступление и Наказание) основан на детективной жанровой форме. Уголовно-авантюрная интрига, цементируя сюжет, то выступает на его поверхность (убийство, допросы, показания, каторга), то прячется за догадками, намеками и аналогиями. И все же классический детективный сюжет смещен (преступник известен заранее). Фазы сюжета определяются не ходом расследования, а мучительным движением героя к признанию. Преступление для Д. – это не столько проявление патологического, больного в существе человека, сколько примета общественного неблагополучия, след болезненных и опасных поветрий в умах современной молодежи.

Конфликт в самой общей форме выражен названием романа, которое несет несколько смыслов. Роман делится на две композиционные сферы: первая – это преступление, стягивание линии конфликта в тугой узел. Наказание – вторая композиционная сфера. Пересекаясь и взаимодействуя, они заставляют персонажей, пространство и время, детали быта и т.п. воплощать смысл, авторскую картину мира.

Роман Достоевского можно определить одновременно как социально-психологический и как философский. Это новый этап развития романного жанра в эпоху реализма. Все сюжеты изображены реалистично, четко обозначен социально-бытовой фон, подробно воссоздается внутренний мир героев, их глубинно-психологические конфликты. Поэт, философ и идеолог символизма Вяч. Иванов определяет жанр Достоевского как «роман-трагедию». Часто встречается и такое определение, как «идеологический роман» или «роман идей». Одно из наиболее известных определений жанра «Преступления и наказания» принадлежит М. М. Бахтину — «полифонический» (т. е. многоголосный) или «диалогический» роман. Каждый герой имеет свой автономный (независимый) внутренний мир (термины Бахтина — «кругозор», «точка зрения»). Главным структурообразующим принципом в романе является свободное взаимодействие этих разных миров, «хор голосов». Голос автора, как считает Бахтин, занимает у Достоевского равное положение с голосами героев. Автор позволяет читателю погрузиться в сознание героя, дает своим героям большую свободу, не господствует над ними безраздельно. В романе три главные сюжетные линии, и в каждой из них преобладает особый жанровый принцип. В центре повествования — история Раскольникова, этот герой составляет композиционный центр романа, все остальные сюжетные линии «стягиваются» к нему.

Сюжетная линия Раскольникова имеет детективную основу. Однако нетрудно видеть, что это уже не детективный роман. Главный герой, с которым отождествляется читатель, — преступник, а не следователь, как это бывает в детективных романах. Таким образом, можно сказать, что суть «расследования» иная, чем в детективном романе: это поиск не человека, а «идеи» или «духа», вызвавших преступление.

Вторая сюжетная линия в романе — история семейства Мармеладовых. Она связана с неосуществленным замыслом романа, который должен был называться «Пьяненькие» (стилистически это напоминает названия более ранних произведений Достоевского — «Бедные люди», «Униженные и оскорбленные»). Жанровые истоки этой сюжетной линии — раннереалистическая проза натуральной школы (рассказы и очерки, посвященные «физиологии Петербурга») и бытописательский «бульварный роман» (пример — роман Н. Крестовского «Петербургские трущобы», по мотивам которого недавно был снят телесериал «Петербургские тайны»). Темой этих произведений является жизнь «низов» общества, в них широко представлены такие социально-психоло­гические типы, как обитатель «питейного заведения», разорившиеся дворяне, ростовщик, проститутка, люди «полусвета» и преступного мира.

Третья сюжетная линия в романе связана с Дуней (преследования со стороны Свидригайлова, сватовство Лужина, брак с Разумихиным). Эта линия развивается в духе сентиментальной повести или мелодрамы (характерный набор жестоких «чувствительных» сцен, счастливый конец). Дуня принадлежит к типу гордых и недоступных женщин, иногда изображаемых Достоевским (например, Катерина Ивановна в романе «Братья Карамазовы). Стремление помочь ей, избавить ее от «бессмысленной жертвы» — одна из второстепенных психологических мотивировок преступления Раскольникова. Именно с Дуней сюжетно связано появление в романе таких идейно важных героев, как Лужин и особенно Свидригайлов, еще один, наряду с Соней, психологический «двойник» Раскольникова. Постепенно он выдвигается на первый план.

Все сюжетные линии получают окончательную развязку в Эпилоге.

Роман Достоевского — «роман идей». Каждый из звучащих в романе «голосов» представляет какую-то идеологию, «теорию». Споры героев — полемика идеологий.

Идеология Раскольникова. Излагается в статье, содержание которой мы узнаем из диалога Раскольникова с Порфирием Петровичем. Теория выстраданная, честная, в ней нет формальных логических противоречий. Она беспощадна и по-своему верна. Весь мир преступен, поэтому нет понятия преступления. Один разряд людей — «материал», другие — элита, герои или гении, они ведут за собой толпу, выполняя историческую необходимость. На вопрос Порфирия Петровича, как отличить подлинных «Наполеонов» от самозванцев, Раскольников отвечает, что у самозванца ничего не получится, и его отбросит сама история. Такого человека просто отправят в сумасшедший дом, это объективный социальный закон. На вопрос, к какой категории он относит себя, Раскольников отвечать не хочет. Идеологический фон статьи — философский труд Макса Штирнера «Единственный и его собственность» (солипсизм: мир как «собственность» мыслящего Субъекта), труд Шопенгауэра «Мир как воля и представление» (мир как иллюзия мыслящего «я»), предвосхищаются труды Ницше (критика традиционной религии и морали, идеал будущего «сверхчеловека», идущего на смену современному «слабому» человеку). Достоевский правильно подмечает, что «русские мальчики» (выражение из романа «Братья Карамазовы») понимают западные абстрактно-философские идеи как непосредственное руководство к действию; уникальность России в том, что она становится местом реализации, материализации этих фантазмов европейского сознания.

Идеология Свидригайлова. Свидригайлов проповедует крайний индивидуализм и волюнтаризм. Человеку от природы свойственна жестокость, он предрасположен совершать насилие над другими людьми для удовлетворения своих желаний. Это идеология Раскольникова, но без «гуманистической» риторики (по Раскольникову, миссия «Наполеонов» — облагодетельствовать человечество). Можно назвать некоторых литературных «предшественников» свидригайловского типа. В эпоху Просвещения — это персонажи философских романов маркиза де Сада, представляющие тип «либертена» (человека, свободного от моральных запретов). Персонажи де Сада произносят длинные монологи, в которых отрицается религия и традиционная мораль. В эпоху романтизма — это «демонический» герой печоринского типа. К романтическим мотивам относятся также страшный сон и визиты приведений. В то же время в романе воссоздается вполне конкретно-реалистический социальный тип Свидригайлова: в деревне он развратный помещик-самодур, в Петербурге — человек полусвета с сомнительными связями в криминальном мире и, возможно, с преступным прошлым. Метафизический бунт Свидригайлова выражается в том, как он представляет себе «вечность»: в виде душной «бани с пауками» (этот образ поражает воображение Раскольникова). По мнению Свидригайлова, человек не заслуживает ничего большего. Свидригайлов говорит Раскольникову, что они с ним «одного поля ягоды». Раскольникова такое сходство пугает. Поэт и философ эпохи символизма Вяч. Иванов пишет, что Раскольников и Свидригайлов соотносятся как два злых духа — Люцифер и Ариман. Иванов отождествляет бунт Раскольникова с «люциферическим» началом (бунт против Бога, возвышенный и по-своему благородный ум), а позицию Свидригайлова — с «ариманством» (отсутствие жизненных и творческих сил, духовная смерть и разложение). Раскольников испытывает одновременно тревогу и облегчение, когда узнает, что Свидригайлов покончил с собой.

Не следует забывать, что о преступлениях Свидригайлова сообщается только в форме «слухов», сам же он категорически отрицает большинство из них. Читатель не знает точно, совершил ли их Свидригайлов, это остается загадкой и придает образу героя отчасти романтический («демонический») колорит. С другой стороны, Свидригайлов совершает на протяжении всего действия романа едва ли не больше конкретных «добрых дел», чем остальные герои (приведите примеры). Сам Свидригайлов говорит Раскольникову, что не брал на себя «привилегию» делать «только злое». Таким образом автор показывает другую грань характера Свидригайлова, в подтверждение христианского представления о том, что в любом человеке есть и добро, и зло, и есть свобода выбора между добром и злом.

Идеология Порфирия Петровича. Следователь Порфирий Петрович выступает как главный идейный антагонист и «провокатор» Раскольникова. Он старается опровергнуть теорию главного героя, но при внимательном рассмотрении оказывается, что сам Порфирий строит свои взаимоотношения с Раскольниковым как раз по принципам этой самой теории: недаром он так заинтересовался ею. Порфирий стремится психологически уничтожить Раскольникова, добиться полной власти над его душой. Он называет Раскольникова своей жертвой. В романе он сравнивается с пауком, преследующим муху. Порфирий относится к типу «психолога-провокатора», который иногда встречается в романах Достоевского. Некоторые исследователи считают, что Порфирий — воплощение отчужденного юридического Закона, государства, которое дает преступнику возможность путем собственных мучений прийти к раскаянию и понести наказание, как выход из сложившейся кризисной ситуации. Во всяком случае, нетрудно видеть, что идеология Порфирия Петровича не представляет собой никакой реальной альтернативы идеологии Раскольникова.

Идеология Лужина. Лужин представляет в романе тип «приобретателя». Обратите внимание, что воплощаемая в Лужине ханжеская буржуазная мораль кажется Раскольникову человеконенавистнической: в соответствии с ней получается, что и «людей резать можно». Встреча с Лужиным определенным образом влияет на внутренний психологический процесс Раскольникова, она дает еще один толчок метафизическому бунту героя.

Идеология Лебезятникова. Андрей Семенович Лебезятников — пародийная фигура, примитивно-пошлый вариант «прогрессиста» (вроде Ситникова из романа Тургенева «Отцы и дети»). Монологи Лебезятникова, в которых он излагает свои «социалистические» убеждения — резкий шарж на знаменитый в те годы роман Чернышевского «Что делать?». Лебезятникова автор изображает исключительно сатирическими средствами. Это пример своеобразной «нелюбви» автора к герою — так бывает у Достоевского. Тех героев, чья идеология не вписывается в круг философских размышлений Достоевского, он описывает в «уничтожающей» манере.

Идейная «расстановка сил». Раскольников, Свидригайлов, Лужин и Лебезятников образуют между собой четыре идейно значимые пары. С одной стороны, противопоставляется крайне индивидуалистическая риторика (Свидригайлов и Лужин) гуманистически окрашенной риторике (Раскольников и Лебезятников). С другой стороны, противопоставляются глубокие характеры (Раскольников, Свидригайлов) мелким и пошлым (Лебезятников и Лужин). «Ценностный статус» героя в романе Достоевского определяется прежде всего критерием глубины характера и наличием духовного опыта, как его понимает автор, поэтому Свидригайлов («отчаяние самое циническое») ставится в романе гораздо выше не только Лужина (примитивного эгоиста), но и Лебезятникова, несмотря на определенный альтруизм последнего.

Христианский религиозно-философский пафос романа. Духовное «освобождение» Раскольникова символически приурочено к Пасхе. Пасхальная символика (воскресение Христа) перекликается в романе с символикой воскресения Лазаря (этот евангельский сюжет воспринимается Раскольниковым как обращенный лично к нему). В конце Эпилога упоминается также еще один библейский персонаж — Авраам. В книге Бытия это первый человек, откликнувшийся на зов Бога. Важная христианская тема романа — обращение Бога к человеку, активное участие Бога в судьбе человека. В заключительных главах романа целый ряд героев высказывается о Боге именно в таком смысле. Роман в черновой редакции заканчивался словами: «Неисповедимы пути, кото­рыми находит Бог человека».