Глава 29. Управлять при помощи страха

Гувер убедил семью Кеннеди в том, что Мартин Лютер Кинг‑младший был частью грандиозного плана Москвы разрушить Соединенные Штаты Америки.

Он установил, что консультант и автор речей Кинга Стенли Левисон – тайный член коммунистической партии. Его самый крупный и засекреченный источник – Соло докладывал, что Левисон был незаменимым человеком в партийном подполье с 1952 по 1957 год. Левисон, очевидно, оборвал свои связи с партией в тот год, когда он начал работать на Кинга. Но Гувер пришел к убеждению, что Левисон по‑прежнему получает распоряжения из Москвы, нашептывает их Кингу на ухо, внушает ему идеи марксизма и антиправительственные стратегии.

8 января 1962 года Гувер письменно известил министра юстиции о том, что Левисон – тайный агент международного коммунизма. РФК вспомнил тот момент, когда он узнал о Левисоне: «Когда я услышал, что он, возможно, связан с коммунистами, я попросил ФБР провести в отношении его детальное расследование»[364].

У Кеннеди и Гувера на следующий день состоялся телефонный разговор о методах прослушивания разговоров и установки жучков. Содержание их разговора останется засекреченным на пятьдесят лет[365].

РФК вскоре после этого предпринял кругосветное путешествие, оставив своего заместителя – Байрона Центрифугу Уайта, который вскоре был назначен судьей Верховного суда, исполняющим обязанности министра юстиции. Уайт запросил досье ФБР на Левисона. Гувер отказался передать их. Он полагал, что охрана тайны, окружающей Соло – источника ФБР, поставляющего информацию о влиянии коммунистов на движение за гражданские права, более важна, чем информирование семьи Кеннеди о положении дел.

Гувер был убежден, что КГБ пытается возобновить финансовые, политические и разведывательные связи в Америке со старыми «левыми», с набирающим силу движением, которое называло себя «Новые левые», и особенно с кампанией за гражданские права. Его подбадривали успехи Бюро в области борьбы с советской разведкой в ООН, что дало ФБР свежий взгляд на Стенли Левисона.

У ФБР были двести агентов, которые вели наблюдение за ООН. Прослушивать телефонные разговоры, которые велись из кабинетов этой организации, было легко; устанавливать жучки в кабинетах советских сотрудников и сотрудников из стран советского блока было трудно; незаконные обыски внутри здания ООН были рискованными и проводились редко. Но Бюро все это делало, наметанным глазом выискивая недовольных дипломатов, которые могли бы переметнуться на сторону Соединенных Штатов. ФБР опутало ООН прослушкой: когда заместитель председателя Совета министров СССР Анастас Микоян встречался с советской делегацией в ООН вслед за кубинским «ракетным» кризисом в конце того года, Гувер в режиме реального времени отправлял президенту Кеннеди отчеты о разговорах, которые велись за закрытыми дверями.

Агент ФБР Эдмунд Дж. Бирч, который арестовал шпиона КГБ, известного как полковник Абель, работал по ООН. Внимание Бирча привлек советский служащий по имени Виктор Лесиовский, который только‑только занял один из высших постов в Секретариате ООН, став одним из трех главных помощников вновь избранного Генерального секретаря ООН – бирманского дипломата У Тана. Лесиовский, который жил в прекрасных апартаментах на Саттон‑Плейс – самом шикарном месте в Ист‑Сайде на Манхэттене и раньше был резидентом КГБ в Индии. Бирч подозревал, что тот занимается чем‑то большим, нежели просто проникновением в ООН. Он полагал, что тот руководит политическими операциями с целью укрепления связей Москвы с американскими «левыми».

Эта мысль обрела силу, когда группа агентов ФБР, занимавшаяся наблюдением за ООН, донесла, что Лесиовский встречался со Стенли Левисоном[366].

Спустя несколько дней Роберт Кеннеди, возвратившийся в министерство юстиции из своей «кругосветки», лично санкционировал прослушивание телефонных разговоров, которые велись с рабочего телефона Левисона в Нью‑Йорке на Тридцать девятой улице недалеко от Пятой авеню. На всякий случай люди Гувера также установили в конторе Левисона электронное прослушивающее устройство.

16 марта 1962 года бобины с пленкой, на которую записывались разговоры Левисона, начали крутиться и продолжали делать это шесть лет. Для Гувера это было практически то же самое, что прослушивание Кинга, так как Левисон был путеводной звездой движения за гражданские права и Кинг постоянно консультировался с ним по телефону.

Вооруженный сведениями, полученными в результате круглосуточного наблюдения, Гувер начал засыпать президента, вице‑президента Линдона Б. Джонсона, министра юстиции Кеннеди и сенатора Истленда среди всех прочих необработанными разведывательными донесениями о Кинге, Левисоне, движении за гражданские права и подрывной деятельности коммунистов. Комитет по внутренней безопасности сенатора Истленда вызвал повесткой Левисона на свое заседание, проходившее за закрытыми дверями. Приняв присягу, Левисон отрицал, что был членом коммунистической партии. После этого он обращался к Пятой поправке по всем ключевым вопросам.

Гувер так и не объяснил до конца семье Кеннеди, почему он настаивал на том, что Левисон – коммунистический агент. Защитить Соло было важнее, и директор написал своим помощникам: «Ни при каких обстоятельствах нельзя подвергать опасности нашего осведомителя»[367].

«Грязные слухи»

Власть, которую давала секретная информация, была пистолетом, который Гувер всегда держал заряженным. Он вынимал его из кобуры, когда чувствовал, что его власти что‑то угрожает, или когда это приносило ему удовольствие.

22 марта 1962 года директор присутствовал на одном из нечастых обедов в Белом доме. Беседа заставила президента испугаться, что Гувер знает его самые потаенные секреты. Не осталось никаких записей об этой встрече, но косвенные доказательства происходившего очень весомы.

Эти доказательства наводят на мысль о том, что Гувер сообщил президенту о том, что он знает о внутренней игре в ЦРУ, министре юстиции, продолжающихся заговорах с целью убийства Кастро, участии в этом мафиози Сэма Джанканы и флирте президента с любовницей Джанканы Джудит Кэмпбелл.

Сразу же после обеда с Гувером у президента состоялась срочная встреча с министром юстиции. Немедленно после нее ДжФК в последний раз поговорил по телефону с Кэмпбелл. По некоторым слухам, после ланча президент сказал помощнику, что он должен уволить «этого ублюдка»[368]Дж. Эдгара Гувера.

9 мая Гувер сделал запись – с явным удовлетворением – о своей встрече с Робертом Кеннеди с глазу на глаз по поводу заговоров с целью убийства Кастро. Они обсудили «грязные сплетни» о ЦРУ и Джанкане. «Я выразил удивление перед тем… ужасным решением использовать человека с таким прошлым, как у Джанканы»[369], – написал Гувер. РФК нацарапал записку своему человеку по связи с ФБР: «Кортни, надеюсь, что это будет доведено до конца самым решительным образом»[370].

Гувер довел это до конца. Для него было очевидно, что подружка мафиози имела половую связь с президентом (как это делали, по отчетам ФБР, еще пять женщин, помимо его жены). Гуверу также было известно, что Роберт Кеннеди вынашивает новые планы по уничтожению Кастро.

Знание Гувера о частной жизни ДжФК и политических замыслах РФК было потенциально смертельным политическим оружием. Теперь он начал размахивать им. Он дал понять президенту и министру юстиции, что он знает о том, что они совершили смертный грех.

11 июня 1962 года электронные жучки, установленные ФБР, уловили баритон Мартина Лютера Кинга‑младшего. Он пришел в офис Стенли Левисона на Тридцать девятой улице на Манхэттене. Их разговор привлек внимание министра юстиции. РФК знал гораздо больше об этом наблюдении, чем он когда‑либо признавался. Он лично возобновил свою санкцию на прослушивание офиса Левисона и одобрил просьбу Гувера прослушивать и его домашний телефон, куда поздно ночью звонил Кинг несколько раз в неделю. ФБР начало строить догадки, открыто разделяемые с Белым домом и министерством юстиции, относительно надежд, страхов и мечты доктора Кинга. Бюро заподозрило, что помощник Левисона по имени Джек О’Делл – источник коммунистического влияния внутри Конференции христианских лидеров Юга. Гувер цитировал Левисона и О’Делла в оправдание не ограниченного временем расследования в отношении штаб‑квартиры Кинга и его помощников в Атланте.

Роберт Кеннеди теперь согласился с предположением Гувера о том, что Левисон – Ред Свенгали, направляющий преподобного доктора Кинга. «Левисон оказывал на него влияние. Я думаю, что у них действительно были одни цели»[371], – сказал он.

Гувер отдал распоряжение отделениям ФБР в Атланте и Нью‑Йорке открыть новое дело[372]. Оно было озаглавлено: «Проникновение коммунистов в Конференцию христианских лидеров Юга» – сокращенно COMINFIL/SCLC. Это было полномасштабное, всеохватывающее расследование в отношении коммунизма в центре движения за гражданские права.

«Мы должны обратить на него внимание»

Конфронтация с движением за гражданские права становилась все напряженнее. В отношениях с министром юстиции Гувер занял позицию сродни гражданскому неповиновению.

В сентябре 1962 года, когда чернокожий по имени Джеймс Мередит попытался поступить в сегрегированный Университет Миссисипи, белые подняли бунт. Администрация Кеннеди закончила отправкой в Миссисипи тысяч солдат и арестом ушедшего в отставку армейского генерала «правых» убеждений по обвинению в мятеже. Дежурным офицером в штаб‑квартире ФБР в ту субботу, когда в Миссисипи закипели страсти, был агент по имени Фред Вудкок. «Вмешался Клан, и они угрожали насилием, – вспоминал он. – Сюда подключились некоторые из этих твердолобых пронацистских организаций, и они устроили мне веселую жизнь»[373].

Телефоны разрывались от звонков, когда юрист министерства юстиции связался с Вудкоком и потребовал информацию от агентов ФБР в Миссисипи и их осведомителей в Клане. «Я сказал: «Вы же знаете, что мы не можем раскрывать эту информацию; у нас конфиденциальные отношения со всеми нашими осведомителями и, если мы раскроем их, мы можем сворачивать программу работы с ними, – подробно рассказывал Вудкок. – Через несколько минут он перезванивает мне и говорит: «Бобби Кеннеди хочет видеть вас в своем кабинете прямо сейчас».

Я был ошеломлен, – сказал Вудкок. – Я собрал свои папки и документы по Университету Миссисипи и пошел в кабинет Кеннеди… Бобби был без пиджака, и они забавлялись с футбольным мячом. Знаете, ходили слухи, что такое бывает, но я никогда не верил, что они могут сидеть в кабинете и делать это.

Я хочу, чтобы вы поехали и арестовали этих куклуксклановцев, – заявил Кеннеди.

Ну а на каком основании я их арестую? – возразил Вудкок. – За что мы их арестуем?

– Это не имеет значения, – отрезал Кеннеди. – Мы потом об этом будем беспокоиться. Просто поезжайте туда и арестуйте их, уберите их с улиц.

Вудкок подумал про себя: «Ну и влип же я! Довольно дрянная история».

Агент ФБР проигнорировал министра юстиции: «Полагаю, я могу говорить за директора Гувера и сказать, что мы не будем делать это без оснований для ареста. Мы не будем проводить эти аресты». Вудкок вернулся в свой кабинет и написал Гуверу длинную служебную записку, не забыв упомянуть и футбольный мяч, и неформальный внешний вид президента. Она вернулась от директора «без длинных чернильных пометок»; было написано просто «Г.». Так что я решил, что сделал все правильно».

Тем летом под напором министра юстиции Гувер решил, что будет разумным нанять несколько чернокожих агентов ФБР. Одним из первых был Уэйн Дж. Дэвис, назначенный в Детройт. Вскоре у него раздался телефонный звонок: Гувер хотел встретиться с ним. «Я пошел к Гуверу, – вспоминал Дэвис. – Он говорил – целых полчаса я был с ним – о Мартине Лютере Кинге»[374]. Гувер бранил Кинга, говоря, какой Кинг ужасный, какой он лицемер и как он озабочен тем, что в движение, возглавляемое Кингом, – Конференцию христианских лидеров Юга – проникли коммунисты, – сообщил Дэвис. – А потом он сказал: «Что ж, приятно было поговорить с вами, Уэйн, вы хорошо работаете, продолжайте в том же духе».

«Послушайте, Гувер был скотиной, – сказал Дэвис. – Он управлял с помощью страха».

ФБР не переставало записывать, как Мартин Лютер Кинг планирует августовский 1963 года марш на Вашингтон, который привел в столицу 250 тысяч демонстрантов, и это был самый массовый общественный протест в истории США. А за месяцы до марша Роберт Кеннеди и его помощники лично предостерегли Кинга от связей с коммунистами. То же самое сделал и президент Соединенных Штатов. Кинг стал более осторожным в отношениях с Левисоном, но держал его рядом с собой.

Гувер продолжал бомбардировать обоих Кеннеди служебными записками, обвиняя Кинга в том, что ему принадлежит главная роль в коммунистическом заговоре против Америки. Он «поднял» донесения агентов ФБР о давнишних связях коммунистической партии с движением за гражданские права. Он хотел иметь такой убедительный документ, который уничтожил бы Мартина Лютера Кинга.

«В настоящее время 19 миллионов негров[375]в Соединенных Штатах Америки представляют собой самую большую и важную расовую цель Коммунистической партии США, – гласил доклад начальника разведки ФБР Билла Салливана директору, написанный 23 августа 1963 года. – Начиная с 1919 года руководители коммунистов разрабатывают бесчисленные методы и программы с целью проникнуть в негритянскую среду и контролировать ее».

Но этот доклад не давал прямых доказательств того, что коммунисты осуществляют этот контроль. Гувер потянулся за авторучкой: «Я, например, не могу игнорировать служебные записки, касающиеся Кинга…» На следующий день после речи «У меня есть мечта» Салливан подобострастно написал: «В свете впечатляющей демагогической речи Кинга… Мы должны, если мы до сих пор еще этого не сделали, отметить его как самого опасного негра для будущего этой страны с точки зрения коммунизма, безопасности негритянского населения и национальной безопасности».

Результатом был « поистине политически взрывоопасный документ » [376], – сказал Ник Катценбах. Подписанный Гувером, он обошел весь Вашингтон – «попал в Белый дом – облетел его весь! – и в нем говорилось обо всех контактах Кинга с коммунистами». Это был политический динамит. Роберт Кеннеди распорядился изъять его, но слишком поздно. Он шокировал сенаторов и генералов. Эта служебная записка давала Гуверу необходимую ему мотивацию для ведения всеохватного наблюдения за Кингом и движением за гражданские права.

«Бобби считал, что это абсолютный шантаж, – сказал Катценбах. – Но он понимал, что не может – при том потоке служебных записок о связях Кинга с коммунистами – отказать Бюро в санкции на прослушивание его телефонных разговоров».

10 октября 1963 года и еще раз 21 октября Роберт Ф. Кеннеди одобрил просьбы Гувера о неограниченном электронном наблюдении за Кингом и штабом SCLC в Атланте. Дело было озаглавлено «Мартин Лютер Кинг‑младший / вопрос безопасности – коммунист». Электронные жучки быстро принесли результаты. Когда Кинг ездил в последующие недели, в Вашингтон, Милуоки, Лос‑Анджелес и Гонолулу, Бюро устанавливало скрытые микрофоны в его гостиничных номерах. Всего Бюро установило у Кинга восемь прослушивающих устройств на телефонные линии и шестнадцать жучков[377]. Расшифровки разговоров опечатаны по судебному распоряжению до 2027 года. Но их содержание – раскрытый секрет. Прослушивающая телефонная аппаратура записывала в основном мысли вслух Кинга, планы движения за гражданские права, оценки тактики и стратегии. Гостиничные жучки иногда улавливали звуки поздних ночных вечеринок, которые заканчивались явными звуками постельных утех. Агент ФБР Томас Ф. Макгоррей, находившийся на своем первом дежурстве в 1963 году, вел наблюдение за частной квартирой Кинга в Атланте. Никто не подвергал сомнению разумность прослушивания спален Кинга.

«Это вопрос нравственности»[378], – размышлял Макгоррей. Несомненно, так оно и было для Гувера.

«Гувер говорил мне, что «это ужасно»[379], – сказал агент ФБР Джек Данахай, который на протяжении десятков лет вел расследование деятельности коммунистов, вспоминая разговор в кабинете директора. – «Этот Мартин Лютер Кинг, священник, священнослужитель… меня это чертовски бесит». И он стукнул кулаком по письменному столу, покрытому стеклом. «О, черт», – говорит он. На самом деле он разбил стекло вдребезги». Директор проявлял свою враждебность и на бумаге. «Кинг – это «кот», помешанный на дегенеративных сексуальных желаниях»[380], – написал Гувер в гневе 27 января 1964 года.

Но наедине с собой у него были причины быть довольным по мере приближения конца четвертого десятилетия его пребывания в должности директора Бюро, и не только потому, что у него был компромат на своего заклятого врага.

Техническое наблюдение ФБР за иностранными посольствами и консульствами было почти всеохватным. Слежка ФБР за советскими шпионами и дипломатами в Соединенных Штатах была тщательная. Программа COINTELPRO после семи лет пробуксовки принесла результаты: собственные цифры Бюро показывали, что Коммунистическая партия Соединенных Штатов Америки сократилась до 4453 членов[381], что составляло около 5 процентов от ее численности в годы после Второй мировой войны. Бюро контролировало коммунистическую угрозу.

А когда пуля наемного убийцы привела Линдона Джонсона к власти в Белом доме, Гувер снова получил Верховного главнокомандующего, который испытывал удовольствие, разделяя с ним его секреты.

22 ноября 1963 года у Гувера состоялся последний значительный разговор с Робертом Кеннеди. Он был коротким и жестким. Гувер позвонил Кеннеди, чтобы сообщить ему, что его брат застрелен. «У меня для вас известие»[382], – сказал Гувер – не плохие вести, просто известие. Через сорок пять минут Гувер сказал Роберту Кеннеди, что его брат мертв.

Расследование ФБР убийства Кеннеди было в равной степени грубым: его совершил Ли Харви Освальд. Дело закрыто. Гувер не дал санкцию говорить о заговоре.

Официальное расследование комиссии Уоррена было скучным второстепенным событием для Гувера. Он не доверял ее руководителю – главному судье Эрлу Уоррену и внимательно следил за работой комиссии через тайного осведомителя, который был членом комиссии – конгрессмена Джеральда Р. Форда, будущего президента Соединенных Штатов.

Гуверу по‑прежнему приходилось гасить рои слухов об этом убийстве. Председатель Судебного комитета сенатор Джеймс Истленд прислал предупреждение о том, что офицеры ЦРУ и служащие Госдепартамента утверждают, что «Освальд был тайным осведомителем ФБР»[383]и что «представители секретной службы пытаются возложить ответственность на ФБР». Это было плохо. Но и Линдон Б. Джонсон, и Роберт Ф. Кеннеди боялись, что мог существовать коммунистический заговор с целью убийства президента. Развивать эту тему публично было немыслимо. Это потребовало бы от них бросить вызов авторитету Дж. Эдгара Гувера, а ни тот ни другой не был готов сделать это. И Гувер, и Аллен Даллес – директор ЦРУ с 1953 по 1961 год и член комиссии Уоррена – позаботились о том, чтобы никто не прошептал ни единого слова о планах США убить Фиделя Кастро. Если бы существовал коммунистический заговор с целью убийства в отместку президента, если бы Советы или кубинцы приказали убить президента Кеннеди и если бы у Соединенных Штатов была хоть крупица доказательств этого, это был бы первый выстрел в новой мировой войне.

Гувер прекрасно знал, что Бюро виновато – по его собственным словам – в «явной некомпетентности»[384], неспособности взять Освальда под тщательное наблюдение за несколько недель до убийства. Рассерженный и неуравновешенный морской пехотинец побывал в Советском Союзе и вернулся марксистом‑злоумышленником. О нем было известно в отделении ФБР в Далласе, что он коммунист‑демагог, возможно, душевнобольной, который раздавал листовки в поддержку Фиделя Кастро и работал в Техасском книгохранилище, выходившем окнами на улицу, по которой должен был проехать кортеж автомобилей Джона Ф. Кеннеди. Через четыре дня после убийства президента Гувер узнал, что фамилия Освальда никогда не значилась в «Списке безопасности» ФБР – списке людей, которые представляли собой опасность ввиду «своей подготовки, склонности к насилию и подрывной деятельности»[385], если цитировать критерии самого Бюро.

«Нам не удалось довести до конца некоторые бросающиеся в глаза аспекты расследования личности Освальда, – заключил Гувер. – Это должно стать нам всем уроком»[386]. Он наказал агентов за нарушение долга, отвергнув предупреждения Делоуча о том, что официальные взыскания или письменные порицания могут быть истолкованы как «прямое признание того, что мы ответственны за небрежность, которая могла привести к убийству президента»[387]. Но Гувер был бы проклят, если бы позволил американской общественности так думать.

Глава 30. «Вы поставили этот телефон на прослушивание?»

«Эдгар, я вас плохо слышу. В чем дело? Вы поставили этот телефон на прослушивание?»[388]– спросил президент Соединенных Штатов.

«Нет, я бы так не сказал, – заявил со смешком Гувер. – Я прекрасно вас слышу, сэр», – сказал он Линдону Б. Джонсону, который сам записывал этот звонок на пленку.

В тот вечер, 27 февраля 1964 года, Джонсон был президентом уже девяносто семь дней. Каждый восход солнца приносил новые кризисы подобно тому, как утренняя газета ложилась на переднее крыльцо. Сегодня «горячей точкой» был туристический городок Святого Августина во Флориде, потрясенный убийствами на расовой почве и взрывом на Восточной железной дороге Флориды. Линдон Джонсон приказал Гуверу заняться этим делом. «Я не потерплю, чтобы людей взрывали бомбами», – сказал он.

Джонсон зависел от Гувера больше, чем какой‑либо президент когда‑либо. Он полагался на него в вопросах национальной безопасности, зарубежной политики и политических интриг. Он превозносил Гувера до небес в его присутствии. Какая‑то часть его слов была сладкоречивой лестью, но какая‑то – чистой правдой. Он хотел верить в Гувера.

Новый президент заверил Гувера в своей преданности. «Вы мне брат, – сказал Джонсон Гуверу неделю спустя после убийства Джона Кеннеди. – Вы им были двадцать пять, тридцать лет… Я вам доверяю больше, чем любому другому человеку в этом городе»[389].

Их политические отношения культивировались так же тщательно, как и розовый сад возле Белого дома, в котором они оба стояли бок о бок в пятницу, 8 мая 1964 года, на церемонии в честь директора ФБР. В следующее воскресенье Гувер должен был отметить сорок лет своего пребывания на этом посту. В новом году ему должно было исполниться 70 лет, и по федеральному закону он должен был сложить свои полномочия. В тот день Джонсон подписал президентский указ, в котором это требование закона откладывалось на неопределенный срок. Гувер должен был оставаться директором до самой своей смерти.

«Дж. Эдгар Гувер – это повседневное выражение, – сказал президент в тот солнечный день. – Он герой для миллионов порядочных граждан и проклятие для зла… которое могло бы разрушить наш образ жизни, и людей, которые могли бы причинить вред и уничтожить нас. Эдгар Гувер – мой близкий личный друг уже тридцать лет и мой близкий сосед на протяжении девятнадцати лет. Я знаю, что он любил мою собаку, и я думаю, что он немного думал обо мне как о соседе; и я горд и счастлив присоединиться к остальным гражданам нашей страны в этот день, чтобы проявить уважение к этому тихому, скромному и замечательному государственному служащему»[390].

«Этот чертов сточный колодец – Дж. Эдгар Гувер»

Гувер подогревал страх президента, что Роберт Ф. Кеннеди и его сторонники хотят снова занять Белый дом. Джонсону такая мысль была невыносима. Он сотрудничал с Гувером, чтобы отлучить министра юстиции от власти, окружая его молчанием и ложью.

«Одна из проблем общения с президентом состояла в том, что у него был этот чертов сточный колодец – Дж. Эдгар Гувер, – сказал советник по национальной безопасности Макджордж Банди – человек Кеннеди, который работал и пострадал при Линдоне Джонсоне. – Подобно многим чрезвычайно искусным политикам, он имел слабость к «подковерной» информации»[391].

Линдон Джонсон записал несколько мучительных разговоров с Робертом Кеннеди незадолго до того, как тот отказался баллотироваться в сенат от Нью‑Йорка.

«Господин Гувер отправляется в Джексон, штат Миссисипи. Я понимаю, что у них там назначена пресс‑конференция, – сказал Роберт Кеннеди Линдону Джонсону. – Если ему будут задавать какие‑то вопросы о ситуации с коммунистами в связи с движением за гражданские права и если он будет отвечать на них так, как, судя по некоторым его служебным запискам, может ответить, это вызовет немало проблем по всей стране»[392].

Джонсон ответил:

– Хорошо. Вы хотите, чтобы я поговорил с ним?

Роберт Кеннеди поколебался. Была слышна досада в его голосе.

– Как я уже сказал, мне это трудно…

Через несколько дней: «Мартин Лютер Кинг сегодня вечером едет в Гринвуд, штат Миссисипи, и будет выступать там с обращением к собравшимся на митинг, – сказал Роберт Кеннеди президенту. – Если его убьют, это создаст проблемы – просто своим фактом смерти – и множество других проблем».

Линдон Джонсон предложил, чтобы Кеннеди приказал Гуверу стать его тенью.

Министр юстиции сказал, что не обладает властью приказывать Гуверу делать что‑либо. «Я больше не имею дела с ФБР, – сказал Кеннеди. – Это очень непростая ситуация»[393].

«Он посылает вам всевозможные доклады… о том, что я строю планы и заговоры, – сказал Кеннеди Джонсону, – заговоры с целью насильственного свержения правительства… что я стою во главе государственного переворота».

Джонсон изобразил удивление и незнание, что такие доклады имели место. Это была не последняя ложь, которую он скажет Кеннеди о своих взаимоотношениях с Гувером.

«Господин Джонсон всегда признавал силу и знал, как ее использовать, – сказал Делоуч, недавно назначенный Гувером посредником в делах с Белым домом Линдона Джонсона. – Гувер тогда был на гребне волны, и господин Джонсон знал, как его использовать. При любом полете фантазии, они не были закадычными друзьями. Между ними было политическое недоверие друг к другу, но оба они нуждались друг в друге»[394].

«Мы собираемся объявлять войну»

Линдон Джонсон концентрировал информацию и власть в Овальном кабинете лучше, чем любой другой президент со времен Франклина Рузвельта. Он восхищался тем, как Гувер использовал тайные разведданные. Он использовал ФБР как политическое оружие так, как ни один президент еще не делал.

Ему была нужна помощь Гувера, чтобы использовать каждую крупицу своей президентской власти с целью оказывать политическое влияние беспрепятственно и тайно, сдерживать коммунистическую угрозу внутри страны и за рубежом, шпионить за своими друзьями и врагами в конгрессе и Верховном суде, держать в узде либеральных «левых» лизоблюдов и уничтожать драконов крайне «правых».

Линдон Джонсон использовал свою власть более эффективно, чем тогда, когда он приказал Гуверу уничтожить в Миссисипи ку‑клукс‑клан – объявить войну террористам‑куклуксклановцам, сжигавшим церкви.

Начальник отдела гражданских прав в министерстве юстиции Берк Маршалл вспомнил, как Линдон Джонсон сказал, что в эту войну вовлечены «три суверенные единицы»[395]– «Соединенные Штаты, штат Миссисипи и Дж. Эдгар Гувер». Чтобы справиться со всеми тремя, требовалось соединить грубую силу и тонкую стратегию. У Джонсона это сработало.

В воскресенье, 21 июня 1964 года, исчезли три члена движения за гражданские права, сбежав из тюрьмы в Филадельфии (штат Миссисипи) и скрывшись на автомобиле, а куклуксклановцы преследовали их по пятам. Как только эти люди исчезли, они стали считаться мертвыми. В 1964 году в штате Миссисипи происходило в среднем двадцать пять убийств, связанных с движением за гражданские права, избиений, взрывов и поджогов. Но тройное убийство, да такое, когда убиты в том числе двое белых людей с Севера, выходило за рамки обычного.

Гувер позвонил Джонсону в Белый дом два дня спустя.

Мы нашли машину, – сказал Гувер президенту[396]. Она была подожжена в 8 милях от Филадельфии. – Очевидно, эти люди были убиты, – продолжил Гувер.

Или, может быть, похищены, а не убиты, – сказал Джонсон со слабой надеждой.

Ну, что‑то я сомневаюсь, чтобы им была дана такая отсрочка, – сказал Гувер. – Машина так обгорела и обуглена…

Машина все еще горит? – спросил Джонсон.

Машина все еще горит, – ответил Гувер.

На Юге у нас будут еще дела, подобные этому, – сказал Гувер президенту. – Все будут усложнять агитаторы из негритянского движения.

Начались поиски в жарком и враждебном округе Нешоба, штат Миссисипи. В Клане состояли верные члены, работавшие в дорожной полиции Миссисипи, и окружной шериф. Силы ФБР в этом штате были ничтожны; несколько старых агентов, которым приходилось работать и жить рядом с государственными и местными офицерами правоохранительных органов, не испытывали восторга в отношении возбуждении дела федерального масштаба по поводу убийства трех агитаторов.

24 июня Линдон Джонсон потряс Гувера, отправив вышедшего в отставку директора ЦРУ Аллена Даллеса для беседы с губернатором и начальником дорожной полиции штата Миссисипи. Президент успокаивал и уверял Гувера: «У меня нет лучшего друга в правительстве, чем вы… Никто не отнимет у вас ничего, пока я жив… Никто не испортит нашу тридцатилетнюю дружбу».

26 июня Даллес отчитался Джонсону в Белом доме. Президент передал телефонную трубку Гуверу. «Вам следует пересмотреть число агентов, которые у вас есть в этом штате»[397], – сказал Даллес директору. Дорожная полиция штата и окружные шерифы «на самом деле не собираются расследовать это дело, боюсь, до тех пор, пока кто‑нибудь не будет заглядывать им через плечо… Здесь еще до полудюжины таких трудных случаев, и возможны террористические действия любого рода».

Гувер был настроен весьма скептически. «Это будет почти сверхчеловеческая задача. Вы так не думаете, Аллен?»

Пока Джонсон слушал разговор по громкой связи, Гувер сосредоточился на том, чтобы держать под контролем сторонников объединения белых и черных. «Эти люди были обучены… и они будут жить в домах вместе с цветным населением, – сказал Гувер. – Они будут устраивать митинги в каждой общине, чтобы цветные получали образование, которое должны получать», чтобы зарегистрироваться и получить право голоса по закону штата Миссисипи. «Вы должны держать какого‑то человека, агента рядом с этими людьми, когда они приезжают в штат, – сказал Гувер. – Потому что эта толпа куклуксклановцев объединяет в себе сотрудников дорожной полиции, многих начальников полиции, шерифов». Гувер хотел, чтобы группа судебных маршалов Соединенных Штатов, а не агенты ФБР занималась дорожной полицией штата Миссисипи, Национальным советом церквей и чернокожими активистами в равной степени.

Линдон Джонсон взял трубку и дал распоряжение Гуверу усилить контингент ФБР в Миссисипи: «Возможно, мы можем предотвратить некоторые террористические акты благодаря самому присутствию ваших людей».

Президент снова позвонил Гуверу вечером 29 июня. Джонсон пригласил мать одного из пропавших людей – Энди Швернера в Белый дом. Гувер был недоволен.

– Знаете, она ведь коммунистка, – сказал он президенту. – И она, и ее муж являются активными членами коммунистической партии в Нью‑Йорке уже несколько лет.

Линдон Джонсон тяжело закашлялся и сказал через силу:

– Она действующий член партии?

Гувер (устало):

– Ну да, действующий.

Тем не менее Гувер начал исполнять распоряжение президента. «Я открываю главный офис, – сказал он, – который будет функционировать всю рабочую неделю, в Джэксоне, штат Миссисипи; в нем будет дежурный агент и полный штат служащих, как в Нью‑Йорке или Сан‑Франциско».

2 июля 1964 года Джонсон попросил Гувера поехать в штат Миссисипи и заявить о присутствии там ФБР. Директор был полон сомнений. «Что бы вы ни сделали, вас проклянут, – предупредил Гувер. – Нельзя удовлетворить обе стороны».

Тогда он получил прямой приказ от президента Соединенных Штатов.

Никто не проклянет вас, – сказал Джонсон. – В этой стране никто не настроен против вас, кроме нескольких коммунистов, чокнутых и дикарей. Они единогласны. В этой стране никто не пользуется таким уважением, как вы.

Посмотрите, сколько людей вы можете привлечь сюда, – предложил президент. – Вы должны поставить пятьдесят – сто человек отслеживать этот Клан из одного округа в другой. Думаю, само присутствие ваших людей может сэкономить нам дивизию солдат… Полагаю, что у вас должна быть самая лучшая разведывательная сеть, лучше, чем та, что работает по коммунистам. Вчера до часу ночи я читал десяток ваших докладов о коммунистах. Ведь они не могут раскрыть рта, чтобы вы не знали, о чем они говорят.

Совершенно верно, – согласился Гувер.

Линдон Джонсон знал, как выкручивать Гуверу руки.

– Я хочу, чтобы теперь эти куклуксклановцы не могли рас крыть рта без того, чтобы вы не знали, о чем они говорят. Воз можно, никому не обязательно знать об этом, кроме вас, но у нас должна быть информация секретного характера по этому штату…

Если мне придется посылать войска… это может быть ужасно опасно, – сказал Джонсон. – У меня требуют 5 тысяч солдат… Отправлять армейские подразделения, дивизии будет просто ошибкой. Но у меня есть компетентные сотрудники ФБР… Подумайте, где вы можете взять их на время… сколько их мы можем оставить там на следующей неделе.

Я хочу, чтобы у вас была точно такая же разведывательная информация, какая у вас есть на коммунистов, – сказал президент.

Джонсон приказывал Гуверу следить за Кланом на том языке, который тот понимал. Гувер подчинился. ФБР будет преследовать куклуксклановцев, проникать в их ряды, вести подрывную и диверсионную работу до тех пор, пока Линдон Джонсон будет требовать от него это.

«Господин Гувер никогда не изменился бы сам, только благодаря настоятельному приказу Линдона Джонсона, – сказал Берк Маршалл. – ФБР выражало недовольство»[398]тем, что нужно что‑то делать против Клана. «Г‑н Гувер считал активистов движения за гражданские права нарушителями закона. ФБР было более чем бесполезно, с его точки зрения», до тех пор, пока президент не приказал ему изменить образ мыслей.

Гувер поручил одному своему упрямому, но чрезвычайно умному любимцу Джо Салливану заняться штатом Миссисипи. Салливан взял себе в помощники специального агента Роя К. Мура. Мур был старым морским пехотинцем. Он послал в Миссисипи не обычное количество лучших молодых сотрудников ФБР, которые являлись ветеранами боевых действий, отобранными из форпостов ФБР по всей Америке.

«Я хочу, чтобы вы собирали разведывательную информацию путем проникновения в Клан, – сказал Мур своим людям. – Мы собираемся объявлять войну»[399].

Мур обучил многих агентов, для которых такое задание было первым, «методам сбора информации… которые использовались со времен египтян», – сказал новичок в ФБР по имени Билли Боб Уильямс – бывший морской пехотинец, который отыскивал пыточные камеры и места массовых расстрелов куклуксклановцев в заброшенных деревнях в дельте Миссисипи.

«Мартин Лютер Кинг вопил и кричал, что в штате Миссисипи недостаточно агентов‑янки, – и вот я оказываюсь в штате Миссисипи»[400], – сказал агент ФБР Дональд Дж. Сезаре. В Филадельфии – рассаднике Белых Рыцарей ку‑клукс‑клана с населением около 40 тысяч человек – «было, наверное, сорок – пятьдесят агентов, рыскавших по всему городу» и выискивавших трупы.

Сезаре был необыкновенно опытным человеком для новичка в ФБР. Он приехал в Миссисипи со своего первого задания в Далласе, где расследовал убийство Кеннеди. За десять лет до этого он был жующим табак капитаном корпуса морских пехотинцев США, которого ЦРУ завербовало в полувоенное формирование во время корейской войны. Среди его других заданий было обучение тибетских партизан, верных далай‑ламе. В 1963 году он хотел поехать в Восточную Африку, но ЦРУ он нужен был в Азии. Сезаре уволился и оказался в округе Нешоба, штат Миссисипи, вместо Найроби в Кении. Почему? Потому что его отец – начальник полиции в Олд‑Фордже, штат Пенсильвания, – всегда хотел, чтобы его сын работал в Бюро.

Начальник Сезаре – инспектор Джо Салливан узнал, где были похоронены тела трех активистов движения за гражданские права. Салливан «был в очень дружеских отношениях с Мейнардом Кингом – капитаном дорожной полиции штата Миссисипи», – сказал Сезаре. Салливан никогда не рассказывал своим подчиненным, как он получил эту информацию. Но Гувер знал.

Вечером 4 августа 1964 года Делоуч позвонил в Белый дом, прервав военный совет. Президент получил пугающее сообщение о нападении в тот день коммунистов на американские корабли в Тонкинском заливе – ложное сообщение, которое было принято за правду. Провал разведки был первым выстрелом в американской войне во Вьетнаме. В тот вечер по прямой телевизионной связи президент сказал американскому народу, что Соединенные Штаты начали бомбить Вьетнам.

С Делоучем он говорил с большим удовольствием.

Господин Гувер хотел, чтобы я позвонил вам, сэр, немедленно и сообщил, что ФБР нашло три тела в 6 милях к юго‑западу от Филадельфии, – сказал Делоуч. – Поисковая группа обнаружила тела около пятнадцати минут назад.

У вас есть какие‑нибудь соображения относительно того, кто сделал это? – спросил президент.

Господин президент, у нас есть отличные подозреваемые, – ответил Делоуч. – И у нас есть отличные косвенные доказательства.

Как вы нашли это место? Кто‑то подсказал вам?

Да, сэр, человек, которого мы должны защищать с огромной осторожностью, конечно.

У вас нет больших сомнений, что это за тела, а?

Господин президент, мы считаем, что это точно те тела, – сказал Делоуч. – Нам пришлось немало поработать лопатами, чтобы добраться до них.

Через Мейнарда Кинга, который привел ФБР к телам, Бюро завербовало другого куклуксклановца Делмара Денниса – симпатичного двадцатисемилетнего проповедника с фотографической памятью. Салливан поручил дону Сезаре заняться Деннисом. Под капюшоном проповедника была хорошая голова. Он помнил номера машин, телефонные номера, имена, даты и названия мест. Сезаре было разрешено платить Деннису столько, сколько нужно, чтобы он работал тайным агентом ФБР внутри Клана.

«Я заплатил ему около четверти миллиона долларов»[401], – сказал Сезаре. Это была сумма равная около 1,75 миллиона долларов в наши дни, гораздо большая, чем когда‑либо получал любой информатор ФБР.

Делмар Деннис заработал ее. «Он сказал, что сотрудники правоохранительных органов в округе Нешоба в полном составе являются куклуксклановцами», – сказал Сезаре. Он назвал офицеров, которые загоняли в угол, расстреливали, убивали и закапывали в землю сторонних агитаторов. «В частности, он зачитал приказ, исходивший от Сэма Бауэрса – Имперского мага ку‑клукс‑клана в штате Миссисипи членам первичной ячейки ку‑клукс‑клана в округе Нешоба, в то время возглавляемой Эдгаром Реем Килленом, по которому было совершено убийство трех членов движения за гражданские права, – сказал Сезаре. – Делмару настолько доверяли в Клане, что он служил не только ФБР, но и Клану и не только поставщиком информации о Клане, но и казначеем Клана».

Ушло очень много времени, прежде чем люди, подобные Киллену и Бауэрсу, были отданы в руки правосудия; в случае с Килленом на это потребовалось сорок лет. Делмар Деннис в конце концов сломался и утратил веру, мучаясь своей ролью информатора. Но благодаря ему ФБР проникло в ку‑клукс‑клан штата Миссисипи.