Рерик славянский и Рорик ютландский

Интересные сведения по древней истории новгородской земли донесли до нас некоторые русские летописи. В Новгородской Первой летописи младшего извода (сер. XV в.) в списке посадников города первым стоит имя некоего Гостомысла. Затем следуют известные по летописям Константин («Коснятин») и Остромир, посадники при Ярославе Мудром и его сыне, Изяславе Ярославиче, т. е. в первой половине – середине XI века. В Новгородской Четвёртой летописи, древнейшие списки которой относятся к последней четверти XV века, и некоторых других в части, посвящённой предыстории Руси, рассказывается о том, что «словене же, пришедше с Дуная, седоша около озера Ильмеря, и прозвашася своим именем, и зделаша град и нарекоша и (т. е. его) Новгород, и посадиша старейшину Гостомысла». Затем, под пером книжников конца XV – начала XVI века Рюрик получил невероятную генеалогию и из безвестного варяжского конунга превратился ни много ни мало в родственника римских (!) императоров. Так, в «Послании» бывшего киевского митрополита Спиридона‑Саввы (1510‑е гг.) и в «Сказании о князьях Владимирских» (конец XV – нач. XVI в.) рассказывается о разделении «Вселенной» римским императором Августом, который одному из своих «сродников» (родственников) Прусу выделяет земли будущей Пруссии. Этот‑то Прус и оказывается прямым предком Рюрика. «И в то время некий воевода новогородскы имянем Гостомысль скончявает житье и съзва владалца сущая с ним Новагорода, и рече: “Совет даю вам, да послете в Прусскую землю мудра мужа и призовите князя от тамо сущих родов римска царя Августа рода”. Они же шедшее в Прусскую землю и обретошя тамо некоего князя имянем Рюрика, суща от рода римска царя Августа, и молишя его с посланми всех новгородцев. Князь же Рюрик прииде к ним в Новгород и име с собою два брата; имя единому Трувор, другому Синеус, а третий племенник имянем Олег. И оттоле наречен бысть Новъгород Великий; и княжай в нем князь великы Рюрик», – говорится в «Послании» Спиридона‑Саввы. Эта легенда была зафиксирована в Воскресенской летописи (закончена в 1541 г.) уже в качестве официальной версии: Прус становится братом Августа, а Рюриковичи – потомками династии римских императоров.

«Сказание о князьях Владимирских». Издание XVII в.

Дальнейшее развитие сюжета о Гостомысле отразилось в Иоакимовской летописи, которая была составлена, возможно, в XVII веке, но не сохранилась, а известна лишь по «Истории Российской» уже упоминавшегося В.Н. Татищева (при этом, по‑видимому, Татищев творчески дополнил её текст, если не сочинил его полностью). Здесь рассказывается о древней истории славян и родословной их князей: о Славене, его потомке Вандале, жене Вандала «от варяг» – Адвинде и трёх их сыновьях – Изборе, Владимире (Древнем) и Столпосвяте. В девятом поколении от Владимира Древнего указывается некий Буривой, воевавший с соседями, но побеждённый ими при реке Кумени. Ему наследовал сын – Гостомысл, имевший, в свою очередь, трёх дочерей и четырёх сыновей, старшим из которых был Выбор. Все сыновья погибли в битвах с врагами или умерли «дома». Дочери были выданы замуж, но неизвестно «доподлинно» за кого: старшая, как пишет Татищев, за князем в Изборске. Сыном средней – Умилы – был Рюрик. Рассказывается также и о чудесном сне Гостомысла. Новгородскому старейшине снится, что из чрева его средней дочери вырастает огромное дерево, покрывающее своими плодами и ветвями весь «град Великий». Волхвы объясняют это как доброе предзнаменование, свидетельствующее, что потомство Умилы чрезвычайно разрастётся и будет править всей славянской землёй. Перед смертью Гостомысл велит пригласить в Новгород своего внука Рюрика, и таким образом династия Рюриковичей оказывается по женской линии своеобразным продолжением рода древних славянских правителей¹⁹.

Отношение к этим рассказам было неоднозначным. Слишком уж очевидна их мифичность. Ряд имён вообще возник, вероятно, лишь из желания объяснить соответствующие топонимы (например, название Выборга, которое на самом деле имеет шведское происхождение). Против достоверности Иоакимовской летописи выступали и Н.М. Карамзин, и другие историки. Имя же Гостомысла было использовано летописцами XV–XVII веков, чтобы как‑то объяснить призвание Рюрика на Русь. Но само имя «старейшины» в новгородских летописях может свидетельствовать об отголосках древних преданий. Было известно оно и у западных, балтийских славян. Их правитель Гостимусл упоминается во франкских латиноязычных анналах, где под 844 годом сообщается о походе короля Людовика Немецкого на земли ободритов, в результате которого и погиб этот вождь²⁰. Другие западнославянские князья присягнули на верность Людовику, но, как только опасность миновала, тотчас же нарушили свою клятву. Некоторые исследователи попытались отождествить ободритского Гостимусла и новгородского Гостомысла, полагая, что сведения о славянском правителе могли сохраниться в русских источниках.

Рассказ об удивительном сне Гостомысла вполне «традиционен». Похожие легенды были широко распространены в сказаниях и других народов, например, известна такая легенда, повествующая о рождении Кира Великого. В своде скандинавских саг «Круг Земной», составленном знаменитым исландским учёным Снорри Стурлусоном в XIII веке, также имеются схожие мотивы. В этом произведении рассказывается о древней истории Норвегии и её королей, начиная с легендарных богов‑асов. Жена одного из норвежских правителей, конунга Хальвдана Чёрного, Рагнхильд перед рождением сына видит похожий сон, точно так же объяснённый прорицателями. И действительно, сын Рагнхильд, великий конунг Харальд Прекрасноволосый, не только объединил всю Норвегию под своей властью, но и стал основателем разветвлённого рода норвежских королей²¹.

Гостомысл. Призвание Рюрика. Гравюра Ф.А. Бруни. Около 1839 г.

Уже говорилось о том, что в историографии существовала версия о тождестве варягов с балтийскими славянами. Ещё в XVI–XVII веках европейские авторы проводили такую параллель, основываясь на простом созвучии – совпадении названий «варяги» и «вагры» – так называлось одно из племён балтийских славян. Совпадение имён Гостомысла и Гостимусла придало этой версии дополнительный «аргумент».

Ободриты, лютичи, вагры и другие западнославянские племена жили на южном побережье Балтийского моря. Их земли располагались между реками Одер и Эльба (Лаба), поэтому их ещё именуют полабскими славянами, позднее на эти территории пришли германцы. На северо‑западе балтийские славяне соседствовали с Ютландией, то есть датскими землями. Одним из ободритских городов являлся Рерик (Рериг). По названию столицы и самих ободритов иногда именовали рериками. Рерик был крупным торговым центром во второй половине VIII – начале IX века. В 808 г. датский конунг Готтрик (Годфрид) захватил Рерик, разрушил его и перевёл оттуда купцов в датский город Хедебю. Примечательно само название города, напоминающее имя древнерусского князя. Однако на самом деле это не самоназвание города, а иноназвание: Рерик – название датское, а славянское его наименование неизвестно. Восходит же это название к древнеисландскому reyrr – «тростник», по расположению в старой озёрной котловине, покрытой густыми зарослями тростника. В то же время некоторые исследователи были склонны возводить название Рерик к славянскому слову «рарог», что означает сокол. На этом основании было выдвинуто предположение, что имя Рюрик имеет западнославянские корни. Эта мысль органично вплеталась в гипотезу о западнославянском происхождении варягов. Однако подобные предположения беспочвенны: связи русских земель с ободритами, безусловно, существовали, но признание варягов западными славянами – позавчерашний день исторической науки.

Помимо этого, приверженцы «ободритской теории» ссылаются на так называемые знаки Рюриковичей. Речь идёт о широкоизвестных знаках, которые обнаружены на древнерусских монетах, на печатях князей, на плинфе каменных сооружений, глиняной посуде, украшениях, мечах и многих других предметах. Эти знаки представляют собой тамгообразные изображения в виде двузубцев, а затем трезубцев. Ещё со времён Карамзина их стали считать родовой принадлежностью, родовыми знаками князей Рюриковичей, хотя о том, что же в действительности изображали эти знаки, разгорелась длительная дискуссия. Какие только предположения не высказывались! В знаках видели и воинскую эмблему – якорь (И.А. Бартоломей), шлем, возможно норманнский (П.Н. Милюков), секиру или топор с двумя лезвиями, так называемую франциску (П.М. Сорокин, А.В. Орешников), лук со стрелой. И некое условное геральдико‑нумизматическое изображение: светильника (А. Воейков, И.П. Сахаров), хоругви (Ф.А. Жиль, Я. Волошинский), церковного портала (С.Г. Строганов), птицы – норманнского ворона (барон Б.В. Кёне) или голубя (А.А. Куник). Распространённой была версия о том, что это государственная эмблема: трезубец (Н.М. Карамзин), часть византийского скипетра (граф И.И. Толстой), держава (А.А. Куник), даже скифский скипетр (Д.Я. Самоквасов). Существует мнение, что знак являлся символом княжеской собственности, весьма распространённой в домонгольский период. Встречается и несколько более «формальных» прочтений: монограмма (руническая или византийская), геометрический орнамент (византийский, скандинавский, восточный, славянский), наконец, некая церковно‑христианская эмблема (христограмма), представлявшая собой лигатуру альфы и омеги. Одни из последних интерпретаций знаков – символ «якорь‑крест» и условное изображение скандинавского корабля²².

И среди всего этого многообразия есть версия, в своё время высказанная С.А. Гедеоновым. Знаки Рюриковичей, оказывается, не что иное, как схематическое изображение летящего вниз сокола – рарога. Вспомним русские былины и сказки (богатырь Вольга или Финист Ясный Сокол). По мнению приверженцев гипотезы Гедеонова, именно сокол был древним тотемом русского княжеского рода, имевшего западнославянскую прародину.

Знаки Рюриковичей, обнаруженные на различных предметах

Однако нужно иметь в виду, что это лишь одна из десятков интерпретаций знаков Рюриковичей. В последнее время трудами видного историка и археолога С.В. Белецкого примерно установлено наследование изображений знаков в династии Рюриковичей и принадлежность различных форм знаков тем или иным князьям. На Руси эти знаки известны с рубежа IX–X веков, то есть со времени образования единого государства с центром в Киеве. Причём первоначальная форма знака была именно в виде двузубца, и только при Владимире Святославиче, в период его новгородского княжения знак приобрёл форму трезубца. Эти лично‑родовые эмблемы древнерусских князей просуществовали на Руси до монгольского завоевания, после чего их употребление прекратилось. Однако каково их происхождение и, самое главное, что послужило прообразом самого знака, до сих пор остаётся неясным и вряд ли когда‑либо прояснится окончательно. Согласно одной из версий, знаки Рюриковичей были заимствованы древнерусскими князьями от Хазарского каганата, в который, в свою очередь, они пришли из Северного Причерноморья, где обнаружено много подобных знаков времён Боспорского царства.

В начале XX века трезубец (тризуб) обрёл второе рождение. Теперь он является гербом независимой Украины, которая претендует на древнерусское историческое наследие.

Ещё один аргумент в пользу «ободритской теории» – местная легенда о Рюрике, существовавшая в Мекленбурге. Якобы у ободритов был князь по имени Годлав (или Годолюб, или Готлиб) – отец трёх братьев: Рурика, Сивара и Трувара. Они пришли в Руссию, где стали князьями – Рюрик в Новгороде, Сивар – в Пскове, Трувар – в Белоозере. Рюрик основал княжескую династию. Эта легенда была зафиксирована в XIX веке, и уже в XX веке поднята на щит некоторыми дилетантами от истории. Особенное внимание на подобного рода сведения обратили внимание русские эмигрантские авторы Сергей Лесной (Парамонов) и протоиерей С. Ляшевский²³. В своих трудах, где домыслы сопровождают исторические данные, они построили целую концепцию древней русской, «доолеговой» истории. Годлав, Гостомысл и Рюрик оказались связанными единым родством – представителями некоей разветвлённой мекленбургской династии. Но к поздним легендам и домыслам отношение должно быть крайне осторожным. Дилетантский же подход – слепо верить всему, не утруждая себя анализом источников. К слову сказать, Сергей Лесной получил известность и как активный пропагандист так называемой «Велесовой (Влесовой) книги» – фальшивки, якобы рассказывающей о древней истории славян²⁴.

Скандинавское происхождение Рюрика бесспорно. Но известно ли что‑нибудь о его скандинавских прародителях? Любопытная гипотеза на этот счёт появилась в первой половине XIX века. Ординарный профессор Дерптского университета Ф. Крузе в 1836 г. предположил, что Рюрик новгородский тождествен скандинавскому конунгу Рорику, происходившему из рода ютландских конунгов и бывшему в IX веке правителем областей во Фрисландии. Ютландия – полуостров, на котором находится Дания, а Фрисландия – земли к западу от неё, на побережье Северного моря. О Рорике сообщают латинские анналы Франкской империи, составлявшиеся в IX веке.

Рорик принадлежал к династии правителей Ютландии. У конунга Хальвдана было четверо сыновей: Ануло (Анулон), Харальд Клак, Регинфрид и Хемминг. К этой же семье принадлежал и Рорик. По всей видимости, он был племянником Харальда Клака. Ануло и Регинфрид были убиты в 810‑х гг., а Хемминг – в 837 г., скорее всего, его сыном и был Рорик. Как бы то ни было, Рорик принадлежал к потомству Хальвдана. Вполне возможно, что именно этот Хальвдан ездил с посольством от датского короля Сигфрида к Карлу Великому в 782 г. Харальд Клак первым из датских конунгов принял крещение в 826 г. Это произошло близ Майнца, куда Харальд прибыл с семьёй и в сопровождении 400 датчан. От императора Людовика Благочестивого новообращённый конунг получил во владение область Рюстринген во Фрисландии. Впоследствии Харальд служил сыну Людовика – Лотарю I. Скончался он, по всей видимости, в 840‑х гг.

Имя Рорика впервые появляется в анналах в 850 г., хотя ещё при жизни Людовика Благочестивого, т. е. до 840 г., он держал Дорестад в качестве бенефиция, а потом служил Лотарю I и Людовику Немецкому. Вот как описывают события 850 г. Фульдские анналы: «Рорик, по происхождению нордманн, который во времена императора Людовика вместе с братом Харальдом держал в качестве бенефиция город Дорестад, после кончины императора и смерти брата, обвинённый, как говорят ложно, в предательстве, был схвачен и брошен в темницу во владениях Лотаря, который сменил на престоле своего отца. Бежав оттуда, он сделался вассалом короля восточных франков Людовика, несколько лет жил в его владениях среди саксов, которые соседствуют с нордманнами, собрал значительный отряд данов и стал заниматься морским разбоем, опустошая те области государства Лотаря, которые прилегают к побережью северного океана. Он проплыл через устье реки Рейна к Дорестаду и захватил его. А поскольку король Лотарь не мог изгнать его без ущерба для своих людей, то с согласия совета и при посредничестве послов [Рорик] был принят в вассалы на том условии, что он должен будет отвечать [там] за налоги и прочие предметы, относящиеся к ведению королевской казны, и противостоять пиратским рейдам данов». Дорестад, крупный торгово‑ремесленный центр, находился в дельте Рейна (южнее современного Утрехта, близ современного города Вейк‑бей‑Дюрстеде) и был важным перевалочным пунктом для рейнских судов, вывозивших товары на рынки Балтики.

В 855 г. император Лотарь передал Фризию своему сыну – Лотарю (II), а Рорик и Годефрид (сын Харальда Клака) отправились в Данию с надеждой «завладеть королевской властью». Но эта попытка не увенчалась успехом, и они вернулись в Дорестад и овладели большей частью Фрисландии. После смерти Лотаря I (в 855 г.) Рорик продолжал служить его сыну – лотарингскому королю Лотарю II (ум. в 869 г.). В 857 г. Рорик, сидевший в Дорестаде, с согласия Лотаря, повёл флот в датские пределы и, преследуя короля Хорика II, захватил часть его владений – между морем и рекой Эйдер.

Следующее известие о Рорике относится к 863 г. Тогда даны направились на кораблях к Кёльну, они опустошили Дорестад, где искали убежища фризы, убили многих фризских купцов и захватили в плен множество народа. Лотарь с войском с одной стороны Рейна и саксы с другой стороны подступили к данам и начали с ними переговоры. Затем викинги по совету Рорика ушли, «как и пришли». В том же году Рорик перешёл под покровительство западнофранкского короля Карла Лысого (ум. в 877 г.). В одном из монастырей близ города Ле‑Ман Карл принял Годфрида, Рорика и британского графа Херивея и великодушно даровал им владения. По всей видимости, это были прежние владения Рорика во Фризии, поскольку уже к 867 г. Рорик был изгнан из Фризии местными жителями, и Лотарь II объявил по своему королевству сбор в поход против норманнов, полагая, что Рорик вернётся с войском данов.

После смерти Лотаря II в 869 г. на его наследие стал претендовать Карл Лысый, которому вскоре пришлось разделить владения покойного Лотаря с братом, Людовиком Немецким. В 870 г. Рорик заключил с Карлом Лысым союз в Нимвегене (город на реке Ваал в дельте Рейна). А два года спустя, в январе 872 г. Карл Лысый вёл переговоры с Рориком и сыном Харальда Клака Родульфом в монастыре Св. Ламберта в Льеже. В октябре в городе Трейэктуме (Маастрихте) на Маасе Карл ещё раз встречался с прибывшими к нему Рориком и Родульфом. Король «благосклонно» признал Рорика своим вассалом.

Вождь викингов. Рисунок 1912 г.

К маю 873 г. относится последнее упоминание о Рорике. Тогда Рорик стал вассалом Людовика Немецкого, который принял в Аахене прехавшего к нему «под поручительство» конунга и взял его под свою власть. При этом франкские анналы называют Рорика «желчью христианства». О судьбе Рорика после 873 г. ничего не известно. Ясно лишь, что в 882 г. его уже не было в живых (или о нём ничего не знали), поскольку в этом году новый император Карл III Толстый (сын Людовика Немецкого и преемник Карла Лысого на императорском троне) передал бенефиций в «Киннине» (земли в Голландии, названные по реке Киннем), которым владел Рорик, другому предводителю норманнов Годфриду.

Заманчивое отождествление Рюрика и Рорика поддержали несколько исследователей. Особенно основательную работу провёл русский эмигрант Н.Т. Беляев, опубликовавший свой труд в Праге в 1929 г. С тех пор гипотеза Крузе – Беляева популярна в исторической науке. Её признавали и Г.В. Вернадский, и Б.А. Рыбаков, и другие учёные²⁵. Конечно, окончательно доказать её невозможно. Ведь нет источников, в которых прямо бы говорилось о тождестве Рюриков. Как не существует, впрочем, и источников, делающих это отождествление нереальным. Но в его пользу можно привести лишь косвенные доводы. Прежде всего, сходство имён: имена «Рорик» и «Рюрик» восходят к одному скандинавскому прототипу. Разумеется, есть и хронологические лакуны в сообщениях европейских анналов: в эти промежутки Рорик вполне мог оказаться на Руси. Фрисландия поддерживала торговые связи с северной Русью. Археологические находки свидетельствуют, что уже во второй половине VIII века Ладога была вовлечена в сферу не только восточнобалтийской, но и фризской торговли, которая шла через Данию. Причём эти находки позволяют предполагать присутствие в Ладоге фризских ремесленников. Так что обращение местных племён именно к ютландскому конунгу выглядит вполне логичным. Ведь он не был непосредственно связан ни с Русью, ни со шведами, нападавшими на восточных славян. Расстояния, отделявшие Рорика от Русского Севера, для варягов, разумеется, не были непреодолимыми. Тем более знакома была им и Русь, где варяги побывали задолго до Рюрика. Датировка же русских летописей, как это неоднократно подчёркивалось многими историками, довольно условна, и зачастую события, растянувшиеся во времени, могли быть сведены к статье под одним годом.

Тем не менее серьёзным возражением против тождества Рюриков являются сведения о встречах Рорика с Карлом Лысым в начале 870‑х гг. Конечно, одновременно управлять землями во Фрисландии и на севере Руси Рюрик не мог. Но его правление в Новгороде могло быть неспокойным, не исключена возможность его длительной отлучки, возможно, он использовал Новгород и как своеобразный запасный вариант в своей бурной деятельности. Впрочем, это всего лишь догадки, никоим образом не влияющие на реконструкцию прошлого.

Интересно, что только в 882 г. владения Рюрика окончательно переходят к его родичам. Не связано ли это с походом на Киев Олега, преемника Рюрика, и временным исключением Новгорода из сферы великокняжеского влияния? Вполне возможно, что, только потеряв тесную связь с новгородскими правителями, владетели в Северной Европе решили распорядиться оставшимся леном Рорика во Фризии по собственному усмотрению. В любом случае у нас нет достаточных оснований для того, чтобы отвергнуть версию о тождестве Рорика и Рюрика, как не имеющую под собой никакой почвы. Но если действительно Рюрик новгородский и Рорик фрисландский – одно и то же лицо, то каково его происхождение?

Рорик, по всей видимости, принадлежал к династии ютландских правителей, связанных родственными узами с другими скандинавскими династиями. Попытаемся рассмотреть его восходящую родословную. Для этого нам необходимы сведения скандинавских саг, которые являются основным источником при построении родословий конунгов. Хотя саги и нельзя рассматривать как исторический источник без должной критики, тем не менее некоторые моменты в них в определённой степени достоверны. В особенности это относится к генеалогии, являвшейся важным элементом жизни каждого героя. Родовое начало в сагах чрезвычайно значимо, что связано прежде всего с пониманием древними скандинавами исторического развития. Для них история – результат деятельности конкретных личностей в конкретных обстоятельствах, поэтому саги и отличаются своеобразной «приземлённостью».

По мужской линии Рорик, по всей видимости, происходил от древней датской династии Скьёльдунгов. Скьёльдунгам была посвящена отдельная сага, записанная в конце XII века и относящаяся к разряду королевских саг. К сожалению, сохранился только её небольшой исландский фрагмент и латинское переложение. Сага рассказывает о происхождении Скьёльдунгов от Скьёльда – одного из многочисленных сыновей верховного бога Одина, «отдавшего» ему Данию в управление. По другой версии, изложенной в англосакской эпической поэме «Беовульф», Скильд (так называет Скьёльда поэма) был бездомным ребёнком, которого море прибило в лодке к датским берегам. Среди потомков Скильда – Хрольв Жердинка, вероятно, действительно являвшийся правителем данов и имевший резиденцию в Лейре на севере Зеландии (близ современного Роскилле).

«Сага о Скьёльдунгах» говорит, что происхождение Харальда Клака неизвестно. Однако имена Хрёрек, Харальд и Хальвдан являлись в династии Скьёльдунгов родовыми. Легендарные датские конунги‑«короли», предшественники правителей IX века, известны по сагам и эддическим песням. Вероятно, к VII–VIII векам относятся имена двух конунгов – Хрёрека Метателя Колец и его сына Харальда Боезуба. В эддической «Песне о Хюндле», которая была создана в XII веке, они упомянуты в родословном контексте:

Харальд Клык Битвы,

Хрёрека сын,

Колец Расточителя,

cыном был Ауд,

Ауд Премудрая –

Ивара дочь,

а Радбарда сын

Рандвером звался,

мужи эти – жертва,

богам принесённая;

всё это – твой род,

неразумный Оттар!

В древнеисландской «Саге о Ньяле», написанной в конце XIII века, но основанной на более древней устной традиции, также упомянуты Харальд Боезуб и его отец, Хрёрек Метательное Кольцо: «Мать Харальда Боезуба была Ауд, дочь Ивара Приобретателя и внучка Хальвдана Храброго». Харальд Боезуб известен как герой легендарной битвы при Бравалле (в восточном Гёталанде, в Швеции), где он сразился с другим конунгом, Сигурдом Рингом (Кольцо), и погиб. Сигурд Кольцо был родственником Харальда. Согласно «Саге о Ньяле», его отцом был Рандвер, а прадедом Радбард, муж Ауд Премудрой. Таким образом, Сигурд приходился Харальду племянником. Сыном Сигурда Кольцо был легендарный конунг Рагнар Кожаные Штаны (Лодброк), у которого, в свою очередь, были сыновья Бьёрн Железный Бок и Сигурд Змей в Глазу. Потомками Бьёрна считались короли Швеции.

Харальд Боезуб в битве при Бравалле. Гравюра Х. Гамильтона, 1830 г.

Родословие матери Харальда Боезуба – Ауд Богатой известно из «Саги о Хервёр», которая относится к сагам «о древних временах». Эти саги традиционно считаются малодостоверными, а потому их называли «лживыми». «Сага о Хервёр» повествует об истории чуть ли не V–VI веков и объединяет различные легенды, бытовавшие в Северной Европе. В них рассказывается о берсерках – свирепых и неуязвимых воинах, родословие которых начинается тоже от Одина через его сына Сигрлами. Подобно другим сыновьям Одина, ставшим правителями разных стран, Сигрлами был якобы королём Гардарики, то есть Руси. Его жена – некая Хейдис, дочь Гилфи – потомка древних шведских правителей. Сигрлами наследовал сын – Свафрлами, тоже король Гардарики‑Руси, он же был первым владельцем волшебного меча Тюрфинга, вокруг которого разворачиваются последующие события саги. Дочь Свафрлами – Эйфур вышла замуж за потомка великанов Арнгрима, который жил в Галогаланде, области на севере Норвегии. От этого брака родилось 12 сыновей – берсерков, и среди них король готов Ангантюр. Он погиб в одном из сражений (под именем Онгентеов фигурирует и в «Беовульфе»). Ангантюр женился на Свафе (или Тофе), дочери Бьяртмара, ярла Альдейгьюборга, то есть Ладоги. Их дочь – Хервёр, которой и посвящена сага, вышла замуж за судью Гофунда и имела двух сыновей – Ангантюра и Хейдрика, убившего брата в усобной стычке. Хейдрик стал великим героем, королём Рейдготаланда (Южная Швеция). Он был женат несколько раз: от Хельги, дочери короля Рейдготаланда Харальда, родился Ангантюр (уже третий), от дочери Гумли, короля Гуноланда (гуннов), родился Хлёдр, король гуннов, воевавший с братом Ангантюром, королём готов. Ещё одной женой Хейдрика была некая Сифка из Финнланда (Западная Финляндия). Наконец, от дочери короля Холмгарда (Новгорода) Роллауга родилась дочь Хервёр, которую убил брат Хлёдр. Сам Хейдрик тоже погиб от руки одного из своих рабов. Его сын Ангантюр и был предком Ивара и Ауд Богатой.

Конечно, это родословие, имевшее целью связать знаменитого исторического конунга с легендарными героями, потомками богов и великанов, носит чисто мифический характер. Но следы исторической реальности присутствуют даже здесь. «Житие святого Виллиброрда», написанное Алкуином, свидетельствует о том, что этот англосакский миссионер около 714 г. посетил «дикий народ данов», королём которых был некий Онгенд (Ангантюр?). Центр владений Ангантюра находился, вероятно, в Рибе на западном побережье Ютландии.

Родословие Хервёр интересно и тем, что в нём упоминаются мифические правители Руси, Новгорода, Ладоги. Это лишний раз показывает, что тесные контакты северорусских областей со Скандинавией оставили глубокий след в сознании скандинавов и трансформировались в свидетельства легенд. Причём эти связи были устойчивыми и для скандинавов весьма важными, что отразилось и в генеалогии, где очень почётным является родство сагических героев с новгородскими и ладожскими правителями.

Более реальна генеалогия Инглингов, норвежских правителей, тоже родственников Рорика. Вторым браком Ауд была замужем за Радбардом, происходившим, вероятно, из рода Инглингов. Существуют две версии начальной генеалогии Инглингов. Их родоначальником считался сын Одина – Ингви, правитель Швеции, от имени которого произошло название династии. Это имя носил и бог Фрейр, сын морского бога Ньёрда: «Имя Ингви долго считалось в его роде почётным званием, и его родичи стали потом называться Инглингами», – писал Снорри Стурлусон²⁶. Одна из ветвей Инглингов правила в Норвегии (к этому роду принадлежал и Харальд Прекрасноволосый), другая – в Швеции. Её основателем считался сын Радбарда и Ауд – Рандвер. Потомок Рандвера – Олаф Шётконунг христианизировал Швецию. А его дочь Ингигерд в 1019 г. стала женой Ярослава Мудрого, потомка Рюрика. Поскольку Рюрик также происходил от Ауд и Хрёрика Колец Расточителя, то Ярослав и Ингигерд, возможно, доводились друг другу дальними родственниками. Так причудливо переплетались династии Рюриковичей, норвежских, шведских и датских правителей.

«Его род и верная дружина»

Но если Рюрик – личность вполне реальная, то его летописные братья, как кажется на первый взгляд, и вовсе пришли из сферы легенд и преданий. И действительно, летописные сведения о них лаконичны. Оба брата недолго княжат в двух городах, а через два года умирают, оставив свои владения Рюрику. Это всегда вызывало подозрения у историков, так же как и сама троичность приглашённых князей. Другое дело, если летописец условно назвал Синеуса и Трувора братьями Рюрика, ведь именовали же себя братьями правители разных стран, хотя на самом деле таковыми в реальности не являлись. Мог летописец и искусственно объединить имена трёх князей, создавая таким образом общую родословную всего княжеского рода. Предположений может быть много, но существовали ли Синеус и Трувор в действительности?

Прежде всего историков настораживали их имена. Если имя Трувор легко объясняется из древнескандинавского – Торвар («страж Тора», Тор – древнескандинавский бог грома), то имя Синеус выглядит уж слишком по‑славянски, и его скандинавский прототип установить затруднительно (хотя выдвигалось предположение об имени Сигньот («победу использующий»). Тем не менее до сих пор во многих учебниках по русской истории можно встретить утверждение, что ни Синеус, ни Трувор в реальности не существовали. Сомнения, зародившиеся благодаря пресловутой троичности, переросли в отрицание самих исторических личностей.

Н.К. Рерих. Фото 1904 г.

Уже в начале XX века возникла гипотеза, основателем которой, вероятно, был известный художник, много занимавшийся русскими древностями, Н.К. Рерих, о том, что имена Синеус и Трувор представляют собой неправильно понятые скандинавские словосочетания. Синеус вроде бы означает «свой род» (сине‑хус), а Трувор – «верная дружина» (тру‑варинг). Таким образом, Рюрик пришёл на Русь со своим домом и с верной дружиной. Летописец же не понял скандинавские словосочетания и решил, будто это имена братьев Рюрика. Потом он якобы придумал братьям княжения, а чтобы выпутаться из этой ситуации, ещё и одновременную смерть через два года.

«Свой род» и «верная дружина» совершили поистине победное шествие по страницам исторических сочинений. Особенно активно поддержал эту гипотезу академик Б.А. Рыбаков. Благодаря его авторитету данная версия получила всеобщее распространение и до сих пор присутствует в исторических трудах. Более того, если Б.А. Рыбаков считал, что летописец не понял устное шведское предание, то некоторые авторы пошли дальше, предположив, что летописец не понял скандинавский текст, написанный руническим алфавитом. Слабо знакомый со шведским языком летописец не смог разобраться в грамматических хитросплетениях рассказа или в рябящей череде рун надписи²⁷.

Конечно, такой взгляд привлекателен, но мало реален. Не говоря уже о том, что руническим письмом никакие легенды не записывались, сама по себе версия о «роде» и «дружине» покоится на слишком шатких основаниях. Такая этимология противоречит нормам древнескандинавского языка – те словосочетания, которые якобы лежат в основе этих имён, в древнескандинавском языке выглядели по‑другому. Подобные предположения могли возникнуть в любительской среде, но ныне подобные аналогии вряд ли имеют право на существование.

Кроме того, становится странным контекст, в котором упомянуты Синеус и Трувор. Вспомним сам летописный рассказ: «И избрались трое братьев с роды своими, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, – на Белоозере, а третий, Трувор, – в Изборске». Получается, что летописец дважды перевёл одно и то же, только один раз верно («с роды своими»), а другой раз неправильно («Синеус»)²⁸. И ещё. Оказывается, что родичи Рюрика отправились в Белоозеро, а дружина – почему‑то в Изборск. А ведь это конкретные указания, а не просто вымышленная информация.

Есть и ещё одно объяснение. Синеус и Трувор – эпитеты Рюрика: «победоносный» и «верный». Но не видим ли мы здесь буквального перевода имён? Ведь всякое имя несёт в себе определённое значение, зачастую и эпитет, и разве допустимо таким образом интерпретировать их? Тогда можно сказать, что подавляющего большинства исторических героев не существовало вовсе, раз их имена – всего лишь эпитеты. Конечно, это парадокс, доведённый до абсурда, но он показывает, к чему на самом деле ведёт подобная логика.

В 864 г., после смерти братьев, Рюрик стал правителем всей северной Руси. Власть его распространилась на значительную территорию. «Повесть временных лет» вплоть до его смерти ничего не сообщает об основателе княжеской династии. Поздние летописи, например Никоновская XVI века, добавляют некоторые детали, но насколько они реальны – сказать трудно, возможно, это и позднейшие домыслы. Так, в Никоновской летописи рассказывается о мятеже в Новгороде против Рюрика, происшедшем в 864 г. Его предводителем был некий Вадим Храбрый. Само имя «Вадим», вероятно, происходит от русского слова «вадить», то есть возмущать, подстрекать. Так могли называть человека, призывавшего людей к бунту. Но историческая реальность в данном случае покрыта мраком тайны.

После смерти Рюрика в 879 г. к власти пришёл другой варяжский князь, по‑видимому, родственник Рюрика – Олег.

«Мать городов Русских»

А что же в это время происходило на юге, в Поднепровье? У полян также существовало своё княжество, первым правителем которого считали основателя Киева – Кия. «Повесть временных лет» содержит противоречивые данные о нём. С одной стороны, Кий – князь полян, основатель города, деятельный правитель, ходивший на Византию, с другой – перевозчик на Днепре. Летописец явно склоняется к первой точке зрения: могущественный князь, конечно, предпочтительнее, чем скромный паромщик. Но если взглянуть на легенду о Кие непредвзято, в ней проявится немало интересных и загадочных черт.

Легенда о Кие удивительным образом соотносится с легендой о призвании варяжских князей. И там, и здесь мы видим трёх братьев, только на севере они – пришлые, а на юге – местного происхождения. Соответственно и имена у варяжских – иноземные, а у полянских – свои, «киевские», ведь они объясняют местную топонимику. Город Киев назван в честь старшего брата Кия, горы Щековица и Хоривица по именам двух других братьев – Щека и Хорива. И сестра их Лыбедь оставила свой «след» – так называется киевская речка. Та же троичность основателей‑первопредков, только в киевском рассказе присутствует четвёртый персонаж – сестра.

Легенда о Кие выглядит более древней, чем легенда о варягах. Означает ли сказанное, что это – только легенда, или же в ней присутствуют черты реальности?

Долгое время полагали, что летописный рассказ об основании Киева – реален, а о призвании варягов – вымышлен. Историки говорили о времени Кия, о городе Кия, относили его деятельность к VI, а то и к концу V века, когда в Византии правили императоры Анастасий и Юстиниан, при которых византийцы воевали со славянами. Апофеозом явилось празднование 1500‑летия Киева в 1982 г. Но если рассмотреть летописные известия повнимательней, то в них обнаруживаются прежде всего мифологические черты.

Например, Кий – перевозчик. Он связывает два берега реки, он перевозит людей через Днепр – важнейшую реку полян (этимология названия «Днепр» восходит к индоевропейскому слову «река»). Не есть ли это воплощение одного из архетипов сознания – связи двух миров, жизни и смерти, подобно образу Харона в древнегреческих мифах. Кий – сакральный первопредок полян, превратившийся в их первого князя, основателя города. А если само имя Кий имеет славянские корни и означает «молот» – то не имеется ли здесь в виду герой‑кузнец, создатель, строитель, демиург?

Кий, Щек, Хорив и сестра Лыбедь основывают Киев. Миниатюра Радзивилловской летописи. XV в.

Видные учёные Вяч. Вс. Иванов и В.Н. Топоров исследовали легенду о Кие и его братьях, сопоставив её с другими легендами и мотивами. Они пришли к выводу, что в ней отразился широко распространённый миф о герое‑кузнеце, даже братьях‑кузнецах, победивших змея. Кузнец воплощал доброе, созидательное начало, в то время как змей – злое, отрицательное. Даже топография Киева оказалась связанной с мифом: киевские горы и Подол. Кузнец одолел змея и использовал его силу на благое дело – так появились под городом Змиевы валы²⁹.

Итак, легенда о Кие несёт в себе черты мифа, отголоски древнего народного предания. Первоначально Кий – герой, прародитель, который лишь потом в сознании людей превратился в первого князя, реального правителя. Но когда же сформировалась эта легенда?

У летописного рассказа обнаружилась интересная параллель. В «Истории Тарона» армянского автора Зеноба Глака, написанной примерно в VIII–X веках, содержится похожая легенда. Там также присутствуют три брата – Куар, Мелтей и Хореан, которые основывают в стране полуни (полян?) три соимённых им города30. Эта армянская легенда настолько схожа с древнерусской, что возникло предположение о её заимствовании из Руси. Получается, что уже в VII–VIII веках, может быть, через посредство Византии, славянская легенда об основателях Киева проникла в Армению, где, возможно, какое‑то время бытовала в устной форме, а затем была записана. Это показывает, насколько древние пласты сохранились в составе «Повести временных лет» и насколько глубоки корни славянских исторических преданий. Археологически в Киеве выявлены находки VIII–IX веков, что позволяет считать реальным существование там поселения в это время.

Итак, к середине IX века на юге Руси, в Поднепровье, сложилось княжество полян с центром в Киеве. И вот, по летописному рассказу, к городу подошли ладьи с дружинами Аскольда и Дира. Аскольд и Дир укрепились в Киеве и стали там княжить. Летописи практически ничего не сообщают об их происхождении. «Повесть временных лет» отмечает, что оба князя не были родственниками Рюрика, а являлись его «боярами», то есть знатными приближёнными. Вероятно, Аскольд и Дир возглавляли отдельные отряды варягов, которые двигались по русским рекам, по пути «из варяг в греки». Известны и другие, подобные им, варяжские правители древнерусских городов – Рогволод (Рёгнвальд) в Полоцке, Туры (Торир?) – в Турове.

Существует надёжная скандинавская этимологий имён князей: Höskuldr, Dýri. Но были ли Аскольд и Дир современниками? Это тоже ставится под сомнение. «Двоичность», так же как и «троичность», князей вызывает подозрения у иccледователей. Д.С. Лихачёв полагал, что соправительство «необычно для Руси». Но всё‑таки оно существовало, хотя и в более поздний период. А в Древней Скандинавии, например, соправительство также известно.

В то же время некоторые свидетельства как бы разделяют Аскольда и Дира. Когда князья погибли от руки Олега, их похоронили не вместе, а порознь. Аскольд был похоронен на месте, где потом некий Олма построил церковь Святого Николая. А Дира погребли на месте, недалеко от которого впоследствии соорудили церковь Святой Ирины (вблизи Софийского собора). Византийская «Хронография» Продолжателя Феофана сообщает о крещении русов в период правления императора Василия Македонянина (царствовал в 867–886 гг.) и упоминает у них только одного князя (не называя имени)31. О «князе русском» Аскольде говорится и в Никоновской летописи XVI века. Но самым известным, конечно, стало сообщение арабского писателя и путешественника ал‑Масуди. Учёный‑энциклопедист, работавший в первой половине X века (ум. в 956 г.), он написал книгу «Золотые копи и россыпи самоцветов» (или «Промывальни золота и рудники драгоценностей»). В этом произведении приводится рассказ о трёх правителях сакалиба (под сакалиба арабские авторы обычно подразумевали славян). Первый из правителей называется ад‑Дир (’л. дир). «У него обширные города и многочисленные земли. Купцы‑мусульмане направляются в его столицу с товарами»³². Второй правитель называется «малик ал‑ф.р.н. дж», а третий – «малик ат‑турк». В первом из правителей как раз и видели князя Дира. Но эта интерпретация не может считаться бесспорной. Анализировать весь фрагмент нужно в целом, поскольку ал‑Масуди говорит не об одном правителе, а о трёх. Согласно одной из версий, первый правитель, называемый арабским учёным, это «царь» волжских булгар Алмуш, второй – или киевский князь, или царь дунайской Болгарии, а третий – правитель венгров (причём идентификация третьего правителя вызывает меньше всего вопросов). Таким образом, сведения ал‑Масуди вряд ли можно привлекать для уточнения каких‑либо данных об Аскольде и Дире.

Нужно сказать и ещё об одной гипотезе. Польский хронист Ян Длугош в XV веке написал свою «Историю», в которой уделил внимание и киевским князьям: «После смерти Кия, Щека и Хорива, наследуя по прямой линии, их сыновья и племянники много лет господствовали у русских, пока наследование не перешло к двум родным братьям Оскалду, очевидно, и Диру…»33 В своё время А.Л. Шлёцер назвал этот пассаж «недоразумением». Однако академик А.А. Шахматов, опираясь на Длугоша, возвёл род Аскольда и Дира к Кию, сочтя это известие более древним, чем сведения «Повести временных лет». С тех пор в советской науке версия о происхождении Аскольда и Дира (или одного Аскольда) от Кия стала распространённой, особенно благодаря поддержке Б.А. Рыбакова.

Аскольд и Дир просят у Рюрика в Новгороде разрешение на поход в Царьград и их прибытие к Киеву. Миниатюра Радзивилловской летописи. XV в.

Но всё‑таки фраза Длугоша не даёт оснований для далеко идущих выводов. Во‑первых, она носит неопределённый характер: «наследование перешло» – каким образом это произошло, Длугош не уточняет. Из отрывка лишь следует, что на земле, где когда‑то правили Кий с братьями, потом княжили Аскольд и Дир. Во‑вторых, непонятно, почему польскому хронисту XV века дóлжно доверять больше, чем русским летописям значительно более раннего времени. Тем более что известия Длугоша о древнерусских событиях (например, в описании усобицы сыновей святого Владимира 1015–1019 гг.) зачастую не точны. Но самое главное, известия Длугоша непосредственно связаны с его концепцией происхождения русского народа от поляков. Длугош обосновывал претензии Польши на древнерусские, в том числе и киевские, земли. Сопоставив этнонимы «поляки» и «поляне» (которые в действительности имеют похожую этимологию, но не связаны между собой), хронист пришёл к заключению, что поляки были этнической основой русских, а сам Кий – поляком (вспомним мнение автора «Повести временных лет» о том, что радимичи и вятичи – «от рода ляхов»). Поскольку Аскольд и Дир были его потомками, то Киевом управляла изначально польская династия, считает Длугош. А это значит, что Рюриковичи узурпировали власть над Киевом, и только польская династия в этой земле может быть законной.

«Повесть временных лет» описывает поход руси на Константинополь: «Пошли Аскольд и Дир войной на греков и пришли к ним… Царь же (византийский император) был в это время в походе на агарян (арабов), дошёл уже до Чёрной реки, когда епарх (правитель города) прислал ему весть, что русь идёт походом на Царьград, и возвратился царь. Эти же вошли внутрь Суда (залив Золотой Рог), множество христиан убили и осадили Царьград двумястами кораблей. Царь же с трудом вошёл в город и всю ночь молился с патриархом Фотием в церкви святой Богородицы во Влахерне, и вынесли они с песнями божественную ризу святой Богородицы, и омочили в море её полу. Была в это время тишина, и море было спокойно, но тут внезапно поднялась буря с ветром, и снова встали огромные волны, разметало корабли безбожных русов, и прибило их к берегу, и переломало, так что немногим из них удалось избегнуть этой беды и вернуться домой»³⁴.

Это событие приурочено в летописи к 866 г. Однако в иностранных источниках оно датировано 860 г. Известна даже точная дата появления русских кораблей у стен столицы Византии – 18 июня. Странно после этого выглядит празднование в 1996 г. 300‑летия русского флота. В этом году следовало праздновать, по крайней мере, его 1136‑летие. Вот как о походе русов говорится в «Хронографии» Продолжателя Феофана: «Потом набег росов (это скифское племя, необузданное и жестокое), которые опустошили ромейские (византийские) земли, сам Понт Евксинский (Чёрное море) предали огню и оцепили город (Константинополь). Михаил в то время воевал с исамилитами (арабами). Впрочем, насытившись гневом Божиим, они вернулись домой – правивший тогда церковью Фотий молил Бога об этом, – а вскоре прибыло от них посольство в царственный город, прося приобщить их к Божьему крещению. Что и произошло»³⁵.

О крещении русов упоминает и сам константинопольский патриарх Фотий. Эти сообщения позволили некоторым историкам считать, что киевский князь Аскольд был крещён, причём в качестве его возможного христианского имени называют имя Николай (на месте могилы Аскольда, как мы помним, была впоследствии построена церковь Святого Николая). Крещением князя объясняется и лёгкий захват Олегом Киева. Большинству горожан‑язычников князь‑христианин оставался чуждым, поэтому они и не поддержали его. Но всё это только лишь предположения, несомненно одно: уже во второй половине IX века на Русь проникла христианская вера.

Появление русов у стен Константинополя в 860 г. не было первым выходом Руси на международную арену. 18 мая 839 г. ко двору франкского императора Людовика Благочестивого (сына Карла Великого) в город Ингельгейм на Рейне прибыло посольство от византийского императора Феофила. Вместе с послами находились и послы хакана русов. Вот как об этом сообщается в латиноязычных Бертинских анналах, написанных придворным капелланом императора Пруденцием: «Он (император Феофил) также послал с ними (византийскими послами) неких людей, которые утверждали, что они, то есть народ их, именуется Рос; чей король, называемый хаканус, направил их к нему, как они уверяли, ради дружбы. И он (Феофил) просил в упомянутом письме, чтобы, если возможно, по милости императора (Людовика) и с его помощью они получили возможность через его империю безопасно вернуться (на родину), потому что путь, по которому они прибыли в Константинополь, пролегал по землям варварских и в своей чрезвычайной дикости исключительно свирепых народов, и он не хотел бы, чтобы они возвращались этим путём, дабы не подверглись при случае какой‑либо опасности. Тщательно расследовав (цели) их прибытия, император выяснил, что они из народа свеонов (шведов), и, сочтя их скорее разведчиками и в той стране, и в нашей, чем послами дружбы, решил про себя задержать их до тех пор, пока не удастся доподлинно выяснить, явились ли они с честными намерениями или нет. Об этом он не замедлил (…) сообщить Феофилу, а также о том, что из любви к нему принял их ласково и что, если они окажутся достойными доверия, он отпустит их, предоставив возможность безопасного возвращения на родину и помощь; если же нет, то с нашими послами отправит их пред его очи, дабы тот сам решил, как с ними следует поступить»³⁶.

Значит, правитель Руси уже тогда носил титул «хакан», так же как и правитель соседнего могущественного Хазарского каганата. Возможно, что уже в середине IX века Древнерусское государство представляло собой реальную силу, в том числе и в международных делах. «Русами» назвали напавших в октябре 844 г. на Севилью язычников‑норманнов («маджус» – «огнепоклонников») арабские авторы. А по известию того же ал‑Масуди Чёрное море называли «русским» (о том же говорится и в «Повести временных лет»).