По натуре Вяземский – боец, но обществу чуждо его свободолюбие

Став карамзинистом, сторонником карамзинской реформы русского литературного языка, а затем и романтизма, Вяземский вскоре выступил поэтом-романтиком. Он понял романтизм как идею освобождения личности от “цепей”, как низложение “правил” в искусстве и как творчество нескованных форм. Проникнутый этими настроениями, он пишет гражданское стихотворение “Негодование”, в котором обличает общественные условия, отторгнувшие поэта от общественной деятельности; элегию “Уныние”, в которой славит “уныние”, потому что оно врачует его душу, сближает с полезным размышлением, дает насладиться плодами поэзии.

Жанр психологической и медитативной элегии под пером Вяземского наполняется либо гражданским, либо национально-патриотическим содержанием.

В романтизме Вяземский увидел опору своим поискам национального своеобразия и стремлениям постичь дух народа. Знаменитой стала его элегия “Первый снег”, строку из которой – “И жить торопится, и чувствовать спешит” – Пушкин взял эпиграфом к первой главе “Евгения Онегина”, а в пятой при описании снега опять вспомнил Вяземского и отослал читателя романа к его стихам. Отголоски “Первого снега” слышны в пушкинских “зимних” стихотворениях (“Зима, Что делать нам в деревне Я встречаю…”, “Зимнее утро”).

В “Первом снеге” Вяземского нет ни отвлеченности пейзажей Батюшкова, ни утонченной образности описаний природы у Жуковского. Лирическое чувство спаяно с конкретными деталями русского быта и пейзажа. В элегии возникают контрастные образы “нежного баловня полуденной природы”, южанина, и “сына пасмурных небес полуночной страны”, северянина. С первым снегом у сына севера связаны радостные впечатления, труд, быт, волнения сердца, чистота помыслов и стремлений. В стихотворении преобладают зрительные образы.

В романтической лирике Вяземского оживает его горячая, страстная натура, широкая и вольная, чуждая “существенности лютой”, скучной ежедневности. В стихотворении “Море” он славит морскую стихию, воплощающую для него деятельную мечту и высокую красоту, недоступную “векам”, “смертным” и “року”. В романтических стихотворениях Вяземского уже нет той логической заданности и тех резких стилистических сбоев, каким отличались его стихотворения 1810-х годов. Стихотворная речь в них льется свободно, поэт гармонизирует стих, избегает дидактики, его размышления приобретают отчетливо философский характер.