Примечания. 1. В. Олбрайт не сомневался в реальности событий, которые легли в основу “сказаний о Патриархах” Книги Бытия как эпической традиции

1. В. Олбрайт не сомневался в реальности событий, которые легли в основу “сказаний о Патриархах” Книги Бытия как эпической традиции. К таким событиям он относил переселение семитоязычных племенных групп из южно-месопотамского Ура на запад в Харран и далее на юг вплоть до Негева. При этом он подчеркивал невозможность точной датировки миграции Авраама в Сиро-Палестинский регион или Иакова в Египет (Albright, 1961, р. 83). Исходя из общей исторической ситуации, вернее, из представлений о ней ныне уже полувековой давности, он относил первую предположительно к XIX в., а вторую к XVIII или — скорее — к XVII в. до Р.Х., связывая последнюю с гиксосским вторжением в Египет, а по месопотамской линии синхронизации — со старовавилонской эпохой. Предлагая эту гипотезу, исследователь исходил из хронологических показателей каппадокийских табличек, документов Ларсы и Вавилона в Месопотамии и особенно Мари на Среднем Евфрате, а также подчеркивал отсутствие языковых барьеров для западно-семитских групп по всей территории “плодородного полумесяца” и тесные политические и культурные связи между Палестиной и Египтом. В качестве одного из свидетельств последних приводятся и данные росписи египетской гробницы в Бени-Хасане с изображением семитских металлургов. Реальность переселения западно-семитской группы, включавшей и древних евреев, из Месопотамии в Палестину в старо вавилонскую эпоху, к воспоминаниям о котором и восходит патриархальная традиция, признавали и ряд других крупных исследователей умеренно-критического направления (Байт, Спайзер, А. Парро, Р. де Во и другие). Все они были археологами и стремились использовать археологические материалы для обоснования этой гипотезы и демонстрации согласованности их со свидетельствами Библии. В этом плане достаточно показательной представляется разработка рассматриваемой проблемы, предложенная К. Кеньон. Предысторию вопроса Кеньон связывает с массовыми передвижениями в XVIII в. до Р.Х. скотоводческих групп, обобщенно именуемых гиксосами. Исследовательница совершенно справедливо постулирует их разноэтничность: среди зафиксированных на скарабеях имен есть безусловно семитские, но много и других. Наиболее четкую группу представляют хурритские имена. В XIV в. до Р.Х. палестинские вожди с хурритскими именами упоминались в амарнской переписке. Наряду с хурритами в источниках II тыс. до Р.Х. упоминается еще одна значительная группа — хабиру, которую Кеньон не считает, в отличие от хурритов, одноэтнической, но подчеркивает наличие в ней семитских имен и допускает сопоставление этнонимов Habiru с Hebrew (евреи) и египетским Apiru, хотя и подчеркивает его гипотетичность (Kenyon, 1979, pp. 167-168). Вместе с тем она отмечает соответствие общей ситуации, связанной с вторжениями гиксосов, в состав которых входили и хабиру, повествованиям об Аврааме. “Вполне вероятно, — заключает Кеньон, — что период Патриархов относится к среднему бронзовому веку и что израильтяне были потомками хабиру, пришедших в этот период в Палестину из Сирии… Патриархи были кочевниками, двигавшимися по плодородному побережью и жившими в своих шатрах среди хананеев, но обособленно, не смешиваясь с ними...” (Kenyon, 1979, р. 1-77). При определенной логичности и последовательности этого построения в нем достаточно явно проявляются слабые стороны всего рассматриваемого направления: миграция предков евреев из Южной Месопотамии в Палестину, давшая начало патриархальной традиции, принимается за изначальную, не требующую доказательств, истину и далее вписывается в общую ситуацию среднего бронзового века, что и выражено утверждением о “соответствии библейского повествования всей специфике периода.” При этом за пределами внимания исследователей оказываются и длительность существования названной ситуации, и ее географические рамки, и специфичность проявления ее в конкретные моменты и в конкретных районах по отношению к конкретным же событиям и человеческим группам. Лишенной фактического обоснования оказалась и датировка времени Патриархов ранне-вавилонским периодом, тем более, что она создавала необъяснимый пятисотлетний (вплоть до Исхода в XIII в. до Р.Х.) провал в древнееврейских исторических воспоминаниях, который ученые этого направления не слишком убедительно пытались заполнить пребыванием древних евреев в Палестине в составе различных семитских племенных групп, прежде всего хабиру. Вторая концепция представлена трудами С. Гордона, О. Эйссфельдта, И. М. Дьяконова, Г. Форера, относивших переселение из Месопотамии к средне-вавилонскому периоду — то есть к позднему бронзовому веку. При этом историческим признавалось лишь ядро патриархальной традиции, на отдельные упомянутые ею события это не распространялось. Данные археологии почти не привлекались. Наконец, третья концепция (или группа близких концепций) альтернативна обеим предшествующим. Ее создатели Дж. ван Сетерс и Т. Л. Томпсон и их последователи отрицают историчность патриархальной традиции вообще и видят в ней позднюю историко-фантастическую компиляцию. Естественно, представляющие ее ученые сверх-критики отрицают и сам факт переселения из Месопотамии. Часть их связывает генезис древнееврейской общности с внедрением различных по происхождению социальных и родовых групп в Палестину с ее окраин. Другая часть (своего рода “автохтонисты”) определяет эти группы как коренных насельников Палестины, обособившихся от собственных сородичей-хананеев в ходе предполагаемой кочевой жизни и последующего оседания. Что касается самой патриархальной традиции, то суперкритики указывают на фиксацию ее не ранее X в, до Р.Х. и сходство отдельных ее элементов с предметами I тыс. до при отсутствии отражения достоверно известных событий II тыс. до Р.Х. А. А. Немировский (1996) анализом значительного числа конкретных примеров обосновал утверждение, согласно которому “племенной (и вообще архаичный) мир хранит достоверные в своей основе устные предания, касающиеся его истории, веками, если не тысячелетиями,” и в случае позднейших модификаций, перегруппировок, насыщения новыми предметами “ядро каждого из группирующихся сюжетов, как правило, остается неизменным.” Реалии же I тыс. до Р.Х., как и прочие анахронизмы, подстилаются другим, более ранним пластом традиции, этих анахронизмов не содержащим, таким образом, анахронизмы библейского канона накладываются на содержащуюся в нем же исконную патриархальную традицию, и тем самым не могут дискредитировать последнюю. Забвение же архаической племенной общностью собственного прошлого трех-четырехсотлетней давности с подменой его новой искусственной компилятивной версией А. А. Немировский считает “совершенно невозможными: этому противоречат и здравый смысл, и в особенности архаическое отношение к предкам. Таким образом, — заключает он, — нам представляется целесообразным относиться к ядру традиции — то есть к ее исходным сюжетам, очищенным от фольклорных деталей позднейших наслоений и связок, — с предварительным доверием” (см. Мерперт, 2000, с. 183, сл.).

2. Сайрус Гордон, Гершель Шанкс и некоторые другие ученые высказывали сомнение в том, что Авраам происходил из «Ура Халдейского». Возможно ли, что это был какой-то другой Ур в Северной Месопотамии, а не в южной Вавилонии? В аккадских клинописных текстах упоминаются несколько городов с похожими названиями — Ура, Ури, Урэ. Расстояние от «Ура Халдейского» до Харрана составляет около 1000 км; непонятно, спрашивают они, зачем семейству Авраама понадобилось делать такой крюк по пути в Ханаан. С другой стороны, описанный маршрут видимо был хорошо известен: торговцы, следовавшие из Ашшура в Анатолию между 1950 и 1750 до Р.Х. двигались вдоль берега Черного моря, и дорога из Ларсы на Эмар также шла вверх по Тигру через Харран. Прямой же путь из Ура в Ханаан лежит через пустыню, маловероятно, что им вообще пользовались в древности. На руинах древнего Ура, на месте производившихся Леонардом Вулли в 1920-х гг. раскопок, туристам до сих пор показывают место, где предположительно стоял дом Авраама. Вулли нашел здесь клинописную табличку с именем «Абрам» (как звали Авраама до того, как Бог изменил его имя). «Абрам» — семитское имя, довольно распространенное в древности, поэтому особых оснований связывать эту находку именно с библейским Авраамом не имеется. Еще одна глиняная табличка с упоминанием «Абрама Египтянина» была найдена в Угарите (Charles Virolleaud, Textes en Cuneiformes Alphabeteques Des Archives Sud, Sud-Oest et du Petit Palais — “Le Palais Royal D'Ugarit,” vol. II, ed. Claude F.A. Schaeffer, Paris, 1965, no. 95, p. 117).

3. Отделение протохананеев от протоарамеев произошло в начале III тыс. до Р.Х.; с ним связываются корни предания о разрыве между основателем городов Каином и кочевником Шетом — первопредком сутиев. Противостояния древних евреев, как наследников сутиев, хананеям восходит, вероятно, к тому же времени.

4. О времени рождения сыновей Лавана в Библии ничего не говорится, указанная же сноска явно ошибочна — прим. пер.

5. Очевидно, речь здесь должна идти об их детях или о внуках Лавана — прим. пер.

6. Синухе, египетский вельможа, живший в эпоху XII династии. Опасаясь обвинения в причастии к дворцовому заговору, Синухе бежал из Египта, жил в Библе, много лет провел в Палестине и Сирии, где снискал расположение местных вождей, завел семью, нажил богатство. На склоне лет он получил прощение от Сенусерта I и разрешение вернуться в Египет, чему был несказанно рад, ибо не было ничего страшнее для египтянина, чем смерть на чужбине. Синухе совершил далекое и необычное в то время для египтянина путешествие. Но в его записках читатель не найдет ни этнографических зарисовок, ни описания мест, которые он видел. Все внимание сосредоточено на самом герое и его переживаниях, остальное лишь фон, причем очень размытый, некая абстрактная «чужбина», где его одолевает тоска по родине. «Повесть Синухе» — не путевые заметки, а художественное, нравоучительное произведение. Это пропаганда египетского образа жизни, ради которого не жалко отдать все богатства Азии, история раскаявшегося «невозвращенца», на собственном опыте убедившегося в том, что нормальная жизнь за пределами Египта невозможна.

7. В. Олбрайт рассматривает это изображение из египетской гробницы в Бени-Хасане (1890 г. до Р.Х.), где группа людей с подчеркнуто семитскими чертами движется вместе с ослами, навьюченными, среди прочего груза, мехами для плавильных горнов, как изображение группы бродячих металлургов из Ханаана (Albright, 1960, р. 207, fig. 61): “Это незабываемое изображение небольшого клана из полукочевого палестинского племени. Под главенством своего вождя, носящего сильно сокращенное семитское имя Абша, тридцать семь человек — мужчин, женщин и детей, доставляют, как отмечено надписью, stibium (черный пигмент) из Шуту (Центральная Трансиордания) ко двору монарха одной из областей Среднего Египта к северу от Амарны. Как мужчины, так и женщины одеты в шерстяные туники, сшитые из двух полос цветной ткани. Туники закреплялись на одном плече, второе оставалось обнаженным. У женщин туники кончались между коленом и лодыжкой, тогда как у мужчин они доходили лишь до колен. В то же время некоторые мужчины одеты в длинные белые (льняные?) туники, а другие — в короткие — от талии до колен. Мужчины изображены в сандалиях, женщины в низкой кожаной обуви. Из оружия изображены сложные луки, стрелы, дротики и, вероятно, изогнутые серповидные мечи. Полной неожиданностью явилось наличие среди вещей лиры в руках одного из мужчин и двух мехов для плавильных горнов, навьюченных наряду с прочим грузом на ослов.” Помимо ослов, люди вели и других копытных животных. Такое примечательное сочетание — скотоводы, металлурги и музыканты — перекликается с ветхозаветным текстом (Быт. 4:19-22): “И взял себе Ламех две жены; имя одной: Ада, и имя второй: Цилла (Селла). Ада родила Навала: он был отец живущих в шатрах со стадами. Имя брату его Иувал: он был отец всех играющих на гуслях и свирели. Цилла также родила Тувалкаина (Фовела), который был ковачом всех орудий из меди и железа.”

8. Эта пещера находится недалеко от Хеврона. В настоящее время она является предметом споров между местными иудейской и мусульманской общинами — мусульмане также считают Авраама своим предком.

9. С Содомом и Гоморрой, которые, вероятно, располагались у южного берега Мертвого моря, связывали самые разные памятники, в том числе древние городища Баб эд-Дэра и Нумерия в Иордании, к юго-востоку от Мертвого моря. Раскопки на этих поселениях показали, что они были уничтожены огнем около 2300 г. до Р.Х. — в конце периода Ранней Бронзы III. Существовали они достаточно долго — погребения на находившихся рядом обширных кладбищах совершались в течение почти тысячи лет. До разрушения Содом и Гоморра входили в коалицию пяти городов (Быт. 14:2 и т. д.) в долине реки Иордан. В Biblical Archaeological Revue за сентябрь-октябрь 1980 г., с. 29, 33, 36 У. Э. Раст и Р. Т. Шауб сообщили о том, что именно в этой части побережья Мертвого моря была обнаружена такая группа из пяти городов (городища Баб эд-Дэра и Нумерия входят в их число). Британские геологи, обследовавшие в 2000 г. дно Мертвого моря в северной его части, обнаружили на глубине более ста метров остатки каких-то сооружений, которые также поспешили связать с легендарными городами.

10. См. H. H. Rowley, From Joseph to Joshua (London, 1950); Cyrus H. Gordon, Introduction to Old Testament Times (Ventnor, N.J., 1953). За действительную точку отсчета для еврейской этноистории принят “переход” (“эбер”) из-за Евфрата, при этом обосновывается признание патриархов Авраама, Исаака и Иакова историческими личностями, связанными с общностью “ибри” (перешедших). Переселение же этой общности к западу убедительно увязывается с кампанией касситского царя Вавилона Кадашман-Харбе I по изгнанию за пределы Месопотамии всех сутиев-аморреев. Кампания эта датирована началом XIV в. до Р.Х., и А. А. Немировский (1996) имеет все основания считать, что она имела “тот масштаб и последствия, которые мы ожидали бы для первого толчка древнееврейского этногенеза.” При этом миграция предков евреев из Южной Месопотамии получает как фактическое обоснование, так и конкретный хронологический репер для ее начала на исходной территории — начало XIV в. до Р.Х. Датировка дальнейших этапов ее и распространения общности “ибри” в Сиро-Палестинском регионе конкретно видна соотнесением указанных событий с расселением арамеев в Сирийской степи в середине XIV в. до Р.Х. и проверкой засвидетельствованных патриархальной традицией контактов евреев с хеттами, власть которых над Палестиной во второй половине XIV в. до Р.Х. прочно доказана. Датировка основных событий патриархальной эпохи соответствует и заключениям эллинистических и иудейских хронографов.

11. Manfred R. Lehmann, BASOR 129 (February 1953), pp. 15—18.