Студопедия.Орг Главная | Случайная страница | Контакты | Мы поможем в написании вашей работы!  
 

Вампиры в Древней Греции и Риме 3 страница



Господин ехал,

А жеребенок поскользнулся.

Он упал и встал.

Сустав к суставу,

Кость к кости,

Жила к жиле.

Заживи, именем Святого Духа!

В восьмой эклоге «Фармацевтрии» Вергилия девушка, пытаясь привести к себе Дафну из города, завязывает три узла на каждой из трех веревок разного цвета:

Terna tibi haec primum triplici diuersa colore

Licia circumbo, terque haec altaria circum

Effigiem duco; numero deus impare gaudet.

В День Всех Святых (31 октября. — Пер.) в ирландском графстве Роскоммон девушки берут в рот девять зерен овса, выходят из дома и идут до тех пор, пока не услышат имя какого-нибудь мужчины, случайно упомянутое в разговоре, — так будут звать их будущего мужа. Если девушка не будет хранить полное молчание, этот заговор не будет иметь никакого действия. В Моравии накануне дня летнего солнцестояния девушки собирают цветы девяти видов и кладут их себе под подушки, когда ложатся спать, чтобы каждой приснился ее будущий возлюбленный. Точно такой же прием используют в Фойгтланде (Германия), где девять цветов разных видов вплетают в гирлянду как раз в полдень 24 июня, и этот венок должен быть заброшен в дом, а не принесен туда обычным путем; он должен попасть внутрь не через дверь, а через окно, и в тот вечер кто бы ни положил его под подушку, тот обязательно увидит во сне будущего супруга. Следует отметить, что мистическое число девять является неотъемлемой частью всех этих заговоров, и можно точно так же описать еще гораздо большее количество заклинаний такого рода.

Тот, кто совершает обряд в праздник Лемурия, не должен оглядываться назад. Этот запрет смотреть назад во время магических церемоний встречается часто. Так, в различных частях Англии, если вы видите первое новолуние после дня летнего солнцестояния, пойдите к забору с перекладинами в уединенном месте, повернитесь к нему спиной и попросите, чтобы появился ваш возлюбленный. Его фигура пройдет мимо вас по дорожке, а вы ни при каких обстоятельствах не должны заговаривать или пытаться дотронуться до нее. А если вы оглянетесь и посмотрите через забор, чтобы посмотреть, кто идет, случится несчастье. Вполне можно понять искушение, которое будет испытывать какая-нибудь ожидающая своего возлюбленного деревенская девушка, и ее желание посмотреть через плечо. Этому любопытству почти невозможно противостоять. И я не сомневаюсь в том, что много раз, когда заговор не действовал, это приписывалось такой причине. Не просто воздерживаться от того, чтобы посмотреть назад, а на самом деле идти пятясь — вот необходимые условия заговора на «немой пирог», который обычно делался накануне Дня святой Агнессы. Этот день, 20 января, был очень важным для девушек, которые желали знать, за кого они выйдут замуж. Уильям Хендерсон в своих «Примечаниях к фольклору Северных графств Англии и приграничных районов» (1866) пишет: «Пост святой Агнессы практикуется на всей территории графств Дарем и Йоркшир. Две девушки, желающие увидеть во сне своих будущих мужей, должны на протяжении всего кануна Дня святой Агнессы воздерживаться от приема пищи и питья и разговоров; они не должны даже касаться пальцами губ. Ночью они могут испечь свой „немой пирог“, который так называется по строгому молчанию, которое сопровождает процесс его изготовления. Его ингредиенты (муку, соль, воду и т. п.) должны принести в равных пропорциях их подружки, которые также должны в равной с вышеупомянутыми девушками степени участвовать в выпекании пирога и вынимании его из печи. Затем таинственное кушанье должно быть поделено на две равные части, и каждая девушка, взяв свою долю, должна унести ее наверх, идя все время задом наперед, и наконец съесть ее и лечь в постель». Давайте вспомним, что Китс в своем изящном стихотворении «Канун святой Агнессы» ссылается на этот обычай:

…Но дева в отдаленье,

Мечтаньями тревожными полна,

День зимний этот провела в волненье,

Святой Агнессе сердцем предана,

Ждет покровительства небесного она.

Твердили ей в кругу матрон почтенном:

Девицам в эту полночь, мол, дано

Узнать восторг в виденье сокровенном,

Влюбленных речи слышать суждено,

Но надобно запомнить им одно:

Без ужина отправиться в постели

И чтоб по сторонам или в окно

Они смотреть украдкою не смели,

А у небес благих просили, что хотели.[5]

В некоторых случаях в Северной Англии тот же самый заговор использовали в День святого Файта, 6 октября, а в других районах предпочтение отдавалось Дню святой Анны 26 июля. Но это исключения, а День святой Агнессы — это тот день, в который обычно принято проводить такие гадания.

В отношении битья в гонг, чтобы отогнать призраков, следует сказать, что это же представление бытовало в некоторых уголках Китая, где привидения можно было изгнать сильным шумом, битьем в литавры и любой какофонией и пронзительными криками. В некоторых районах этой империи, когда происходило солнечное затмение, считалось, что огромный небесный дракон проглотил солнце, и жители городов и деревень выбегали на улицы и поля и старались создавать как можно больше шума колокольчиками, барабанами и цимбалами, чтобы прогнать это чудовище, пытающееся пожрать светило.

Мне показалось необходимым углубиться в подробности мистических церемоний праздника Лемурия и показать, как сильно они похожи на обряды в других странах, раз уж этот ритуал так тесно связан с идеей злых духов, которые приходят в дом и бродят по нему, чтобы питаться жизненными силами его обитателей, что само по себе является формой вампиризма. Ведьма Эрихто из великой поэмы Лукана «Фарсалия» отвратительное создание, но она скорее садистка, нежели вампир.

Едва ли нужно настойчиво подчеркивать ту исключительную тщательность, с которой в древности устраивались церемониальные погребения умерших, и ужас, которым наполнялось каждое сердце при виде непогребенного мертвого тела. Именно к этому обращается самая известная трагедия Софокла, и именно из-за оскорбления, нанесенного мертвым, Креон навлекает на весь свой дом горе и гибель. В одном из самых известных отрывков из своей поэмы Вергилий говорит о душах людей, которые не получили достойного погребения и подобающих почестей. Множество теней быстро собираются на берегу мистической реки:

Подобно листьям, что падают с деревьев

И летят вниз, когда приходит осень,

Или подобно птицам, что стаями летят

К земле из-за океана, гонимые

Холодным ветром, в поисках солнечного неба,

Они стояли, горестно моля,

Чтоб их скорее лодка забрала.

И, простирая беспомощно руки,

Они стремились к другому берегу.

Герой спрашивает свою страшную спутницу, что это за огромное скопище. «Это все те, — отвечает она, — чьи тела лежат не погребенными в земле. И они не могут переправиться через священную реку, пока их кости не найдут себе достойный покой. На протяжении долгих ста лет они должны приходить на эти жуткие, мрачные берега, и, когда наконец этот томительный срок закончится, им, возможно, будет позволено переплыть реку и добраться до того места, к которому они стремятся в муках призрачной надежды».

Философ Саллюстий рассказывает о призраках мертвых, которые влачат жалкое существование в своих могилах, словно не желая с ними расстаться. Исходя из этого, он пытается доказать доктрину переселения души после смерти тела в новое тело. Раввин Манасей пишет, что среди евреев распространена вера в то, что в течение первого года после захоронения тела человека в могиле призрак этого человека постоянно навещает место захоронения, часто возвращаясь из тех краев, куда он отбыл, и что каким-то таинственным образом ему известно, что происходит вокруг него, и он может даже мельком заглянуть в будущее. Если верить этому ученому толкователю, в течение именно этого года ведьма из Эндора вызывала дух пророка Самуила, но по истечении этого срока она уже не получала отклика на свои попытки.

Порфирий замечает, что египтяне верили в то, что если дух животного насильно отделяли от тела, то он не уходил далеко, а оставался бродить поблизости. То же самое происходило в отношении людей, которые встретили насильственную смерть. Душу, так сказать, нельзя было выгнать; она связана с телом таинственными узами тончайшей и сильнейшей общности. Тени тех людей, тела которых не получили достойного погребения, часто можно увидеть мелькающими рядом с трупом. Это хорошо известно магам, и именно это оккультное притяжение они используют, когда, получив тело или часть тела мертвого человека, они могут своими ужасными чарами заставить призрак обнаружить себя перед ними и ответить на их вопросы, потому что благодаря своей природе он будет лучше знать то, что должно случиться, чем те, чьи способности скрывает грубая телесная оболочка. Едва ли нужно говорить, что это колдовское принуждение в высшей степени жестоко и аморально. Можно вспомнить, что с помощью Эдварда Келли все стали считать, что знаменитый доктор Джон Ди заставил умершего человека встать из могилы, чтобы ответить на те вопросы, которые подсказало ему его любопытство. Есть известная картина «Маг Эдвард Келли, вызывающий дух умершего человека». Келли и Ди изображены на каком-то уединенном сельском кладбище, освещенном ущербной луной. Они стоят внутри двойного круга, в котором нарисованы знаки планет и таинственные имена: архангела Рафаила, Раэля, Тарниэля и других. Перед двумя колдунами стоит тело умершего человека в испачканном землей саване — жуткое зрелище.

Деметрий Фалерей пишет, что, когда душа животного покидает его тело, она, по верованиям египтян, получает необыкновенные способности; для этого дара есть свои мотивы, и душа не может просто предсказывать будущее и предлагать прорицания. Он утверждает, что по этой причине этот народ не ел мяса (ошибочный взгляд. Египтяне мясо ели. — Ред.) и поклонялся своим богам в обличьях животных.

Мы уже подчеркнули, как были важны достойные похороны для покоя души. Есть, по крайней мере, один поразительный пример, когда умерший человек отказался от могилы, потому что он считал себя недостойным ее. Агатий повествует, что некие философы-язычники, которые во времена императора Юстиниана (VI в.) оказались неспособными интеллектуально принять христианское вероучение триединства, решили, что им лучше будет покинуть Константинополь и поселиться при дворе иранского царя Хосрова, где им был обещан хороший прием, так как этот монарх любил гуманитарные науки, и его везде приветствовали как необычайно щедрого покровителя литературы. И Симплиций из Киликии, и Евламий из Фригии, и Протан из Лидии, и Гермен и Филоген из Финикии, и знаменитый неоплатонист Исидор из Газы отправились все вместе ко двору царя Сасанидского Ирана, где их приняли со всеми почестями и уважением. Но, пробыв там недолгое время, они обнаружили, что многое делает страну Хосрова для них невыносимой, и, неспешно поразмыслив, они решили возвратиться на свою византийскую родину (Восточную Римскую империю, которую уже после ее падения (в 1453 г.) западноевропейские историки стали называть Византийской. — Ред.). По дороге домой они увидели на обочине непогребенный труп. Посчитав своим долгом сделать это, они приказали своим слугам выкопать могилу и обеспечить умершему приличное место последнего успокоения. Ночью этот человек явился одному из них в видении и несчастным голосом попросил их не трудиться ради него, так как он недостоин могилы, потому что земля, мать всех людей, отказалась принять человека, который вступил в кровосмесительную связь со своей собственной матерью. Когда занялась заря, они, к своему ужасу, увидели, что тело выброшено из земли, словно из-за его величайшего греха оно не заслуживало ничего, кроме наивысшего бесчестья и осуждения.

Одной из самых подробных и значительных историй о призраках во всей античной литературе является один рассказ, который, наверное, правильно будет назвать рассказом о вампире, потому что в нем девушка покидает свою могилу в телесном облике и живет, будучи мертвой, хотя и не сосет кровь своего возлюбленного. Эта история рассказана Флегоном из Траллеса, вольноотпущенным Адриана, и рассказчик утверждает, что эти необыкновенные события происходили у него на глазах. К огромному сожалению, начало повествования отсутствует, и, соответственно, мы не можем с уверенностью сказать, почему оживший труп пришел к молодому человеку. Рассказ начинается неожиданно. Филинниона, дочь Демострата и его жены Харито, умерла и была похоронена уже почти шесть месяцев назад. В их доме гостил молодой человек по имени Махат. Однажды ночью старая нянька Филиннионы увидела, что в комнате гостя ярко горит лампа, и, заглянув в дверь, чтобы удостовериться, что все в порядке, обнаружила Филинниону, лежащую в постели с молодым человеком. Вне себя от радости, увидев девушку живой, нянька сразу же побежала к родителям и стала громко звать их, чтобы они пришли и обняли свое дитя, живое и здоровое, возвращенное им каким-то добрым богом. Харито, дрожа от страха и радости, упала в обморок, но, придя в себя, начала горько плакать при мысли о своей дочери и воскликнула, что нянька, должно быть, сошла с ума, и приказала ей выйти вон из комнаты. Однако старуха начала очень энергично возражать и сказала, что не обманывает мать. Наконец мать согласилась пойти с ней, украдкой заглянула в комнату и увидела свою дочь. Но, чувствуя, что в этот утренний час, задолго до зари, когда все погружено во тьму и неподвижно, она не может установить правду, не подняв на ноги весь дом, — что в таких обстоятельствах ей совсем не хочется делать, — Харито приняла решение ничего никому не говорить до утра, когда она сможет увидеть, действительно ли это ее дочь находится в доме, или, по крайней мере, она сможет попросить у Махата объяснений этой загадке.

На рассвете оказалось, что девушка исчезла, и Харито в величайшем горе настоятельно просит Махата рассказать ей всю правду, ничего не утаив. Молодой человек, который, по-видимому, не знал, что хозяйка дома потеряла дочь по имени Филинниона, сильно расстроился и признался, что какая-то влюбленная девушка разделила с ним ложе, а кто-то на ухо прошептал ему ее имя: Филинниона. Более того, она потребовала, чтобы он никому не рассказывал об их ласках. Чтобы подтвердить свой рассказ, Махат показал золотое кольцо, которое она подарила ему, а также ленточку, которую она оставила. Как только Харито увидела эти два предмета, она издала пронзительный крик, стала со стенаниями рвать на себе одежду, волосы и упала без чувств на землю. Она узнала и кольцо, и ленточку, которые принадлежали ее умершей дочери и были положены в могилу вместе с ней. Весь дом тут же охватила суматоха, со всех сторон раздавались крики и лились слезы, будто это были вторые похороны. Наконец Махату удалось утихомирить всех, пообещав позвать их ночью, если девушка снова придет к нему.

В ту ночь, как можно предположить, никто не спал; и в обычный час явилась Филинниона. Сам молодой человек был смущен и поражен и не знал, чему верить. Он и подумать не мог, что это теплое и жаждущее ласк тело, которое он обнимал, было холодным, окоченевшим трупом. И не могла же мертвая женщина есть пищу и пить вино за его здоровье. Он предположил, что, скорее всего, могильщики ограбили тело и продали украшения в городе. Однако, держа данное им обещание, он, как только она пришла, сделал знак слуге, который бесшумно выскользнул из комнаты и привел родителей девушки. Войдя в комнату, Демострат и Харито онемели от изумления, но через несколько мгновений с громкими криками стали обнимать свою дочь. Но Филинниона сказала с печалью в голосе: «О мои дорогие мать и отец, как же вы жестоки, что не дали мне три раза посетить гостя в моем собственном доме, не причиняя никому вреда. Но вы сильно будете горевать из-за своего назойливого любопытства, потому что вскоре я снова должна буду вернуться в назначенное мне место. Узнайте также, что мой приход сюда не противоречил воле Божьей». Едва эти слова слетели с ее губ, как она упала бездыханной, и на виду у всех на постели уже лежал труп. Теперь Харито разразилась самыми пронзительными воплями, несчастный отец громко стенал, и все домашние не могли сдержать свое горе при виде вторичной смерти той, которая была так дорога им всем. Эта история тотчас разнеслась по всему городу и через час-другой вызвала настоящую сенсацию. По-видимому, о ней было официально доложено Флегону, который, вероятно, занимал какой-то высокий и важный пост в городе.

Рано утром театр заполнили горожане, и после обсуждения дела было решено вскрыть могилу, чтобы посмотреть, покоится ли в ней тело Филиннионы, положенное туда шестью месяцами ранее, или она пуста. Открыли семейный склеп, прошли мимо белеющих костей давно усопших членов семьи и обнаружили на гробе Филиннионы кольцо, которое Махат дал в качестве залога своей любви женщине, искавшей его объятий, и позолоченную чашку, которую он подарил ей. Страшно пораженные, судьи направились к дому Демострата и затем увидели труп его дочери на том же месте, где она упала в предыдущую ночь. Это вызвало сильное удивление и множество споров, пока некий провидец и предсказатель по имени Хиллус, пользовавшийся почетом и уважением, не обратился к властям, прося их ни в коем случае не разрешать, чтобы тело Филиннионы снова было положено в склеп, а проследить, чтобы оно немедленно было сожжено где-нибудь подальше от стен города. Затем он сказал, что необходимо принести жертвы Гермесу Ктонию, проводнику душ в царство мертвых, а также искупительные жертвы Евменидам (в Древних Афинах культовое наименование подземных богинь родовой мести. — Пер.). Отозвав в сторону Флегона, он посоветовал ему ради блага Цезаря и империи сделать жертвоприношения Гермесу, Зевсу Ксениосу, защитнику гостеприимства, и Аресу. Все обряды были должным образом исполнены. После этого весь город прошел священный ритуал очищения. А Махат из-за любви к своей мертвой возлюбленной в отчаянии лишил себя жизни.

Эту историю упоминает отец Ричард из Санторини в своем труде Relation de ce qui s’est passé de plus remarquable a Sant-Erini («Рассказ об удивительных событиях на острове Санторини» (Тира. — Ред.), в котором называет Филинниону настоящей vrykolakas. То, что она была безобидна, можно сравнить с другим случаем, так как отец Ричард ссылается на некоего сапожника из Санторини, который вернулся из могилы и, не вынашивая недобрых планов, заботливо присматривал за своей вдовой и детьми. Кроме того, беседа Филиннионы с Махатом и их совокупление полностью согласуются с широко распространенными в народе представлениями, ведь вампиры часто очень сексуально озабочены. Этот сапожник приходит к своей жене и общается с ней; он даже насилует других женщин в отсутствие их родственников; более того, известно, что он женился и стал отцом детей. В Древней Мексике умершие женщины (сиуатетео) были самыми сладострастными суккубами (демон в образе распутной женщины. — Пер.). Эти вампиры осаждали симпатичных молодых людей, принуждали их к совокуплению и иногда рожали детей от такого союза.

И хотя вера в вампиров не получила полного развития в Древнем Риме, тем не менее истории, подобные истории, рассказанной Флегоном, пусть и позднего происхождения, содержат в себе больше чем зародыш славянских преданий. Разумеется, очень трудно, если не невозможно, провести различие между этими призраками, жаждущими крови и питающимися жизненными силами других людей, этими злобными привидениями, столь загадочно привязанными к мертвому телу, которые могут вселить ужас и нанести вред здоровью тех, кого они терзают, и вампирами Восточной Европы. Подобно тому как, часто считается, вампиры при жизни были исключительно злобными людьми, в Риме после смерти любого человека, который заслужил всеобщую ненависть, было широко распространено поверье, что призрак ужасной злобы, его собственный изъян, остается в его могиле. Светоний повествует, что после убийства Калигулы 24 января 41 г. н. э. «его тело было частным образом отнесено в Сады Ламий, где было наполовину сожжено на в спешке сложенном погребальном костре, после чего было небрежно присыпано землей. Впоследствии оно было выкопано сестрами Калигулы после их возвращения из ссылки; оно было должным образом кремировано, а пепел захоронен. Но до этого всем прекрасно было известно, что сторожам Садов сильно досаждали ужасные призраки, и ни одна ночь не проходила без сильной тревоги; а дом, в котором был убит Калигула, внезапно сгорел дотла». Сады Ламий находились на Эсквилинском холме, который получил свое название из-за дубовых рощ, которые изначально его покрывали, в чаще которых долго продолжали существовать таинственные святилища: часовня Дуба и молельня Дианы. Не может быть никаких сомнений в том, что это древнее место было осквернено человеческими жертвоприношениями и пролитая там кровь влекла вампира Калигулу из его могилы. Именно на посещаемом призраками Эсквилинском холме перед деревянной статуей Приапа Канидия и Сагана проходил шабаш ведьм, как его описал Гораций, и даже на протяжении Средних веков этот холм долго пользовался дурной репутацией.

Во многих странах дуб почитали как священное дерево и жилище могущественного духа (дуб — священное дерево, в частности у кельтов и славян. С дубом связан день 21 марта. — Ред.). В древности пруссы поливали красной росой крови человеческих жертв могучий дуб в Ромове; а Лукан рассказывает нам о том, что в Дубовой роще друидов в Марселе каждое дерево опрыскано кровью человеческих жертв…

В Писании мы находим культ дуба, который многократно осуждается самым решительным образом. Ясно, что культы, связанные со священными дубами, играли такую важную роль в народной религии, что даже Иегова был тесно связан с ними. Поистине дуб был освящен сверхъестественными явлениями. Дубы росли в долине Мамбры, где жил Авраам, построивший алтарь Богу. Во времена христианства император Константин на этом священном месте построил церковь, и в письме, которое хранил Евсебий при жизни императора, написано, что у «дуба Мамбры», который, как говорили, был осквернен суеверными жертвоприношениями и даже того хуже, было велено, чтобы это место было освящено «непорочной постройкой базилики». Отмечается, что Иосия «взял большой камень и поставил его под дубом, чтобы это было святилищем Бога. И он сказал всем людям: „Смотрите, этот камень будет для вас свидетелем того, что он слышал все слова Бога, который он сказал вам, чтобы вы потом не отрицали этого и не лгали Господу вашему Богу“». Это чрезвычайно важно, так как из текста может показаться, что камень, положенный непосредственно под дуб, в некотором роде пропитывается святостью мистического дерева. То, что сами деревья становятся объектами поклонения, отчетливо видно из некоторых отрывков пророчеств. Так, пророк Осия говорит: «На вершинах гор они приносят жертвы и на холмах совершают хождение под дубом и тополем, и теревинфом, потому что хороша от них тень; поэтому любодействуют дочери ваши и прелюбодействуют невестки ваши. Я оставлю наказывать дочерей ваших, когда они блудодействуют, и невесток ваших, когда они прелюбодействуют, потому что вы сами — на стороне блудниц и с любодейцами приносите жертвы, а невежественный народ гибнет» (Ос., 4: 13, 14). Любодейцы — это кедешимы, священные мужчины и юноши, «возлюбленные бога», которые в Иерусалиме жили в стенах Храма, пока в 622 до н. э. царь Иосия, взошедший на престол в 633 г. до н. э., не изгнал их. Он также уничтожил то крыло здания, где жили «женоподобные», для которых женщины ткали одежды (4 Цар., 23: 7: «И разрушил дома блудилищные, которые были при храме Господнем, где женщины ткали одежды для Астарты»). Пьер Дифур считает священную проституцию главным элементом мистического культа и говорит, что гомосексуалисты образовывали секту, в которой существовали свои собственные оккультные обряды и церемонии посвящения. Он продолжает: «Были красивые безбородые мужчины, которые в храме вели постыдную торговлю своими лишенными растительности телами, натертыми маслами и благовониями». Вульгата (латинский перевод Библии, используемый в католической церкви. — Пер.) называет таких мужчин женоподобными; на иврите они называются кедешимы, то есть посвященные. Обычно их роль состояла в более или менее активном использовании позорных тайн; кедешимы продавали свои тела верующим в их бога иудеям и клали на алтарь идола деньги, полученные ими за проституцию.

В некоторых обрядах, проводимых ночью в глубине леса, когда лики прекрасных звезд скрыты листвой деревьев или стыдом за нечистоплотность человечества, жрецы и посвященные наносили своим телам раны — порезы и проколы; затем, подогретые пороком, возбужденные неистовой музыкой, они падали друг на друга вповалку, покрытые кровью. Похожие обычаи существовали в Древней Мексике и были связаны с тамошней верой. Берналь Диас (проживший более 100 лет (ок. 1492 — ок. 1593) испанский историк, кастильский дворянин, в 1519–1521 гг. участвовавший в завоевании Кортесом Мексики. Автор «Правдивой истории завоевания Новой Испании» (закончена в 1568 г., опубликована в 1632 г. в Мадриде. — Ред.) писал: «Кажется, нет ни единого молодого человека, не оскверненного отвратительным содомским грехом, совершаемым у всех на глазах». У Евсебия в «Вита Константини» (III. 55) есть важная ссылка на распутные обряды, которые даже в его время сохранялись в Афэке (Антипатрида, или Афэк, — древний город в Израиле. — Пер.). Никандр в «Алексифармаке», говоря о Сизике, упоминает подземные помещения, в которых приверженцы культа богини Реи подвергали себя кастрации и совершали таинственные обряды, посвященные Аттису (мифологический юноша-фригиец, возлюбленный фригийской богини Кибелы, матери богов и всего на земле. — Пер.). В этой связи не следует забывать превосходный дифирамб Катулла и важное описание юноши в таких фразах, как «был палестры лучшим цветом, первым был на поле борьбы».

Пророк Иезекииль говорит: «И узнаете, что я Господь, когда пораженные будут лежать между идолами своими вокруг жертвенников их, на всяком высоком холме, и на всех вершинах гор, и под всяким зеленеющим деревом, и под всяким ветвистым дубом, на том месте, где они приносили благовонные курения всем идолам своим» (Иез., 6: 13). Исаия тоже определяет современных ему израильтян так: «Увы, народ грешный, народ обремененный беззакониями, племя злодеев, сыны погибельные» (Ис., 1: 4). И далее: «К чему Мне множество жертв ваших? Говорит Господь. Я пресыщен всесожжениями овнов и туком откормленного скота; и крови тельцов, и агнцев, и козлов не хочу» (там же, 1: 11). Не может быть сомнений в том, что человеческие жертвоприношения, которые происходили в дубовых рощах в Палестине, в древние времена практиковались и на Эсквилинском холме в Риме, а пролитая человеческая кровь привлекала и вампиров, и ведьм. Психическая атмосфера, которую создавали эти кровавые мерзости, была такова, что любой дух, подобный духу маньяка Калигулы, мог собрать бездну энергии для своего появления и даже, возможно, для своей материализации.

То, что отвратительные занятия ведьм и вампиров широко владели умами людей и часто обсуждались римлянами, как это происходит в наши дни, доказывает застольная беседа Тримальчио, которую для нас сохранил Петроний в бессмертном отрывке своего знаменитого романа. Один из гостей по имени Ницерос рассказал историю об оборотне — и отличную историю! — но хозяин попытался перещеголять его своей легендой о вампире. «К тому же, — восклицает он, — я сам расскажу вам ужасную историю, столь же необыкновенную, сколь был бы рассказ об осле, скачущем по черепичной крыше. Когда я был еще кудрявым юношей — а я тогда был любвеобильным молодым Ганимедом, — умер любимец нашего покровителя. Клянусь Геркулесом, он был чудо, а не мальчик. Его бедная мать оплакивала его смерть, и некоторые из нас, тоже убитые горем, сочувствовали ей в ее страданиях. Внезапно среди ведьм поднялся такой ужасный крик, что можно было подумать, что стая лающих собак гонится за зайцем. В тот момент случилось так, что в доме находился крепкий каппадокиец, высокий храбрый парень, задира, который легко мог бы свалить Юпитера с трона со всеми его молниями. Этот юный Паладин, намотав свой плащ на левую руку и держа обнаженный меч в правой руке, решительно выбежал из дверей и — надо же такому случиться — проткнул насквозь женщину. Мы услышали тяжкий стон, но самих ведьм — нет, не стану врать — мы не видели. По крайней мере, наш победитель вернулся и упал в обморок на кровать, потому что он весь был в синяках и кровоподтеках, как будто его всего избивали с головы до ног. Это была какая-то чертовщина. Мы быстро заперли дверь и вернулись к бедной матери, чтобы утешить ее. Но когда она пошла, чтобы обнять тело своего сына, она увидела, что нет ни сердца, ни всего остального, потому что вампиры унесли тело мальчика и оставили вместо него лишь пук соломы. Ну, что вы об этом думаете? Они довольно хитрые, а? — эти ночные ведьмы, которые за миг могут перевернуть все вверх дном. Что касается нашего отважного защитника, он так и не поправился, а через несколько дней умер в сильнейшем бреду». Надо понимать, что когда подобные истории всеми принимались на веру, то становилось необходимо — и это было не просто трудной, а опасной задачей — охранять тела умерших от таких нападений нечистой силы и вампиров. Много света проливает на эту тему тот замечательный роман, который является одной из самых известных жемчужин латинской литературы, которая сохранилась для нас благодаря цепкой хватке времени. «Метаморфозы» Апулея обладают очарованием, возможно порочным и причудливым, сравняться с которым могут немногие книги любой литературы. Остались неразрушенными чары, которыми этот мистик-декадент заколдовал века. Сама его жизнь была романом. Апулей родился около 125 г. в Мадавре, городе на границе Нумидии и Гетулии, одном из тех удивительных городов на севере Африки, где Восток встречается с Западом, где новейшая цивилизация сталкивается и сливается с самым Древним миром. Это один из городов этого необыкновенного континента, который несет на себе проклятие Хама (один из трех сыновей Ноя (брат Сима и Иафета). За насмешки над Ноем Бог проклял Хама, сказав, что будет он «раб рабов и братьев своих» — то есть потомки Хама (африканцы) будут в подчинении у потомков его братьев. — Ред.). Луций Апулей насмешливо называет себя гибридом — полунумидийцем и полугетулом. По своей воле он соединяет исчезающую философию греков, утомительную мудрость римлян и навязчивый оккультизм африканцев. Величайшее произведение Апулея «Метаморфозы», вероятно, было написано в Риме, пока он был еще молодым человеком до тридцати лет, вскоре после того, как он завершил курс учебы в Афинах. По своей дерзости раннего гения, по своей озабоченности своим модным и изящным внешним видом, по своему поиску чего-то нового, по своим стремительным нападкам на сверхъестественное, которое окрашивает всю его жизнь, — и я бы хотел добавить сюда установление мира среди мистиков — Апулей или Луций из «Золотого осла» (ведь это одно и то же, как Гюйсманс и Дуртал) — очень современный тип.





Дата публикования: 2015-01-10; Прочитано: 240 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!



studopedia.org - Студопедия.Орг - 2014-2024 год. Студопедия не является автором материалов, которые размещены. Но предоставляет возможность бесплатного использования (0.01 с)...