Мейфлауэр» – судно переселенцев

В XVII в. в Англии порвавшие с официальной англиканской церковью протестанты стремились уйти от опеки властей и найти места, где они могли бы жить по своему разумению. Поскольку было известно, что за Атлантическим океаном в Америке имеется много необжитых и не принадлежащих никому земель, то вполне естественным стало решение отправиться в дальний путь.

6 сентября 1620 г. из Плимута вышло судно «Мейфлауэр», на борту которого находились 102 переселенца – мужчины, женщины, дети. Командовал судном Кристофер Джонс. Плавание проходило непросто: неблагоприятные ветра, неизученные течения, сильные шторма сделали его очень тяжелым. Пассажиры испытывали трудности с продовольствием и особенно с пресной водой.

Когда показалась земля, капитан повернул на юг и двинулся вдоль побережья. Но вскоре выяснилось, что этот район очень опасен для плавания – путь преградили опасные (и совершенно неизученные) отмели. Оценив риск, Джонс приказал повернуть обратно, в северном направлении. Вскоре была найдена удобная бухта – залив Массачусетс, где судно стало на якорь.

16 декабря странники сошли на берег. Им повезло – по имеющимся свидетельствам, во время плавания никто не умер, зато на свет появились два ребенка. Поселок, основанный на американском берегу, получил название Плимут – порта, откуда началось плавание «Мейфлауэра». На месте высадки ныне лежит большой камень, на котором выбиты цифры «1620».

«Мейфлауэр». Копия корабля на великой стоянке в Плимуте

Сведений о судне практически не сохранилось. Скорее всего оно было построено в 1615 г. В литературе его часто называют «небольшим барком», однако скорее всего это был небольшой галеон. Ориентировочно его водоизмещение составляло 150–200 т. Можно предположить, что на судне могло иметься какое‑то вооружение, но и тут достоверная информация отсутствует.

Вскоре после окончания Второй мировой войны у энтузиастов появилась идея воссоздать историческое судно. Английский журналист У. Чарлтон обратился к согражданам с призывом: «Франция подарила Соединенным Штатам статую Свободы, Англия должна подарить "Мейфлауэр". Но не модель, а настоящее судно!» У идеи нашлось немало сторонников на обоих берегах Атлантики, но тут начались проблемы: никто не мог с уверенностью сказать, как именно выглядел исторический парусник. Самые тщательные изыскания в архивах дали обескураживающий результат – удалось найти упоминания о девятнадцати «Мейфлауэрах», но выяснить, который из них совершил рейс с переселенцами на борту оказалось невозможно.

За подготовку чертежей взялся американский инженер У. Бейкер, потративший на их разработку около шести лет. Киль нового «Мейфлауэра» заложили 4 июля (в национальный американский праздник – День независимости) 1955 г. на британской верфи «Упхэм» в Бриксхэме. Для придания копии исторической правдоподобности при постройке пользовались такими же инструментами, которые существовали в XVII столетии. Также отказались от использования для снастей стальных тросов и применили пеньковые канаты (их понадобилось целых 8 тонн). Даже якоря укрепили на канатах, как и полагалось в старину. Строительство шло не слишком быстро, но к началу апреля 1957 г. работы завершились. Правда, уже в самом начале карьеры новый парусник едва не погиб, получив очень сильный крен на правый борт. Но все обошлось…

Трехмачтовый «Мейфлауэр»‑II имел наибольшую длину – 27 м, ширину – 7,5 м и осадку – 3,6 м. У него была высокая корма и большие марсовые площадки на мачтах. В отличие от предшественника, он имел вполне современные средства связи, нес ходовые огни и располагал спасательными плотиками. На его борту имелись точные карты, а знания о морских течениях и господствующих ветрах позволяли избежать многих проблем. Не удивительно, что океан новый «Мейфлауэр» пересек быстрее своего исторического тезки, несмотря на попадание в штилевую полосу – за 53 дня против 67. В Плимут (американский) судно вошло 13 июня 1957 г. Там его ждал восторженный прием, что едва не привело к катастрофе – на палубе оказалось так много людей, что возникла угроза опрокидывания. А спустя несколько дней «Мейфлауэр» торжественно встречали в Нью‑Йорке. Приход судна в Америку снимали на кинокамеры и фотографировали многочисленные корреспонденты и просто любители. И надо признать, что старинный парусник на фоне современных судов и небоскребов смотрится странно и очень трогательно.

Новый «Мейфлауэр» поставлен на вечную стоянку и в настоящее время является кораблем‑музеем.

Галеон «Ваза»

16 ноября 1627 г. командовавший небольшим польским флотом голландец А. Дикманн сумел преподнести блокирующей Данциг (ныне – Гданьск) шведской эскадре неприятный сюрприз. Его корабли внезапно атаковали стоявшие на якоре «Сулен» и «Тигерн», на котором держал свой флаг командир шведского отряда адмирал Н. Стьерншёльд. Поляки быстро сблизились с противником и взяли обоих «шведов» на абордаж. В бою шведские экипажи, измотанные тяжелой блокадной службой и ослабленные плохим питанием, не смогли на равных сражаться со здоровыми и отдохнувшими на берегу польскими воинами. После того как погибли капитан «Тигерна» и многие члены команды, смертельно раненый Стьерншёльд приказал взорвать корабль, но попытавшийся выполнить этот приказ моряк погиб. Подошедшие на помощь шведские корабли отбить своего флагмана не смогли, хотя один из выстрелов сразил Дикманна. «Сулен» же во избежание захвата был взорван собственным шкипером.

В 1628 г. поляки передали шведам гроб с телом погибшего Стьерншёльда, и, когда 5 июля галера со скорбным грузом проходила мимо замка Тре Крунор, павшему герою салютовали орудия новейшего и мощнейшего корабля «Ваза». Этот 64 пушечный галеон вскоре должен был присоединиться к блокирующей Данциг эскадре.

История галеона «Ваза» началась с того, что в 1625 г. король Швеции Густав II Адольф пригласил для строительства кораблей для своего флота известного голландского корабела Хенрика Хибертссона. В числе единиц, на постройку которых с мастером заключили контракт, значился и будущий флагман шведского флота, получивший название в честь правящей династии (Ваза, швед. Vasa).

Голландские кораблестроители пользовались хорошей репутацией вполне заслуженно и, вероятнее всего, Хибертссон сумел бы построить большой, хорошо вооруженный и вполне надежный корабль. Но в дело вмешался король…

Он не только внимательно следил за ходом работ, но и регулярно давал строителям различные указания. Хибертссон был опытным мастером, но у него не хватало мужества возражать королевским инструкциям. А монарх желал получить не только очень мощную боевую единицу, но и сделать свой флагман символом величия династии и страны.

«Ваза»

Работы по постройке галеона начались весной 1626 г. на верфи недалеко от Стокгольма. Густав II Адольф лично утвердил размеры и состав вооружения будущего флагмана своего флота. Поскольку «Ваза» получил звание «королевского корабля», что подчёркивало его особый статус, то его корпус богато украшался позолоченными и ярко раскрашенными резными скульптурами. На постройке галеона трудились более 400 человек, причем привлекались самые лучшие и опытные работники – плотники, пильщики, кузнецы, столяры, такелажники, маляры. Тогда же началось изготовление для «Вазы» бронзовых пушек. Кстати, соседи (и вероятные противники) Швеции внимательно следили за ходом работ на «суперкорабле». Например, подробную информацию о его будущем вооружении отправил на родину датский дипломат Эрик Крабе.

В 1627 г. Хенрик Хибертссон умер. Его преемником в работе над «Вазой» стал шведский корабел Хайн Якобссон. Именно он руководил спуском корабля на воду, состоявшимся осенью того же года. В январе 1628 г. король посетил достраивающийся флагман, осмотрел его и остался доволен увиденным.

К началу 1628 г. «Ваза» был в целом готов. 16 января, ровно через три года после заключения контракта на постройку, король Густав II Адольф посетил верфь Блазиенхольмен, осмотрел корабль и выказал свое удовольствие. К лету 1628 г. «Ваза» был отбуксирован к королевскому дворцу, пришвартован там и готовился отправиться в свой первый поход. Он имел следующие характеристики: водоизмещение – 1200 т, длина – 69 м, ширина – 11,7 м, осадка – 4,8 м. Экипаж – 145 моряков, 300 солдат. Вооружение состояло из 64 орудий, в том числе 24 фунтовых – 48, 3 фунтовых – 8, 1 фунтовых – 2 (не учитывались в общем подсчете), гаубиц – 6.

К 10 августа приготовления завершились. Погода была ясной, ветер слабым, но порывистым. На борту находилось порядка 100 членов экипажа, а также их семьи – женщины и дети (по случаю первого плавания предполагалось великолепное торжество, поэтому морякам разрешили взять с собой родных и близких). Целью этого плавания являлся переход в базу флота Эльвснаббен, к юго‑западу от Стокгольма.

В гавани собралась толпа горожан, следивших за отплытием корабля. Однако из‑за неблагоприятного ветра первые несколько сотен метров корабль приходилось вытягивать с помощью якорей. Затем, выйдя на открытое пространство, капитан «Вазы» С. Ханссон приказал поднять четыре паруса – фок, фор‑марсель, грот‑марсель и бизань. После постановки парусов «Ваза» отсалютовал собравшимся из орудий.

Когда корабль вышел на открытое пространство бухты, сильный порыв ветра наполнил паруса, и «Ваза» начал крениться на подветренную сторону, но затем выровнялся и прошел еще порядка 1300 м, дойдя до острова Бекхольмен у входа в гавань Стокгольма. Там, в ста метрах от острова, новый порыв ветра снова накренил корабль, на этот раз значительно сильнее, через пушечные порты вода хлынула внутрь корпуса. По словам очевидца, корабль «…полностью лег на борт… и медленно стал тонуть, с поднятыми парусами, развевающимися флагами и всем остальным».

На место катастрофы достаточно быстро прибыла помощь – матросы других кораблей на парусных и гребных лодках. Им удалось подобрать многих спасшихся, но все же вместе с «Вазой» погибло около 50 человек, включая женщин и детей.

Немедленно началось расследование обстоятельств катастрофы. Вскоре выяснилось, что реформатор шведской артиллерии Густав Адольф явно просчитался. Он принял решение установить на новый корабль слишком тяжелое вооружение– первоначально он потребовал разместить на палубах 72 весьма мощных для того времени 24 фунтовых орудия (кстати, к вооружению кораблей артиллерией одного калибра моряки и кораблестроители приступили только в XIX в.). Правда, потом требования снизились до 48 таких орудий, к которым добавились более легкие, но все равно они имели очень большой вес.

Спасшийся во время катастрофы офицер заявил, что халатности допущено не было и, судя по всему, причина катастрофы крылась в излишней высоте надстроек. Принять же дополнительный балласт для лучшей остойчивости не представлялось возможным, поскольку орудийные порты возвышались над водой всего на три с половиной фута (чуть более метра). А отведенное для балласта пространство было заполнено камнями доверху. Также стало известно, что о недостаточной остойчивости нового корабля знал и командующий флотом – адмирал Флеминг. Таким образом, получалось, что в числе виновных в катастрофе значатся король и адмирал. Но их обвинить было просто немыслимо; поиском же «стрелочников» заниматься не стали…

Однако о «Вазе» не забыли. Много лет продолжались безуспешные попытки поднять если не сам корабль, то хотя бы его артиллерию. Успеха удалось добиться только в 1663 г., когда с помощью водолазного колокола на поверхность извлекли более 50 пушек. Еще одну пушку подняли 20 лет спустя, после чего все работы на погибшем галеоне прекратились.

Возобновились они уже в 1950 е годы. Быстро удалось выяснить, что корабль весьма хорошо сохранился, однако стало ясно и другое: судоподъемные работы будут стоить немало. И действительно, их финансирование приобрело буквально общенациональный масштаб.

К августу 1959 г. под корпусом галеона были проделаны тоннели, в них завели специальные стропы, которые крепились к понтонам. Корпус старого корабля удалось благополучно вытянуть из ила и глины, а затем, не поднимая на поверхность, переместить на значительно меньшую глубину. Там подготовку к подъему продолжили, одновременно велись приготовления к изучению и консервации всего найденного археологического богатства.

Когда весной 1961 г. корабль поднимали на поверхность, посмотреть на столь необычное событие собралось очень много людей. Под марши флотского оркестра отнятую у моря добычу завели в специально подготовленный док. Исследователи, занявшиеся изучением несостоявшегося флагмана, констатировали: никогда еще не выпадало возможности столь детально и обстоятельно восстановить подробности жизни моряков XVII в. Ведь в распоряжении археологов оказались самые разнообразные предметы – оружие, посуда, инструменты, монеты, даже части одежды.

Подъем галеона «Ваза» стал важнейшим, но далеко не последним этапом превращения этого неудачливого корабля в музей. Еще почти 20 лет пришлось заниматься его консервацией. Продолжались и подводные работы – со дна поднимались многочисленные детали конструкций и украшения. Причем часть работ продолжается и поныне. Впрочем, они не препятствуют многочисленным туристам, которые не оставляют без внимания корабль, который с 1990 г. находится в специально построенном музейном здании. По состоянию на конец 2007 г. музей посетили более 25 миллионов человек!

«Соверен оф ве Сиз»

Историки так и не пришли к единому мнению, когда именно был построен первый парусный линейный корабль. Нередко прототипом линейного корабля называют «Принц Ройял», который построил в Вулвиче выдающийся английский корабел Финеас Петт (1 й). Действительно, спущенный на воду в 1610 г. большой и хорошо вооруженный корабль имел две закрытые артиллерийские палубы, часть легких пушек размещалась на верхней палубе и надстройках. Именно наличие развитых надстроек и не позволяет уверенно отнести детище Петта к «настоящим» линейным кораблям, и его скорее стоит назвать поздним и совершенным галеоном. Правда, много лет спустя «Принц Ройял» был перестроен в трехдечный корабль (именно в этом качестве он и погиб в сражении с голландцами в июне 1666 г.), и первая его большая перестройка произошла в 1641 г., но все равно вопрос остается спорным.

Скорее история первого линейного корабля началась в 1634 г., когда по личной инициативе английского монарха Карла I были выделены средства на постройку большого и очень хорошо вооруженного корабля для Королевского флота. И в 1635 г. на Королевской верфи в Вулвиче был заложен корабль «Соверен оф ве Сиз» (Sovereign of the Seas; в переводе – «Повелитель морей»). Его строительство вел представитель славной династии Петтов – Питер, а помогал ему отец, Финнеас Петт.

«Соверен оф ве Сиз»

В 1637 г. «Соверен оф ве Сиз» был спущен на воду, а в следующем году вступил в строй. Вероятно, это был самый роскошный корабль за всю историю английского флота. Его корму и борта украшало множество резных позолоченных аллегорических фигур, геральдических знаков, королевских монограмм. Носовая фигура изображала английского короля Эдуарда, восседавшего на лошади. Копытами она попирала семерых поверженных владык, врагов страны. Кормовые балконы венчали позолоченные фигуры Нептуна, Юпитера, Геркулеса и Язона. Архитектурные украшения делались по эскизам знаменитого Ван Дейка, а изготовлением резных украшений занимались Джон и Матиас Кристмасы.

На великолепную отделку и позолоту было потрачено столько денег, что их могло хватить на… 40 пушечный корабль! В целом же строительство обошлось в 65 586 фунтов стерлингов – огромную по тем временам сумму. Англичане впоследствии шутили, что «Соверн оф ве Сиз» стоил Карлу I его головы: для выполнения амбициозной морской программы король увеличил налоги, что привело к недовольству населения. И в результате Английской революции Карл I был казнен.

При водоизмещении около 1550 т (приблизительно, поскольку не совсем точные и подчас противоречивые подсчеты того времени выполнялись в английских тоннах), длине по килю 39 м (127 футов) и ширине 14,17 м (46 футов 6 дюймов) корабль нес на трех батарейных палубах и надстройках многочисленную артиллерию. Считается, что согласно первоначальному замыслу планировалась установка 90 орудий, на момент же вступления в строй их оказалось 102 (вероятно, без учета самых мелких). Корабль неоднократно перевооружался; в один из периодов службы он нес на нижней палубе 30 орудий (пушки и полупушки), на средней – также 30 (кулеврины и полукулеврины), на верхней орудийной палубе – 28 пушек меньшего калибра. Легкая артиллерия размещалась на верхней палубе, форкастле и на кормовой надстройке, а общее число стволов достигало 126. Когда в середине XVII в. Британское Адмиралтейство ввело разделение кораблей флота на ранги, детище Петтов оказалось в первом, где числились самые большие и сильно вооруженные корабли.

За свою долгую службу корабль дважды переименовывался. Впервые это должно было случиться вскоре после свержения королевской власти, кода страна стала называться Содружеством (англ.Commonwealth). Это имя и собирались присвоить, затем передумали, и «Коммонуэлфом» он не стал. «Соверен оф ве Сиз» просто сократили до «Соверен», и под этим названием корабль принял участие в Первой англо‑голландской войне. К этому времени его вооружение состояло из 90 орудий.

Одно время на нем держал флаг морской генерал Роберт Блейк. Однако перед сражением у мели Кентиш‑Нок 8 октября 1652 г. Блейк перешел на более маневренный «Ризолюшн» (перестроенный и переименованный «Принс Ройял»). При сближении с противником «Соверен» и 66 пушечный «Джеймс» сели на песчаную мель, но им посчастливилось сняться примерно через час. В сражении самый крупный из «англичан» продемонстрировал мощь своей артиллерии, особенно когда представился случай обстрелять голландцев продольными залпами.

Во время этой войны командование морских сил Соединенных провинция подготовило секретное предписание экипажам брандеров, которым за уничтожение крупных кораблей противника полагалось особое вознаграждение. В соответствии с этим предписанием самый большой суммой оценивался именно «корабль под названием “Соверен”».

После реставрации монархии кораблю не вернули прежнего наименования, а вновь несколько видоизменили (на сей раз в пользу удлинения) имеющееся. С 1660 г. он стал именоваться «Ройял Соверен» («Royal Sovereign»). Тогда же его основательно перестроили в Чатеме, причем руководил работами очередной представитель династии Петтов – Финнеас Петт (2 й). После очередного уменьшения высоты кормовой надстройки (на один ярус) корпус корабля окончательно потерял «галеонную» форму. Теперь это был «классический» 100 пушечный корабль 1 го ранга, а его водоизмещение достигло 1630 т. Часть украшений с корабля сняли. В таком виде он участвовал в сражениях Второй англо‑голландской войны. Кстати, за свою мощь, выучку и отвагу экипажа, а также впечатляющий и ни с кем другим не сравнимый внешний вид голландцы «Ройял Соверен» прозвали «Золотым Дьяволом» (голл. Gulden Duvel).

Днем славы для «Ройял Соверена» стало сражение в день святого Якова (или святого Джеймса) 4 августа 1666 г. Под командованием капитана Джона Кокса он вступил в бой с голландскими кораблями «Гельдерланд», «Клейн Холландиа» и «Вассенаар» и повредил их так серьезно, что все три вышли из строя и едва держались на плаву. Тогда голландцы предприняли смелую попытку сжечь «Ройял Соверен» брандером, но тот не дошел до цели и был потоплен «дьявольскими» пушками. В это время голландский флагман «Де Зевен Провинсьен», на котором держал флаг знаменитый де Рюйтер, выбил из боя английский флагманский корабль «Ройял Чарльз». Но сражаться на равных с новым противником уже не смог, и артиллеристы Кокса быстро нанесли ему серьезные повреждения и большие потери в людях. После этого голландский центр пришел в полное расстройство, сражение было окончательно выиграно английским флотом.

Во время смелого рейда голландцев на Медуэй в 1677 г. «Ройял Соверену» повезло. Он в это время находился в Портсмуте и смог избежать незавидной участи многих крупных кораблей, захваченных или сожженных противником.

Активно участвовал «Золотой Дьявол» и в Третьей англо‑голландской войне, успешно сражаясь у Солебея и Текселя. В 1885 г. его в очередной раз основательно перестроили (водоизмещение возросло до 1710 т) и перевооружили. Хотя число орудий на борту осталось практически без изменений, сами пушки стали более мощными и совершенными. Это позволило кораблю оставаться одной из сильнейших единиц в составе флота и во время войн Аугсбургсой лиги (Война большого альянса). Теперь голландцы стали союзниками, а союзники времен Третьей англо‑голландской войны – французы – превратились в противников. И в неудачном для союзников сражении при Бичи‑Хед в 1690 г., и в победоносной битве при Барфлере, закончившейся истреблением значительной части французского флота в Шербуре и Ла Хоге, «Ройял Соверен» действовал достаточно удачно, при этом сам избежал серьезных повреждений.

То, что не удалось вражеским артиллеристам и экипажам брандеров, сделала упавшая свеча: заслуженный линкор стал жертвой пожара в конце января 1697 г. во время очередного ремонта в Чатеме, выгорев до ватерлинии. Однако в начале XVIII в. часть старого линейного корабля использовали при строительстве нового, получившего название в честь предшественника и тоже служившего очень долго.

Венецианские церемониальные галеры. «Буцентавр»

За многие столетия своего существования как независимого государства Венецианская республика вела многочисленные войны с различными противниками. Венецианцам приходилось сражаться и с арабами, и с захватившими Южную Италию норманнами. В награду за победы над разорявшими Балканы италийскими норманнами византийский император Алексей I даровал венецианским купцам право беспошлинной торговли, и они создали торговые фактории в городах Империи. В 1100 г., в эпоху Крестовых походов, венецианский флот отплыл к берегам Леванта помогать крестоносцам. Они осаждали арабские города с суши, а «дети Лагуны» – с моря; за свою помощь Венеция получала третью часть каждого захваченного города. В 1123 г. у Аскалона произошло большое сражение между арабами и венецианцами, у которых насчитывалось около 200 кораблей, в том числе большие галеры. Арабский флот был разгромлен, и Венеция завоевала господство на море, на столетия превратившись в «повелительницу морей». Отряды галер под флагами с изображением льва (символ святого Марка – покровителя Венеции) господствовали во всем Средиземноморье.

«Буцентавр»

Вообще, в разное время противниками венецианцев оказывались венгры, византийцы или генуэзцы. А в XVI–XVII вв. основными врагами стали Османская Турция и североафриканские «Варварийские» государства. В это время основной боевой силой в Средиземноморье оставались гребные и парусно‑гребные корабли. Галеры (которые, по мнению многих историков, появились именно в Венеции) достигли немалого совершенства: они имели длину до 60 м и ширину до 8 м, на веслах развивали скорость до 8 узлов. Оснащались галеры и мачтами, причем их количество бывало различным – до трех. На мачтах ставились косые (латинские) паруса. Всего на борту размещалось до 450 человек, причем гребцы могли быть как волонтерами, так и военнопленными или осужденными преступниками. Их работа была очень тяжелой и требовала немалого умения. Сразу отправить необученного человека «махать веслом» не представлялось возможным: один из авторов той эпохи указывал, что «не менее трех лет требуется на обучение галерника искусству грести и на приучение его к морю». За столетия в вооружении галер происходили постепенные изменения: на смену метательным машинам, лукам и арбалетам пришли артиллерийские орудия различных типов (бомбарды, кулеврины, фальконеты и т. д.), ручное огнестрельное оружие. Правда, таран и абордажный бой по‑прежнему сохраняли свое значение.

Одним из крупнейших морских сражений, в котором участвовали венецианцы, стала битва при Лепанто, состоявшаяся недалеко от побережья Греции 7 октября 1571 г. В тот день в смертельной схватке сошлись объединенный флот христианских государств, входивших в Священную Лигу, и турецкий флот. В Лигу входили Испания, Венецианская республика, владения папы римского, Мальтийский орден, Генуя, Сицилия, Неаполь, Савойя, Тоскана и Парма; впрочем, в составе султанских эскадр значительную часть составляли корабли североафриканских вассалов.

Противники собрали очень большие силы. Христиане, которыми командовал дон Хуан Австрийский, имели около 300 различных единиц. В их число входили 108 венецианских и 81 испанская галера, еще 32 таких же корабля были выставлены за счет папы и других итальянских государств. Кроме того, в состав флота входили шесть больших венецианских галеасов. Турецкий флот обладал примерно такими же силами, по наиболее достоверным данным, он насчитывал 210 галер и 66 галиотов.

Сражение закончилась сокрушительным поражением подданных султана. Историки расходятся лишь в оценке потерь. Чаще всего указывается, что турки потеряли 224 корабля, из которых 117 захватили союзники. Их собственные потери составили 13 галер. Победа при Лепанто носила принципиальный характер не только для стран–участниц Священной Лиги, но также и для многих других европейских стран: она символизировала победу христианства над исламом.

Несмотря на то, что крупные и хорошо вооруженные галеасы продемонстрировали большое преимущество перед галерами, последние еще много лет служили во флотах различных стран. Однако и галеасы, и галеры были гребными или парусно‑гребными кораблями. Они слишком зависели от погодных условий, не отличались мореходностью, да и «гребная тяга» явно проигрывала силе ветра. Хотя галеасы порой успешно сражались с чисто парусными кораблями, в XVII в. преимущество галеонов стало очевидным как венецианцам и генуэзцам, так и испанцам. Также существенным недостатком гребных и парусно‑гребных кораблей являлось большое число людей на борту, ведь гребцов требовалось очень много. Это вызывало дополнительные расходы на содержание экипажей.

И все‑таки в странах Средиземноморья галеры продолжали оставаться символом морской мощи вплоть до конца XVIII в. В качестве примера можно привести галеры Мальтийского ордена, последняя из которых была построена в 1790 г.; папские галеры с двумя рядами весел использовались вплоть до первой половины XVIII в.; галеры с длиной корпуса до 55 м весьма успешно служили во французском королевском флоте.

Одним из чудес света, своего рода венцом развития гребного флота, свидетельством морской мощи, богатства и величия Венецианской республики стали церемониальные галеры, известные под названием «Буцентавр» (она же – «золотая лодка»). Это были роскошные двухпалубные гребные парадные суда, на которых дожи (главы государства) ежегодно в праздник Вознесения совершали торжественную церемонию, символизирующую обручение Венеции с морем. «Буцентавр» в сопровождении многочисленных гребных судов выходил в лагуну, дож бросал в воду золотое кольцо и произносил ритуальные слова: «О море, с тобою обручаюсь в знак неизменного и вечного владычества над тобой». Подобная церемония впервые прошла, вероятно, в 998 г. и существовала до конца XVIII века. Каждые сто лет строили новый «Буцентавр». Последний «Буцентавр» был уничтожен занявшими Венецию наполеоновскими солдатами в 1798 г. Модель этой галеры хранится в Морском музее в Милане. Судно имело длину 35,2 м, ширину – 7,3 м, 21 пару весел длиной 10,6 м и 168 гребцов (на каждое весло по 4 человека).

Поскольку «Буцентавры» никакого военного значения не имели и в открытое море не выходили, то вооружения они не несли, мореходность не считалась важной, а при их строительстве основное внимание уделялось именно пышности отделки и богатству украшений. Великолепные скульптуры приковывали всеобщее внимание, да и название «золотая лодка» говорит само за себя. Как правило, гребцами на этих роскошных галерах были только свободные горожане‑добровольцы (но всегда ли это соблюдалось, сказать трудно). Во время церемонии мачт на «Буцентавре» не ставилось, зато на высоком флагштоке в кормовой части развевались огромные вымпелы. По свидетельствам очевидцев, все действо производило на зрителей огромное впечатление.

Фрегат «Орёл»

Трехмачтовый парусник «Орёл» считается первым кораблем европейского типа, построенным в России. Впрочем, стоит отметить, что в 1634 г. в Москву прибыло посольство Шлезвиг‑Гольштейнского герцогства, получившее разрешение царя Михаила на постройку десяти транспортных судов и на их плавание по Волге и Каспийскому морю в Персию для закупки шелка. Построено было только одно из них – шхоут марсельный (плоскодонный трехмачтовый парусник) «Фредерик». Строительство велось в Нижнем Новгороде. Летом 1636 г. судно, названое «Фредерик» в честь герцога Гольштейнского, было построено. Оно имело длину 35 м, ширину 12 м и осадку 2 м. В тихую погоду «Фредерик» мог передвигаться при помощи 12 пар больших галерных весел, а его вооружение состояло из нескольких пушек. При выходе в плавание на нем находилось 15 офицеров, 27 матросов и 78 членов посольства (возможно – всего 78 человек). Однако в первом же рейсе под флагом герцогства корабль попал в шторм и был выброшен на берег в районе Дербента. Постройка остальных судов не состоялась.

Инициатором и руководителем постройки «Орла» стал Афанасий Лаврентьевич Ордин‑Нащокин (1605–1680) – известный государственный и военный деятель, в тот период – глава Посольского приказа. Корабль был заложен 14 ноября 1667 г. по Указу царя Алексея Михайловича от 31 мая 1667 г. «О заведении корабельного дела» на верфи у села Дединово Коломенского уезда на реке Оке. Руководил постройкой голландец, полковник фон Буковен, его помощниками были подполковник Старк и корабельщик Гельт. Участвовали в строительстве и русские корабельные мастера Я. Полуектов и С. Петров. «Орел» спустили на воду весной 1669 г., его первым капитаном стал авантюрист Д. Бутлер (национальная принадлежность этого человека не установлена).

К сожалению, достоверной информации о конструкции и недолгой службе «Орла» сохранилось очень немного. Даже класс корабля точно установить не удалось. Чаще всего его считают небольшим фрегатом, трехмачтовым кораблем с прямым парусным вооружением и с 6–7 парами весел. В то время фрегаты были широко распространены во флотах европейских стран, включая Голландию. Реже его называют флейтом, трехмачтовые суда этого типа тоже строились голландскими мастерами в большом количестве. Длина (ориентировочно) – около 25 м, ширина – 6,5 м, осадка – 1,5 м, экипаж – 58 человек (из них 22 стрельца), при постройке корабль имел вооружение из 22 пушек калибром от 2 до 5 фунтов. Именно небольшая численность экипажа наводит историков на мысль о том, что «Орел» строился по образцу транспортного судна.

«Орел»

Ботик Пётра I

24 апреля 1669 г. последовал царский указ: «Кораблю, который в селе Дединове сделан вновь, прозванье дать "Орлом" и поставить на носу и на корме по орлу и на знаменах и на яловчиках нашивать орлы же». Одновременно с «Орлом» были построены яхта, бот и две шнявы, предназначавшиеся для охраны торговли в Каспийском море.

Летом 1669 г. «Орел» перешел в Нижний Новгород, где на него установили артиллерию, а затем спустился по Волге до Каспия (прибыл в Астрахань 31 августа). Служба его продолжалась недолго. Корабль захватили участники восстания под руководством Степана Разина. Долгое время считалось, что разинцы сожгли его. Но найденные документы Астраханского воеводства, датированные 1678 г., говорят о том, что восставшие загнали его в протоку Кутум, где он простоял много лет, а затем пришел в ветхость. По мнению русского военного историка А.В. Висковатова, «Орел» был оставлен на мели капитаном Бутлером. Последующие события позволяют предположить, что Бутлер либо специально, либо вследствие своей некомпетентности посадил «Орла» на мель и, понимая, что за этим может последовать, бежал на одной из шлюпок в Персию.

Опыт строительства «Орла» сыграл определенную роль при создании в конце XVII в. Азовского флота. Однако «дедушкой Русского флота» принято считать так называемый ботик Петра I – небольшое судно, сохранившееся до наших дней и по праву считающееся национальной морской реликвией. Дубовое беспалубное одномачтовое парусно‑гребное судно (предположительно, изготовленное в Англии) было доставлено в Россию в 1640 х гг. Водоизмещение – 1,28 т, длина – 6,1 м, ширина – 1,97 м, высота борта – 0,8 м, осадка – 0,3 м, высота мачты 6,61 м, вооружение – 4 совсем небольших пушки.

Юный Петр увидел суденышко в амбаре своего двоюродного деда, Н.И. Романова, и приказал отремонтировать его, что было сделано голландским мастером К. Брандтом (который когда‑то служил на «Орле» товарищем корабельного пушкаря). В мае 1688 г. на ботике юный царь совершал плавания по реке Яузе и на Просяном пруду в Измайлове. Затем ботик перевезли на Переславское (Плещеево) озеро. С этих прогулок под парусом началось серьезное увлечение будущего императора корабельным делом и флотскими науками. Ботик, по выражению царя, явился «плодоносным семенем» для русского флота. До 1722 г. он хранился в Москве, а затем его торжественно доставили в Петербург. В честь побед Балтийского флота в Северной войне летом 1723 г. ботик перевезли в Кронштадт, спустили на воду, и в августе под императорским штандартом он прошел вдоль строя боевых кораблей, стоящих на якорях на рейде. Командовал ботиком первый генерал‑адмирал Российского флота Ф.М. Апраксин, на руле стоял сам император, а на веслах сидели его ближайшие сподвижники (А.Д. Меншиков, П.И. Сиверс, Н.А. Сенявин и другие). В тот день Петр назвал ботик «маленьким дедом русского флота». 30 августа ботик поставили «для вечного хранения» в Петропавловской крепости, где в 1761 г. для него был построен специальный павильон («ботный дом»).

В 1724 г. Петр I издал указ, в котором говорилось о том, каждый год 30 августа (в день подписания Ништадтского мирного договора со Швецией) ботик «должен быть спускаем на воду, но делалось это лишь в 1744 и 1745 гг. Участвовал ботик и в торжествах, посвященных 100 летию Санкт‑Петербурга в 1803 г. – его установили на шкафуте 110 пушечного корабля «Гавриил», стоявшего на Неве напротив Сенатской площади. В 1836 г. состоялись торжества, примерно повторявшие церемонию 1723 г. «Дедушку Русского флота» провезли по Неве на шканцах парохода «Геркулес». Корабли Балтийского флота салютовали ему. В 1872 г. отреставрированный ботик экспонировался на Политехнической выставке в Москве. В советское время, в 1928 г., его перевезли из Петропавловской крепости в Новый Петергоф, а в начале 1940 г. передали в Центральный военно‑морской музей. В годы войны ботик был эвакуирован на барже в Ульяновск, а в марте 1946 г. возвращен в Ленинград.

В Переславле‑Залесском до наших дней сохранился бот «Фортуна» – единственное дошедшее до наших дней судно «Потешной флотилии», созданной в 1688 г. на Плещеевом озере.

Линейный корабль «Ингерманланд»

Линейный корабль «Ингерманланд» считается образцом судостроения Петровской эпохи. Создавая регулярный военный флот, Петр I первоначально делал упор на постройку фрегатов как основного ядра корабельного состава флота. Следующим этапом явилось строительство кораблей для боя в линии, которые впоследствии получили название линейных кораблей. Только они могли сыграть решающую роль в генеральной баталии с сильным шведским флотом. Одним из самых интересных и известных представителей этого класса считается «Ингерманланд». Увы, но до наших дней не сохранилось ни подлинных чертежей, ни модели, достоверно изображающей корабль (хранящаяся в Центральном военно‑морском музее модель, ошибочно считавшаяся изображением петровского «Ингерманланда», на самом деле относится к более позднему линкору, носившему то же название). Еще с XIX в. предпринимались попытки реконструировать его данные и внешний вид. По одной из версий длина «Ингерманланда» составляла 46 м, ширина – 12,8 м, средняя осадка – 5,5 м. На его высоких фок– и грот‑мачте впервые в отечественной практике появились паруса третьего яруса – брамсели. Корабль отличался хорошими мореходными качествами и имел мощное по тем временам артиллерийское вооружение. На нижней палубе (гон‑деке) стояли 24 30 фунтовых орудия, на верхней (опер‑деке) – столько же 16 фунтовых, на шканцах – 14 14 фунтовых, на баке (форкастеле) – два 2 фунтовых.

«Ингерманланд»

Такой состав артиллерии объясняется предшествующими событиями: в 1712 г. со стапелей Петербургского адмиралтейства сошел корабль «Полтава». Однако его огневую мощь (54 орудия) признали недостаточной, что повлекло за собой решение строить в последующем 64 пушечные корабли. Такой тип, как показала практика, наиболее подходил для формирования ядра линейного флота.

К кораблям этого ранга и относился «Ингерманланд». Его проект разработал сам Петр I. Название было дано по шведскому наименованию региона (берега Невы и побережье Финского залива), перешедшего к Швеции по Столбовскому миру и являвшемуся объектом притязаний России во время Северной войны. Проект Петра I вобрал в себя все технические достижения тех лет. «Ингерманланд» сочетал огневую мощь, мореходность, прочностью и пропорциональностью корпуса, остойчивость, соразмерностью рангоута и такелажа. Корпус корабля был «образован дугами круговых линий» (формой шпангоутов) – красивыми пропорциональными линиями. Корабль имел отличную поворотливость, а форма носовой части способствовала «хорошему восхождению на валы». Строил корабль мастер Ричард Козенц. Эскизы богатого убранства «Ингерманланда» были выполнены самим Петром I, который обучался черчению и рисованию у голландского художника А. Сило. Рельефная резьба декора включала в композицию скульптуру, органически сочетающуюся с конструктивными формами корабля. В скульптурной резьбе была отражена тема борьбы России за выход к морям.

Многочисленные достоинства в сочетании с красивым внешним видом сделали «Ингерманланд» любимым кораблем Петра I. Не случайно в кампаниях 1715, 1716, 1718, 1719 и 1721 гг. он был флагманом русского флота, а в 1716 г. – и соединенной англо‑голландско‑датско‑русской эскадры. Петр приказал хранить «Ингерманланд» вечно как историческую реликвию. Но его приказ не был выполнен. В 1735 г. корабль находился в гавани Кронштадта в полузатопленном состоянии, а в следующем году его сдали на слом.

По образцу «Ингерманланда» (с некоторыми усовершенствованиями) корабли в русском флоте строились вплоть до конца XVIII в. Первый дальний поход (в Средиземное море) моряки‑балтийцы под командованием адмирала Г.А. Спиридова совершили в 1769 г. на кораблях именно этого типа. Уничтожив годом позже огромный турецкий флот в сражении при Чесме, наши моряки прославили Россию как великую морскую державу. Название «Ингерманланд» в русском флоте носило шесть кораблей.

Пакетбот «Святой Петр»

Двухмачтовые пакетботы (тип почтово‑пассажирского судна) «Святой Петр» и «Святой Павел» прославились своим плаванием к берегам Северной Америки в ходе 2 й Камчатской (Великой Северной) экспедиции. Суда были построены летом 1740 г. в Охотске корабельными мастерами А. Козьминым и Рогачевым. Водоизмещение – около 200 т, длина – 24, 4 м, ширина – 6,7 м, глубина трюма – 2,9 м, экипаж – 75 человек, вооружение – 14 пушек.

В начале XVIII в. лучшие умы Европы занимала проблема существования пролива между Азией и Америкой. Петр I в конце жизни начал энергично готовить специальную экспедицию, вошедшую в отечественную историю под названием Первой Камчатской, ее главной задачей было отыскание предполагаемого пролива.

Экспедицию возглавил капитан первого ранга В.И. Беринг, датчанин по происхождению, находившийся на русской службе с 1703 г., его ближайшим сподвижником стал лейтенант А.И. Чириков. Участники экспедиции собрались на Тихоокеанском побережье в октябре 1726 г., а летом следующего года в Охотске спустили на воду первое морское судно экспедиции – одномачтовый бот «Фортуна». В августе «Фортуна» перешла в Большерецкий острог на Камчатке, откуда участники экспедиции зимой санным путем перебрались в Нижнекамчатский острог. Там в апреле 1728 г. заложили бот «Святой Гавриил».

13 июля 1728 г. «Гавриил» отправился в плавание из Нижнекамчатского острога вдоль северо‑восточного побережья Азии. Ровно через месяц после начала плавания В. Беринг и его спутники оказались в проливе между Азией и Америкой, достигнув 66° 17' с.ш. Дважды пройдя пролив, моряки так и не увидели американского берега, скрытого густым туманом. Завершив нелегкий 51 дневный поход, «Гавриил» 2 сентября бросил якорь в устье реки Камчатки. Основное плавание Первой Камчатской экспедиции закончилось.

Сразу же после окончания Первой Камчатской экспедиции встал вопрос о продолжении в большем масштабе комплексных исследований на Дальнем Востоке и отыскании морского пути в Японию и Северную Америку В декабре 1730 г. В.И. Беринг внес в Сенат предложения об организации новой большой экспедиции, вошедшей в историю под названием Великой Северной. Проект охватывал огромный район всего побережья Северного Ледовитого океана. Специальный отряд, получивший впоследствии название Второй Камчатской экспедиции, выделялся для плавании к берегам Америки и Японии.

«Святой Петр»

Формально общее руководство всей Великой Северной экспедицией осуществлял В.И. Беринг, однако, учитывая громадные расстояния и ограниченные возможности коммуникаций того времени, капитан‑командор практически руководил лишь непосредственно Второй Камчатской экспедицией. Его помощником назначили А.И. Чирикова. Начальником отряда для плавания к берегам Японии утвердили М.П. Шпанберга.

Основная часть экспедиции двинулась в путь в марте 1733 г. В 1736 г. большая часть материалов, снаряжения, продовольствия и личного состава была сосредоточена в Охотске. Участникам экспедиции предстояло не только отремонтировать суда «Святой Гавриил» и «Фортуна» (в октябре 1737 г. погибла на реке Большой), ранее принимавшие участие в Первой Камчатской экспедиции, но и построить целую флотилию для новых океанских плаваний. Наибольшую известность получили пакетботы «Святой Петр» и «Святой Павел», хотя помимо них было построено еще несколько судов.

В конце апреля 1741 г. подготовка экспедиции завершилась, 4 июня «Святой Петр» под командованием В.И. Беринга и «Святой Павел» (командир А.И. Чириков) снялись с якоря и вышли из Авачинской бухты в историческое плавание.

Большой вред экспедиции принесла карта французского астронома И.Н. Делиля, которой по предписанию Сената пользовался Беринг. На этой карте к юго‑востоку от Камчатки была нанесена мифическая Земля Гама, на поиски которой пакетботы потеряли много времени. По настоянию Чирикова 12 июня поиски прекратили, и суда направились к американскому побережью. 20 июня в условиях непроницаемого тумана, сплошной облачности и сильного волнения пакетботы потеряли друг друга из виду и больше уже никогда не встретились.

После нескольких дней взаимных поисков Беринг и Чириков направились к берегам Америки каждый своим курсом. «Святой Павел» достиг побережья Северной Америки 16 июля в районе островов Принца Уэльского (55°20' с. ш.). Несколько позже появился у американских берегов и В.И. Беринг. 18 июля «Святой Петр» приблизился к острову Каяк (59°55' с.ш.) и произвел высадку. Основная задача Второй Камчатской экспедиции была решена, оставалось обследовать вновь открытые земли и вернуться домой.

После высадки моряков «Святого Павла» на американский континент произошло трагическое происшествие, омрачившее успешное плавание. 17 июля 1741 г. вооруженная команда из 10 человек (3 матроса, 5 солдат, 2 переводчика) со штурманом А.М. Дементьевым направилась на лангботе для обследования берега (остров Якобия, архипелаг Александра). Однако судно не вернулось. После семи дней безрезультатного ожидания на ялботе ушел боцман С. Савельев с матросом и двумя мастеровыми. Все четверо тоже пропали без вести. Потеряв оба гребных судна и не имея возможности на пакетботе близко подойти к берегу для оказания помощи людям, А.И. Чириков после совещания с офицерами 26 июля принял решение продолжать плавание.

С большими трудностями и лишениями «Святой Павел» возвращался на Камчатку. Потеря гребных судов позволила пополнить запасы провианта и пресной воды на Алеутских островах, мимо которых проходил пакетбот. Несколько моряков погибли в пути. Сам А.И. Чириков и его офицеры‑лейтенанты М.Г. Плаутин, И. Чихачев – и мичман И. Елагин серьезно заболели цингой. Тяжелое и изнурительное плавание завершилось 12 октября, когда «Святой Павел» вошел в Петропавловскую гавань. После окончания экспедиции служба пакетбота продолжалась недолго. В 1744 г. он пришел в ветхость и был сломан в Охотском порту.

Трагичным оказалось обратное плавание «Святого Петра». Из‑за недостатка продуктов пришлось сократить нормы питания. Ежедневно умирал кто‑нибудь из моряков. В.И. Беринг был тяжело болен и уже не мог управлять судном. По свидетельству участника экспедиции, лейтенанта С. Вакселя, пакетбот походил на кусок мертвого дерева, который плыл по воле волн и ветра. 4 ноября перед мореплавателями открылась земля, которую они первоначально приняли за Камчатку. Подойдя к каменистому берегу, дважды бросали якорь, но неудачно, судно понесло на берег и перебросило через риф. Люди высадились на берег, после чего пакетбот был разбит волнами. Земля, на которой нашел убежище экипаж «Святого Петра», оказалась островом, впоследствии названным островом Беринга. На нем прославленный мореплаватель скончался 8 декабря 1741 г. Остатки экипажа возглавили лейтенанты С. Ваксель и С. Хитрово. Под их руководством в августе 1742 г. при деятельном участии сибирского казака С. Стародубцева из обломков пакетбота был построен одномачтовый гукор «Святой Пётр». По рапорту С. Вакселя, новый «Святой Пётр» имел длину 11 м, ширину – 3,7 м, глубину трюма – 1,6 м. Позднее в своих воспоминаниях он приводил другие цифры: 12,2 м, 4 м, 2 м. По сведениям Ф.Ф. Веселаго, соответственно – 10,7 м, 3,7 м, 1,7 м. 27 августа 1742 г. гукор «Святой Петр» прибыл на Камчатку.

Результаты плаваний В.И. Беринга и А.И. Чирикова внесли огромный вклад в географическую науку, заметно расширив знания о северо‑западной части американского континента.

Линейный корабль «Виктори»

«Виктори» («Victory», в переводе – «Победа»), флагман лорда Нельсона во время Трафальгарского сражения, стал пятым кораблем английского флота, носившим это наименование. Его предшественник, 100 пушечный линкор, потерпел крушение и погиб со всем экипажем в октябре 1744 г.

Новый 100 пушечный линейный корабль был заказан в конце 1758 г., во время Семилетней войны. Его строительство началось летом следующего года в Чатэме, разработал проект и руководил работами талантливый кораблестроитель Томас Слейд. Возможно, при другом развитии событий корабль строился бы намного быстрее, но победы британского флота сделали спешку ненужной. Кстати, именно победам, одержанным в 1759 г., корабль и обязан своим названием, ведь несчастливая судьба предыдущего одноименного линкора некоторое время довлела над людьми, выбиравшими наименование для новой боевой единицы.

Основным материалом при постройке «Виктори» стал прекрасный хорошо выдержанный дуб (всего потребовалось около 10 000 м3 древесины) – заготовка материалов началась задолго до начала работ. Киль изготовлялся из вяза, при постройке также использовались сосна и другие хвойные породы. Именно качественной древесине корабль и обязан своей долгой и славной карьерой. Его спустили на воду в мае 1765 г., но необходимости в трехдечном гиганте Королевский флот в то время не испытывал. В результате до 1778 г. «Виктори» стояла в реке Медуэй без вооружения и экипажа.

Все изменилось после того, как восставшие североамериканские колонии поддержала Франция, располагавшая сильным линейным флотом. Теперь корабли первого ранга оказались востребованы, и по распоряжению командующего Западной эскадрой (ее неофициально называли Флотом Канала от английского Channel – Ла‑Манш) адмирала Огастаса Кеппеля «Виктори» укомплектовали экипажем (первым командиром стал Джон Кэмпбелл) и вооружили. Корабль имел следующие характеристики: водоизмещение – 3556 т, длина наибольшая – 69, 3 м, по главной палубе – 56,7 м, ширина – 15,8 м, осадка – 8,8 м, расстояние от ватерлинии до топа грот‑мачты – 62,5 м, площадь парусов – 5440 м3, скорость при нормальном ветре – 9 узлов, численность экипажа – 850 человек. Проектное вооружение состояло из 30 42 фунтовых пушек на гондеке, 28 24 фунтовок на мидельдеке, 30 12 фунтовок на опердеке и 12 6 фунтовок на квартердеке и форкастле. Но при подготовке к вводу корабля в строй вместо 42 фунтовых пушек на него поставили 32 фунтовые. 42 фунтовки заменили 32 фунтовыми пушками.

«Виктори»

Уже 23 июля 1778 г. «Виктори», на которой держал свой флаг Кеппель, участвовала в сражении при Уэссане. В один из моментов боя сошлись друг с другом флагманские корабли – «Виктори» и 110 пушечная «Бретань», на которой находился французский адмирал Луи Гиллуэ, граф д′Орвилье. Дуэль продолжалась всего несколько минут, но каждый из гигантов успел нанести противнику достаточно серьезные повреждения. На «Витори», всего за бой потерявшей 35 человек убитыми и ранеными, пострадал рангоут (особенно досталось фок‑мачте, которая грозила рухнуть в любой момент), зато «Бретань» получила много попаданий в корпус, на ней оказалась подбита часть орудий. От огня пушек «Виктори» также досталось шедшему за «Бретанью» 90 пушечному кораблю «Виль де Пари».

В начале 1780 г. «Виктори» прошла ремонт, для защиты от древоточцев ее подводную часть обшили медью (потребовалось 3923 листа), изменения претерпело вооружение. Так, вернулись на нижнюю палубу 42 фунтовки, а в носовой части верхней палубы впервые появились карронады – сравнительно небольшие, 24 фунтовые. В таком виде линкор, которым командовал кэптен Генри Кромвель, под флагом контр‑адмирала Ричарда Кемпефелта участвовал в декабре 1781 г. в нападении на французский конвой (Вторая битва у Уэссана), когда англичане захватили полтора десятка торговых судов.

Окончание войны привело к тому, что в марте 1783 г. «Виктори» в Портсмуте вывели в резерв. В 1787–1788 гг. ее основательно отремонтировали, после чего вернули в резерв. Но вскоре флот начал увеличивать свою численность, поскольку отношения с Францией, где произошла революция, быстро ухудшались. Корабль первого ранга сперва понадобился Флоту Канала, а затем был отправлен на Средиземное море, где оказался в гуще событий. Под флагом адмирала Сэмюэля Худа он участвовал в действиях у Тулона и корсиканской кампании, в ходе которой англичане взяли Бастию и Кальви. Но особенно отличился корабль в январе 1797 г. в сражении у мыса Сент‑Винсент, где он был флагманом адмирала Джона Джервиса. Несмотря на численное превосходство испанцев, британский командующий решительно атаковал врага и нанес ему поражение, заслужив титул графа Сент‑Винсент. Тогда «Виктори» довелось встретиться в бою с испанским гигантом «Сантиссима Тринидад».

Однако на этом славная биография «Виктори» едва не завершилась. В октябре 1797 г. корабль, находившийся не в лучшем состоянии, поставили на прикол в Чатэме, а затем превратили в плавучий госпиталь. И тут в дело вмешалась переменчивая Фортуна: в октябре 1799 г. потерпел крушение линейный корабль «Импрегнейбл». Замену ему решили найти среди старых кораблей, и выбор пал на «Виктори». «Ветерана» решили вернуть в строй, и в феврале 1800 г. на нем начались большие работы. Линкор капитально отремонтировали, перевооружили и с середины апреля 1803 г. вновь стали числить кораблем первого ранга. А 16 мая на «Виктори» впервые поднял флаг вице‑адмирал Горацио Нельсон.

До осени 1805 г. «Виктори» успешно несла службу, и даже смогла отличиться при захвате французского 32 пушечного фрегата «Эмбюскад». Но действительно громкую славу корабль заслужил у берегов Испании. В сентябре «Виктори» под флагом Нельсона прибыла к Кадису, где британцы блокировали франко‑испанскую эскадру адмирала Вильнёва. Линкор нес следующее вооружение: на гондеке стояли 30 длинноствольных 32 фунтовых пушек, на мидельдеке – 28 также длинноствольных 24 фунтовых пушек, на опердеке – 30 12 фунтовок, на квартердеее – 12 таких же орудий, на форкакстле – две 12 фунтовки и две грозных 68 фнтовых карронады. Командовал кораблем друг Нельсона, один из членов знаменитого «братства» кэптен Томас Харди.

В великом сражении, развернувшемся недалеко от мыса Трафальгар 21 октября, «Виктори» возглавляла дну из двух кильватерных колонн, прорезавших франко‑испанский строй. Для воодушевления своих людей Нельсон приказал поднять знаменитый сигнал: «England Expects That Every Man Will Do His Duty» («Англия ожидает, что каждый человек выполнит свой долг»). Обычно в то время флагманские корабли находились в середине боевой линии, но при Трафальгаре Нельсон счел необходимым поставить вперед корабли первого ранга (вторую колонну возглавлял 100 пушечный «Ройял Соверен» под флагом младшего флагмана вице‑адмирала Катберта Коллингвуда), имевшие самые прочные корпуса.

Замысел английского командующего полностью оправдался. Выдержав на сближении энергичный, но не слишком точный огонь противника (самым серьезным в этот период боя оказалось повреждение румпеля, править рулем пришлось с нижнего дека), «Виктори» во время прохода за кормой французского флагмана «Бюсантор», получила сокрушительный продольный залп. На корабле Вильнёва сразу оказалось множество убитых и раненых и вышло из строя до 20 пушек. По мнению Харди, самый удачный выстрел сделала заряженная картечью карронада левого борта. Не остались без дела и орудия правого борта, удачно обстрелявшие «Редутабль». Этот корабль вскоре оказался очень сильно поврежден и выведен из строя, но до этого именно с его марса французский унтер‑офицер в 13: 25 точным выстрелом смертельно ранил Нельсона. Его унесли вниз, но это уже не могло помешать англичанам добиться выдающейся победы. Адмирал умер в 16:30, еще успев узнать о блестящей победе и полном разгроме неприятеля.

Людские потери на «Виктори» составили 57 убитых и 102 раненых, корабль серьезно пострадал, лишившись рангоута. В Гибралтар его привели на буксире. Но это уже было не важно: господство на морях до конца войны оставалось за Британией.

Активная служба корабля продолжалась до осени 1812 г., после чего он был превращен в блокшив. В качестве вспомогательной единицы «Виктори» довелось прослужить вплоть до 1922 г., когда на средства особого фонда начались работы по ее восстановлению. Реставрация завершилась в 1928 г., и с тех пор «Виктори» стоит в сухом доке в Портсмуте, являясь одной из главных достопримечательностей города. Между прочим, вопреки распространенному мнению, корабль не является только лишь музеем, он и сегодня числится в составе Королевского флота.

Четырехдечный линейный корабль «Сантиссима Тринидад»

Вступив в начале 1762 г. в Семилетнюю войну в качестве союзника Франции и, соответственно, противника Британии, Испания вскоре оказалась в тяжелом положении. Никаких военных успехов испанцам добиться не удалось, напротив, английские войска после упорных боев заняли Гавану, а затем и всю Кубу. За время войны Испания лишилась 12 линейных кораблей, не считая уничтоженных на стапелях в Гаване двух недостроенных. Также было потеряно немало других кораблей и судов. Одним из них стал так называемый манильский галеон «Сантиссима Тринидад» (точнее «Santísima Trinidad y Nuestra Señora del Buen Fin»), большой и хорошо вооруженный торговый корабль, использовавшийся для перевозки особо ценных грузов между Филиппинами и Мексикой. Англичане захватили его вместе с ценным грузом на борту у Манилы 30 сентября 1762 г.

Роль флота для сохранения огромной колониальной империи была вполне очевидна для правительства Испании, поэтому после окончания войны на восстановление морской мощи выделялись немалые средства. Среди кораблей, построенных во второй половине 1760 – начале 1870 гг., особо выделяется огромный и не имеющий на тот момент аналогов новый «Сантиссима Тринидад» (полное наименование – «Nuestra Señora de la Santíssima Trinidad»).

Новый трехдечный корабль заложили на верфи в Гаване (Куба) в соответствии с Королевским указом от 12 марта 1768 г. Проект разработал ирландский кораблестроитель Мэтью Маллен, привлеченный на испанскую службу известным военным и научным деятелем Хорхе Хуаном по рекомендации маркиза де ла Энсенада. По проекту предусматривалось вооружение из 112 орудий (встречаются упоминания о 116 и 120 орудиях): на гондеке – 30 × 36 фунтовых, на мидельдеке – 32 × 24 фунтовых, на опердеке – 32 × 12 фунтовых, на квартердеке и форкастле – 18 × 8 фунтовых. Корпус корабля строился из превосходного красного дерева, рангоут изготавливался из мексиканской сосны. Толщина бортов доходила до 2 футов (свыше 60 см). Водоизмещение этого гиганта достигало 4950 т, длина – 61,3 м (201 фт), ширина – 16,2 м (53 фт), осадка – 8,02 м (26,3 фт). Численность экипажа по штату – 1050 человек. До 1790 г., когда во Франции построили «Коммерс де Марсель», детище Маллена оставалось самым большим кораблем в мире.

«Сантиссима Тринидад» в центре (с поврежденным рангоутом) в сражении у мыса Сент‑Висент

Однако спущенный на воду 3 марта 1769 г. и довольно быстро подготовленный к переходу в метрополию корабль, как оказалось, обладал множеством недостатков. Уже на переходе в Эль‑Ферроль еще не имевший артиллерийского вооружения «Сантиссима Тринидад» оказался тяжел в управлении и показал неудовлетворительную маневренность. Более того, при слабом ветре он вообще не был способен маневрировать. Во время установки вооружения в Эль‑Ферроле выполнили ряд работ, призванных улучшить морские качества новейшего линейного корабля, но все они оказались недостаточно эффективными. В итоге за гигантом закрепилось несколько издевательских прозвищ («Тяжеловес», «Задумчивый» и т.д.). Но самым страшным оказалось то обстоятельство, что корабль требовал на свое содержание слишком много денег. Тем не менее, несмотря ни на какие проблемы и трудности, «Сантиссима Тринидад» не только вошел в состав флота, но и стал считаться олицетворением возрожденного военно‑морского могущества Испании.

Когда в 1779 г. Испания во время Американской войны за независимость выступила против Британии на стороне Франции и колонистов, «Сантиссима Тринидад» (в это время – 120 пушечный) стал флагманским кораблем испанского флота. Первоначально он действовал в Атлантике и в августе 1780 г. принял участие в разгроме английского конвоя (захвачено 55 из 63 судов). Затем корабль был задействован в блокаде Гибралтара. 20 октября 1782 г. во время сражения у мыса Спартель на нем держал флаг лейтенант‑генерал Луис де Кордоба, командующий испано‑французской эскадрой. Тогда он впервые встретился в бою с английским линейным кораблем «Виктори», флагмане британского командующего адмирала лорда Хоу. Он вел свою эскадру из Гибралтара в Англию и не слишком стремился к решительным действиям. Испанцы и их союзники, которым англичане сознательно отдали инициативу, действовали не слишком искусно и не смогли ничего добиться. В результате более умелого маневрирования эскадра Хоу благополучно ушла на родину.

В эпоху Революционных войн Испания некоторое время являлась союзницей Англии, но затем приоритеты сменились: страна вступила в союз с Францией, а Британия в очередной раз стала врагом. В 1798 г. «Сантиссима Тринидад» вновь оказался флагманом большой эскадры в сражении с англичанами у мыса Сент‑Винсент (Сан‑Висенти), состоявшемся 14 февраля 1797 г. Но прежде чем принять участие в этой битве, корабль в 1795–1796 гг. прошел капитальный ремонт и перестройку. Носовую и кормовую надстройки – форкастль и квартердек – на нем соединили, соорудив настоящую закрытую артиллерийскую палубу, куда установили дополнительные 8 фунтовые орудия. Теперь «Сантиссима Тринидад» превратился в единственный в мире четырехдечный линейный корабль, вооруженный более чем 130 пушками. Больше на тот момент не имел ни один корабль!

В бою у Сент‑Винсента на «Сантиссима Тринидад» держал флаг испанский командующий – лейтенант‑генерал Хосе де Кордоба. Неудивительно, что англичане всеми силами старались вывести флагман из строя. В разное время гиганту пришлось сражаться с семью противниками, включая «Кэптен» под брейд‑вымпелом коммодора Горацио Нельсона. Именно решительное и умелое маневрирование Нельсона привело к окончательной дезорганизации испанской эскадры, которая, несмотря на численное превосходство, потерпела сокрушительное поражение. Четыре линейных корабля стали трофеями победителей, а пятый – «Сантиссима Тринидад» – лишь чудом избежал подобной участи. Флагман Кордобы оказался настолько избит (особенно ему досталось от огня кораблей «Британниа» и «Орайон»), что уже прекратил всякое сопротивление и даже спустил флаг. В это время на помощь флагману подоспели «Пелайо» и «Сан Пабло». Они связали боем английские корабли, дав «Сантиссима Тринидад» возможность выйти из боя. Командир «Пелайо» Вальдес потребовал вновь поднять на «Сантиссима Тринидад» испанский флаг, заявив, что в противном случае будет рассматривать его как вражеский корабль и откроет по нему огонь. Лишившийся рангоута и потерявший более 200 человек убитыми и ранеными, бывший флагман – командующий перенес флаг на другой корабль – все‑таки смог достичь берегов Испании. Несмотря на попытку английского фрегата «Терпсихора» захватить поврежденного гиганта, у того хватило сил отогнать преследователя.

Корабль находился в таком плачевном состоянии, что его собирались исключить из состава флота. Даже был разработан проект по перестройке его в плавучую батарею, но во избежание «потери лица» решили «Тяжеловеса» восстановить, изыскав немалые средства на ремонт. Попутно усилили вооружение: в 1802 г. на нем стояло уже 144 пушки. Затем их число немного уменьшили – до 136.

Когда на смену Революционным войнам пришли Наполеоновские, Испания вновь оказалась втянута в совершенно не нужную ей войну с Британией. И в очередной раз ее флот потерпел ряд жестоких поражений. Самым страшным из них стало Трафальгарское сражение. Когда 20 октября понукаемый приказами из Парижа французский адмирал Вильнёв вывел свой плохо подготовленный и утративший веру в победу флот в море, он вряд ли надеялся проскочить мимо блокирующей Кадис английской эскадры лорда Нельсона. Так и получилось: 21 октября британский командующий атаковал плохо организованную и не выдерживавшую строй франко‑испанскую эскадру недалеко от мыса Трафальгар.