![]() |
Главная Случайная страница Контакты | Мы поможем в написании вашей работы! | |
|
Вот ей же ей, не понимаю, зачем я в это ввязываюсь, сказал я себе. Ну сам посуди, ведь безнадежно же. Наверняка какой-то старый пропойца надумал получить на ночь постель. И почему я должен…
Вчера ночью в больницу «Адденбрук» привезли студента колледжа Сент-Джонз. Кембриджские полицейские заметили его перед рассветом бродившим по рыночной площади в состоянии полного замешательства. Студент оказался совершенно трезвым, однако ничего о себе не помнил. Проверка на наркотики дала отрицательный результат. Уникальная особенность этого случая состоит в том, что студент (имя, до того, как удастся связаться с его семьей, не разглашается), обучающийся на последнем курсе колледжа Сент-Джонз и происходящий из Йоркшира, изъясняется, по словам одного из тех, кто его наблюдает, «с безупречнейшим американским акцентом». Представитель «Адденбрука» сообщил этим утром…
Я метнулся к телефонному справочнику. — Больница «Адденбрук»?
— Студент! — бездыханно вымолвил я. — Студент, поступивший прошлой ночью. С амнезией. Мне нужно с ним поговорить.
— Вы его друг?
— Да, — ответил я. — Близкий друг.
— Сейчас соединю…
— Отделение «Баттеруорт».
— Студент, — повторил я. — Можно мне поговорить с ним? Тот, что с амнезией.
— Вы его друг?
— Да! — Я уже почти кричал. — Я его лучший друг!
— Ваше имя, пожалуйста?
— Янг. Так могу я с ним поговорить?
— Боюсь, он уже несколько часов как выписался.
— Что?
— И если вы действительно его лучший друг и увидитесь с ним, не могли бы вы убедить его вернуться? Ему необходим уход. Вы можете позвонить по…
Дальше я слушать не стал. Я схватил ключи и понесся к прихожей.
Все же настолько просто. Я знал — это именно то, что мне требовалось.
Настолько просто. Весь ревущий смерч истории стянулся воронкой в одну-единственную точку, повисшую, как заостренный до невероятия карандаш, над страницей настоящего. И точка эта была так проста.
Любовь. Ничего другого просто-напросто и не существует. Вся ярость и бешенство, неистовство и завихрения смерча, втянувшего в себя столько надежд, разметавшего в стороны столько жизней, свелись, в самой сердцевине его, к этому мигу, к настоящему, к любви.
Я вспомнил историю, когда-то рассказанную мне Лео. Об отце и сыне, уже под самый конец попавших в Освенцим. Как ни скуден был их паек, они договорились, что будут съедать лишь половину того, что им выдавали. А остальное — копить и прятать где-нибудь до времени, которое, как они понимали, уже близко, до времени «марша смерти» в Германию.
Однажды вечером сын вернулся с работ, и отец подозвал его к себе.
— Сын мой, — сказал он. — Я сделал нечто ужасное. Еда, которую мы копили…
— Что с ней? — испуганно спросил сын.
— Вчера тут появились двое новеньких. Им как-то удалось протащить с собой молитвенник. Они отдали его мне в обмен на еду.
И знаете, что сделал сын? Прижал отца к себе и заплакал от любви. И в эту ночь, пришедшуюся на Пасху, отец с сыном читали молитвы и весь их барак праздновал седер.
Не знаю, почему это вспомнилось мне, пока я бежал к прихожей. Я мог бы припомнить рассказы и о том, как сыновья убивали отцов ради глотка воды. Отнюдь не каждая из полных смысла историй оказывается выжимающим слезу, пропитанным верой повествованием о доброте, сияющей во мраке.
Но эта история напомнила мне о той точке. Простой точке, к которой клонится, вопреки всей ее жестокости, вопреки себе самой, история.
Настоящее. Любовь. И ничего больше не существует.
В прошлом она была для меня забавой, не более. Но это уже история. Возможно, ее не хватит надолго, возможно, она обернется ничем. Но это уже будущее.
Настоящее. Любовь.
Я открыл дверь и почти уж выскочил из дому, когда раздался телефонный звонок.
Секунд десять я простоял в нерешительности.
Звонить могли из больницы. У них же должен быть определитель, вот они и перезванивают. Ответить?
А вдруг это он, уже отыскавший мой номер? Не такое и хитрое дело. Это может быть он… должен быть он.
Я полетел в кабинет, сцапал трубку.
— Да? — задыхаясь, выпалил я. — Это ты?
— Безусловно и разумеется, я, — ответил Фрейзер-Стюарт.
— А, да пошел бы ты и поимел сам себя в шоколаде! — с отвращением взревел я и грохнул трубкой об аппарат.
— В шоколаде? — переспросил голос за моей спиной. — Какой ты все-таки чудной, Майки.
Я резко повернулся. Он выглядел побледневшим, усталым. Волосы, разумеется, стали длиннее, а на подбородке, отметил я, проступили очертания будущей эспаньолки.
— Дверь была открыта, — словно извиняясь, сказал он.
Я молча смотрел на него.
— Ну, Майки? Может, скажешь чего?
Осторожно я приблизился к нему, страшась, что он может в любое мгновение сгинуть, что волна, принесшая его ко мне, откатится и утянет его с собой.
— Ну, и где твой Марди Гра? — спросил он. — Где книжные магазины? Чего мы ждем? Дай мне немного «экстази» и пойдем куда-нибудь, потанцуем.
НАЧАЛО
Дата публикования: 2015-01-10; Прочитано: 173 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!