Из поведения древних христиан

V. 1. От этой заповеди господней не отступает обычай древних христиан¹⁰, служащий наилучшим толкованием закона. Ибо, хотя нередко власть в Римской империи оказывалась в руках людей недостойных и не было недостатка в таких людях, которые противились им под предлогом освобождения государства, все же к таким попыткам никогда не присоединялись христиане. А в постановлениях Климента сказано: "Противиться царской власти грешно". А у Тертуллиана в "Апологии" сказано: "Откуда явились кассии, нигеры и альбины? Откуда те, кто нападает на цезаря между двумя лавровыми деревьями? Откуда те, кто его удушает во время упражнений в цирковой борьбе? Откуда те вооруженные люди, которые врываются во дворец отважнее всех парфениев и сигериев¹¹ (таков точный текст рукописи, имеющейся у достойнейших юных Путеанов). Если я не ошибаюсь, это - римляне, а отнюдь не христиане". Намек на цирковую борьбу относится к смерти императора Коммода, последовавшей по приказу префекта Элия Лэта, от руки борца; но едва ли кто-либо был преступнее этого императора. Парфений, деяние которого одинаково ненавистно для Тертуллиана, был убийцей, задушившим самого жестокого императора Домициана. С названными лицами Тертуллиан сравнивает префекта преторианцев Плауциана, покушавшегося на убийство во дворце кровожаднейшего императора Септимия Севера. Против того же Септимия Севера, под предлогом преданности благу государства, подняли оружие в Сирии Песценний Нигер, в Галлии и Британии Клодий Альбин. Но эти поступки не нравятся христианам. Тертуллиан бросает в ответ Скапуле: "Нас обвиняют в оскорблении императорского величества, а между тем никогда нельзя было встретить сторонников Альбина, Нигера или Кассия среди христиан". Под сторонниками Кассия разумеются сторонники Авидия Кассия, отличного мужа, который поднял вооруженное восстание в Сирии, оправдываясь намерением восстановить республику, погибшую вследствие небрежности Марка Аврелия Антонина.

2. Амвросий, убежденный, что гонение постигнет не только его, но и стадо его и самого Христа со стороны сына Валентиниана, не пожелал, однако же, воспользоваться возбуждением народа в целях сопротивления власти: "Будучи угнетен, не сумел воспротивиться¹²; могу в будущем лишь сожалеть, оплакивать, воздыхать; против оружия" солдат готов - единственное мое оружие слезы; таково вооружение священнослужителей; иным путем я не должен и не могу сопротивляться" (слово "Против Авксентия", кн. V). И далее он добавляет: "От меня требовали удержать народ в повиновении: я ответил, что в моей власти было не возбуждать его, смирить же его было во власти господа". Тот же Амвросий не пожелал воспользоваться войсками Максима против императора хотя последний был арианином и гонителем церкви (Феодорит, "История церкви", кн. V, гл. 4).

Подобным же образом Григорий Назианзин, говоря об императоре Юлиане Отступнике, питавшем самые злодейские намерения, но укрощенном слезами христиан, прибавляет "Ибо одно только это было у них средством избавления от гонителя" (слово I "Против Юлиана"). В то же время войско Юлиана почти все состояло из христиан. Кроме того, как замечает тот же Назнанзин, жестокость Юлиана не только проявлялась в гонениях против христиан, но и привела государство на край гибели.

Сюда же относится сказанное Августином в толковании на послание к римлянам: "В земной жизни нам необходимо находиться в подданстве, не противясь, если правители пожелают что-нибудь у нас отнять" (тезис 74).