Категоризация эмоций

Т.А. Голикова

ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ КАРТИНА МИРА РУССКИХ И АЛТАЙЦЕВ (СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АСПЕКТ)

Одна из определяющих характеристик менталитета и его составляющих стереотипов – эмоциональность как пристрастное отношение к миру, как выражение приоритетов. В связи с этим рассмотрим структуру и содержание базовых эмоциональных концептов в алтайском и русском языках.

О межъязыковых различиях в эмотивной семантике языковых единиц писали неоднократно [Шаховский, 1987, 1996]. Они объясняется не только различиями в содержании эмоциональных ассоциациях культурных концептов, но и в их эмоциональных осмыслениях и оязыковлениях.

Как отмечает В.И. Шаховский, «многоплановость взаимодействий языка, культуры и эмоций манифестируется по-разному в разных национальных и географических сферах. В языковой семантике присутствует не только общечеловеческий культурный компонент, но и облигаторный национальный, неповторимый. Поэтому в межъязыковом общении существует лингвокультурный барьер, ведущий к коммуникативным помехам, как minimum, или к коммуникативным провалам, как maximum.... культурные концепты, будучи национальными по духу, могут быть непереводимыми (неперевыражаемыми) на другие культурные планеты, что и объясняет языковую лакунарность... Эта лакунарность особенно ощутима в сфере человеческих эмоций, как в их номинации, так и в средствах их выражения» [Шаховский, 1996, с. 85–86].

Исследования поведения людей, принадлежащих к разным лингвокультурам, обнаружили, что в сфере выражения эмоций встречаются как универсальные типы реакций, так и специфические для отдельных исследовавшихся культур. Более того, считается, что в выражении биологических эмоций люди различаются меньше, чем в выражении социальных эмоций.

На материале различных исследований по многим языкам и культурам установлено, что эмоции универсальны, нет ни одного переживания, которое было бы доступно одному этносу и недоступно другому, однако словарь эмоций в разных языках не одинаков, типологическая структура эмоциональной лексики не совпадает в разных языках, имеет этническую специфику.

Н.А. Красавский, исследуя динамику эмоциональных концептов в немецкой и русской лингвокультурах, приходит к выводу, что «вербализованные эмоциональные концепты есть этнически, культурно обусловленное, сложное структурно-смысловое лексически, фразеологически оформленное образование, базирующееся на понятийной основе, и включающее в себя помимо понятия культурную ценность…» [Красавский, 2001, с. 5].

Несмотря на то, что сегодня накоплен огромный материал языковых репрезентантов различных эмоций, эмоциональных состояний, выполняется большое количество сопоставительных работ, универсальные модели представления эмоций в разных языках не выявлены. Данную проблематику всесторонне исследует Е.Ю. Мягкова [Мягкова, 1990]. Процесс поиска таких моделей осложняется тем, что в разных языках сходные по значению слова могут иметь разную эмоциональную нагрузку (см. подробнее об этом: [Мягкова, 1990; 2004]).

Еще одно направление исследований эмоций – выявление специфики представлений об эмоциях у разных народов. Так, А.Н. Погребнова в своем исследовании, посвященном специфике представлений о базовых эмоциях в обыденном сознании русских и англичан, показала, что «вербальные способы выражения эмоций так же культурно специфичны, как и все другие представления о мире, поскольку содержание сознания носителей разных культур специфично»; «различия в представлениях об эмоциях, их содержании и способах выражения можно объяснить культурными стереотипами, особенностями менталитета и коммуникативными правилами данного этноса» [Погребнова, 2005, с. 4]. С.Ю. Перфильева в экспериментальном исследовании слов-названий эмоций подтверждает гипотезу о различии национально-культурных представлений об эмоциях у русских и англичан [Перфильева, 2001, с. 4].

Отправной точкой подобных рассуждений является наличие в различных языках семантически несопоставимых лексем, означающих внутренние переживания. Это поставило перед исследователями следующие вопросы: универсальны ли человеческие эмоции; чем объясняется их дифференцированная экспликация в разных языках; влияет ли наличествующая в языках эмотивная лексика на спектр переживаний носителей языка? По мнению Т.М. Шкапенко, один лишь анализ семантически несопоставимой эмотивной лексики в различных языках не способен дать ответ на все эти вопросы. Для разрешения вышеуказанных проблем необходимо принять во внимание два фактора: природу эмоций и характер процесса их языковой категоризации [Шкапенко, 2000, с. 15].

Сложный механизм концептуально-языковой категоризации эмоций обусловливается, по мнению исследователя, сложной многоуровневой структурой эмоций: внешнее воздействие – внутренний психофизиологический процесс – внешнее проявление – когнитивная интерпретация.

Отсутствие во всех языках семантически тождественных эмоциональных лексем зачастую приводит исследователей к вопросу об адекватности внутреннего состояния лексикализованному в языке эмоциональному концепту и, более того, выводится невозможность универсальных исследований эмоциональных явлений, не получивших лексикализации во всех языках.

В связи с тем, что в алтайском языкознании не обнаружено лексикографических работ по исследованию словаря эмоций, была проведена предварительная работа по отбору лексем, обозначающих эмоции и эмоциональные состояния. При этом мы исходили из исследования Е.Ю. Мягковой списка слов-названий эмоций, проанализировавшей значительное число работ по составлению словаря эмоций [Мягкова, 2000]. Представляем алтайские эквиваленты названий-эмоций: jалтанбазы (решительность); jаман кöрöри (ненависть; презрение); jаратпаганы (неудовольствие); jескинери (отвращение); jеткилдеери (удовлетворенность); jилбиркеери (любопытство); öч (злость); öштöжÿ (вражда); амыр jогы (беспокойство); ачу-корон (горе); ачурканары (отчаяние); ачынары (возмущение); бÿдери (вера; уверенность); казыры (ярость); кайкаары (удивление); керексибези (пренебрежение); коот (наслаждение); коркуш (страх; ужас); коркыыры (испуг); кунугары (грусть); кунук (скорбь); оморкооры (гордость); сÿÿнÿш (радость); сÿÿнери (удовольствие); сÿÿш (любовь); санаркаш (печаль); тÿймен (тревога); тооп турары (уважение); тыn чугулданары (негодование); уйат (стыд); чугул (гнев); шоодоп айдары (ирония); шыра (страдание); ырыс (счастье); эрик (тоска); эрикчеен (скука).

По данным ассоциативного эксперимента [Голикова, 2004], в ядро языкового сознания алтайцев-монолингвов входят эмоции: ижемjи (надежда), ижениш (надежда), сeeнчи (радость), сeeш (любовь), ырыс (счастье). Ядро алтайцев - билингвов представлено эмоциями: любовь, надежда, покой, радость, спокойствие, счастье, уверенность. Для русских актуальны эмоции: любовь, надежда, покой, радость, спокойствие, счастье, уверенность.

Представляем эмоциональные реакции (в порядке убывания), упорядоченные по абсолютной частоте встречаемости (по данным ассоциативного эксперимента [Голикова, 2004, с. 363–379]):

- алтайцев-монолингвов: сÿÿнчи, сÿÿш, ырыс, бÿдер, сÿÿнер, jараткан, ырысту, амыр, ижениш, амыр-энчÿ, иженер, энчÿ, сÿÿген, сÿÿгени, бÿдÿмjи, оморкок, ижемjи, иженери, jилбилÿ, иженедим, сÿÿнчилÿ, бÿдÿрер, коркышту, бÿдери, оморкооры, сананар, ачык-jарык, амыраары, сÿÿр, jакшы, кöргöн;

- алтайцев-билингвов: любовь, радость, счастье, вера, доверие, любимый, надежда, верность, веселье, любимая, уважение, покой, гордость, спокойствие, счастливое, горькая, уверенность, верная, горе, любви, любимые, верный, любовник, верить, интересные;

- русских: любовь, радость, счастье, вера, доверие, верность, спокойствие, веселье, любимый, покой, уважение, любимая, гордость, уверенность, верные, горе, счастливое, любви, горькая, любимые, любовник, интерес, любимый, человек, страх, мучитель, мучение, наслаждение, удовольствие.

В группе алтайцев-монолингвов доминируют эмоциональные концепты покой (спокойствие), любовь, радость; алтайцев-билингвов – любовь, вера, радость; русских – любовь, вера, радость, счастье.

Как видим, значимость эмоциональных концептов в языковом сознании алтайцев и русских неодинакова, что показывают и индекс встречаемости эмоциональных концептов в языковом сознании, и количество вызвавших их стимулов. Дляязыкового сознания алтайцев-монолингвов актуальна следующаяиерархия эмоциональных концептов: покой; спокойствие; любовь; радость; счастье; вера; уверенность; надежда; гордость; интерес; страх; горе. Для алтайцев-билингвов – любовь; вера; уверенность; радость; счастье; надежда; покой; спокойствие; уважение; горе; гордость; интерес. Для русских – любовь; вера уверенность; радость; счастье; покой; спокойствие; горе; уважение; гордость; надежность; наслаждение; удовольствие; интерес; страх.

С целью выявления этнопсихолингвистических особенностей репрезентации своего эмоционального состояния алтайцами и русскими нами был проведен эксперимент. Испытуемым предлагалась задание подобрать синонимы к словам, обозначающим эмоции и эмоциональные состояния. В эксперименте участвовало 100 студентов-алтайцев, отвечавших на алтайском языке, и 100 студентов-русских, отвечавших на русском языке. Список эмоций (13) составили названия т.н. базовых эмоций и эмоциональных состояний (в различных терминах – базальные, фундаментальные, доминантные, ключевые): амыр-энчÿ, ачу-корон, буру, бÿдери, jескинери, ижениш, коркуш, сÿÿнÿш, сÿÿш, уйат, чугул, шыра, ырыс – для алтайцев; вера, вина, гнев, горе, любовь, надежда, отвращение, радость, спокойствие, страдание, страх, стыд, счастье – для русских.

Отметим, что в алтайских словарях интенсивность эмоции не учитывается. Одна и та же лексема может ситуативно обозначать различную степень интенсивности.

В процессе анализа полученных данных нами были выявлены следующие концептуальные признаки, лежащие в основе актуализации эмоции: актуализация понятийного содержания соответствующей эмоции; актуализация модальности эмоции; актуализация интенсивности эмоции; актуализация стереотипных связей эмоций; актуализация ассоциативных связей эмоций.

Ассоциаты на стимулы-названия эмоций обнаруживают актуализацию признаков: физические проявления; признание чувства; избегание; сопровождающие эмоциональные состояния; оценка; языковые; культурологические; объектные; причинные. Эти признаки актуализируются частотно, регулярно, что позволяет представить схемы реализаций эмоциональных состояний алтайцев и русских.

Основные различия касаются двух параметров: физические проявления и оценка. Указания на физическое проявление эмоции в три раза чаще производят алтайцы, русские же чаще оценивают свое эмоциональное состояние. Ассоциативный эксперимент выявил разные стратегии эмоционального поведения алтайцев и русских, а также корреляцию отрицательной оценочности с физическими проявлениями эмоции, а нравственных принципов с эмоциональностью. Первая корреляция доминирует у алтайцев, вторая – у русских.

Итак, концептуальное пространство тела знака изменяется при этническом взаимодействии. Необходимость детализировать концептуальное пространство по аналогии с русским, где каждый актуальный фрагмент действительности фиксируется отдельной языковой единицей, вызывает многочисленные заимствования из русской языковой системы, а следовательно и концептуальной системы. В одних случаях языковой знак заимствуется полностью, со всеми когнитивно-концептуальными признаками и фонетической оболочкой. В других случаях заимствуется определенный набор этих признаков.

Вместе с тем, как показывает эксперимент, концептуальное пространство эмоциональных лексем расширяется в случае, когда заимствуются концептуальные признаки иноязычных лексем без соответствующей фонетической оболочки. Примером такого процесса может служить эмоциональный концепт уйат. Причинами того, что все разнообразие пространстварусского концепта стыд (концепты позор, срам, бесчестье, бесславие, срамота, стыдоба, смущение)коррелирует с одним концептом уйат, являются следующие: исконность соответствующей лексемы в алтайском языке, базовый уровень самой эмоции стыд, неактуальность признаков интенсивности и модальности эмоции в алтайской картине мира.

Литература

Голикова Т.А. Алтайско-русский ассоциативный словарь (Алтай-орус ассоциативный сöзлик). – М.: Изд-во ОЛСИБ, 2004.

Красавский Н.А. Динамика эмоциональных концептов в немецкой и русской лингвокультурах: автореф. дис.... д-ра филол. наук. – Волгоград, 2001.

Мягкова Е.Ю. Эмоциональная нагрузка слова: опыт психолингвистического исследования. – Воронеж: Воронеж. гос. ун-т, 1990.

Мягкова Е.Ю. Эмоционально-чувственный компонент значения слова. – Курск: Курск. гос. ун-т, 2000.

Мягкова Е.Ю. Эмоции в сознании носителя языка // Языковое сознание: теоретические и прикладные аспекты. – Москва; Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2004. – С. 86–101.

Перфильева С.Ю. Теоретико-экспериментальное исследование слов-названий эмоций и их функционирования: автореф. дис. … канд. филол. наук. – М., 2001.

Погребнова А.Н. Специфика представлений о базовых эмоциях в обыденном сознании русских и англичан: автореф. дис. …канд. филол. наук. – М., 2005.

Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. – Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1987.

Шаховский В.И. Эмоциональные культурные концепты: параллели и контрасты // Языковая личность: культурные концепты. – Волгоград: Волг. гос. пед. ун-т, 1996. – C. 80–96.

Шкапенко Т.М. К вопросу языковой категоризации эмоций // Исследования в области когнитивной лингвистики: сб. науч. тр. – Калининград: Калинингр. ун-т., 2000. – С. 15–22.

В.И. Жельвис