Святитель Серафим (Соболев)

(1881-1950 гг.)

Архиепископ Серафим (в миру Николай Борисович Соболев) родился в Рязани. Его мать, Мария Николаевна, была женщиной глубоко верующей, у нее было одиннадцать детей, большинство из которых умерли в раннем возрасте. В 1881 году родился маленький Коля.

Из воспоминаний Архимандрита Пантелеимона (Старицкого):

«По великой милости Божией с 1926 года я неотлучно находился при Владыке Серафиме. За это время от него самого и от близких ему людей я слышал о многих замечательных событиях в жизни Владыки, с некоторыми из коих я хочу сегодня поделиться с вами...

Его мать в страшных страданиях не могла разрешиться от бремени, и по решению врачей требовалось приступить к операции — извлечению младенца по частям для спасения жизни родительницы. В это время мать пришла в сознание и, узнав о решении врачей, с клятвою запретила мужу допустить убийство своего младенца. После ночи, проведенной в страшных муках, при первом ударе церковного колокола, 1 декабря 1881 г. в 5 часов утра младенец родился сам, без всякой посторонней помощи. Тогда мать попросила: «Покажите мне мое детище, от которого я чуть не умерла», и когда ребенка поднесли, то сказала: «Ах, какой серьезный мухтар родился!» Младенец был назван Николай, в честь св. Николая Мирликийского Чудотворца.

Уже через много лет (в Болгарии)... Епископ Нестор подарил Владыке книгу своих воспоминаний, в которой в главе о посещении им Иерусалима говорится, что по-арабски слово «мухтар» - значит «епископ». Так, сама того не сознавая, мать сказала: «Ах, какой серьезный епископ родился», и неизвестным словом предсказала судьбу новорожденного...

Когда Владыке было 12 лет он учился в четвертом отделении церковно-приходской школы. Однажды учитель по арифметике объяснял у доски очень трудную задачу. Объяснив, он спросил класс: «Поняли?» В ответ последовало молчание... И после вторичного объяснения опять спросил: «Поняли?» Опять последовало молчание... В третий раз объясню. По объяснении учитель спросил: «Поняли?» В ответ в третий раз последовало молчание. Учитель очень рассердился и в раздражении крикнул: «Ну, кто из вас дурак, выходи на середину!» Николай тотчас вышел и стал перед ним.

«Разве ты, Соболев, дурак?» — спросил изумленный учитель. — «Да, дурак». — «Какой же ты дурак, ты умный, хороший мальчик. Ступай на место»... Поступок мальчика так поразил его, потому что Николай отлично учился и окончил училище первым учеником. Так еще в детстве проявлялось то дивное смирение, которым всю жизнь обладал Владыка. На нем исполнились его любимые слова, которые он часто повторял своим духовным чадам: Бог гордым противится, смиренным же дает благодать (1 Петр. 5:5)...

(Окончив духовное училище в 1900 г., он поступил в Рязанскую Духовную семинарию).

Будучи в предпоследнем классе семинарии, Николай загорелся желанием отдать Господу все свои силы. Он со слезами стал горячо молиться и дал такой обет Спасителю: «Спаситель мой! Дай мне хорошо писать сочинения, а я даю обет быть монахом и принадлежать Тебе всеми атомами своего существа». С этого момента его сочинения были всегда самыми лучшими в классе.

Владыка всегда с особенной любовью говорил о своей матери, смиреной молитвеннице, обладавшей даром слез и во всех скорбях прибегавшей к Богу с горячею молитвою. Владыка был ее любимцем и утешением.

Когда он окончил Духовную семинарию, мать, считая его здоровье слишком слабым для занятий в Академии, приложила все усилия, чтобы устроить его судьбу и сделать его священником... Наконец, в середине августа 1904 г. она сказала: «Все наши с тобою хлопоты касательно твоей женитьбы и устроения на должность священника не привели ни к чему. Теперь ты сам устраивай свою судьбу».

На это Николай отвечал: «Если так, то пойдем сейчас в Кафедральный собор, к Матушке Царице Небесной, к Ее чудотворной иконе Боголюбской и попросим Божию Матерь, чтобы Она Сама указала мне мой жизненный путь».

Мать с готовностью согласилась. Чудотворной иконы в соборе уже не оказалось — Ее увезли обратно в село Зимарово... По дороге в собор они встретили товарища Николая Мишу Смирнова, и Николай поделился с ним своим недоумением. «Тебе надо ехать в Академию» — сказал Миша... «Ты человек глубоко верующий, положись на Бога! Тебе Сам Спаситель поможет. Поезжай без всякой подготовки»...

Получив трогательное благословение матери, Николай поехал в Академию, причем, на дорогу мать отдала ему свои последние деньги.

Начались письменные экзамены. Самый трудный был первый письменный экзамен по логике на тему: «Как объяснить с логической точки зрения, что в философских спорах по одним и тем же вопросам аргументации обеих сторон бывают диаметрально противоположны одна другой». Эта трудная тема была дана с целью сразу, с первого экзамена сделать отбор из среды самых лучших семинаристов... Николай стал горячо молиться: «Господи, вразуми меня, что писать на такую трудную тему». В ответ он услышал внутренний голос: «Не пиши с логической, а пиши с психологической точки зрения». Он сразу же начал писать, что с логической точки зрения этого объяснить нельзя, ибо законы логики одинаковы. И развил свою тему с психологическим подходом, основываясь на словах Спасителя: Из сердца бо исходят помышления ваша (Мат. 15:19). Потому из гордого сердца Льва Толстого происходило ложное учение, а благодатное сердце о. Иоанна Кронштадтского источает истину... Он получил за это сочинение 4.50, что было самым высшим балом... Но после этого наступили устные экзамены. Первый был по догматическому богословию... Накануне экзамена в 12 часов ночи он сидел на лестнице, ведущей на чердак, и плакал. За эти два дня он только успел убедиться, что из 150 билетов знал только один — «История догмата о Св. Троице. Сквозь слезы Николай молился Спасителю: «Господи, Спаситель мой, Ты Милосердный и Всемогущий, сделай так, чтобы завтра билет «История догмата о Св. Троице» достался мне».

На другое утро он зашел в церковь Академии и, положив земной поклон пред иконой Спасителя, повторил свою просьбу и пошел на экзамен... С трепетом он развернул свой билет и прочел на нем: «История догмата о Св. Троице». Господь в точности исполнил его молитву. Соболев отлично отвечал и получил бал 4.75. Радости его не было границ от сознания дивной помощи Спасителя.

Но следующий экзамен был по церковной истории. Учебного материала по этому предмету было вдвое больше, чем по догматике, а билетов было 250. Просмотрев билеты, Николай, к великому своему огорчению, увидел, что хорошо знает только один вопрос: «История арианской ереси после Никейского собора». Так же, как и во время подготовки по догматике, накануне экзамена по церковной истории в полночь он сидел у чердачной двери и плакал. И опять он стал горячо молиться, чтобы Спаситель снова даровал ему Свою дивную помощь, как на экзамене по догматике: «Спаситель мой, Радость моя, — говорил он, — Ты Милосердный, Всемогущий, что Тебе стоит еще раз исполнить мою просьбу. Ты видишь, что я знаю только один билет, а остальных не знаю. Пусть же мне достанется билет «История арианской ереси после Никейского собора». Иначе я провалюсь, уеду домой и огорчу свою мать». Затем Николай вернулся в спальню и в слезах уснул. Утром на экзамене он опять тяжко страдал от тревоги и неизвестности своей участи и только повторял: «Господи, выручи! Радость моя, Кормилец мой, выручи!»

Когда Николая вызвали к экзаменационному столу, он, едва держась на ногах, вынул и развернул свой билет. Какова была его радость, когда он прочел на нем: «История арианской ереси после Никейского собора»... Соболев отвечал так прекрасно, что профессора решили послать благодарность Рязанской семинарии за блестящего студента...

Живя в Академии (в Петербургской Духовной академии он учился с 1904 - 1908 гг.), Николай Соболев каждое утро ходил к ранней литургии в Александро-Невскую Лавру, а потом читал творения св. отцов и жития святых. С особенным старанием он писал свои сочинения, которые всегда были прекрасными.

При переходе на второй курс Академии, во время летних каникул, Николай вместе с матерью и младшим братом Мишей, впоследствии архимандритом Сергием, гостил у своей старшей сестры Вари... Однажды Николай лежал на опушке леса и любовался небом. Вдруг к нему прибежал брат Миша и испуганно сообщил, что Варя умирает. У нее пошла носом кровь. Один большой таз наполнился кровью, и наполняется второй, а она лежит, как мертвая. Когда Николай прибежал домой, мать, заливаясь слезами, сказала ему: «Вся надежда на твои молитвы. До городов с нашей станции очень далеко и невозможно вызвать в скорости доктора».

Николай подошел к Варе с молитвою и перекрестил ее. В тот же миг кровотечение совершенно прекратилось. Так Господь явил Свою великую милость через крестное знамение. Владыка любил вспоминать этот случай с великою благодарностью к Богу.

В свою бытность в Академии Николай несколько раз посещал о. Иоанна Кронштадтского и впоследствии с благоговением рассказывал об этом. Особенно знаменательно было его последнее посещение весною 1907 года, когда он со своим другом, студентом Виктором Раевым, присутствовал на богослужении о. Иоанна в Андреевском Кронштадтском соборе. В своих воспоминаниях об этом посещении Владыка рассказывал: «Прощаясь с нами, о. Иоанн сначала благословил Витю Раева, а затем меня. Витя, обойдя престол, направлялся уже к арке для выхода в центральный алтарь, а я подошел к горнему месту за престолом алтаря. Вдруг о. Иоанн, как молния, бросился ко мне. Я остановился на горнем месте. Батюшка возложил на мою голову крестообразно руки, поднял очи свои к небу и трогательным голосом произнес: «Да почиет над Вами благословение Божие». Я тут же почувствовал, будто огненная искра ниспала на мою голову и прошла до пят. Особенная великая радость наполнила мое сердце и все мое существо. Я стал как бы опьянелым и начал шататься, боясь, как бы не упасть. Весь этот день я испытывал благодатную, особенную радость, чувствовал себя окрыленным и как бы носился в воздухе».

Когда наступило время пострижения Николая Соболева в монашество (1907 г.), его спросили, какое имя он желает получить при постриге. Он сказал, что, так как монах должен с самого начала монашества отречься от своей воли, то он согласен принять всякое имя, какое ему дадут...

Возвращаясь в карете, домой, епископ Сергий вдруг вспомнил, что в бытность свою ректором Петербургской Духовной семинарии, когда был на открытии мощей св. Серафима Саровского, то дал обет сему угоднику Божиему: если он сделается ректором Петербургской Духовной академии, то первого студента, которого он будет постригать, вручить его небесному руководству с наречением сего студента Серафимом... Когда во время пострижения Николай услыхал: «Брат наш Серафим постригает власы главы своея», то вздрогнул от изумления и преисполнился великою любовью и благодарностью к преп. Серафиму, подумав: «Он не только открыл мне волю Божию быть монахом, но ему угодно было взять меня под свое благодатное руководство».

Приняв монашество, новопостриженный монах Серафим предался подвигу строгого поста и непрестанной молитвы. Так, со дня пострижения до самой смерти Владыка не вкушал мяса. Он, кроме того, в продолжение многих лет вкушал пищу только один раз в день.

Закончив Академию магистрантом в разряде лучших студентов, о. Серафим был вскоре назначен преподавателем Пастырского училища в г. Житомире вместе со своим другом Витей Раевым, принявшим по любви к нему монашество с именем Иоанна. Когда иеромонах Иоанн, подражая в посте своему другу иеромонаху Серафиму, заболел чахоткой от истощения, то о. Серафим взял на себя его предметы, т.е. один преподавал по всем предметам в Пастырском училище. Этот непосильный труд, а также плеврит, полученный им там, совершенно подорвали его здоровье, и иеромонах Серафим по его прошению был переведен на другую службу. Его назначили на должность помощника смотрителя духовного училища в Калугу.

Там о. Серафима очень полюбили воспитанники и особенно малыши первых классов, которым впервые приходилось оставлять родителей, и которые заливались слезами от разлуки с матерями. О. Серафим любящим сердцем сразу угадал это великое детское горе и стал утешать детей... Дети страшно привязались к доброму и ласковому начальнику, который так хорошо понимал их сердца...

А когда через два с половиной года иеромонах Серафим был переведен в Кострому, то горе детей было неописуемо и безутешно.

В бытность свою еще в Калуге, Владыка часто ездил в Оптину пустынь, где посещал старцев Анатолия, Варсонофия и Иосифа. О. Анатолий относился к нему с особенною любовью и был его духовником.

В 1910 г. о. Серафим решил на Рождественские каникулы поехать к матери в г. Перемышль. Мать очень обрадовалась этому, но и обеспокоилась, чем она будет кормить своего любимого сына, так как он не ел мяса, а рыбы в этом городке было невозможно найти зимою. Кроме того, она всегда беспокоилась о его слабом здоровье и очень хотела его подкормить. Со слезной молитвой она обратилась к святому Николаю Чудотворцу. Помолившись у его образа, она надела овчинный полушубок и вышла на улицу. Вскоре по другой стороне быстро прошел какой-то мужичок. «Кормилец, кормилец!» — позвала его мать. Мужичок подошел к ней. «Ты рыбак?» — спросила она его. — «Да, рыбак. Ну и что с того?» — «Да ко мне на днях приезжает сын мой монах. Мяса он не ест, а только рыбу. Так ты пойди на реку и поймай рыбки для сына, я тебе сколько угодно заплачу.» — «Да разве теперь рыбу ловят, матушка? Сейчас вся рыба на дно ушла. Ведь 25 градусов мороза». Но мать продолжала настаивать, говоря: «Сын мой за тебя помолится Богу». Мужичок согласился. Он пошел на реку Оку, около часа разбивал лед толщиною в аршин (70 см) и, перекрестившись и помолившись, как научила его мать, спустил в прорубь сетку, сказав: «Господи, ради отца Серафима, раба Твоего, пошли рыбу». Как только сетка опустилась в глубину, она забилась, и мужичок вытащил огромного серебреного леща и сейчас же отнес его матери. Обрадованная мать предложила ему деньги, но он наотрез отказался: «Что ты, матушка, ничего мне не надо. Ведь это чудесный лов. Скажи сыну твоему о. Серафиму, чтобы он помолился за раба Божия Петра». И ушел.

В 1911 г. иеромонах Серафим был назначен в Кострому инспектором Духовной семинарии. Пробыв на той должности один год, он получил новое высшее назначение ректора Воронежской Духовной семинарии. Эта семинария к моменту назначения о. Серафима в дисциплинарном отношении была в весьма расшатанном состоянии. Новый ректор положил много усилий и за год преобразил ее... Своею великою любовью, мудростью и безграничным терпением, Владыка возродил и поправил всю семинарию, подняв ее на исключительную нравственную высоту.

В 1920 году, 1(14) октября, в праздник Покрова Пресвятой Богородицы в кафедральном соборе г. Симферополя архимандрит Серафим был удостоен рукоположения в сан епископа. (Его рукополагал митрополит Антоний (Храповицкий))

Большим утешением для него было обстоятельство, что в этот момент в соборе находилась, по недоведомым Божиим судьбам, великая русская святыня — чудотворная икона Божией матери «Знамения» Курско-Коренная.

Вскоре после этого Владыке пришлось со скорбью покинуть родину, и он оказался в Константинополе.

В августе 1921 г. епископ Серафим был назначен Управляющим Русскими православными общинами в Болгарии... Живя в непрестанном подвиге, Владыка от воздержания и тяжелых жизненных условий разболелся туберкулезом. Однако, несмотря на свою тяжкую болезнь, он с истинной пастырской ревностью заботился о своей обездоленной пастве... Владыка окормлял не только свою софийскую паству. Он объезжал и другие русские приходы в провинции, где своим служением, проповедью, беседами разливал всюду любовь и утешение и оставлял надолго благодатный след в их сердцах.

Как архипастырь, Владыка посещал также русские учебные заведения в Болгарии. А Пещерской Кресто-Воздвиженской гимназии был попечителем и принимал участие в изыскании средств для ее существования... Живя в тяжелых материальных условиях и лишении, Владыка заботился также о бедных и больных русских людях. Одних устраивал бесплатно в больницу, других — в инвалидные дома, третьим исходатайствовал пособия, иных просто подкармливал у себя, а некоторых пристраивал в свой мужской монастырь.

Не оставил без своей заботы Владыка и русских голодающих иноков на Афоне. Он создал комитет для сбора помощи им и в проповедях призывал прихожан жертвовать на это святое дело.

В 1934 г. Владыка был возведен в сан архиепископа. В своей личной жизни Владыка нес тяжкий крест. Его родной брат архимандрит Сергий почти постоянно страдал тяжелыми, часто смертельными, болезнями. Этот и другие тяжкие кресты, которые с великим терпением и смирением переносил Владыка, все больше и больше обогащали его добродетелями. Кто не испытал на себе необыкновенную любовь Владыки?! Приходившие к нему со скорбями, уходили окрыленными от его ласки и сочувствия, с твердым упованием на милость Божию. И их вера не была посрамлена. Дерзновенная молитва Владыки ко Спасителю и Пречистой Божией Матери много раз была чудодейственной и даже возвращала к жизни безнадежных. Своей любовью архиепископ Серафим покорял всех, даже своих недоброжелателей и гонителей.

Владыка был одарен Господом также даром прозорливости. Это особенно ощущали на себе его духовные чада, некоторые из коих сохранили собственноручные записки о сем. Владыка поражал своей прозорливостью, которая проявлялась даже на далеком расстоянии от него.

Будучи с юных лет духовно одаренным, и благодаря своему личному подвигу в огненной борьбе со страстями, Владыка сравнительно молодым епископом достиг большой духовной высоты. Помимо многих его добродетелей, он был одарен ангельской чистотой и целомудрием. Эта чистота дала ему возможность проникать в глубины духовного ведения и богословия. За свою чистоту Владыка получил от Господа дар усматривать самые тонкие отклонения от православной истины. Он следил за жизнью Православия и был как бы совестью ее. Где замечал он неправильность, бескомпромиссно изобличал ее, не боясь пострадать за истину. В результате появились бесценные богословские творения архиепископа Серафима.

Самым большим трудом Владыки было опровержение ереси парижского богослова протоиерея Сергия Булгакова, за что в 1937 г. Владыка был удостоен звания Магистра богословия. Владыка спешил к определенному сроку окончить этот огромный труд, но простудился, заболел, и у него поднялась высокая температура. Тогда он взмолился Божией Матери, к молитвенному заступлению Которой он всю жизнь прибегал, прося Ее, если Ей угоден его труд, чтобы Она исцелила Его. И что же? Температура Владыки тотчас спала на 36,6° и он успел к сроку закончить свой труд, чтобы представить его Архиерейскому собору в 1935 г.

В своих богословских трудах Владыка излил всю свою любовь к Спасителю, ревностно защищая истины Православия. Владыка говорил: «Мои книги, это моя кровь»...

Мне известно, сколько получал Владыка словесных просьб, писем и телеграмм отовсюду, даже и из заграницы, о молитвенной помощи в нуждах, скорбях и болезнях. Известна также и теплая благодарность за исполнение Владыкиных молитв. Любовь ко Христу проявлялась у него необычайной любовью к ближним... Мы никогда не забудем ласку Владыки, который часто повторял: «Я вам не только отец, но и мать!» Любил он повторять слова Амвросия Оптинского: «От ласки — другие глазки». И действительно, люди, подходившие к нему за благословением и советом, испытывали утешение и умиление...

Его любовь к Пречистой Божией Матери была особенной. Подобно величайшим старцам России: св. Серафиму Саровскому и Амвросию Оптинскому, Владыка как венец своей жизни оставил новооснованную женскую обитель «Покрова Пресвятой Богородицы», в чем выразилась его великая и трогательная любовь к Пречистой Божией Матери. Будучи сам истинным монахом, он всем сердцем любил монашество и столь связанное с ним целомудрие, которому учил он всех своих чад...

Насколько он был строг к самому себе, настолько был снисходителен к немощам ближнего, ожидая одного лишь искреннего покаяния. Я помню как однажды на проскомидии, вынув частицы за своих близких, Владыка стал вынимать их за своих врагов. Когда я этому удивился, Владыка сказал мне: «Я всегда за них молюсь!»

Скорбная жизнь Владыки была сплошным подвигом крестоношения. Ибо клевета, злоба, гонение от лжебратии, непонимание и непослушание духовных детей, омрачали постоянно его жизнь. Но с его стороны встречали лишь терпение и неизменную кротость.

Перед самою кончиною Владыка говорил своим духовным детям: «Если буду иметь дерзновение перед Господом, не оставлю вас».

А одному своему духовному сыну — монаху, плакавшему в ночь после погребения, Владыка явился во сне и сказал: «Что ты плачешь, ведь я не умер, я жив!»

Скончался Владыка в неделю Православия... (13/26 февраля 1950 года).

Скончался Владыка кончиною тихою и мирною. Последние дни перед смертью улыбка была на устах его. Кончину свою он предсказал заранее и точно указал ее за 5 дней, а затем еще и за 4 дня до смерти и старался утешать окружающих до самой последней возможности. Когда его близкие духовные дети скорбели перед кончиною его о том, что кто же будет теперь утешать их, то Владыка сказал, что если получит дерзновение перед Господом, то и в будущем, по кончине своей, будет утешать нас. Чего да сподобит нас Господь молитвами Пречистыя Своея Матере и всех святых Своих. Аминь».