Белинский и Гоголь

Итак, Гоголь утверждал, что смысл национального бытия России – религиозный; что она страна мессианская, призванная распространить по всему миру Свет Христова Просвещения. На тезу Гоголя от лица русской интеллигенции ответил Белинский – он выставил обратную тезу. «Россия, - пишет Белинский, - видит своё спасение не в мистицизме, не в аскетизме, не в пиетизме, а в успехах цивилизации, просвещения и гуманности. Ей нужны не проповеди (довольно она слышала их), а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства…

Спор был вынесен на суд всего общества. Белинский впервые ясно и чётко сформулировал понимание целей и задач искусства с точки зрения идей освободительного движения. С его лёгкой руки такое понимание прочно утвердилось в идеологии революционеров. Его основные идеи сводились к следующему: «Публика видит в русских писателях своих единственных вождей, защитников и спасителей от русского самодержавия, православия и народности».

Систему сокровищ на земле он противопоставил сокровищам духовным, получаемым через проповедь и молитву. Божественному откровению он противопоставил мудрость мира сего, здравый смысл. Он легко разделил молитву и пробуждение чувства человеческого достоинства. Но именно в стремлении духовно соединиться с Богом – через веру, через молитву – человек только и может сознать своё подлинное достоинство как образ и подобие Божие.

«Тяжба между Гоголем и Белинским была решена в пользу последнего. Призыв Гоголя оказался гласом в пустыне. Его услышала только горстка славянофилов; за Белинским пошло громадное большинство. Россия вступала в эпоху 50-60-х гг., эпоху ликвидации идеализма, отречения от духа и погружения в материю; начиналось снижение идейного уровня, сумерки культуры. Но на голос Гоголя откликнулся Достоевский», - пишет Мочульский (19, С. 44).

От имени наших современников подытожил итог спора В.П. Астафьев. В одной из своих статей он пишет: «Великий человек знал никчёмность суетной мысли, греховность разрушающего слова, тщету раздора и цену уязвлённого самолюбия. Он потому и велик, что выше лести и хулы, ему и милосердие великое свойственно. Пожалев шумного, настырного, но смертельно больного автора столь же пылкого, сколь и оскорбительного послания, проявив милость к болящему, он (Гоголь) порвал бумагу, после обнародования которой мало чего осталось бы от оголтелой демагогии неудачливого романиста и «властителя дум». Гоголь верил в Бога, Белинский – в демократию. Гоголь видел глубину пропасти, разделившей их, и мог соизмерить свои силы. Поборник «передовой мысли» норовил перепрыгнуть пропасть по воздуху, безответственно игнорируя опасность и терзающие мыслителя муки от сознания гигантских противоречий, раздирающих мир и душу человеческую. Гоголь был всегда с читателем и оставался с ним, поборник подлинной демократии тоже пророс во времени, и его призывы получили наглядное воплощение, да такое, что мир содрогнулся! Одни бесчинствуют, говорят, обличают, назидают, даже ………. в глаза, другие молчат или, облизываясь, повторяют: «Божья роса! Божья роса…