И в какой мере?

XII. 1. Однако такой порядок не простирается в бесконечность. Для надлежащего осуществления верховной власти, как и для опеки или попечительства, не нужна неограниченная способность обязываться; способность обязываться нужна лишь постольку, поскольку это требуется природой дела. "Опекун считается заступающим место собственника⁶, - полагает Юлиан, - ради управления делами, а не ради разорения подопечного" (L. qui fundum. si tutor. D. pro emto. L. ab agnato. D. de curatoribus. L. XXII, pactum, C, de pactis. L. Contra, si curator. D. de pactis). В этом же смысле следует понимать слова Ульпиана о том, что договор, заключенный главой товарищества, может служить не только на пользу, но и во вред товариществу (L. Item, D. de pactis. L. Praeses, С. de transactlonibus).

Однако не следует, как делают некоторые, ограничивать это правило природой ведения чужих дел, так что совершенная сделка получает утверждение лишь тогда, когда она выполнена с выгодой (Альфонс де Кастро, "Об уголовных законах", кн. I, гл. 5: Витториа, "Чтения о власти папы и собора", 18). Ибо ограничить главу государства такими тесными пределами было бы опасно для самого государства. Поэтому не следует предполагать, чтобы народ, вручая власть, мыслил таким образом. Разъяснение, данное римскими императорами по делу одного городского управления, а именно - что сделка, заключенная должностным лицом в сомнительном деле, действительна и бесспорный долг не подлежит сложению, должно и может быть применено к нашему вопросу относительно народа в целом, но с соблюдением должной меры.

2. Следовательно, подобно тому как не всякого рода законы обязывают подданных, ибо ведь законы, даже не говоря о тех, которые повелевают что-нибудь недозволенное, иногда могут быть явно неразумными и бессмысленными⁷, так точно и договоры правителей обязывают подданных лишь тогда, когда они имеют достаточное основание, что в случае сомнения следует предполагать ради поддержания достоинства власти⁸. Такое соображение гораздо предпочтительнее, нежели поддерживаемое многими мнение, что следует выяснить, влечет ли сделка незначительный или же чрезмерный ущерб (Фома Аквинский, I, II, вопр. 95, ст. 3; Панормитан, на С. cum eccleslarum, 14: Фелин, 60; Туррекремата, на С. sententis II, q 3, concl. 6 et 7, 8 et 9; прочие, на с. licet, de voto; Агвирре, "Апология", ч. I, 70). Ведь необходимо иметь в виду не тот или мной исход дела, а вероятную цель его. При наличии разумной "ели самый народ обязывается в случае, если получит самостоятельность, а также обязываются и наследники власти как главы народа. Ибо если свободный народ заключит какой-нибудь договор, то обязанность переходит на того, кто вслед за тем унаследует государство в неограниченное владение.

3. Цезарь Тит заслужил одобрение за то⁹, что воспретил обращаться к нему с просьбами о пожалованиях, выдаваемых его предшественниками; тогда как Тиберий и следующие за ним принцепсы признавали такого рода пожалования не иначе, как если они сами возобновили их в пользу тех же лиц. Примеру Тита следовал лучший из всех императоров Нерва в эдикте, приведенном Плинием¹⁰, где сказано: "Я не хочу, чтобы кто-нибудь, кто получил что-нибудь от другого государя в частных или в государственных делах, подумал, что я воспрещаю это только с той целью, чтобы заслужить благодарность, коль скоро то же одобрю или объявлю; и нет надобности в благодарности за уже полученные милости". А свое повествование о Вителлии, который, ничуть не заботясь о будущем, до такой степени расточал достояние государства, что целая толпа теснилась за пожалованиями, оплачиваемыми некоторыми значительными деньгами, Тацит ("История", кн. III) заключает так: "Мудрые считали призрачными милости, которые нельзя было ни давать, ни получать без тяжкого ущерба для государства"¹¹.

4. Здесь необходимо добавить следующее. Если в силу каких-либо обстоятельств договор станет грозить не просто каким-нибудь ущербом, но даже опасностью для государства, так что с самого начала его должно было бы объявить несправедливым и незаконным¹², то тогда возможно его не только расторгнуть, но объявить в дальнейшем необязательным, как если бы он был заключен под условием, без которого он становится незаконным,

5. То, что сказано о договорах, следует распространить на отчуждение народных денег или иного имущества¹³, которое, по закону, государь может отчуждать в интересах государства. Ибо здесь нужно применять сходные соображения и выяснять, имел ли место достаточный повод для дарения или иное основание для отчуждения.

6. Если договоры касаются отчуждения государства, его части или же вотчины государя, то постольку, поскольку государю это не разрешено, они недействительны, как совершенные в отношении чужой вещи. Таков порядок в ограниченных монархиях, если народ изымлет тот или иной предмет или ряд дел из ведения государя. Ибо для того чтобы подобные акты имели силу, необходимо согласие или самого народа, или законных представителей народа, что вытекает из сказанного выше об отчуждении (гл. VI, VIII).

На основании приведенных соображений можно без труда судить о законности или незаконности возражений государей в случаях отказа их от уплаты по обязательствам своих предшественников, наследниками которых они не состояли; примеры этого приведены у Бодена (кн. I, гл. VIII).