Рождение Европы. Разыгрывались также в сфере души и набожности

разыгрывались также в сфере души и набожности. Боль­ше, чем когда-либо раньше, вопрос о спасении души че­ловека стал ассоциироваться с неутихающим конфлик­том — это была битва пороков и добродетелей. Доброде­тели изображались обычно в образе рыцарей в латах, а пороки — в виде разгульных воинов-язычников. Мир грешников в те времена как никогда страдал от посяга­тельств дьявола: «враг рода человеческого» тогда совер­шенно распоясался, о нем крайне часто упоминали, и он вселял все больший ужас в человеческую душу. В эпоху, когда театр, запрещенный Церковью в раннем Средне­вековье, еще не возродился, а танец рассматривался как неприкрыто дьявольское занятие, в душах христиан, ко­торые подвергались нападкам и искушениям дьявола и его демонического воинства, разыгрывается неистовое теат­ральное действо. Сатана там правит бал. Нечистый даже вселяется в человеческое тело, порождая одержимость. Различные формы одержимости были предшественника­ми тех болезней, которым в конце XIX века врачи, как, например, Шарко и психологи, ставшие психоаналитика­ми (Фрейд), дадут светскую, научную интерпретацию, и для их «изгнания» понадобятся уже иные «заклинатели». Как писал Жером Баше (Baschet): «...дьявольский универ­сум позволяет выразить самые разнообразные фантазии». Дьявол запугивает и терзает человека видениями, галлю­цинациями, превращениями (например, в животных) и вся­кими фантазиями, смысл которых в том, чтобы всеми прав­дами и неправдами толкнуть его на путь греха и отпра­вить прямиком в ад. Конечно, Церковь ведет борьбу против Сатаны и Ада: в арсенале ее защитных средств заклина­ния, молитвы, а также Чистилище. Но в мире, где власть, как правило, тяготела к имперским формам, даже Сатана приобретает новый облик, который Данте определил как «l'imperador del doloroso regno»¹.

¹ В пер. М. Лозинского: «Мучительной державы властелин» («Бо­жественная комедия», «Ад», Песнь 34).