Я с любовью смотрел на Шри Юктешвара, когда он давал эти чудесные разъяснения

– Ангельский гуру,– сказал я,– ваше тело выглядит совершенно таким же, каким я видел его в последний раз, оплакивая в ашраме Пури.

– Да, мое новое тело – это точная копия старого. Я материализую или дематериализую эту форму в любое время по своему усмотрению, гораздо чаще, чем я делал это на Земле. При помощи быстрой дематериализации я переношусь со скоростью света с одной планеты на другую или из астрального космоса – в физический или причинный.– Здесь божественный гуру улыбнулся.– Хотя ты так быстро двигаешься с места на место все эти дни, я все же без труда нашел тебя в Бомбее.

– О, учитель, я так глубоко горевал о вашей смерти!

– Ах, да разве я умер? Разве здесь нет какого-то противоречия? – Глаза Шри Юктешвара сверкали весельем и любовью.

– Ведь ты находился на Земле только во сне; и на этой Земле ты видел мое тело, как образ сна,– продолжал он,– а впоследствии ты зарыл этот созданный сном образ в землю. Теперь мое более тонкое физическое тело, которое ты видишь, а сейчас даже сжимаешь с достаточной силой! – воскресло на другой, более тонкой планете – грезе Бога. Когда-то наступит время, и это более тонкое тело, как и более тонкая планета – греза, тоже исчезнет, ибо и оно не вечно. Все сны должны в конце концов лопнуть, как мыльные пузыри, сын мой Йогананда. Различай же между снами и реальностью!

Эта ведантическая идея[

] глубоко поразила меня. Мне стало стыдно за то, что я жалел об учителе, увидев в Пури его безжизненное тело. Я понял наконец, что мой гуру всегда обладал полным сознанием Божественного, всегда постигал, что его жизнь и смерть на Земле, равно как и нынешнее воскресение, были ничем иным, как относительными божественными идеями в космическом сне.

– Так, я раскрыл ныне тебе Йогананда, истины моей жизни, смерти и воскресения. Не печалься обо мне; лучше распространяй повсюду весть о том, как я воскрес, и как я перехожу из области одной божественной грезы Земли, в область другой божественной грезы, планеты душ, облеченных в астральную материю. И тогда в сердце обезумевших от скорби, страха и смерти людей, живущих в этом мире снов, прольется новая надежда!

– Да учитель! – радостно воскликнул я, думая о том, как охотно я поделюсь со всеми прочими людьми моей радостью по поводу его воскресения!

– На земле мои требования были чересчур высоки и не подходили к природе большинства людей. Часто я бранил тебя больше, чем следовало бы. Ты выдержал мое испытание, и твоя любовь сияла сквозь облака всех порицаний.– Он прибавил с нежностью.– Сегодня я пришел также, чтобы сказать тебе: никогда более ты не увидишь моего строгого наблюдающего за тобой взора, никогда более не буду я бранить тебя!

Как недоставало мне выговоров моего великого гуру! Ибо каждый из них оказывался моим ангелом-хранителем!

– Дорогой мой учитель! Браните меня миллион раз – и, пожалуйста, начните это сейчас же!

– Нет, больше я никогда не буду бранить тебя,– раздался серьезный голос гуру, в котором, однако, чувствовалась скрытая веселость.

– Мы с тобою будем улыбаться друг другу, пока две наши формы кажутся различными во сне божественной Майи. В конце концов мы погрузимся, как одно целое, в недра Космического Возлюбленного, и наши улыбки станут Его улыбками, наша совместная песнь радости, звенящая через всю вечность, станет слышной всем душам, настроенным в унисон с Божественным!

Шри Юктешвар пролил свет на некоторые вещи, секрет которых я не могу здесь раскрыть. За те два часа, которые он провел со мной в комнате бомбейского отеля, он ответил на все мои вопросы. Множество предсказаний, сделанных им в тот июньский день 1936 года, уже сбылись.

– Теперь я оставляю тебя, мой любимый! – И при этих словах я ощутил, что тело учителя растаяло в моих объятиях.

– Дитя мое,– зазвучал его голос, проникая своими колебаниями в самую глубину моей души,– когда бы ты ни вступил в двери