Родители и ранние годы жизни

Испокон веков характерными чертами индийской культуры были поиски конечных истин и сопутствующие этому взаимоотношения между учеником и гуру[1].

Мой собственный путь привел меня к Христоподобному святому, чья жизнь является памятником на века. Он был одним из великих учителей, составляющих истинное богатство Индии. Являясь в каждом поколении, они служили своей стране надежной защитой от участи Вавилона и Египта. Я вижу, как мои самые ранние воспоминания охватывают анахроничные черты предшествующего воплощения. Ясные картины воспоминаний приходили ко мне из далекой жизни, когда я был йогом[2] в Гималайских снегах. Эти проблески прошлого, благодаря не имеющей измерения связи, давали мне возможность видеть и будущее.

Из памяти не исчезла унизительная беспомощность детства. Я с обидой осознавал неспособность ходить и свободно проявлять себя. От понимания телесной немощи волны мольбы поднимались во мне. Моя высокоэмоциональная жизнь мысленно выражалась в словах множества различных языков. Среди такого внутреннего замешательства ухо постепенно привыкло к окружающим звукам бенгальского языка моего народа. Сфера подвижного разума ребенка, искренне считающего себя ограниченным игрушками и пальцами стоп!

Психическое брожение и беспомощность тела провоцировали приступы крика. Своим горем я вызывал общее замешательство членов семьи. Но во мне теснятся и более счастливые воспоминания: ласки матери и первые попытки проковылять или пролепетать фразу. Эти триумфы, обычно скоро забываемые, тем не менее являются естественной опорой уверенности в себе. Моя память о предыдущих жизнях не есть что-то уникальное в этом мире. Известно, что самосознание многих йогов не прерывается драматическими переходами от «жизни» к «смерти» и обратно. Если человек – это только тело, тогда смерть тела означает абсолютный конец его существования. Однако если пророки тысячелетия назад говорили истину, то человек по существу – это бестелесная и вездесущая душа.

Хотя это и необычно, но ясные воспоминания детства не являются столь редкими. Путешествуя по разным странам, я слышал об очень ранних глубоких воспоминаниях от многих мужчин и женщин.

Я родился в четверг, 5 января 1893 года в Горакхпуре, расположенном в северо-восточной Индии близ Гималайских гор. Здесь прошли мои первые восемь лет. Нас было восемь детей: четыре мальчика и четыре девочки. Я, Мукунда Лал Гхош[3], был вторым сыном и четвертым ребенком.

И отец и мать были бенгальцы, одаренные свыше, оба происходили из касты кшатриев[4]. Их взаимная любовь, спокойная и достойная, никогда не выражалась фривольно. Совершенная гармония, существовавшая между родителями, являлась центром покоя для периодически возникающей суматохи восьми юных жизней.