Асинтья

(непостижимый), человеческая мысль и их чаяния всегда персонифицировались с образом Единой Матери. Соединение личного Бога и философии Абсолюта – древнее достояние индийской мысли, изложенное в Ведах и Бхагавадгите. Это «примирение противоположностей» удовлетворяет сердце и голову; бхакти (преданность) и джняна (мудрость) – по сути одно.

Прапати– «поиск убежища» в Боге и саранагати – приход к божественному состраданию – действительно являются путями высочайшего знания.

Смирение учителя Махасая и всех святых исходит из признания ими полной зависимости –

Сешатва – от Бога как Единственной Жизни и Единственного Судьи. Так как сама природа Бога – блаженство, человек в гармонии с Ним переживает истинную безграничную радость. «Первая из страстей души и воли – это радость»[4].

Приверженцы всех поколений, приближаясь, как дети, к Матери, свидетельствуют о том, что Она всегда с ними играет. В жизни учителя Махасая проявление божественной игры происходило по любому поводу – важному и неважному. В глазах Бога ничто не является большим или маленьким. Если бы не Его совершенная точность в конструировании крошечного атома, то разве небеса были бы украшены гордым очарованием Веги или Арктура? Деление на «важное» и «неважное», конечно, неизвестно Богу!