![]() |
Главная Случайная страница Контакты | Мы поможем в написании вашей работы! | |
|
-Я хочу, чтобы Адам переехал жить к нам.
Папа, моющий посуду в раковине, поворачивается ко мне; с его рук на пол капает мыльная пена. Он ошеломленно смотрит на меня:
-Ты шутишь!
-Я серьезно.
-И где же он будет спать?
-В моей комнате.
-Тесс, я никогда на это не соглашусь! –Он поворачивается обратно к раковине, гремит мисками и тарелками. –Это очередной пункт из твоего списка? Чтобы твой парень переехал к нам жить?
-Его зовут Адам.
Папа качает головой:
-Даже не думай.
-Тогда я перееду к нему.
-Думаешь, его мама на это согласится?
-Тогда мы сбежим в Шотландию и поселимся на какой-нибудь ферме. Это тебе больше понравится?
Папа поворачивается ко мне с перекошенным от гнева ртом:
-Тесс, я сказал «нет».
Ненавижу, когда он демонстрирует, кто здесь хозяин, как будто тут нечего обсуждать, потому что он так сказал. Я с топотом поднимаюсь по лестнице к себе в комнату и хлопаю дверью. Папа думает, что все дело в сексе. Неужели он не видит, что все намного сложнее? Что мне безумно трудно его просить?
Три недели назад, в конце января, Адам снова катал меня на мотоцикле- быстрее и дальше, чем раньше. Мы отправились на границу с Кентом, где болотистая равнина переходит в побережье. Четыре ветряные турбины в море вращали призрачными лопастями.
Адам запускал по воде плоские камешки, а я, сидя на гальке, рассказывала, что список разрастается, ускользает от меня.
-Я так многого хочу. Десяти пунктов уже недостаточно.
-Расскажи, -попросил Адам.
Сначала было легко. Я говорила не умолкая. Весна. Тюльпаны и нарциссы. Поплавать под синим и спокойным вечерним небом. Долгая поездка на поезде, павлин, воздушный змей. Еще одно лето. Но я так и не отважилась признаться в том, чего мне хотелось сильнее всего.
В тот вечер он пошел домой. Каждый вечер он уходит домой, чтобы ухаживать за мамой. Он спит в каком-нибудь метре от меня, за стеной, по ту сторону шкафа.
На следующий день Адам принес билеты в зоопарк. Мы поехали на поезде. Смотрели на волков и антилоп. Павлин развернул для меня изумрудно-аквамариновый хвост. Мы пообедали в кафе; Адам взял мне фрукты- черный виноград, сочные ломтики манго.
Спустя несколько дней он отвел меня в открытый бассейн с подогревом. Поплавав, мы уселись на бортик, завернувшись в полотенце, и болтали в воде ногами. Мы попивали горячий шоколад и смеялись над вскрикивающими от холода детишками.
Однажды утром Адам принес мне вазу с крокусами.
-Весна, -объявил он.
Он отвез меня на мотоцикле на наш холм. Купил в газетном киоске карманного змея, и мы вместе его запускали.
День за днем мне казалось, будто кто-то разобрал мою жизнь на части, тщательно отполировал каждый кусочек, а потом аккуратно собрал в одно целое.
Но мы ни разу не были вместе ночью.
А потом, в День святого Валентина, у меня началась анемия, хотя с последнего переливания крови прошло всего двенадцать дней.
-Отчего это? –спросила я врача.
-Вы приближаетесь к черте, -пояснил он.
Мне стало труднее дышать. Углубились тени под глазами. Губы стали похожи на пластиковый козырек под калиткой.
Вчера я проснулась в два часа ночи. У меня ломило ноги; кровь стучала в них, как при зубной боли. Перед сном я выпила парацетамол, и нужно было принять кодеин. По пути в туалет я проходила мимо папиной спальни; дверь была открыта и я увидела маму. Ее волосы рассыпались по подушке, а папа заботливо ее обнял. За последние две недели мама третий раз оставалась ночевать.
Я стояла на площадке,глазела на спящих родителей и отчетливо понимала, что больше не могу находиться в темноте.
Мама поднимается по лестнице и садится на мою кровать. Стоя у окна, я гляжу в сумерки. Небо затаилось; облака повисли низко и словно чего-то ждут.
- Я слышала, ты хочешь, чтобы Адам переехал сюда, -произносит Адам.
Я пишу свое имя на запотевшем стекле. Отпечатки на стекле возвращают меня в детство.
- Может, папа и согласится, чтобы Адам иногда оставался на ночь, -продолжает мама, -но он никогда не позволит Адаму здесь жить.
-Папа обещал помочь со списком.
-Он и помогает. Он ведь купил билеты на Сицилию, разве не так?
-Потому что хочет побыть неделю с тобой!
Я оборачиваюсь к ней; мама бросает на меня хмурый взгляд, как будто впервые меня увидела.
-Он так сказал?
-Он в тебя влюблен, это же очевидно. Тем более путешествия в моем списке больше нет.
Мама изумляется:
-Я думала, путешествие было седьмым пунктом.
-Я обменяла его на ваше с папой примирение.
-Ох, Тесса!
Странно. Кому, как не ей, знать, что такое любовь. Я скрещиваю руки на груди:
-Расскажи мне о нем.
-О ком?
-О мужчине, ради которого ты нас бросила.
Мама качает головой:
-Почему ты об этом вспомнила?
-Потому что ты утверждала, будто у тебя не было выбора. Разве не так?
-Я говорила, что несчастна.
-Многие несчастны, но они не бросают семью.
-Тесса, пожалуйста, мне не хочется об этом говорить.
-Мы тебя любили.
Множественное число. Прошедшее время. Но все равно слишком громкие слова для такой маленькой комнатки.
Мама поднимает на меня глаза; у нее бледное, худое лицо.
-Простите меня.
-Вероятно, ты любила его больше всех на свете. И он был просто замечательный, самый лучший.
Мама не отвечает.
Все просто. Такая большая любовь. Я отворачиваюсь к окну:
-Если так, ты должна понять, что я чувствую к Адаму.
Мама поднимается и подходит ко мне. Она не трогает меня, но придвигается очень близко.
-Он испытывает к тебе такие же чувства?
-Не знаю.
Мне хочется довериться ей, сделать вид, что все будет хорошо. Но я лишь стираю свое имя со стекла и гляжу в темноту. До чего же на улице мрачно.
-Я поговорю с папой, -обещает она. –Он укладывает Кэла спать, а потом я поведу его в бар выпить пива. Вы справитесь одни?
-Я позову Адама. Приготовлю ему ужин.
-Вот и славно.
Мама поворачивается, идет к двери, но на пороге останавливается:
-Тесса, тебе хочется радоваться и наслаждаться жизнью, но имей в виду-другие люди не всегда могут дать тебе то, что ты хочешь.
Я отрезаю на разделочной доске четыре толстых ломтя хлеба и кладу на гриль. Достаю из корзины для овощей помидоры. Адам стоит, прислонившись к раковине, и смотрит на меня; я прикладываю помидоры к груди и, пританцовывая, возвращаюсь с ними к столу.
Адам смеется. Я режу помидоры и укладываю на гриль рядом с тостами. Вынимаю из буфета терку, а из холодильника сыр и, пока готовятся тосты, натираю сыр на разделочную доску. Я знаю, что между моей футболкой и поясом брюк есть просвет. И там, где спина переходит в ягодицы, виден изгиб-единственный, что у меня остался. Когда я переступаю с ноги на ногу, изгиб приоткрывается, и Адам его замечает.
Натерев сыр, я неторопливо облизываю пальцы, и Адам реагирует ровно так, как я думала. Он подходит сзади и целует меня в шею.
-Знаешь, о чем я думаю? –шепчет он.
-О чем?
Хотя я и так знаю.
-Я тебя хочу. –Он разворачивает меня к себе и целует в губы. –Сильно.
Он произносит это с таким видом, будто не может поверить, что так захвачен своим чувством. Мне все это нравится. Я прижимаюсь к Адаму.
-Знаешь, чего я хочу? -отвечаю я.
-Чего?
Он улыбается, как будто знает, что я скажу. Я хочу, чтобы его улыбка длилась вечно.
-Тебя.
И правда. И ложь.
Я выключаю газ, и мы поднимаемся ко мне. Тост обуглился. От запаха гари у меня тоскливо на душе.
В объятиях Адама я забываю обо всем. Но потом, когда мы молча лежим рядом, я снова вспоминаю об этом.
-Мне снятся плохие сны, -признаюсь я.
Адам гладит меня по боку, по бедру. У него теплая и твердая рука.
-Какие?
-В них я куда-то иду.
Я шагаю босиком по полям на край света. Я перелезаю через заборы и пробираюсь сквозь высокую траву. Каждую ночь я захожу все дальше. Прошлой ночью я очутилась в лесу –мрачном и редком. По другую сторону леса протекала река. Все было в тумане. Рыба в реке не водилась, а когда я переходила ее вброд, у меня под ногами хлюпала грязь.
Адам проводит пальцем по моей щеке. Потом прижимает меня к себе и целует. В щеку. В подбородок. В другую щеку. В губы. Очень нежно.
-Если бы я мог, я бы пошел с тобой.
-Там очень страшно.
Он кивает:
-Я ничего не боюсь.
Я это знаю. Кто бы еще отважился со мной связываться?
-Адам, я хочу попросить тебя кое о чем.
Он молчит. Его голова покоится рядом с моей на подушке. Адам спокойно смотрит на меня. Мне трудно. Не могу подобрать слова. Кажется, будто книги на полке над нами вздыхают и шуршат страницами.
Адам садится на кровати и протягивает мне ручку:
-Напиши на стене.
Я оглядываю все, что нацарапала за долгие месяцы. Каракули желаний. А сколько я могла бы добавить! Общий счет в банке и чтобы мы вместе пели в ванной и я годами слушала, как он храпит.
-Давай, -подбадривает меня Адам. –Мне скоро уходить.
Его слова возвращают меня на землю; словно эхо, они напоминают мне о том, чем я хотела бы заняться, и о краях, где хотела бы побывать. Я берусь за перо.
«Я хочу, чтобы ты переехал ко мне. Я хочу, чтобы ночью ты был рядом», -еле разборчиво царапаю на стене. Наверно, Адам не сможет прочесть. Потом я прячусь под одеяло.
Молчание.
-Тесс, я не могу.
Я выныриваю из-под одеяла. В темноте мне не видно его лица –лишь отблеск света в глазах. Быть может, в них сияют звезды. Или луна.
-Потому что не хочешь?
-Я не могу оставить маму одну.
Ненавижу его мать. Линии ее лба, морщины вокруг глаз. Ненавижу ее загнанный взгляд. Она потеряла мужа. Но все остальное при ней.
-Ты можешь приходить, когда она уляжется спать.
-Нет.
-Ты же ее не спрашивал!
Адам вылезает из кровати, не дотрагиваясь до меня, и одевается. Жаль, что я не могу размазать раковые клетки по его заднице. Я бы достала его изнутри, и он бы навеки стал моим. Приподняв ковер, я бы спрятала его под пол, затащила в подвал. Мы бы занимались там любовь при червях, и мои пальцы проникали бы ему под кожу.
-Я не дам тебе покоя, -заявляю я. –Буду висеть у тебя над душок. Закашлявшись, ты будешь каждый раз вспоминать меня.
-Хватит морочить мне голову, -отвечает он.
И уходит.
Я хватаю свою одежду и несусь за ним. Адам снимает с перил куртку. Я слышу, как он пересекает кухню и открывает заднюю дверь.
Я догоняю его на крыльце. Впереди, в саду, кружат огромные снежинки. Наверно, снег пошел, когда мы отправились наверх. Засыпало дорожку и траву. В небе белым-бело. Тишина. Мир съежился и затих.
-Ты хотела снег.
Адам протягивает ладонь, ловит снежинку и показывает мне. Снежинка самая настоящая; в младших класса я вырезала такие из салфеток и наклеивала на окна. Мы смотрим, как снежинка тает в его ладони.
Я беру куртку. Адам приносит мои ботинки, шарф и шапку, помогает спуститься с крыльца. Изо рты у меня идет пар. Снег валит так сильно, что мгновенно заметает наши следы.
Снег на лужайке глубже и скрипит под ногами. Мы вместе пересекаем снежную новизну. Мы вытаптываем свои имена, стараясь продавить снег до травы. Но наши следы заносит.
-Смотри, -говорит Адам.
Он ложится на спину и машет руками и ногами. Вскрикивает, когда холодный снег попадает за шиворот, касается щек. Потом вскакивает на ноги и отряхивает брюки.
-Это тебе, -поясняет Адам. –Снежный ангел.
И бросает на меня взгляд- в первый раз с тех пор, как я написала на стене. У него грустные глаза.
-Ты когда-нибудь пробовал снежное мороженое? –спрашиваю я.
Я посылаю Адама в дом за тарелкой, сахарной глазурью, ванилью и ложкой. Он послушно набирает в тарелку снега, смешивает все ингредиенты. Получается бурное месиво со странным вкусом. Совсем не такое, как мне запомнилось в детстве.
-Может, нужно добавить йогурт и апельсиновый сок?
Адам убегает в дом. Возвращается. Пробуем опять. Несъедобно. Адам хохочет.
-У тебя красивый рот, -признаюсь я.
-Ты дрожишь, -отвечает Адам. –Возвращайся-ка ты в дом.
-Без тебя ни за что.
Он смотрит на часы.
-Знаешь, что такое снеговик в пустыне? –спрашиваю я.
-Тесс, мне нужно идти.
-Лужа.
-Я серьезно.
-Куда ты пойдешь? Кругом метель. Я заблужусь и не дойду до дома.
Я расстегиваю молнию. Куртка распахивается, сползает с плеча. Совсем недавно Адам долго-долго целовал это самое плечо. Он закрывает глаза. На его веки падает снег.
-Тесс, чего ты хочешь? –наконец произносит он.
-Чтобы ты остался со мной на ночь.
-Нет, чего ты на самом деле хочешь?
Я знала, что он все поймет.
-Я хочу, чтобы ты был со мной в темноте. Обнимал. Любил меня. Успокаивал, когда мне страшно. Подошел к самому краю и заглянул в пропасть.
Адам пристально смотрит на меня:
-А если я все испорчу?
-Куда уж хуже.
-А если я не справлюсь?
-Справишься.
-А вдруг я испугаюсь?
-Какая разница. Я просто хочу, чтобы ты был со мной.
Адам вглядывается в меня через зимний сад. У него ярко-зеленые глаза. В них я вижу расстилающееся перед ним будущее. Не знаю, что он видит в моих. Но он смелый. Я всегда это знала. Адам берет меня за руку и уводит в дом.
Наверху все куда тяжелее. Меня сковывает страх: кажется, будто я прилипла к кровати, и она меня засасывает. Адам долго-долго раздевается и встает передо мной в трусах.
-Можно к тебе?
-Только если ты этого хочешь.
Адам закатывает глаза, давая понять, что я невыносима. Так сложно получить то, что хочешь. А вдруг люди соглашаются со мной лишь потому, что чувствуют свою вину? Мне же нужно, чтобы Адам сам хотел быть со мной. Как отличить одно от другого?
-Наверно, нужно сказать твоей маме, -предполагаю я, едва он укладывается рядом со мной.
-Завтра скажу. Ничего с ней не будет.
-Ты же правда остался не потому, что тебе меня жалко, правда?
Он качает головой:
-Хватит, Тесс. Сколько можно.
Мы укутываемся в одеяло, но дрожь никак не унимается: наши ноги и руки как ледышки. Чтобы согреться, мы сучим ногами. Адам растирает, поглаживает меня. Обнимает. Я чувствую, как его член твердеет. Смеюсь. Адам тоже смеется, но как-то нервно, будто я смеюсь над ним.
-Ты меня хочешь? –спрашиваю я.
Он улыбается:
-Я тебя всегда хочу. Но уже поздно, тебе пора спать.
От снега улица ослепительно-белая. Свет льется в окно. Засмотревшись на отблеск и мерцание на коже Адама, я засыпаю.
Когда я просыпаюсь, стоит ночь. Адам спит. Волосы чернеют на подушке, рука обнимает меня, словно пытаясь удержать. Адам вздыхает, замирает, ворочается, сопит. Он крепко спит, витает в каком-то своем мире, оставаясь при этом здесь, со мной. И почему-то это меня успокаивает.
Хотя ноги от его присутствия болеть не перестали. Я выползаю из-под одеяла, закутываюсь в плед и бреду в ванную за кодеином.
Выйдя из ванной, я вижу в коридоре папу в халате. Я совсем забыла о его существовании. Папа стоит босиком. Пальцы его ног кажутся очень длинными и серыми.
-Похоже, ты стареешь, -говорю я. –Старики часто просыпаются по ночам.
Папа плотнее запахивает халат:
-Я знаю, что Адам у тебя.
-А у тебя мама.
Это важный аргумент, но папа его игнорирует:
-Ты привела его без моего разрешения.
Я упираю взгляд в ковер и мечтаю, чтобы папа поскорее успокоился. Кажется, будто мои ноги пухнут, словно кости увеличиваются в размерах. Я шаркаю ногами.
-Тесс, я не собираюсь портить тебе настроение, но я обязан о тебе заботиться, и я не хочу, чтобы тебе было больно.
-Запоздалые опасения.
Я пошутила, но папа не улыбнулся:
-Адам еще ребенок. Ты не можешь во всем на него рассчитывать: а вдруг он не оправдает твоих ожиданий?
-Едва ли.
-А если нет?
-На этот случай у меня есть ты.
Так странно стоять, обнявшись, в темном коридоре. Мы сжимаем друг друга крепко, как никогда. Наконец папа отпускает меня и пристально смотрит мне в глаза:
-Тесса, для тебя я готов на все, чтобы ты ни сделала, что бы ни выкинула в будущем, на какие бы фокусы ни толкнул тебя твой дурацкий список. Просто знай это.
-Там почти ничего не осталось.
Пункт девять- чтобы Адам переехал к нам. Это куда больше, чем секс. Это страх смерти, когда вы один на один. Но теперь мне не страшно ложиться в кровать: ведь меня там ждет Адам.
Папа чмокает меня в макушку:
-Ладно, иди.
И заходит в ванную.
А я возвращаюсь к Адаму.
Дата публикования: 2015-01-10; Прочитано: 128 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!