Глава 24. Верховная служительница Великой Матери подавила расстроенный вздох

Верховная служительница Великой Матери подавила расстроенный вздох. Она не собиралась доставлять удовольствие этой тощей и длинной жрице Четырнадцатой Пещеры, показав, как сильно та досаждает ей. Но заданный вопрос породил озабоченные взгляды и недовольство некоторых других Зеландони, а также глупую ухмылку ученика из Пятой Пещеры, лишившегося передних зубов.

– Все верно, Четырнадцатая Зеландони, – сказала Верховная. – Посторонних обычно не приглашают на такие собрания. Здесь собираются только призванные служители и их одаренные ученики. Именно поэтому я пригласила сюда Эйлу. Вы знаете, что она целительница. Она оказала большую помощь Шевонару, охотнику, растоптанному бизоном во время последней общей загонной охоты, – сказала жрица.

– Шевонар умер, и я не знаю, чем это она могла особенно помочь ему, я ведь не осматривала его, – возразила Четырнадцатая. – Много людей знакомы со свойствами целебных трав. Едва ли не каждому известно, что кора ивы помогает, например, облегчить головную боль.

– Я уверена, что применение ивовой коры составляет лишь малую толику ее обширных познаний, – сказала Верховная. – Раньше она жила в племени Мамутои и была дочерью очага Мамонта. В очаге Мамонта в племени Мамутои живут жрецы Мамуты, которые, подобно Зеландони, служат Великой Матери.

– Ты говоришь, что она Зеландони племени Мамутои? А где же тогда ее татуировка? – спросила седая женщина с умными глазами.

– Почему тебя так интересует ее татуировка, Девятнадцатая Зеландони? – переспросила величественная женщина, подумав о том, что известно этой старой жрице. Эта опытная и почитаемая Зеландони накопила множество знаний за свою долгую жизнь. Жаль, что последние годы ее сильно мучает подагра. Близится то время, когда она уже не сможет дойти на Летний Сход. Возможно, даже в этом году она не смогла бы присоединиться к ним, если бы его место было дальше от Девятнадцатой Пещеры.

– Я слышала о племени Мамутои. В юности Джерика из Ланзадонии гостила у них, когда странствовала по свету со своей матерью и мужчиной ее очага. Однажды летом, когда она еще ждала Джоплаю и слегка приболела, я навестила ее. Она рассказала мне о Мамутои. Их жрецы также рисуют татуировки на лицах, хотя не совсем такие, как у нас, но если Эйла тоже служит Великой Матери, то где же ее татуировка?

– Ее начали приобщать к священным знаниям, но она не успела познать всего, уйдя с Джондаларом. Она еще не Зеландони, а скорее ученица, но обладает на редкость обширными и глубокими знаниями целительницы. Кроме того, ее удочерил Мамут, их Верховный жрец, он понял, какими внутренними силами наделила ее Великая Мать, – сказала Верховная.

– Не хочешь ли ты взять ее в ученицы? – спросила Девятнадцатая. Обычно присутствующие на собраниях жрецов ученики редко высказывали свое мнение, но сейчас с их стороны послышался приглушенный ропот.

– Пока нет. Я еще не спрашивала ее, хочет ли она продолжить обучение, – сказала Верховная.

Эйла испуганно сжалась. Она с удовольствием поговорила бы с кем‑то из Зеландони о целительстве, но вовсе не имела желания учиться на Зеландони. Ей хотелось просто жить с Джондаларом и растить детей, а она заметила, что мало кто из служительниц имел мужа и детей. Они, конечно, могли при желании обзавестись семьей, но, видимо, служение Великой Земной Матери отнимало так много времени и сил, что им обычно не удавалось самим стать матерями.

– Так почему же она здесь? – спросила Четырнадцатая. Неровные пряди ее жидких седых волос выбились из скрученного на затылке пучка, придав ей неряшливый и растрепанный вид. Кто‑то, конечно, мог бы чуть раньше вежливо и тактично посоветовать ей поправить волосы, но Верховная даже думать не могла об этом. Эта сварливая Зеландони с обидой воспринимает любые ее слова.

– Я попросила ее прийти и показать вам нечто такое, что, на мой взгляд, покажется вам крайне интересным.

– Уж не пойдет ли речь о том, как ей удается командовать животными? – спросил другой жрец.

Верховная улыбнулась. По крайней мере, кто‑то из них признал, что Эйла обладает необычными способностями, достойными служительницы.

– Нет, Зеландони Южного владения Двадцать Девятой Пещеры. Об этом мы при желании поговорим на другом собрании, но на сей раз, она продемонстрирует вам кое‑что иное. – Жрец Южного владения формально считался подчиненным главной Зеландони Двадцать Девятой Трехскальной Пещеры Трехскального Единства. Но он был полноправным жрецом и искусным целителем и обладал правами, равными любому другому служителю.

Эйла заметила, что Верховная жрица обращается к служителям, называя их полные имена, которые были, возможно, излишне длинными, поскольку включали определения и счетные слова их Пещер, но зато звучали очень церемонно и внушительно. И тут ей пришло в голову: жрецы отличались только счетными словами. Становясь служителями, все они отказывались от своих былых имен, все они становились Зеландони. Они поменяли свои имена на счетные слова.

Живя одна в долине, она отмечала прожитые дни зарубками на палочках. К тому времени, когда появился Джондалар, у нее образовалась уже целая связка палочек с зарубками. Когда он, используя свои счетные слова, подсчитал все ее зарубки и определил сколько времени она прожила в долине, то его действия показались ей настоящей магией и даже испугали ее. Он научил ее счетным словам, и она поняла, что они являются очень важными и ценными для Зеландонии. Сейчас она осознала, что по крайней мере среди служителей Матери они считались более важными, чем личные имена, словно эти символические счетные слова наделяли жрецов какой‑то особой, свойственной им, магической сущностью.

Верховная подозвала к себе Джоконола.

– Первый Ученик Девятой Пещеры, я прошу тебя взять этот песок и засыпать им костер нашего очага. И я прошу Первую Ученицу Второй Пещеры погасить все светильники.

Эйла узнала двух учеников, выбранных Верховной в помощники. Именно они провели ее по галереям, украшенным настенными изображениями животных в глубины Родниковой Скалы. Послышались заинтересованные и удивленные восклицания собравшихся, которые подозревали, что Верховная подготовила для них каине то впечатляющее действо. Большинство пожилых и опытных жрецов настроились на скептический лад. Они отлично знали все хитроумные способы проведения ярких представлений и решили, что их не удастся провести подобными трюками или отвлекающими маневрами.

Все огни были погашены, но случайные лучики дневного света все же проникали в дом Зеландони. Полной темноты не получилось. Оглянувшись, Эйла заметила, что немного света просачивается по краям опущенного входного занавеса и на противоположной стороне дома также подсвечивался какой‑то проход. Вероятно, там находился запасной выход.

Верховная понимала, что поздним вечером, в полной темноте, эта демонстрация произвела бы более яркое впечатление, но это не имело особого значения для собравшихся здесь. Они мгновенно оценят все возможности использования огненного камня.

– Не хочет ли кто‑то убедиться, что огонь в очаге полностью затушен? – спросила она.

Четырнадцатая тут же вызвалась. Она старательно похлопала по песку рукой и даже проделала пальцем несколько дырочек, а затем встала и заявила:

– Песок сухой, местами теплый, но ни огня, ни горячих углей уже нет.

– Эйла, скажи, пожалуйста, что тебе нужно для разжигания огня? – спросила Верховная.

– У меня уже почти все есть, – сказала она, доставая свой костровой набор, которым она так часто пользовалась во время Путешествия, – необходима только растопка. Подойдет любой хорошо воспламеняющийся материал, сухая трава или кора, особенно если она смолистая, к примеру. А еще надо запасти немного веточек или щепок, ну и конечно, толстые палки или ветви.

Послышался недовольный ропот, и Верховная уловила несколько раздраженных замечаний. Ворчуны бормотали, что не нуждаются в уроках по разжиганию огня. Еще в раннем детстве всех научили разводить костры. «Отлично! – с удовольствием подумала Зеландони. – Пусть поворчат. Они, видите ли, полагают, что им все известно о разжигании огня».

– Ты сможешь разжечь нам огонь, Эйла? – спросила глава очага Зеландони.

Сделав холмик из сухой травы и подготовив растопку, Эйла незаметно взяла в левую руку пирит, а в правую – кремень. Ловко высеченная искра попала на траву, и она слегка подула на задымившуюся растопку, а затем, оживив разгорающееся пламя, добавила щепочек. На описание видов растопки она потратила явно больше времени, чем на разжигание огня.

Послышались невольные вздохи и удивленные восклицания, потом Зеландони Третьей Пещеры сказал:

– А ты сможешь еще раз разжечь огонь?

Эйла улыбнулась Третьему. Этот добрый пожилой мужчина поддержал ее, когда она пыталась помочь Шевонару, и она обрадовалась, увидев его. Отойдя от первого костерка, она разожгла второй, также внутри обложенного камнями очажного круга, а потом, хотя ее не просили, разожгла и третий.

– Отлично, ну и как же она добывает огонь? – спросил один из мужчин Верховную. Эйла не встречала его прежде.

– Зеландони Пятой Пещеры, – сказала Верховная, обращаясь к нему, – поскольку именно Эйле открылось это знание, то она сама и объяснит вам, как добывает огонь.

Вопрос задал Зеландони той Пещеры, которая уже ушла на Летний Сход, когда походники остановились передохнуть в Старой долине. Это был сравнительно молодой мужчина с каштановыми волосами, округлым лицом и подобным округленным телосложением. Всему его облику была присуща какая‑то округлая мягкость, его глазки выглядели маленькими из‑за пухлых щек, но Эйла подметила его проницательный и умный взгляд. Он понял, какие выгоды можно извлечь из нового способа разведения огня, и, отбросив ненужную гордость, решил выяснить, как же его добывают. Потом она вспомнила, что беззубый ученик, который не нравился Джондалару, да и у Волка вызвал угрожающее рычание, также был из Пятой Пещеры.

– Первая ученица Второй, я прошу тебя вновь зажечь светильники, чтобы Эйла смогла показать очагу Зеландони ее огненный камень, – сказала большая женщина, стараясь побороть чувство торжествующей радости. Она заметила восторженную улыбку ее ученика, Джоконола. Ему нравилось, когда его наставнице удавалось поразить этих умудренных и опытных, умных и властных, а порой и заносчивых Зеландони.

– Да, я пользуюсь вот таким огненным камнем, он высекает искры из кремня. – Она вытянула руки, показывая им железный колчедан и кремень.

– Мне встречались такие камни, – заметила Четырнадцатая Зеландони, показывая на железный колчедан.

– Надеюсь, ты сможешь вспомнить, где именно, – сказала Верховная. – Мы пока не знаем, являются ли они редкостью в наших краях.

– А как же ты обнаружила такие камни? – спросил Пятый Эйлу.

– Первый камень я нашла в одной долине, расположенной очень далеко на востоке. Мы с Джондаларом искали их и по пути сюда. Возможно, мы просто не там смотрели, но я не нашла ничего до нашего прибытия в Девятую Пещеру. И именно там я нашла несколько огненных камней, – сказала Эйла.

– И ты покажешь нам, как с их помощью добывать огонь? – спросила высокая светловолосая женщина.

– Для этого я и пригласила ее, Зеландони Второй Пещеры, – сказала Верховная.

Эйла еще не встречалась со служительницей Великой Матери из Второй Пещеры, но почему‑то ее лицо показалось ей знакомым. И тут ей вспомнился друг и сверстник Джондалара, Кимеран, с которым он имел легкое сходство из‑за их роста и цвета волос. Кимеран стал вождем Второй Пещеры, и хотя эта женщина выглядела немного старше, Эйла уловила, что она явно похожа на него. Значит, мирской и духовной жизнью этой Пещеры руководят брат и сестра, такое сочетание, с улыбкой подумала Эйла, напоминает обычаи Мамутои, где вождями стойбищ становились брат и сестра, хотя они вместе руководили повседневной жизнью, а духовными обрядами ведал Мамут.

– С собой у меня есть всего два огненных камня, – сказала Эйла, – но у нас в лагере есть еще. Если Джондалар где‑то поблизости, то он мог бы принести нам еще несколько камней, тогда обучение пойдет быстрее. – Зеландони кивнула, и Эйла продолжила: – Этому несложно научиться, хотя надо немного попрактиковаться и приобрести сноровку. Сначала запасаем хорошую растопку. Потом, хорошенько ударив огненным камнем по кремню, высекаем яркую искру, из которой раздуваем пламя.

Пока жрецы и их ученики толпились вокруг Эйлы, которая показывала, как правильно держать камни и высекать искры, Верховная послала Миколана, Второго Ученика Четырнадцатой Пещеры, найти Джондалара. Наблюдая за своими подчиненными, глава очага Зеландони заметила, что никто из них не остался равнодушным. Разрешились все сомнения и вопросы. Огонь получился не в результате ловкого трюка, и она правильно рассчитала, что новый способ добывания такого быстрого огня очень заинтересует жрецов. Огонь играл исключительно важную роль в их жизни, и о нем необходимо было знать как можно больше.

Именно благодаря огню древние люди выживали в суровых условиях ледниковой эпохи. Им жизненно важно было знать, как разводить его, поддерживать и переносить с места на место. Несмотря на сильные холода, эти обширные земли, окруженные вечными льдами, протянувшимися гораздо южнее полярных зон, были плодородными и щедрыми. Сухой и морозный зимний сезон приостанавливал рост деревьев, но летом бывало очень жарко, что способствовало обильному росту луговых трав, которые обеспечивали пропитанием огромные стада разнообразных жвачных животных. А они, в свою очередь, обеспечивали высококалорийной пищей плотоядных и всеядных животных.

Все виды обитавших около ледников животных приспособились к холоду, вырастив густой и теплый меховой покров – за исключением одного. Единственным млекопитающим, не защищенным шерстью или мехом, являлся человек, тропическое создание, приспособившееся к жизни в холоде лишь благодаря уму и сообразительности. Только овладев огнем, люди освоили север с его богатыми пищевыми запасами. Ради пропитания они охотились на животных, а их мех согревал их в плохую погоду, но значение огня трудно было переоценить, он поддерживал тепло во время отдыха и сна, на нем готовили мясную и растительную пищу, чтобы она лучше усваивалась. При достаточных запасах топлива огонь воспринимался как нечто обыденное и привычное, но человек никогда не забывал, как он необходим для их жизни, и если топливо подходило к концу в дождливые и снежные дни, то все понимали, как много зависит от огня.

Паре жрецов уже удалось развести костерки, и они передали огненные камни следующим, когда Джондалар принес еще несколько пиритов. Верховная лично взяла у него эти камни при входе, пересчитала их про себя и отдала Эйле. Процесс обучения пошел значительно быстрее. После того как все жрецы разожгли по одному костерку, новый способ начали осваивать ученики, а наиболее ловкие жрецы помогли Эйле научить их подопечных. Именно Четырнадцатая Зеландони задала вопрос, который вертелся у всех на языке.

– А что ты собираешься делать со всеми этими камнями? – спросила она.

– Сначала Джондалар говорил, что хочет поделиться ими со своими близкими, – начала Эйла. – Вилломар также сказал, что они могут быть выгодными при обмене. Это зависит от того, как много мы найдем их. Я думаю, что не могу одна решить такой вопрос.

– Конечно, мы все можем поискать такие камни, но, как ты думаешь, хватит ли у вас сейчас камней, чтобы раздать хотя бы по одному каждой Пещере на нашем Летнем Сходе? – спросила Верховная Зеландони, хотя уже знала ответ.

– Я не знаю, сколько всего Пещер придет на Летний Сход, по, по‑моему, должно хватить, – сказала Эйла.

– Если каждой Пещере будет выделен один огненный камень, то его хранение надо доверить Зеландони Пещеры, – заявила Четырнадцатая.

– Я согласен, и еще мне кажется, что нам лучше не разглашать быстрого огня. Представьте только, какими впечатляющими станут обряды благодаря этому огненному камню. Подумайте, с каким трепетом воспримут все мгновенный огонь, сотворенный Зеландони, особенно в полной темноте, – сказал Зеландони Пятой Пещеры. Его глаза вдохновенно сверкали. – Мы сможем добиться гораздо большей власти, и благодаря такому огню наши обряды станут гораздо более впечатляющими.

– Ты прав, Пятый Зеландони, – поддержала его Четырнадцатая. – Это отличная идея.

– А может быть, хранение огненного камня следует доверить не только Зеландони, но и вождю, – сказал Одиннадцатый, – чтобы избежать возможных осложнений. Насколько я понимаю, Смелае не понравится, если от нее скроют такое новшество.

Эйла улыбнулась этому невысокому хрупкому мужчине, обладавшему, как она помнила, крепким и уверенным рукопожатием. Он был предан вождю Пещеры, что, по ее мнению, было достойно одобрения.

– Огненные камни слишком важны для жизни Пещеры, чтобы хранить их в тайне, – сказала Верховная. – Все мы служители Великой Матери. И мы отказались от наших личных имен, став Зеландони, духовными вождями племени. И в первую очередь мы должны думать об интересах Пещеры. Было бы очень заманчиво, конечно, сохранить эти камни для духовного пользования, но польза целого племени Зеландонии перевешивает наши желания. Огненные камни являются костями Великой Земной Матери. Это Ее Дар, и мы не вправе утаить его.

Верховная служительница умолкла и обвела всех присутствующих Зеландони испытующим взглядом. Она знала, что огненные камни уже не секрет. На лицах некоторых Зеландони отразились явное разочарование и легкое недовольство. Четырнадцатая наверняка готова возразить ей.

– Вы не сможете сохранить их в секрете, – нахмурившись, сказала Эйла.

– Почему это? – спросила Четырнадцатая. – По‑моему, это должен решать очаг Зеландони.

– Я уже подарила несколько огненных камней родным Джондалара, – сообщила Эйла.

– Очень жаль, – сказал Пятый, покачав головой, сразу признавая бессмысленность дальнейшего обсуждения, – но что сделано, то сделано.

– У нас достаточно власти и без них, – продолжила Верховная Зеландони, – но все‑таки мы можем использовать их с пользой для себя. Во‑первых, можно устроить впечатляющую демонстрацию возможностей огненного камня для наших Пещер. Я думаю, будет очень хорошо, если завтра Эйла разожжет ритуальный костер.

– Но будет ли достаточно темно, чтобы разглядеть искру в вечерних сумерках? Может быть, лучше сначала залить костер и предоставить ей возможность вновь развести его, – предложил Третий Зеландони.

– И как же люди поймут, что он разгорелся от огненного камня, а не от тлеющего угля? – спросил пожилой мужчина со светлыми волосами, хотя, возможно, они были седыми. – Нет, я считаю, нам нужен чистый очаг, в котором еще ничего не зажигали, но ты прав насчет темноты. В сумерках многое может отвлечь внимание людей от ритуального костра. Только полная темнота поможет приковать их взоры к определенному месту.

– Ты прав, Зеландони Седьмой Пещеры, – сказала Верховная.

Эйла заметила, что он очень похож на сидящую рядом с ним высокую блондинку из Второй Пещеры. Вероятно, он был мужчиной ее очага, возможно, мужем ее бабушки или родственником по материнской линии. Джондалар говорил ей, что Седьмая и Вторая Пещеры связаны тесными родственными узами и их стоянки разместились на противоположных берегах Луговой реки. Причем Вторую Пещеру называли еще Старшим очагом, а Седьмую – Пещерой Лошади, и Джондалар обещал Эйле, что осенью они сходят навестить их и он покажет ей каменную лошадь.

– А может быть, начать ритуал без костра и разжечь огонь только после наступления темноты, – предложила Зеландони Двадцать Девятой Пещеры. Миловидность и улыбчивость этой женщины не помешали Эйле заметить, что она наделена внутренней силой и даром убеждения. Они были едва знакомы, но она слышала разговоры о том, что именно благодаря этой женщине поддерживается единство Трехскальной Пещеры.

– Но людям может показаться странным, Двадцать Девятая Зеландони, если мы не разведем ритуальный костер в самом начале, – возразил Третий Зеландони. – Может быть, лучше перенести начало на более темное время?

– А что мы можем устроить до начала обряда? Люди обычно собираются засветло и начнут беспокоиться, если мы будем медлить слишком долго, – добавила другая жрица. Эта еще не старая женщина была почти такая же полная, как Верховная жрица, только не высокая, а совсем маленькая. Если размеры Верховной, как вес, так и рост, придавали ей властный вид, то эта жрица выглядела по‑матерински добродушной и мягкой.

– Ты права, Зеландони Западного владения. Так давайте пригласим вначале странствующих сказителей, – предложил сидевший рядом с ней молодой человек. – Они уже пришли.

– Их истории могут отвлечь людей от серьезности ритуала, Зеландони Северного владения, – заметила Двадцать Девятая Зеландони.

– Да, верно, Трехскальная Зеландони, – тут же согласился молодой жрец. Он явно относился с почтением к главной Зеландони Двадцать Девятой Пещеры. Эйла заметила, что все четыре Зеландони Объединенной Двадцать Девятой Пещеры, обращаясь друг к другу, упоминали описательные названия соответствующих стоянок, а не счетные слова. Это было разумно, поскольку все они являлись жрецами Двадцать Девятой Пещеры и таким образом смогли избежать путаницы.

– Тогда давайте поговорим о каком‑то серьезном деле, – предложил Зеландони Южного владения.

Именно он спросил Верховную, не будет ли Эйла рассказывать о своих животных, и руководил духовной жизнью Южного владения, или Скалы Отражений, вождем которой была Денанна. Оценивающе и настороженно взглянув на Эйлу, Денанна с некоторой враждебностью разглядывала лошадей и волка, однако голос этого жреца звучал вполне дружелюбно. Поживем – увидим.

– Джохарран хочет серьезно поговорить о плоскоголовых, чтобы выяснить наше отношение к ним, – сказала Одиннадцатая Зеландони. – Это очень серьезный разговор.

– Но такая тема далеко не всем понравится, и могут начаться яростные споры. По‑моему, не стоит заводить споры на, открытии Летнего Схода. Это может спровоцировать дальнейшие перепалки по любому поводу, – сказала Верховная Зеландони. Нам нужно заранее подготовить людей, прежде чем мы вынесем на обсуждение новые идеи о плоскоголовых.

Эйла размышляла, уместным ли будет сейчас ее замечание.

– Зеландони, – наконец решилась она, – можно мне сделать одно предложение? – Все взглянули на нее, и некоторые взгляды были явно неодобрительными.

– Конечно, можно, Эйла, – сказала Верховная жрица.

– По пути сюда мы с Джондаларом гостили у Лосадунаи. Мы подарили Лосадуни и его жене несколько огненных камней… для всей Пещеры… они были так добры и во многом помогли нам… – Эйла не решалась.

– Так что же ты предлагаешь? – подбодрила ее Зеландони.

– Когда они устраивали ритуал представления огненных камней, то соорудили два очага, – продолжила Эйла. – В одном они разожгли костер. А во втором только приготовили растопку. Потом этот костер потушили. И вдруг стало так темно, что невозможно было даже разглядеть сидящего рядом человека, и все сразу увидели, что в первом очаге нет уже ни одного уголька, нет даже намека на пламя. И тогда я зажгла огонь во втором очаге.

Чуть помедлив, Зеландони сказала:

– Спасибо, Эйла. Мне кажется, это интересная мысль. Возможно, мы сможем устроить что‑то в таком же духе. Такая демонстрация может оказаться весьма впечатляющей.

– Да, мне тоже нравится, – сказал Третий Зеландони. – Ведь тогда мы сможем зажечь ритуальный костер с самого начала.

– А второй очаг с подготовленной растопкой только увеличит интерес людей. Они будут гадать, для чего он предназначен, и с нетерпением ждать последующих событий, – сказала Зеландони Западного владения Двадцать Девятой.

– А как мы потушим костер? Если зальем водой, то повалит пар, – сказал Одиннадцатый. – Может, засыпать землей, чтобы он погас мгновенно?

– Или влажным песком, – предложил один из жрецов, которого Эйла еще не встречала. – Будет немного пара, но зато погаснут все угли.

– А мне нравится идея с водой, пусть будет много пара, – сказал еще один незнакомец. – Он выглядит весьма впечатляюще.

– Нет, по‑моему, более впечатляющим будет, если огонь погаснет мгновенно. Было светло, и вдруг сразу темно.

Эйла знала далеко не всех служителей и по мере оживления дискуссии уже совсем запуталась, поскольку жрецы, отбросив церемонии, перестали обращаться друг к другу по именам. Просто удивительно, какие длительные обсуждения и споры предшествуют ритуалам. Она даже не догадывалась, что обряды так тщательно продумываются, полагая, что Зеландони и другие жрецы и шаманы, которые общаются с миром Духов, являются просто проводниками незримых сил. Их разговор выдавал тайны подготовки, и Эйла начала понимать, почему некоторые возражали против ее присутствия, хотя уже отвлеклась от самого обсуждения, углубившись в собственные воспоминания.

Она размышляла, планировали ли так же детально обряды Мог‑уры Клана, и поняла, что, вероятно, их подготовка имела другие особенности. Ритуалы Клана оставались неизменными с древних времен, по крайней мере соблюдались все традиции с минимально возможными отклонениями. Теперь ей стало понятнее то затруднительное положение, в котором они оказались, когда Креб, главный Мог‑ур, предложил, чтобы она приняла значительное участие в одной из самых священных церемоний.

Перестав следить за ходом обсуждения, Эйла окинула взглядом просторный шатровый летний дом очага Зеландони. Он был похож на жилые спальные шатры стоянки Девятой Пещеры, только превосходил их размерами. Переносные внутренние перегородки, разделившие внутреннее пространство на отдельные сектора, стояли около внутренних стен между спальными местами так, что в центре оставалось большое общее помещение. Высокие спальные лежанки сгруппировались в одном месте, такой же высокой была лежанка в пещерном доме Зеландони. Вероятно, они предназначены для лечения возможных больных.

Земляной пол устилали плетеные циновки, многие из которых украшали замысловатые и красивые узоры, а в качестве сидений использовались разнообразные валики, подушки и скамьи, которые располагались вокруг низких столов разных размеров. На многих из них стояли изящные масляные светильники, вытесанные из песчаника или известняка; обычно они горели и днем и ночью в этом, лишенном окон, жилище, и зачастую в каждом из них горело по несколько фитилей. Поверхности большинства светильников были тщательно обработаны, отшлифованы и украшены, но встречались и грубоватые, почти не обработанные камни с углублениями, выдолбленными для растопленного жира, как в жилище Мартоны. Возле многих светильников в чашах с песком стояли женские фигурки. Все они, несмотря на сходство, немного отличались друг от друга. Эйле уже приходилось видеть такие фигурки раньше, и она знала, что они являются воплощениями Великой Земной Матери, которые Джондалар называл донии.

Размер фигурок донии варьировался от четырех до восьми дюймов в высоту. Все они, как правило, отличались условностью и пышностью форм. Руки и плечи едва намечались, и ноги сходились вместе, сужаясь к концу без какого‑либо намека на ступни, чтобы женскую фигурку можно было поставить вертикально, воткнув в землю или в чашу с песком. Фигурки не изображали какого‑то конкретного человека, у них отсутствовали черты лица, придающие индивидуальность, хотя резчик мог изобразить тело знакомой ему женщины. Однако изображал он не цветущую молодую женщину с высокой грудью в начале зрелости, не стройную собирательницу плодов земли, постоянно скитающуюся ради пополнения запасов пищи.

Фигурка донии обычно представляла собой избыточно полную женщину с большим жизненным опытом. Она не находилась в состоянии беременности, но уже рожала детей. Обширные ягодицы и тяжелые полные груди, спускавшиеся на объемистый, немного опущенный живот, явно показывали, что эта женщина уже родила и выкормила нескольких детей. У нее была пышная фигура более зрелой и взрослой женщины‑матери, но ее формы говорили не только о плодовитости. Чтобы женщина так располнела, у нее должно быть изобилие пищи, и она должна вести малоподвижную жизнь. Такая резная фигурка символически изображала откормленную, благополучную мать, которая обеспечивает своих детей; она являлась символом изобилия и щедрости.

Такое состояние, в общем‑то, являлось реальным. Какие‑то годы природа могла быть менее щедрой, но большинство времени Зеландонии жили вполне благополучно. В их племени часто встречались полные женщины; резчикам нужно было знать, как выглядит полная женщина, чтобы изваять ее в достоверных деталях. Поздней весной, когда зимние запасы были почти на исходе, а новые ростки еще только набирали силу, могло наступить голодное время. Такие же трудности переживали животные, весной они становились костлявыми и тощими, их мясо было жестким и постным. Какое‑то время людям приходилось обходиться ограниченным набором пищи, но они редко голодали.

Для тех, кто питался плодами земли, охотился и запасал все, что требовалось для выживания, Земля была подобна Великой Матери, она кормила своих детей, позволяя им охотиться и собирать плоды в своих угодьях. Она давала им все необходимое. Они не сажали в землю семян, не выращивали урожай, не культивировали и не поливали растения, и они не выращивали стада животных, не защищали их от хищников и не собирали для них корма на зиму. Все вокруг принадлежало им, нужно было только знать, где найти животных и собрать плоды. Однако люди относились к земле с большим почитанием.

Каждая вырезанная ими фигурка являлась хранилищем Духа Великой Земной Матери и открытой демонстрацией для уведомления незримых высших сил, способных одарить их своими щедротами. Языком симпатической магии люди пытались рассказать Матери о своих желаниях, воплощая их в формах изваяний. Такая донии являлась воплощением их надежд на то, что съедобные растения и плоды будут в изобилии и что вокруг будет множество разнообразных животных. Она являлась символом просьбы и мольбы о щедрой и плодородной земле, о здоровой и богатой жизни. Такая донии являлась символическим воплощением желанной жизни.

– И мне хотелось бы поблагодарить Эйлу…

Она вздрогнула, очнувшись от своих грез наяву, услышав, как произнесли ее имя. Она не могла даже вспомнить, о чем сейчас думала.

– …за ее готовность показать новый способ разжигания огня всем Зеландонии и за ее терпение к тем из нас, кому понадобилось немного больше времени, чтобы освоить его, – сказала Верховная служительница Великой Матери.

Многие поддержали ее, даже Четырнадцатая Зеландони, казалось, искренне выразила признательность. Потом они начали обсуждать дальнейшие детали ритуала Открытия Летнего Схода и другие предстоящие церемонии, в частности семейную церемонию, известную под названием Брачный ритуал. Эйле хотелось побольше узнать об этом ритуале, но они говорили уже в основном о том, когда им стоит собраться вновь, чтобы обсудить его подробнее. Далее разговор пошел о воспитании учеников.

Верховная служительница встала.

– Именно очаг Зеландонии хранит историю племени. – Она обвела взглядом всех учеников, но Эйле показалось, что Зеландони специально задержала на ней взгляд, словно приглашала присоединиться к ним. – Частью обучения учеников является запоминание древних легенд и преданий. В них рассказывается, кто такие Зеландонии и откуда они ведут свое начало. Запоминание также помогает усвоить разнообразные знания, которые надлежит выучить ученикам. Давайте закончим сегодня наше собрание Песней Матери, Ее легендой.

Она умолкла, взгляд ее стал каким‑то отрешенным, словно она извлекала из глубин собственной памяти давно выученную историю. В этом самом главном предании рассказывалось о начале начал. Для более легкого запоминания предания и легенды рассказывались в стихотворной рифмованной форме, но если исполнитель обладал даром к сочинению музыки и способен был исполнить их к радости и удовольствию слушателей, то они запоминались еще легче. Некоторые старинные песни были так хорошо знакомы, что одной их мелодии зачастую бывало достаточно, чтобы вспомнить саму историю.

Верховная Зеландони придумала, однако, свою собственную мелодию для Песни Матери, и многие люди уже частично запомнили ее слова. Она начала петь а капелла чистым, сильным, красивым голосом:

Безвременный хаос вихрем пылил и кружил,

Праматерь сущего из мрака он породил.

Пробудилась Она и величие жизни познала,

Лишь пустынная тьма Земную Мать огорчала.

Мать горевала.

Одна горевала.

Эйла с нарастающим волнением осознала уже знакомые ей слова первого куплета и вместе со всеми произнесла пятую строчку, которую слушатели либо пели, вторя Верховной Зеландони, либо просто проговаривали по мере способности:

Взметнула Она свою родовую пыль во мгле,

И сотворила светлого друга, подобного себе.

Росли они в любви, дружили, как брат и сестра,

И решили союз основать, когда зрелость пришла.

Вокруг Матери он парил.

Светлый спутник Ее любил.

Эйла вспомнила последнюю строку этого второго стиха и произнесла ее вместе со всеми, но следующие несколько куплетов она просто внимательно слушала и проговаривала шепотом запомнившиеся слова. Ей хотелось выучить всю песню, потому что она ей очень понравилась, и понравилось также исполнение Верховной жрицы. От одного звука ее голоса на глаза наворачивались слезы. Эйла понимала, что никогда не научится так красиво петь, но хотела выучить слова. Во время Путешествия она уже выучила вариант Лосадунаи, но он несколько отличался языком, ритмикой стиха и некоторыми мелкими деталями. И сейчас она очень внимательно слушала, стремясь запомнить эту легенду на языке Зеландонии:

Пустынную Землю терзало черное ледяное томление,

С надеждой ждала Она светлого таинства рождения.

И кровь Ее породила жизнь, согрелась плоть Ее дыханием.

Разверзлось каменное чрево для нового создания.

Мать обрела Дар рождения.

Новой жизни творения.

Во время странствий Джондалар пересказывал некоторые из этих стихов, но ей еще не приходилось слышать настолько красивого и волнующего исполнения. Кроме того, он просто передавал содержание Песни Матери своими словами.

И воды Ее родовые наполнили реки и моря до берегов,

Они напоили почвы, пробудив жизнь лугов и лесов.

Каждая драгоценная капля давала новой жизни ростки,

И пышный зеленый покров украсил просторы Земли.

Хлынул вод Ее разлив,

Зеленый покров породив.

В бурных родах извергся из чрева огненный шар,

Она претерпела все муки, познавая новой жизни дар.

Капли крови ее застыли, алыми камнями краснели.

Но лучезарное дитя оправдало Ее тяжкие потери.

Огромным счастьем Матери был

Яркий сверкающий сын.

И вздыбились горы, извергнув питательный пламенный сок,

На вершинах груди Ее горной кормился сынок.

И взметнулось в черную даль высоко

Великой Матери огненное молоко.

В небо взметнулось высоко

Материнское молоко.

Этот куплет Эйле особенно полюбился. Он напоминал ей о ее собственных переживаниях, она также осознала для себя, что все ее страдания окупились огромным счастьем, когда родился ее замечательный сын.

Тихо подкрался хаос, не тревожа Матери сон,

Заманчивой неизвестностью во мраке поблескивал он.

Увлек он дитя неразумное в мрачный холодный тлен.

Взметнулся тьмой ураганной и захватил его в плен.

Мрачный холодный хаоса тлен

Захватил лучезарного сына в плен.

Вот так и Бруд отнял у нее сына. Исполнение Зеландони было настолько захватывающим, что Эйла вдруг осознала, что очень переживает за судьбу Матери и Ее сына. Она сидела, подавшись вперед, и ловила каждое слово.

И Ее светлый друг вновь схватился с врагом коварным,

Державшим в холодном плену Ее дитя лучезарное.

Ради Ее любимого сына с удвоенной силой сражались они,

И их неукротимые стремления победу принесли.

Вновь возгорелся жизни жар.

Сияющий вернулся дар.

Эйла глубоко вздохнула и оглянулась. Не только ее захватила древняя легенда. Все окружающие заворожено слушали голос величественной исполнительницы.

С болью в сердце Великая Мать жила,

Между ней и сыном навеки пропасть легла.

Горевала Она, видя, как он кружит в вышине,

Но воспрянула духом и новую жизнь зачала на Земле.

И духом вновь воспрянула Мать,

Чтоб новую жизнь на Земле создать.

Слезы струились по щекам Эйлы, она мучительно переживала, что ей пришлось оставить сына в Клане, и глубоко сочувствовала страданиям Матери.

Вот хлынули на голую Землю воды Ее возрождения,

И вновь оделись поля в нарядную зелень растений.

Обильно и вечно утрат Ее изливаются слезы,

Взметая соцветья радуг и сияюще чистые росы.

Зеленый наряд возродился.

Но слезы Матери стынут на листьях.

Эйла была уверена, что никогда уже не сможет воспринимать, как прежде, утренние росы и разноцветье радуги. Теперь они всегда будут напоминать ей о слезах Матери.

С оглушительным грохотом разорвала Она глубины скал,

И из недр Ее бездонного чрева наш мир восстал.

Мир земной в изобилии видов и форм,

Чрево Матери породило детей целый сонм.

Покинутая Мать новую жизнь обрела.

И множество детей Земле дала.

Следующий отрывок был уже менее печальным, но еще более интересным. Он объяснял нынешнее устройство окружающего земного мира.

С гордостью Мать взирала на чад своих,

Но истратила запас животворных сил на них.

Осталось лишь воплотить в жизнь последнее нововведение –

Детей, способных понять смысл и ценность Ее творений.

Они будут Ее почитать.

И богатства Ее охранять.

Первую Женщину зрелой Мать сотворила,

Всеми земными благами ее наделила.

И главный Дар Великая Мать ей передала.

Пробудившись, познала величие жизни она.

Первая Женщина человеческого рода.

Познала величие жизни природной.

Эйла подняла глаза и заметила, что Зеландони наблюдает за ней. Она мельком глянула на окружающих, и когда вновь посмотрела на Зеландони, то ее взгляд уже был направлен в другую сторону.

Мать вспомнила, как тоскливо Ей было одной

И как согревала Ее любовь друга во тьме ночной.

Вот тогда последнюю искру Мать отдала,

На радость Женщине Первого Мужчину создала.

Последнюю искру Мать отдала.

Первого Мужчину Она создала.

Великая Мать наделила людей Даром возрождения,

И завещала им жить на Земле, в Ее владениях.

И завешала им чтить всех тварей живых, все земные плоды,

Оберегать реки и моря, гор, лесов и лугов Дары.

Под защитой камня кров нашли они,

Но почитали все Дары Матери Земли.

Изобильную жизнь Своим детям обеспечила Мать,

И решила любовный Дар им в награду послать.

Ниспослать им Дар Радости, соединяющий Дар,

Дабы радовал Мать их свободный любовный жар.

Лишь почитая и славя Великую Мать,

Можно Благо Даров Ее познать.

И возрадовалась счастью детей Своих Земная Мать,

Науку любви и нежности сумели они познать.

Она пробудила в них чувства взаимной любви,

И ниспосланные Ею Дары Радости глубоко оценили они.

Сердце Матери согрел жар их любви.

Дети Ее радость любви обрели.

И, одарив детей всей щедростью земной,

Великая Мать ушла на покой.

Две последние строки слегка озадачили Эйлу. Они нарушали привычный размер стиха, и она подумала, что, возможно, здесь что‑то забыто или пропущено. Взглянув на Зеландони, она вновь встретила ее пристальный взгляд, вызывавший у нее беспокойство. Она опустила глаза и, вновь подняв их, обнаружила, что Зеландони по‑прежнему смотрела на нее.

Когда все разошлись, Зеландони подошла к Эйле.

– Мне нужно сходить в лагерь Девятой Пещеры, ты не возражаешь, если мы пройдемся вместе? – спросила она.

– Нет, разумеется, нет, – ответила Эйла.

Сначала они шли в приятном молчании. Эйла еще пребывала под впечатлением от услышанного, а Зеландони не спешила начать разговор, желая, чтобы ее спутница сама высказала свои мысли.

– Как ты прекрасно пела, Зеландони, – наконец сказала Эйла. – Когда я жила на Львиной стоянке, там иногда устраивали музыкальные и песенные вечера, бывали даже общие танцы, а некоторые Мамутои обладали прекрасными голосами, но никому из них не сравниться с тобой.

– Это Дар Матери. Я родилась с ним, это Она Сама одарила меня такой врожденной способностью. Легенду о Матери называют также Песней Матери, поскольку людям нравится петь ее, – заметила Зеландони.

– Джондалар рассказывал мне немного о Песне Матери во время нашего Путешествия. Он сказал, что не помнит ее точно, и пересказывал ее своими словами, – сказала Эйла.

– В этом нет ничего необычного. Есть много слегка отличающихся друг от друга вариантов. Он слышал эту легенду от старой Зеландони, а я запомнила ее со слов моего наставника. Порой Зеландони слегка изменяют ее слова. И это совершенно естественно, главное, чтобы сохранились суть и смысл истории. Люди способны уловить размер и рифмы стихов, и если они хороши, то стихи быстро запоминаются. Я придумала мою собственную песню, и она мне нравится, но есть другие варианты исполнения.

– Мне кажется, большинство людей знают твой вариант песни, но что означают слова «рифма» и «размер»? По‑моему, Джондалар никогда не объяснял мне их значения, – сказала Эйла.

– Я полагаю, он и не смог бы. Исполнение песен и историй никогда не относилось к числу его главных дарований, хотя теперь он гораздо интереснее рассказывает о своих приключениях.

– И я также не могу похвастать такими талантами. Я легко запоминаю слова, но совсем не умею петь. А вот слушать мне очень нравится, – сказала Эйла.

– Одинаковый размер и рифмы облегчают запоминание. Размер определяет ритм движения. Он ведет тебя за собой, как будто ты идешь с одной и той же скоростью. Рифмы – это слова, сходные по звучанию. Они подчеркивают размер и также помогают вспомнить окончание следующей строки.

– У Лосадунаи есть похожее Предание о Матери, но, запоминая его, я испытывала иные чувства, – сказала Эйла.

Зеландони остановилась и взглянула на Эйлу.

– Ты запомнила его? Ведь Лосадунаи говорят на другом языке.

– Да, но он похож на язык Зеландонии, и его было нетрудно выучить.

– Верно, похож, но все же отличается, и некоторые считают его почти непонятным, Как долго вы прожили у них? – спросила Зеландони.

– Не долго, меньше одной луны. Джондалар торопился перейти ледник до того, как весеннее таяние сделает его более опасным. Так и случилось, напоследок подул теплый ветер, и при спуске у нас возникли сложности, – пояснила Эйла.

– Ты выучила их язык меньше чем за одну луну?

– Не совсем. Я еще делала много ошибок, но выучила наизусть некоторые легенды Лосадунаи. Я пыталась выучить и Песню о Матери так, как ты исполняешь ее.

Еще раз пристально глянув на Эйлу, Зеландони вновь пошла в сторону стоянки.

– Я с удовольствием помогу тебе в этом, – сказала она.

По дороге Эйла вспоминала эту легенду, а именно тот отрывок, который навеял ей воспоминания о Дарке. Она была уверена, что понимает, какие чувства испытывала Великая Мать, осознав, что навеки рассталась с сыном. Она тоже страдала, вспоминая порой об утраченном ребенке, и с радостью ожидала рождения ее нового ребенка, ребенка Джондалара. Повторяя про себя некоторые из только что услышанных стихов, она невольно начала двигаться в их ритме.

Зеландони заметила легкое изменение ее походки и, понимающе взглянув на Эйлу, увидела на ее лице выражение внутренней сосредоточенности. В очередной раз она убедилась, что эта молодая женщина принадлежит к очагу Зеландони.

Недалеко от лагеря Эйла вдруг остановилась и спросила:

– А почему в конце песни два повтора вместо одного? Женщина изучающе посмотрела на нее, медля с ответом.

– У слушателей часто возникает такой вопрос, – сказала она. – Я не знаю точного ответа. Так уж повелось. Большинство считают, что двойной повтор служит для обозначения конца всей легенды: один повтор для последнего стиха, а второй – для всей истории.

Эйла кивнула. Зеландони не поняла, означал ли ее кивок признание правильности этого объяснения или просто понимание высказанного мнения. Но ей пришло в голову, что большинство учеников даже не думали обсуждать такие тонкости Песни Матери. Да, она явно принадлежит к очагу Зеландони.

Они прошли еще немного, Эйла заметила, что солнце уже опустилось к западным холмам. Вскоре стемнеет.

– По‑моему, наше собрание прошло хорошо, – сказала Зеландони. – Жрецов поразил новый способ разжигания огня, и я ценю твою готовность показать его всем людям. Если мы сумеем найти достаточное количество огненных камней, вскоре все Зеландонии научатся быстрому способу разведения костров. А если мы найдем очень много… Впрочем, не знаю. Вероятно, было бы лучше всего, если бы их использовали только для разведения особых ритуальных костров.

Эйла нахмурилась.

– А как же быть с теми людьми, у которых уже есть огненные камни? Кроме того, кто‑то и сам сможет найти их. Неужели ты сможешь запретить ими пользоваться? – спросила Эйла.

Зеландони остановилась и прямо взглянула в глаза Эйле. Потом вздохнула:

– Нет, не смогу. Можно было бы попросить людей не делать этого, но ты права в одном. Запреты тут не помогут, в любом случае останутся такие люди, которые будут поступать по собственному усмотрению. Я просто представила идеальную ситуацию. – Она усмехнулась. – Когда жрецы говорили о сохранении тайны для очага Зеландони, они просто высказали вслух то, что, по‑моему, желали бы для себя большинство из нас. Быстрый огонь мог бы стать очень впечатляющей частью ритуалов, но мы не можем утаить его от людей. – Она вновь решительно направилась вперед. – Обычно мы не обсуждаем подробности Брачного ритуала до завершения первого охотничьего похода. В нем принимают участие все Пещеры, – сказала Зеландони. – Люди ждут его с большим волнением и тревогой. Считается, что если первая охота будет успешной, то она предвещает удачу охотникам на целый год, но если нет, то удача от нас отвернется. Зеландони будут проводить обряд Поиска. Иногда он помогает определить направление охоты. Если поблизости бродит стадо животных, то человек, обладающий даром Поиска, поможет найти их.

– Я помогала Мамуту в Поиске. В первый раз для меня он стал полной неожиданностью, но у нас с Мамутом оказалась очень тесная связь, и меня просто невольно увлекло в его Поиск, – сказала Эйла.

– Ты проводила обряд Поиска вместе с Мамутом? – с удивлением спросила Зеландони. – И на что это было похоже?

– Это сложно объяснить, но мне казалось, что я будто птица лечу над землей, но не ощущаю никакого ветра, – сказала Эйла, – и земля подо мной выглядела как‑то странно.

– А ты хотела бы помочь провести обряд Поиска? У нас есть несколько человек, обладающих таким даром, но, как говорится, чем больше, тем лучше, – сказала жрица. Она увидела нерешительное выражение на лице Эйлы.

– Мне хотелось бы помочь в Поиске… но… я не хочу быть Зеландони. Я хочу просто жить с Джондаларом и рожать детей, – сказала Эйла.

– Если ты не хочешь, то и не будешь. Никто не станет принуждать тебя, Эйла, но если обряд Поиска поможет успешной охоте, то говорят, что и Брачный ритуал принесет удачу, породив долговременные связи и процветающие семейные очаги, – сказала Верховная.

– Да, хорошо, я постараюсь помочь, правда, не знаю, смогу ли… – взволнованно сказала Эйла.

– Не волнуйся. Этого никому не дано знать. Мы можем лишь пытаться найти пути общения с миром Духов. – Зеландони была довольна собой. Очевидно, что Эйла пыталась сопротивляться приобщению к очагу Зеландони, но обряд Поиска может все‑таки стать началом ее приобщения. Она должна стать Зеландони. Верховная жрица понимала, что эта молодая женщина обладает многочисленными дарованиями и способностями и задает на редкость умные вопросы. Ее непременно нужно привлечь в круг служителей, иначе она может породить разногласия в жизни всего племени.