Татаро-монгольское нашествие в изображении литературы XIII в

Четвертый период — вторая половина XIII—XV вв.— литература периода борьбы русского народа с монголо-татарскими завоевателями и начала формирования централизованного Русского государства, становления великорусской народности. Развитие литературы в этот период протекает в таких ведущих культурных центрах, как возвышающаяся Москва, Новгород, Псков, Тверь.

Осознание необходимости борьбы с иноземными поработителями привело к сплочению народных сил, и эта борьба идет рука об руку с политическим объединением Руси вокруг единого центра, которым становится Москва. Важной вехой в политической и культурной жизни Руси явилась победа, одержанная русским народом на поле Куликовом в сентябре 1380 г. над полчищами Мамая. Она показала, что у Руси есть силы для решительной борьбы с поработителями, и эти силы способна сплотить и объединить централизованная власть великого князя московского.

Нашествие татар на Русскую землю нашло отражение в ряде произведений повествовательного, проповеднического и житийного характера. Умы старых русских книжников, подавленных тяжестью и неожиданностью грозной катастрофы, обрушившейся на Русскую землю, искали прежде всего религиозного объяснения событий. По­рабощение Руси татарами они объясняли наказанием божиим за грехи: бог посылает победу татарам не потому, что он им покрови­тельствует, а потому, что нас наставляет этим на путь покаяния. Усилившаяся в пору всеобщей моральной депрессии роль церкви очень содействовала укреплению такого воззрения на причины на­родного бедствия, и это бедствие осмыслялось церковью в её инте­ресах; призыв к покаянию и молитве тем самым был призывом к послушанию церкви и признанию спасительности её руководства.

В литературе этого времени главными становятся тема борьбы с иноземными поработителями — монголо-татарами и тема укрепления Русского государства, прославления ратных и нравственных подвигов русских людей, их деяний. Литература и изобразительное искусство раскрывают нравственный идеал личности, способной преодолеть «рознь века сего» — главное зло, препятствующее сплочению всех сил для борьбы с ненавистными завоевателями.

Епифаний Премудрый возрождает и поднимает на новую ступень художественного совершенства эмоционально-экспрессивный стиль, разрабатывавшийся литературой Киевской Руси. Развитие этого стиля было обусловлено историческими потребностями самой жизни, а не только вторым южнославянским влиянием, хотя опыт болгарской и сербской литературы был учтен и использован литературой конца XIV—начала XVв.

Дальнейшее развитие получает стиль исторического повествования. Он испытывает воздействие демократических посадских слоев населения, с одной стороны, и церковных кругов — с другой. В историческое повествование шире начинают проникать занимательность, художественный вымысел. Появляются вымышленные сказания, принимаемые за исторические (повести о Вавилоне граде, «Повесть о мутьянском воеводе Дракуле», «Повесть об Иверской царице Динаре», «Повесть о Басарге»). В этих сказаниях усиливаются публицистические, политические тенденции, подчеркивающие значение Руси и ее центра Москвы — политической и культурной преемницы правящих мировых держав.

В литературе возрастает интерес к психологическим состояниям человеческой души, динамике чувств и эмоций.

Литература этого периода отразила основные черты характера складывающейся великорусской народности: стойкость, героизм, умение переносить невзгоды и трудности, воля к борьбе и победе, любовь к родине и ответственность за ее судьбу.

23.«Повесть о разорении Рязани Батыем». Идейно-художественный анализ.

В связи с опустошением Батыем в том же, 1237 г. Рязанской земли создана была (быть может, вскоре после этого события) повесть о разорении Рязани Батыем, которой предшествует рас­сказ о перенесении попом Евстафием иконы Николы из Корсуня в Рязань. Она известна в текстах только начиная с XVI в. и чи­тается в поздних летописных сводах и в некоторых сборниках.

Такова эта незаурядная воинская повесть, представляющая собой живой отклик на события татарского нашествия. В основе её, несомненно, лежат эпические сказания, устные поэтические произведения, связанные с самим событием. Эпизод смерти Фёдо­ра и его жены Евпраксии, нашедший отражение в былине о Даниле Ловчанине, а также рассказ о Евпатии Коловрате, очевидно, восходят к особым народным историческим песням. С поэтикой устного народного творчества связана и фразеология повести в тех случаях, когда изображается доблесть рязанцев: «дружина ласко­ва», «резвецы», «удальцы», «господство резанское», «воеводы крепкие».

В повести не всегда точно переданы исторические факты. Родственные отношения князей, как они указаны в повести, также не всегда соответствуют действительности; не все имена, упоминаемые в повести, могут быть подтверждены летописными данными. Взаимоотношения ря­занских князей, далеко не всегда дружественные, идеализированы и показаны как неизменно братские. Всё это следует объяснить не столько отдалённостью даты написания повести от рассказанных в ней событий, сколько, видимо, тем, что в основу её легло устное эпическое произведение, часто жертвующее фактичностью в поль­зу большей идейной и эмоциональной выразительности.

Повесть о разорении Рязани Батыем по своей тематике и по стилю является ярким образцом воинских повестей. Характерной особенностью её является напряжённый и в то же время сдержанный лиризм и драматизм. Впечатление волнующего драматизма, производимое повестью, достигается в ней не многословной риторической фразеологией. Таков, например, рассказ о смер­ти князя Фёдора Юрьевича и о смерти его жены, а также рассказ о подвигах и гибели Евпатия Коловрата. Повествование, в основе своей восходящее к лиро-эпическому сказанию, как будто сознательно чуждается напыщенной и витиеватой шумихи, заслоняющей собой непосредственное и искреннее выражение чувства. С той же экономной сжатостью, сдержанностью и словесной безыскусствен­ностью передаётся скорбь окружающих по поводу смерти близких. Результатом позднейших наслоений является в известной мере, видимо, и церковно-религиозная окраска повести, проявляющаяся в благочестивых речах князей, в авторских ого­ворках,, в таких, наконец, эпитетах, употребляемых при наименовании князей, как «благоверный», «благочестивый». Повесть насквозь проникнута героическим пафосом воинской доблести; князья и дружина изображены в ней в ореоле беззаветного мужества, побуждающего их безбоязненно идти навстречу смерти. Образ «смертной чаши» как лейтмотив проходит через всю повесть. Во всём тоне повести сильно дают себя знать идеаль­ные представления о рыцарственных взаимоотношениях князя и дружины. Князья неизменно пекутся о своей дружине и оплаки­вают погибших в бою дружинников.

В повести отсутствует тот покаянный тон, какой мы отмечали в предшествующих памятниках, написанных на тему о татарском нашествии.

Все отмеченные особенности повести о разорении Рязани Ба­тыем заставляют очень высоко расценивать её как памятник на­шей ранней повествовательной литературы воинского жанра, от­водя ей едва ли не второе место после «Слова о полку Игореве».

«Повесть о разорении Рязани Батыем» построена на основе последовательного соединения ряда самостоятельных фрагментов, связанных одним центральным событием-разорением Батыем Рязанского княжества. Композиционное построение её отвечает канонам воинской повести. Но в повести явно усиливается внимание к героям, каждый из которых приобретает индивидуальные черты. Расширяется количество изобразительно-выразительных средств, наряду с воинскими формулами появляются тропы, выражающие отношение автора к событиям и героям.
«Повесть о разорении Рязани Батыем» стилизована под летопись, хотя это художественный текст.

Исторически эта повесть входила в трилогию, посвященную иконе Николы Зарасского.

1-е произведение – рассказ о том, как эта икона появляется в Рязани.

2 – повесть о разорении

3 – родословие служителей иконы

Эта «повесть..» не документальное произв.

Скорее всего она составлялась намного позже разорения Рязани, поэтому есть ряд неточностей (путаница имен, перечисляются князья, которые никак не могли принимать участия в обороне Рязани). Документальна «Повесть..» лишь в общих чертах.

В «Повести» мы наблюдаем процесс эпизации фактов. Боевой эпос: князья изображены подобно фольклорным богатырям.

В экспозиции гл.идея- от врага не откупишься. Лучше погибнуть, защищая родную землю, чем откупиться от врага.

Образ Евпатия Коловрата вобрал в себя очень много фольклорной традиции.

Ингварь Ингварьевич приехал на побоище, когда битва уже закончилась.

Два фольклорных жанра: слава и плач – сочетаются в «Повести».

24.«Моление Даниила Заточника». Идейно-художественный анализ.

Это произведение дошло до нас в двух редакциях: XII в. — «Слово» Даниила Заточника и первой половины XIII в. — «Моление» Даниила Заточника. Оно построено на искусной контаминации послания-просьбы, поучения, обличительно­го слова и панегирика. По его поводу высказано много противоречивых суждений, касающихся соотношения редакций, времени их появления, социальной принадлежности автора.

«Моление» Даниила Заточника адресовано князю Ярославу Всево­лодовичу Переяславскому, княжившему с 1213 по 1236 г., и «бра­тии» — слушателям.

В «Молении» усилено панегирическое прославление князя путем цитирования «Песни песней» царя Соломона. Подчеркнуто значение мудрых властителей и доказывается преимущество мудрости над храб­ростью

В «Молении» появляется резкое осуждение боярства. Бояр Даниил относит к злым господам, которые попирают человеческое достоинство своих слуг. Даниил предпочитает служить князю

Прав И. У. Будовниц, отнесший «Моление» к про­изведениям ранней дворянской публицистики.

Более скромное место в «Молении» занимает обличение злых жен. Гнев Даниила здесь направлен на старых злообразных жен, обобщенный гротескный образ которых он создает.

Вводится в «Молении» и новая тема обличения монашества. С негодованием отвергает Даниил вообража­емый совет князя постричься в монахи.

Появляется в «Молении» и великолепная картина игр на иппод­роме, своеобразных состязаний в ловкости и силе. Завершает «Моле­ние» молитва, в которой звучит тревога по поводу появления «незнаемого языка».

«Моление Даниила Заточника» на фоне других известных нам памятников письменности этого периода является новаторским произведением, в котором соединились книжная мудрость и народная речевая стихия, библейские реминисценции и скоморошьи прибаутки, приёмы торжественного красноречия и народная традиция каламбуров. Как памятник уникальный, «Моление» находится вне традиционной средневековой жанровой системы. Поэтому однозначно жанр этого произведения определить нельзя, в чём и заключается проблема жанра «Моления».

«Моление Даниила Заточника».

Не связано с монголо-татарским нашествием. Оригинал не сохранился. Известны только переиздания XIII-XIVв.в. – это памфлет.

Это произведение напоминает современное резюме. Даниил убеждает князя в своих хороших качествах (умен, образован..).

2 редакции: Первая и Вторая (отражают не время написания, а время обнаружения).

1 редакция: присутствуют сильные выпады против злых жен.

2 редакция: Даниил гораздо более подробно говорит о своих бедах, и есть сильные выпады против боярства и духовенства.

Чем дольше произведение живет, тем меньше там конкретных деталей. Чем больше в произв. конкретики, тем она ближе к оригиналу.

Даниил еще и очень талантлив. Он очень хорошо знаком с фольклором и сам создает свои пословицы и поговорки. Он призывает оценивать людей по уму, а не по одежде, соц.положению…

Даниил – первый русский интеллигент. Он очень остро ощущает проблемы своего общества и пытается найти выход.