Преступления, нарушающие общие правила безопасности. Характеристика отдельных видов преступлений против общественной безопасности 6 страница

Субъект преступления - общий, т.е. вменяемое лицо, достигшее 16-летнего возраста.

В соответствии с ч. 5 ст. 35 УК лицо, создавшее преступное сообщество (преступную организацию) либо руководившее им, подлежит уголовной ответственности за его организацию и руководство, а также за все совершенные преступным сообществом (преступной организацией) преступления, если они охватывались его умыслом. Другие участники преступного сообщества (преступной организации) несут уголовную ответственность за участие в нем, а также за преступления, в подготовке или совершении которых участвовали. Таким образом, виновным лицам должны вменяться конкретно совершенные ими действия, охватываемые признаками организации преступного сообщества (преступной организации), а также иные преступления, совершенные в связи с деятельностью сообщества. Однако в последнем случае необходимо, чтобы совершаемые преступления охватывались умыслом организаторов и руководителей сообщества или его структурных подразделений, а участники непосредственно участвовали в их подготовке вне зависимости от их последующего участия в конкретных преступлениях.

Законодатель не предусмотрел в ст. 210 такого же примечания, как в ст. 205, 206 и 208 УК, согласно которому лицо при определенных условиях могло бы освобождаться от уголовной ответственности за организацию или участие в сообществе, что стимулировало бы положительное посткриминальное поведение соответствующих лиц, значительно облегчило деятельность правоохранительных органов по обеспечению доказательственной базы виновности активных и наиболее опасных членов преступного сообщества.

Ответственность по ст. 210 УК наступает за сам факт организации, руководства или участия в деятельности преступного сообщества (преступной организации), поэтому совершение в составе сообщества каких-либо преступлений требует самостоятельной юридической оценки в квалификации по совокупности ст. 210 и соответствующих статей Кодекса, предусматривающих ответственность за данные преступления.

От бандитизма анализируемое преступление отличается, во-первых, отсутствием в сообществе цели совершения нападений на организации или граждан, во-вторых, ограниченным кругом преступлений, ради совершения которых создается сообщество, и, в-третьих, отсутствием в преступном сообществе оружия. Однако если сообщество либо его структурные подразделения приобретают оружие и начинают совершать нападения на граждан и организации, то организация преступного сообщества (преступной организации) как преступление перерастает в бандитизм и квалифицируется по ст. 209 УК, предусматривающей более тяжкое преступление. Организационная деятельность в этих случаях выступает в качестве подготовительного этапа к организации банды и, соответственно, дополнительной квалификации по ст. 210 УК не требуется.

От организации незаконного вооруженного формирования данное преступление отграничивается по целям деятельности и отсутствию вооруженности. Преступное сообщество (преступная организация) в отличие от незаконного вооруженного формирования создается только в преступных целях (совершение различного рода махинаций, осуществление поборов с отдельных лиц и коммерческих структур, применение насильственных форм подчинения своему влиянию определенных лиц или регионов и т.д.). Вооруженность сообщества (организации) не является обязательным признаком этого преступления. Понятие и характеристика использования лицом своего служебного положения как квалифицированный вид организации преступного сообщества (преступной организации) тождественны этому же признаку при бандитизме.

Подытоживая анализ состава преступления, предусмотренного ст. 210 УК, мы полагаем, что признаки организации преступного сообщества (преступной организации) сформулированы в законодательстве неопределенно, с большим числом оценочных признаков, и не содержат достаточных объективных критериев, позволяющих четко отграничивать преступное от непреступного. Такие нормы представляют слишком большие возможности для судебного произвола, поскольку при решении этих вопросов все зависит от судейского усмотрения. Существование в уголовном законодательстве зарубежных стран (США, Италии и др.) аналогичного рода уголовно-правовых норм не является достаточным аргументом в пользу такого же решения и в нашей стране как минимум по двум причинам: а) в этих странах иная правовая система, которая формировалась и развивалась с учетом истории и традиций, тенденций и особенностей развития своего общества; б) в них существует достаточно разработанная в уголовном праве концепция оснований, принципов и пределов ответственности организаторов и участников преступных организаций, воспринятая и успешно применяемая в судебной практике.

Угон судна воздушного или водного транспорта либо железнодорожного подвижного состава (ст. 211 УК). Общественная опасность угона определяется нарушением установленного порядка пользования воздушным и водным пространством, наземными транспортными коммуникациями, что создает потенциально высокую угрозу причинения значительного материального ущерба, вреда окружающей природной среде, вреда жизни и здоровью пассажиров, членов экипажей, иных лиц.

Объект преступления - совокупность общественных отношений, регламентирующих основы (коренные интересы) обеспечения безопасных условий существования общества.

В отличие от Уголовного кодекса 1960 г. предмет преступления в новом Кодексе сформулирован более широко. В соответствии с диспозицией ст. 211 УК предметом являются, во-первых, судно воздушного транспорта, во-вторых, судно водного транспорта и, в-третьих, железнодорожный подвижной состав.

К воздушному транспорту относятся летательные аппараты, поддерживаемые в атмосфере за счет взаимодействия с воздухом, отличного от взаимодействия с воздухом, отраженным от поверхности земли или воды (самолеты, вертолеты, планеры, дирижабли и др.) *(270).

Согласно Воздушному кодексу, авиация подразделяется на гражданскую, государственную и экспериментальную. Гражданская авиация - это авиация, используемая в целях обеспечения потребностей граждан и экономики. Гражданская авиация, используемая для воздушных перевозок пассажиров, багажа, грузов, почты и авиационных работ, которые осуществляются за плату, относится к коммерческой гражданской авиации, а гражданская авиация, используемая на безвозмездной основе, относится к авиации общего назначения. К государственной относится авиация, используемая для осуществления военной, пограничной, милицейской, таможенной и другой государственной службы, а также для выполнения мобилизационно-оборонных задач. Авиация, используемая для проведения опытно-конструкторских, экспериментальных, научно-исследовательских работ, а также испытаний авиационной и другой техники, относится к экспериментальной авиации. Гражданские воздушные суда, предназначенные для выполнения полетов, подлежат государственной регистрации в Государственном реестре гражданских воздушных судов Российской Федерации или в Государственном реестре гражданских воздушных судов иностранного государства. Государственные воздушные суда подлежат государственной регистрации в порядке, установленном специально уполномоченным органом в области обороны по согласованию со специально уполномоченными органами, имеющими подразделения государственной авиации. Экспериментальные воздушные суда подлежат государственному учету с выдачей соответствующих документов специально уполномоченным органом в области оборонной промышленности. К категории воздушных судов как предмета анализируемого преступления относятся и летательные аппараты Военно-Воздушных Сил, МВД, ФСБ и других ведомств *(271).

Согласно ст. 7 и 33 Кодекса торгового мореплавания РФ 1999 г. судно - это самоходное или несамоходное плавучее сооружение, используемое в целях торгового мореплавания и подлежащее регистрации в одном из реестров судов Российской Федерации: Государственном судовом реестре, судовой книге или в чартерном реестре.

При этом под торговым мореплаванием понимается широкий спектр деятельности, связанной с использованием судов для: перевозок грузов, пассажиров и их багажа; промысла водных биологических ресурсов; разведки и разработки минеральных и других неживых ресурсов морского дна и его недр; лоцманской и ледокольной проводки; поисковых, спасательных и буксирных операций; подъема затонувшего в море имущества; гидротехнических, подводно-технических и других подобных работ; санитарного, карантинного и другого контроля; защиты и сохранения морской среды; проведения морских научных исследований; учебных, спортивных и культурных целей; иных целей.

К водным судам относятся также военные корабли, военно-вспомогательные суда и другие суда, находящиеся в собственности государства или эксплуатируемые им и используемые только для правительственной некоммерческой службы, а также суда рыбопромыслового флота (обслуживающие рыбопромысловый комплекс суда, используемые для промысла водных биологических ресурсов, а также приемотранспортные, вспомогательные суда и суда специального назначения). К категории водного транспорта относится также озерный и речной транспорт, выполняющий аналогичные вышеуказанным функции.

В железнодорожный подвижной состав включаются механический рельсовый транспорт, за исключением трамвая (локомотивы, вагоны, в том числе и составы метрополитена, открытые платформы, цистерны, краны, дрезины и т.п.). Метрополитен относится к железнодорожному, а не городскому транспорту в соответствии с постановлением Совета Министров СССР от 21 мая 1975 г., когда он был передан в ведение Министерства путей сообщения. Ведомственная принадлежность транспорта, а также форма собственности на него для квалификации значения не имеют.

Спорным является вопрос об отнесении к предметам данного преступления маломерных морских и речных судов (моторных лодок, катеров и т.п.) *(272), а также дрезин и мотрисс. Одни авторы полагают, что моторные лодки и катера, в отличие от тележек, перемещаемых по рельсам вручную, являются предметом данного преступления *(273); другие не относят к предмету ни моторные лодки, катера и т.п., ни дрезины и мотриссы, используемые локально *(274); третьи не считают судном водного транспорта моторные лодки, речные малогабаритные катера и яхты индивидуального пользования *(275); четвертые не относят к предмету рассматриваемого преступления маломерные суда, а также механизмы, передвигаемые по железной дороге вручную *(276). Такое разночтение в определении предмета преступления, предусмотренного ст. 211 УК, имеет определенные основания.

В период действия Уголовного кодекса 1960 г. маломерные морские и речные моторные суда не признавались предметом воднотранспортных преступлений, квалифицируемых по ст. 85 УК "Нарушение правил безопасности движения и эксплуатации транспорта", а относились к транспортным средствам, о которых шла речь в примечании к ст. 211 УК "Нарушение правил безопасности движения и эксплуатации транспортных средств лицом, управляющим транспортными средствами" *(277). Соответственно, в судебной практике нарушение лицом действующих правил управления маломерными судами, повлекшее гибель людей или иные тяжкие последствия, квалифицировалось по ст. 213 УК 1960 г. "Нарушение действующих на транспорте правил" *(278). Такое решение было вынужденным, поскольку субъектами водно-транспортного преступления традиционно считались только лица, состоящие на службе в системе транспорта. Маломерные моторные суда могли находиться в личной собственности и, следовательно, управляться лицами, которые не признавались субъектами предусматриваемого преступления. В целях устранения данного пробела судебная практика пошла по пути их квалификации по ст. 213 УК 1960 г.

В настоящее время нормы о транспортных преступлениях, вне зависимости от вида транспорта, сосредоточены в одной главе Кодекса (гл. 27). В собственности отдельных лиц могут находиться не только маломерные моторные суда, но и катера, катамараны, яхты любого водоизмещения, а также планеры, мотодельтапланы, вертолеты и самолеты и др. Следовательно, круг лиц, управляющих такого рода судами и не относящихся к специальным субъектам, значительно расширился. В ст. 268 УК прямо указан субъект преступления: любой участник движения, кроме предусмотренных в ст. 263 и 264 УК, где говорится о специальных субъектах. Поэтому во избежание двойного стандарта необходим единообразный подход к определению транспортных средств. Полагаем, что соответствующие рекомендации для следственно-судебных органов должен дать Пленум Верховного Суда РФ. По нашему мнению, предметом преступления, предусмотренного ст. 211 УК, должны признаваться любые транспортные средства (маломерные моторные суда, дрезины, дельтапланы, воздушные шары и др.), подлежащие государственной регистрации *(279). По предмету преступления данный состав отграничивается от неправомерного завладения автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения (ст. 166 УК), где таковым является механическое транспортное средство, не относящееся к железнодорожному, воздушному или водному транспорту.

Объективная сторона преступления выражается в совершении одной из двух альтернативных форм активных действий - в угоне соответствующего судна или подвижного состава либо в их захвате с целью угона, которые хотя и тесно связаны между собой, но не совпадают. Под угоном следует понимать самовольные ненасильственные действия по уводу судна или состава с места их нахождения. Угон предполагает, во-первых, установление контроля со стороны виновных лиц над судном или подвижным составом и, во-вторых, перемещение судна или состава с того места, где они находились в определенный конкретный момент. Обязательной характеристикой угона является его ненасильственный характер, поскольку насильственный способ установления незаконного контроля над судном - обязательный признак захвата транспортного средства *(280). Захват - это не способ угона, а один из способов подготовки к нему, который характеризуется специфическими признаками, и прежде всего насильственным способом совершения преступления. Учитывая резкое повышение общественной опасности содеянного, законодатель придает данному способу подготовки, наряду с угоном, характер самостоятельного элемента объективной стороны. Иное решение вступает в противоречие с законодательной формулировкой. Закрепление в законе действия и способа его совершения как однопорядковых и самостоятельных явлений не только нелогично, но и противоречит требованиям законодательной техники.

Таким образом, угоном следует признавать случаи, когда: а) судно находится без экипажа, состав без машиниста, пассажиров, охраны и уводится посторонними гражданами; б) транспортное средство угоняется либо экипажем (машинистом), либо, по договоренности с ним, обслуживающим персоналом или охраной, лицами, не имеющими отношения к управлению соответствующим средством; в) вышеуказанные лица по каким-либо причинам не могут повлиять на поведение угонщиков и поэтому занимают пассивную позицию. Осознание или неосознание иными лицами характера поведения угонщиков в момент совершения соответствующих действий для квалификации значения не имеет.

Для квалификации не важно, находилось ли в момент угона судно или состав в движении или в месте стоянки (на стоянке в аэропорту или водном порту, на рейде или на курсе, в депо, полете, на станции и т.д.). На ответственность не влияет также и то обстоятельство, кто конкретно управляет судном или составом: угонщики, экипаж или иные лица.

В отличие от угона захват - насильственное установление контроля над воздушным или водным судном либо железнодорожным подвижным составом с целью угона. Необоснованной представляется позиция, высказанная в специальной литературе, согласно которой захват может осуществляться и без насилия, например, путем обмана членов экипажа *(281). Это противоречит, во-первых, смысловому назначению слова "захватить" *(282); во-вторых, положениям международных документов. Так, в ст. 1 Гаагской конвенции о борьбе с незаконным захватом воздушных судов 1970 г. говорится: "Любое лицо на борту воздушного судна, находящегося в полете, которое:

a) незаконно, путем насилия или угрозы применения насилия, или путем любой другой формы запугивания захватывает это воздушное судно, или осуществляет над ним контроль, либо пытается совершить любое такое действие, или

b) является соучастником лица, которое совершает или пытается совершить любое такое действие, совершает преступление (в дальнейшем именуемое "преступление")".

Таким образом, в международной практике под захватом понимаются только насильственные действия.

Характер насилия, допустимого при захвате, ответственность за совершение которого наступает по ч. 1 ст. 211 УК, в законе напрямую не определяется. Однако сопоставление с этих позиций ч. 1 и ч. 2 ст. 211 УК позволяет сделать вывод, что насилие, характерное для основного состава преступления, не может выходить за пределы насилия, не опасного для жизни или здоровья либо угрозы применения такого насилия, поскольку в противном случае это будет уже квалифицированный вид угона, предусмотренный ч. 2 ст. 211 УК. Под насилием, не опасным для жизни и здоровья, в соответствии со сложившейся судебной практикой следует понимать побои, истязания, повреждения, не повлекшие последствий, указанных в ст. 115 УК, или другие действия, связанные с причинением потерпевшему физической боли либо с ограничением его свободы *(283).

Психическое насилие - это угроза причинения любого по характеру насилия (причинение вреда здоровью или смерти потерпевших, совершение мучительных действий, не повлекших причинение вреда здоровью, и т.д.) либо уничтожения или повреждения судна или подвижного состава и т.п. По ч. 1 ст. 211 УК характер психического насилия определяется лишь насилием, не опасным для жизни или здоровья. Чаще всего оно выражается в словесной форме, в том числе в неопределенном виде - "пострадаешь, плохо будет". Во всех случаях угроза (психическое насилие) должна носить реальный характер, т.е. обстоятельства ее высказывания должны свидетельствовать о готовности виновного немедленно применить физическое насилие в случае отказа потерпевшего выполнить его требования. Только при этих условиях угроза может выступать в качестве средства, парализующего возможное сопротивление заложника или иного лица.

Круг лиц, к которым применяется соответствующее насилие, может включать в себя членов экипажа, обслуживающий персонал, охрану, пассажиров либо иных лиц, которые по тем или иным причинам оказались на транспортном средстве или вблизи от него. Применение насилия или угрозы со стороны виновных осуществляется в целях подавления как имеющегося, так и возможного сопротивления со стороны иных лиц при установлении незаконного контроля над судном или составом. В случаях, когда насилие не является средством захвата судна или подвижного состава в целях угона (например, при захвате заложников после установления контроля над судном или составом), содеянное образует состав иного преступления - захват заложника, преступление против личности и т.п. В судебной практике чаще всего встречается угроза применения насилия (угроза совершения взрыва, причинения физического вреда членам экипажа, пассажирам и др.). Формы контроля над соответствующим транспортным средством могут быть различными: непосредственными, когда управление названными средствами осуществляется самими угонщиками, либо опосредованными, когда средство управляется членами экипажа, машинистами или пассажирами под руководством виновных лиц.

Сложным является определение момента окончания анализируемого преступления, поскольку судно может угоняться как с земли, так и в процессе воздушного полета. В общей форме угон признается оконченным преступлением с момента изменения точки местонахождения судна или состава, а захват - с момента выхода их из законного владения и установления над ними неправомерного контроля со стороны угонщиков. Изменение точки местонахождения судна или состава связано с началом полета воздушного судна *(284), движения подвижного состава, водного судна с места стоянки (в аэропорту, на рейде или станции, в депо) либо изменением курса судна. Попытка угона или захвата соответствующих транспортных средств квалифицируется как покушение на преступление.

Субъективная сторона анализируемого преступления характеризуется только прямым умыслом. Для захвата судна или подвижного состава конститутивным признаком является наличие специальной цели - угона. Захват, не сопровождавшийся угоном, а преследующий иные цели, не образует преступления, квалифицируемого по ст. 211 УК. В отношении угона цель не определяется, следовательно, он может совершаться с любыми целями: хищение судна или состава либо находящихся в нем груза или багажа, захват заложников, незаконное пересечение границы и т.п. Однако эти цели находятся за пределами состава преступления и влияния на квалификацию не оказывают. Причинение вреда собственнику судна, подвижного состава, груза или багажа требует самостоятельной оценки по соответствующим статьям Уголовного кодекса. Мотивы преступления могут быть различными и на квалификацию не влияют. Исключением являются случаи, когда виновные лица действуют по антигосударственным мотивам, что влечет за собой квалификацию по соответствующим статьям гл. 29 УК.

Субъектом угона судна воздушного или водного транспорта либо железнодорожного подвижного состава может быть любое вменяемое лицо, достигшее 16-летнего возраста. В отличие от состава преступления, предусмотренного ст. 166 УК "Неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения", субъектом этого преступления могут быть и члены экипажа, машинисты, которые имеют доступ к транспортному средству в связи с выполнением служебных обязанностей.

В судебной практике угон нередко совершается вооруженной бандой, с целью захвата заложников, незаконного пересечения границы и т.д. Во всех этих случаях необходима квалификация по совокупности преступлений, установленных ст. 211 и соответствующими статьями Кодекса, предусматривающими ответственность за данные преступления. При угоне или захвате с целью угона и последующим обращением в пользу виновных или иных лиц судна или подвижного состава содеянное надлежит квалифицировать по совокупности ст. 211 и соответствующих статей гл. 21 УК, поскольку в результате действий виновных вред причиняется различным общественным отношениям - собственности и общественной безопасности, и это должно найти отражение в квалификации деяния

Квалифицированным видом угона (ч. 2 ст. 211 УК) является совершение преступления: а) группой лиц по предварительному сговору; б) неоднократно; в) с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия; г) с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия. Содержание этих признаков было рассмотрено при анализе терроризма (п. "а" и "б" ч. 2 ст. 205 УК), захвата заложника (п. "г" и частично п. "в" ч. 2 ст. 206 УК). Угроза применением насилия, опасного для жизни или здоровья, означает психическое воздействие на потерпевшего в форме угрозы применения насилия, которое может повлечь причинение лицу легкого, средней тяжести или тяжкого вреда здоровью.

Особо квалифицированным видом угона являются: а) совершение деяния организованной группой; б) причинение по неосторожности смерти человеку или иных тяжких последствий. Содержание этих признаков было рассмотрено при анализе особо квалифицированного вида терроризма (ст. 205 УК).

Массовые беспоpядки (ст. 212 УК). Высокая степень общественной опасности массовых беспорядков определяется рядом обстоятельств: во-первых, самим фактом существования трудно поддающейся внешнему контролю большой массы людей, что уже влечет за собой значительную психологическую напряженность в определенном регионе или районе их проживания; во-вторых, стихийным характером поведения участников толпы, который сопряжен с массовыми уничтожением и повреждением имущества, причинением физического вреда здоровью, а нередко и смерти значительному числу людей, с дезорганизацией деятельности органов власти и управления, транспорта, иных жизнеобеспечивающих сфер общества; в-третьих, неблагоприятной тенденцией массовых беспорядков к росту, особенно в условиях общей экономической, политической, социальной и психологической неустойчивости и нестабильности общества.

В Уголовном кодексе 1996 г., так же как и в ранее действовавших уголовных кодексах, не содержится определения понятия "массовые беспорядки", что вызывает определенные сложности в правоприменительной деятельности *(285). Массовые беспорядки - это нарушение установленного порядка в публичных местах, совершаемое множеством лиц (толпой).

Соответствующий порядок поведения предусматривается законами Российской Федерации и субъектов Федерации, устанавливаемыми местными органами власти и управления правилами поведения в местах массового скопления людей. Массовые беспорядки связаны, прежде всего, с действиями толпы (множества лиц), что является первой характерной чертой этого преступления и которая применительно к анализируемому составу в специальной литературе практически не рассматривается. По мнению Ю.Н.Демидова: "Понятие массы людей, толпы весьма условно" *(286). В уголовно-правовой теории XIX в. понятие "скопище", которое после 1917 г. трансформировалось в понятие "массовые беспорядки", связывалось с массой людей. Так, Н.С.Таганцев писал: "Понятие скопища означает объединение ради общих действий или ради общей цели более или менее значительного числа лиц, массы людей; причем понятие множества не может быть определено какими-либо признаками, особо указанными в законе, а устанавливается по обстоятельствам каждого случая" *(287). Позже, в советское время, А.Н.Трайнин при характеристике массовых беспорядков отмечал: "Массы - меняющаяся толпа со свободным доступом и свободным выходом участников" *(288). В русском языке понятие "толпа" определяется как "скопление людей, сборище" *(289). По мнению А.Соловьева, количество людей при массовых беспорядках должно быть таким, чтобы в любой момент перекрыть движение транспорта, пешеходное движение, сорвать проведение массового мероприятия, нарушить работу различных учреждений и организаций, т.е. контролировать положение на определенной значительной территории *(290).

В зарубежном уголовном законодательстве подходы к численному определению толпы (если ее рассматривать как количественный синоним "массы") различны - либо вообще не указываются (ФРГ, Франция и др.), либо колеблются от трех (Примерный Уголовный кодекс США 1962 г.) до двенадцати человек (Акт об охране общественного порядка Великобритании 1986 г.).

Таким образом, теория российского уголовного права не связывает понятие "толпа" с какими-либо количественными характеристиками. Полагаем, что невозможно формализовать количественные критерии толпы и, соответственно, состава преступления массовых беспорядков. Конечно, в зависимости от того, насколько велика толпа, может быть причинен больший или меньший вред правоохраняемым объектам. Однако с содержательных позиций более важными представляются другие свойства толпы. Во-первых, относительная связанность какой-либо общей идеей, что придает толпе определенную направленность, возможность быстро реагировать на новые призывы и достаточно легко менять свой интерес. Во-вторых, в целом стихийный характер сбора людей, не исключающий наличие организационных моментов, но они, как правило, касаются не всей толпы, а ее костяка, который может быть немногочисленным. В-третьих, трудноуправляемость большого массива людей, что может привести к потере контроля со стороны ее руководителей над поведением толпы и, соответственно, к стихийному развитию событий, быть может, даже выходящих за пределы первоначально задуманного. Названные обстоятельства в совокупности лежат прежде всего в основе криминализации массовых беспорядков и определяют их высокую общественную опасность.

Вместе с тем следует иметь в виду, что простое нарушение общественного порядка массой людей еще не составляет преступление, предусмотренное ст. 212 УК. Такого рода действия могут образовывать административное правонарушение, наказуемое в соответствии со ст. 166.1 КоАП РСФСР. Для применения норм Уголовного кодекса необходимо, чтобы массовые беспорядки сопровождались насилием, погромами, поджогами, уничтожением имущества, применением огнестрельного оружия, взрывчатых веществ или взрывных устройств, а также оказанием вооруженного сопротивления представителю власти.

Вторая характерная черта массовых беспорядков - они выступают в качестве реакции на неправомерные действия органов власти. Следует отметить, что этот признак был выделен уже в ст. 77 УК 1922 г. и специально подчеркивался исследователями того периода *(291). В последующие годы данное обстоятельство как бы несколько ушло в тень и нередко игнорировалось судебной практикой. Статья 212 УК 1996 г. предусматривает в качестве условия ответственности за массовые беспорядки невыполнение законных требований представителей власти. Правда, это положение содержится не в описании традиционного простого состава массовых беспорядков, а в ч. 3 статьи, где предусматривается ответственность за призывы к неподчинению власти, массовым беспорядкам и насилию над гражданами. В целях ясного и недвусмысленного понимания массовых беспорядков было бы предпочтительным предусмотреть этот обязательный признак при описании именно организационной деятельности и участия в массовых беспорядках. Вместе с тем даже такая формулировка закона, на наш взгляд, дает достаточные основания для привлечения к уголовной ответственности по ст. 212 УК лишь при условии законного характера действий органов власти. Незаконность предъявляемых требований к участникам и организаторам толпы должна влечь за собой освобождение их от уголовной ответственности по ст. 212 УК.