Дао ВСБ 6 страница

- Наверное, ваша мать была очень хорошим человеком.

- Почему вы так решили?

- Дай Бог каждому такую смерть.

(Слушай меня ушами, – ты стала небом. Можешь смотреть на землю и плакать часто. Всё, как и раньше. Синий платок из крепа скроет тебя от самых земных напастей. Вечер индустриальный окутай взглядом, свой опустевший дом обними руками. Чтоб не сорваться в горе, поверить надо - люди порой становятся облаками)

После похорон на некоторое время я почти ослеп. Как будто медуза прошлась щупальцами по глазам, только несравненно более ядовитая. Сказать, что было плохо – ничего не сказать. Даже йога поначалу не помогала, хотя я перешел на двухразовую практику, жил у отца, утешал его, как мог, и занимался вместе с ним. Было такое ощущение, словно отключили от Сети.

Сколько жизни отобрал у отца мамин уход, не знаю. Как-то он позвонил буквально не в себе:

- Приезжай скорей, мы сделали страшную ошибку.

В панике я помчался на Профсоюзную.

- Какую ошибку?!

- Мы ее не там похоронили!

Я с трудом перевел дух: - Папа, скажи, где будет – там?

Он заплакал.

(Дни сочтены - утрат не перечесть... Живая жизнь давно уж позади - передового нет - и я, как есть, на роковой стою очереди...)

К осени появилась непривычная одышка и слабость, кардиограмма показала блокаду правой ветви пучка Гиса. Я даже вникать не стал, плюнул на объяснения, рекомендации и прогнозы, по-прежнему практикуя йогу дважды в день и акцентируясь на отключении мыслей. Через год блокада исчезла, зато нарушилась биохимия крови. Но я занимался, занимался, занимался йогой, и все снова пришло в норму. Видимо, к людям вообще и родным в частности слишком сильно привязываться нельзя, иначе можно умереть вместе с ними.

(В общем, любить никого на земле не стоит. А разлюбить - невозможно себе представить)

***

В декабре девяносто третьего мы с Борей Мартыновым, который числился в нашем МП бухгалтером, пытались в послеобеденное время отыскать загадочный банк в районе метро «Полежаевская», именно в нем надо было уточнить реквизиты. После сильного снегопада наступила оттепель, тротуары утопали в снежной каше. И вдруг стало так не по себе, что подумалось, уж не заболеваю ли? Я сказал Борису, что лучше завтра с утра поищем это заведение, а сейчас разбежимся.

Дома все было обычным, отец читал у себя в комнате, сын ужинал, недавно явившись из школы. Однако разбитость и тупая тоска не отпускали. В седьмом часу отец окликнул меня: - Витя, вызывай «скорую», мне плохо!

И я вдруг вспомнил, что это состояние уже было, когда умерла мать! Но почему оно явилось днем, а память не сработала?

«Скорая» добралась быстро, но врачи оказались бессильны. Похорон я не помню.

(Сколько лиц дорогих канет в ветре бессонном, сколько нитей тугих оборвётся со стоном. Ни в глаза поглядеть, ни губами коснуться – всё лететь и лететь без надежды вернуться)

Йога не помогала, и я оформил месячный отпуск, чтобы провести сразу два семинара, в Шелихове, под Иркутском, а потом в Кустанае. Когда первое мероприятие завершилось, предложили подняться на Хамар-Дабан, зимой это особенно круто. Я был согласен хоть в ад, только бы отключить голову!

В Слюдянке мы вышли на тропу ранним утром, еще затемно, у каждого пудовый рюкзак и пара лыж. Было около минус пятидесяти, до метеостанции полдня пути, все время вверх, снег в тайге по пояс. Шли ходко, не мерзли, тем более что останавливаться было нельзя. Когда мутный от стужи день начал тускнеть, распадок перерезала громадная наледь. Обойдя ее поверху, мы потеряли тропу. Начинало смеркаться, ночью под открытым небом в тайге не выжить. Зимовье, которое мы миновали еще днем, было слишком далеко, топор с собой не взяли. Тогда мы начали прочесывать склон, вскоре правая лыжа у меня сломалась. Но тут напарник нашел тропу, и мы рванули вверх по ней так, словно это был спуск. Ближе к полуночи добрались, наконец, к метеостанции. Дежурный синоптик, увидев нас, тут же принес большое ведро, в воде плавала шуга. Он вывернул туда банку варенья жимолости, размешал, и мы тут же выпили все до капли. После краткой процедуры знакомства Василий угостил нас строганиной, потом по еще большой кружке горячего чая и мы вырубились, не раздеваясь.

Утром я выполнял асаны у печки, синоптик за ночь отлично ее раскочегарил. К моему удивлению после вчерашнего марафона ничего не болело, только слегка ныли икры. Впервые за три недели почти прояснилась голова. Здесь, на километр выше Байкала мороз был гораздо слабее, пейзажи – невероятные.

На очереди был Кустанай, до которого еще предстояло добраться. После путча в стране начался распад, ощутимый и на железной дороге. Обслуживание было скверное, но в нашем вагоне топили неплохо, и, главное, он был полупустым. Однако на станции Зима загрузилось десятка полтора парней странного вида, только что освободившихся из лагеря. Вскоре начался вертеп. Эти твари непрерывно пили и дрались до тех пор, пока озверевшие пассажиры не выкинули одного из них ночью на полном ходу из поезда.

Короче говоря, двое с лишним суток пути до Челябинска я не спал. Устроившись в автобус, который должен по расписанию быть в Кустанае после обеда, отключился мгновенно. Но, как только трасса вышла в степь, начался буран. А потом мы подбирали пострадавших в авариях и обмороженных, впервые в жизни я видел дома, занесенные снегом до крыш. Ветер выл так, что брала оторопь. В сам город и по улицам автобус волокли тягачом, видимость была нулевая. В итоге добирался целый день. Когда добрел до гостиничного номера, меня шатало, морда лица покрылась трехдневной щетиной. Я бросил чемодан и спустился в актовый зал, где собралось полсотни человек. До начала занятий оставались считанные минуты. Как вернулся в номер – не помню, пришел в себя к завтрашнему обеду, утром меня добудиться не смогли.

Месяц после похорон оказался бешеным, и это вернуло меня к состоянию, при котором удалось восстановить полноценную практику.

***

В девяносто восьмом пришел к завершению определенный этап жизни, и начался новый. До две тысячи четвертого все было нормально, затем возникли другие обстоятельства, и к две тысячи седьмому стресс зашкалил абсолютно.

(Перебои жизненного соло лечатся испытанным плацебо - 28 капель корвалола и дождём сочащееся небо. Памяти незримая петарда россыпью колючих многоточий выстрелит в районе миокарда, и отпустит на исходе ночи...)

Если психоэмоциональную сферу йога еще сохраняла, то по физике возникли сбои, например, правосторонняя паховая грыжа. Хотя, насчет ее причин есть соображения. Помню, как-то я был в гостях у древних родственников жены, обитающих в Коломне. За чаем дед пожаловался на шкаф, который частично закрывает окно, а сдвинуть его никто не может со времен Гражданской войны. Я поставил этот шкаф, куда они хотели, но напрягся тогда запредельно. Вспоминаю также пианино в три центнера, которого двое умственно отсталых волокли на восьмой этаж, а я оказался в этой компании третьим. Короче говоря, грыжу пришлось ушить.

***

У каждого есть свое представление о счастье. Например, такое:

- Любимый, я знаю, ты будешь жить в маленьком доме южного городка, с садом, но не настоящим, а так, несколько фруктовых деревьев – яблоня, вишня, слива, а еще инжир, и много цветов. Будут розы, чернобривцы, а вьюнок нахально обовьет весь забор. В одной комнате будет вечный полумрак – окно заплетено диким виноградом, а в другой – наоборот, много солнца весь день, и с этой стороны ветер будет приносить запах моря! Стены, заставленные полками с книгами, конечно, карта Крыма на стене и еще этот маленький смешной детский коврик. У тебя тихий дом, хотя приходит много людей и ты все равно погружен в работу. Ночью раскрывается и пахнет табачок, вечерняя зорька, лучше белая с темно-розовыми прожилками, и звезды такие огромные и так близко…

Однажды в сентябре будет особенно тихое утро, с легкой прохладой, напоминающей об осени, с невидимой глазу дымкой, через которую все вокруг кажется таким прекрасным и хочется плакать, я тихо постучусь к тебе. Ты откроешь мне дверь и совсем не удивишься. Я расскажу, что так и не нашла никого лучше тебя, мой родной, поцелую тебя в оба глаза. И ты забудешь на этот день обо всех своих делах, и мы будем лежать вдвоем на старом диване, говорить о пустяках и серьезных вещах, смеяться, у тебя будут седые волосы, а может, и брови тоже, ты весь будешь просоленным, пахнущим морем и солнцем…

Но в реальности все случается по-иному.

На фоне длительного стресса в две тысячи восьмом я передержал Пашимоттанасану, при этом травмировалась глубокая связка правого бедра. Больше года пришлось жить с непрерывной болью, даже обычная ходьба стала пыткой. Правда, это хотя бы отчасти отвлекало от вредных мыслей. Хуже всего было то, что боль лишила меня значительной части привычного спектра асан, недоступной оказалась даже Сукхасана. Как обычно, я прокачал ситуацию по извилинам, внес необходимые коррективы, и к две тысячи десятому бедро восстановилось полностью. Все это время я проводил семинары и занимался с людьми, ситуация начала менять знак в две тысячи одиннадцатом. Конечно, с самого начала можно было заглушить психоэмоциональную сферу пранаямой, но я никогда не уклонялся от жизни, чему быть, того не миновать.

И, в конце концов (Это моя свобода, есть ли слова ясней? И это моя забота, как мне поладить с ней)

***

Наверное, я разочарую многих, когда скажу, что йога восстанавливает и сохраняет здоровье, но не обеспечивает семейного счастья. Семья - это иная реальность, требующая действий, необходимых и подходящих именно для нее. У взрослых людей совместная история начинается, как правило, задолго до того, как они приходят в йогу, которая может только исправить состояние, возникшее в процессе развития данной истории, но не ее последствия.

(Прямо с вокзала в зубы зажав букет, пятки бегом стирая по самый пах - призрак семейной жизни - смешной макет счастья, которого не удержать в руках)

На время занятий исчезают связи между человеком и его окружением, прерывается также непрерывная и одновременная вовлеченность во множество процессов и событий. И это дает шанс мутной воде сознания отстояться и обрести прозрачность. Отпадает тяга к непрерывной компенсации - шопингу, алкоголю, экстриму, приключениям, победе над собой или окружающими, короче говоря, ко внешнему успеху.

Прекращается внутренний бег, что дает возможность разглядеть себя и мир. И тогда каждый начинает понимать кто он, на что способен и зачем здесь.

***

Бесчисленное количество словоблудов, именующих себя гуру, утверждают, что культивирование йоги непременно ведет к духовности. Но это смотря, какая йога и что подразумевается под духовностью. Если речь идет о «йоге» постуральной, то духовности там взяться просто неоткуда, в школе Айенгара ее заменяет зубрежка принципов ямы-ниямы. Хотя сколько не кричи: - Халва! – во рту слаще не станет.

На самом деле касательно духовности ситуация неоднозначна даже с подлинной йогой. Мать Мария, мать Тереза, Николай Морозов, Альберт Швейцер и другие великие гуманисты вообще не занимались самосовершенствованием, в том числе и йогой, они просто посвятили себя людям. Это путь, доступный единицам в силу их редкой душевной организации.

А вот, скажем, кастанедовский Дон Хуан и его компания абсолютно антидуховны. Потому что они на всю катушку использовали социум и окружающих людей для того, чтобы накопить ресурс и уйти в вечность узкой группой единомышленников. Им наплевать было на остальной мир и его судьбу.

Не духовна и йога, поскольку в ее рамках каждый поначалу занимается ею только собой и для себя!

И лишь в том случае, когда практика восстановит исходную структуру индивида, в ней могут проявиться и начать действовать интуиция и внутренний этический закон. При условии, что закон этот уже заложен в человеке его наследственностью и семьей! Еще современник Будды, фаталист и адживик Маскарин Госала, отвергавший закон кармы, утверждал, что любые усилия человека бесполезны и для высокой нравственности причин нет, люди могут быть морально чисты без причин и без повода.

Вот пример из жизни - конкретная фирма и ее владелец, бывший мой пациент, восстановивший посредством йоги свое здоровье. Практика сильно изменила его, и теперь он принимает решения не на основе длительных размышлений и анализа, как раньше, а просто по ощущению - вот это – надо, а это – нет.

В процессе очередной структурной оптимизации фирмы выяснилось, что некий работник с точки зрения эффективности стал нерентабелен - постарел, утратилось присущее ему ранее быстродействие и креативность. Следовательно, подлежит увольнению, что вполне оправдано и разумно. Еще недавно он, владелец, оптимизируя штатное расписание, даже и заморачиваться бы не стал на эту тему. Но теперь в связи с данной ситуацией он ощутил необъяснимый душевный дискомфорт. После анализа в привычном ментальном ключе выяснилось следующее:

- увольняемому человеку остается не так много до пенсии;

- он содержит дочь и больную внучку;

- после увольнения у него нет шансов найти работу с окладом того же уровня;

- что неминуемо приведет к тяжелым последствиям для их семьи.

Владелец понял, что не может в данном случае руководствоваться принципами бизнеса, поскольку от этого страдает его внутренний покой. Следовательно из плоскости производственной ситуация перешла в этическую, а раз так – человек этот уволен не будет, хотя никогда не узнает причин гуманного к нему отношения. Таким образом, у владельца появился регулятор, сигнализирующий о качестве душевной гармонии. И он предпринял действия, которые ее восстановили. С точки зрения логики они не прагматичны, но являются духовными, поскольку сохраняют общую гармонию мира, а не только личную! Иными словами, подлинная стратегическая забота о себе возможна только в контексте заботы о других. Только тогда объективная польза социального поведения сочетается с его субъективным бескорыстием. Это и есть духовность подлинная, без пафосных слов и закатывания глаз. Дух – это то, что объединяет человеческую материю, раздробленную на множество отдельных объектов. Потому колокол всегда звонит по тебе, ибо ты един со всем человечеством. И когда индивид начинает ощущать это и вести себя соответственно – он становится духовным. ИМХО.

Этический закон встроен в каждого, если только его не блокируют психоэмоциональные травмы ранних этапов развития. В этом случае не поможет никакая йога, моральный урод останется таким же, как и был, но получит больше возможностей.

Духовность не коррелирует также с материальным благополучием. Яркий пример тому Финляндия, где успешно функционирует экономическая модель, которую так и не сумели построить в СССР. Социальное обслуживание четырехсот тридцати одной коммуны на высоком уровне удовлетворяет потребности жителей. Если недостает средств на текущие расходы, каждый имеет право на основное и дополнительное пособия, целью которых является обеспечение социального комфорта отдельного человека или семьи.

Все гарантировано, казалось бы, есть полная свобода для духовного развития. И что же? Символом Финляндии стал набор от похмелья, который продается там практически везде и состоит из трех частей: витаминной, противоотечной и устраняющей запах перегара - дегидротоксин, телезин плюс пятнадцать спреев.

Духовность в Индии сегодня вообще малозаметна, там полным ходом идет слепое копирование западных «ценностей», а само понятие «йога» превратилось в синоним наживы.

Весьма престижно преподавать йогу и в России, поэтому многие рвутся в «учителя». Но прежде чем учить йоге, надо сначала научиться. А на это способны лишь те, кто состоялся в социуме. В нечистом сосуде портится все, что туда не налить, и у нас, к великому сожалению, подавляющую массу «учителей» образуют неудачники, маргиналы, шизоиды, авантюристы, психопаты и мошенники любых мастей и калибров. Только время, наверное, выправит ситуацию, истина побеждает, но далеко не сразу. И это будет уже совсем другая история. Мой – или теперь уже наш общий - эксперимент продолжается, как йога Патанджали повлияет на длительность жизни ее адептов, покажет время.

А я могу только повторить слова Бертрана Рассела: - Три страсти, простые, но необычайно сильные управляют моей жизнью: жажда любви, поиски знания и нестерпимая жалость к страданиям человечества.

(Не вдоль по речке, не по лесам – вдали от родных огней – ты выбрал эту дорогу сам, тебе и идти по ней. Лежит дорога – твой рай и ад, исток твой и твой исход. И должен ты повернуть назад или идти вперёд.

Твоя дорога и коротка, и жизни длинней она, но вот не слишком ли высока ошибки любой цена? И ты уже отказаться рад от тяжких своих забот, но, если ты повернёшь назад, кто же пойдёт вперёд?

Хватаешь небо горячим ртом – ступени порой круты, – другие это пройдут потом, и всё же сначала – ты. Так каждый шаг перемерь стократ и снова проверь расчёт. Ведь если ты не вернешься назад, кто же пойдёт вперёд?)