Round 1

К примеру, поведаю историю о дружбе и любви. Было нас три друга закадычных не разлей вода. В целом мы были очень разные. Я – тихоня и маменькин сынок, Второй – шпана и хулиган, а третий – рубаха парень и душа любой компании. Но что-то нас объединяло, мы вечно были вместе. В футбол только за одну команду играли, с урока сбегали обязательно втроём, даже в военное училище хотели после восьмого класса поступать вместе, что уж говорить и девчонки нам нравились одни и те же.

Тогда дети особо не отличались нарядами. В общей массе все носили примерно одинаковые вещи. Но третий наш всегда чем-то был заметен. Он не был супер модным, просто, то у него первого появились электронные часы, то очёчки модные круглые, как у кота Базилио, которые почему-то называли «лёликами». Ни кто не осмеливался такие носить, засмеют, а он носил, и на смех его не поднимали. И вообще он казался старше нас, круче и развязней. За углом могли его заметить со старшеклассниками покуривающего сигаретки. И он вечно нам заливал басни про подвиги с девчонками, то из параллельного класса, а то и из старших. А мы все слушали развесив уши и раскрыв рот. Мы то со вторым товарищем были более скромные и особо старались не выделяться из общей массы без нужды. Что нас связывало не понятно, но тогда и дружили просто так: не по интересам или против кого-нибудь. Да и класс у нас был в целом очень дружный. Не было крутых и пантовых или забитых и изгоев. Все жили мирно и дружно, особо ни кого не задирали и не гнобили. А наша троица была особо дружна.

Но по закону жанра в момент когда всё идёт ровно да гладко, когда ни что не предвещает беды появляется она. Куда не плюнь, в любой истории, где сюжет становится скучным и затянутым, на сцену выходит женщина. В один момент жизнь меняет направление. Что было привычно – становится не приемлемо, что было обычно – вдруг стало раздражать. И всё завертелось и закружилось: брат бьёт брата, кровь в венах кипит, нервы оголяются. Жизнь бьёт ключом!

Ну, это лирика, любовные романы и прочие мыльные оперы. В нашей истории это громко сказано, какие нам женщины в пятнадцать лет, но всё же. И так о ней. К нам в класс пришла новенькая и сразу все взгляды были обращены к ней. К пятнадцати годам вполне уже созрела. Была симпатична, умна и воспитана. Смуглый цвет кожи и разрез колдовских глаз выдавал корни из средней Азии. Во взгляде и манерах проскальзывало высокомерие, некоторая надменность и ирония над происходящим вокруг неё спектаклем. Но в тоже время она была всегда весёлой, отзывчивой и доброй. Что-то в ней притягивало внимание, что-то напротив, отталкивало и настораживало. И эту гремучую смесь противоречий хотелось постичь и покорить.

Как я и говорил, нашей троице девушки нравились одни и те же. И волею судьбы или чистой случайностью стало так, что этой особой мы не просто заинтересовались, а влюбились сразу и одновременно. Для меня это было, наверное, второе осознанное чувство к девушке. Первая влюблённость прошла быстро без особых душевных страданий, затрат и потерь. Я был влюблён в одноклассницу, но, ни признаний, ни знаков внимания с моей стороны не было. Я опасался неизвестного продолжения и потому до поры до времени таился. А потом всё как-то само собой развеялось и улеглось. Но теперь это чувство было сильней, влечение было тягостней и казалось всё так серьёзно и наверняка на век. А для товарища нашего, как казалось, это было очередное увлечение, интрижка как взрослые говорят. В сугубо мужской компании он так и заявлял. Ни одна девчонка не должна быть дороже дружбы братанов, мужик не должен поддаваться на всякие женские уловки и прочие сопли. А при девчонках позиционировал себя, как Альфа-самец, для которого девушка только самка его биологического вида. Вёл себя уверено, нахально и шутя. В результате, я, смущаясь признаться в чувствах, остался краснеть в сторонке, а он легко играючи завоевал сердце той самой, не сущей хаос в мир, особы.

В юношеском возрасте время летит так быстро: вот совсем недавно бегал по лужам и хлопот не знал, и ещё миг назад просиживал штаны дома и играл в компьютерные игры, не замечая ничего вокруг, а вот вдруг уже окунулся в лаву кипящих страстей мира взрослых. И в то же время в любовной тоске каждый момент тянется целую вечность. И потому я точно не скажу, сколько уже мой друг встречался с девушкой моей мечты. Да это и не важно пару месяцев или пол года. По тем меркам это был огромный срок, ведь чувства вспыхивают в одну секунду и проходят весь путь от развития до затухания буквально на одном дыхании и лишь немногие сохраняют их на долго. И всё то у них было ладно: ухаживания, поцелуйчики, провожания до полуночи, романтические признания и кто знает что ещё. Все друзья ими умилялись, радовались за них, сплетничали как о звёздах шоу-бизнеса. Один только я не радовался и считал, что это не справедливо. Вида, конечно, не подал, но в тайне завидовал чёрной завистью. Общался с друзьями по-прежнему, и с ним старался не конфликтовать и с ней контактировать. Дружил и слушал и там и тут…

Именно поэтому многие меня считали другом лучше остальных. Я был и остаюсь внимательным слушателем. Все люди начинают раньше слушать, чем говорить, но выслушивать многие не могут научиться и до седых волос. Кому-то важнее высказаться самому. Чтобы его послушали, он готов спорить и перебивать собеседника. Кто-то считает необходимым научить другого, как надо жить, как, по его мнению, будет правильно. Но зачастую в словах нет нужды. Нужно лишь выслушать человека. И я слушал. Сколько слёз я утёр за свою короткую жизнь. Кто б меня тогда послушал, так нет же. Все кому не лень изливали свои хлопоты, заботы, переживания и страдания, какие они несчастные и как судьба к ним не справедлива. Однажды мне плакался здоровенный брутальный детина, но это совсем другая история. Главное что от меня требовалось просто выслушать товарища или подружку, что-нибудь ободряющее ляпнуть и всё я лучший друг. Все знали, что я храню их тайны, и никто о них не узнает даже под пыткой. Так мама воспитала: быть честным, справедливым и верным слову.

Тогда я осознал в том свою выгоду. Ни кто не таил от меня своих сокровенных мыслей, и я внимал. Чьи-то я тайны хранил, чьи-то незначительные тут же забывал, а чьи-то и тайной никогда не являлись. Таковыми и были слова моего друга и соперника. Он был открытый человек и ничего ни от кого не таил. Все знали, что он бабник, повеса, лёгкий на подъём. И многие считали, что в этой голове нет глубоких мыслей, что в карман за словом не полезет, что есть на духу, поведает всем и ещё приплетёт, приукрасит и набрешет с три короба. Поэтому секретов у него не было и душевных переживаний, казалось, тоже. Были некоторые негласные ограничения общие для всех. Среди пацанов он рассказывал что-то серьёзно с бравадой в голосе и лихим задором. Мы узнавали о его новых приключениях, свершениях и победах на стороне и воспринимали его слова как завет учителя и хранили их. В компании с девчонками мы не затрагивали эти темы, а он сам мог рассказать тоже самое иносказательно, как бы в шутку, чтобы подразнить свою подружку. И в этом случае ни кто из девчонок не верил его историям. Хотя где он был искренен не известно до сих пор.

Заливать истории столь правдоподобные, что и придраться не чему, я научился, наверное, у него. Уже на следующий год я такие байки на ходу сочинял – сам потом путался где правда, а где вымысел. Даже приходилось записывать чтоб не забыть почему шрам на лбу, как брата близнеца зовут, как болезнь смертельная называется, от которой умерла вымышленная возлюбленная.

А пока я только учился. Слушал, смотрел и впитывал все жесты, взгляды, мимику. Я хорошо понимал эту игру. С ребятами дружище был своего рода наставник. Пацаны его слушали и завидовали. А кому в восьмом классе не хотелось, чтоб на него десятиклассница обратила внимание? И к тому же его слова иногда подтверждались в наших глазах, когда та, о ком только что он говорил, проходя мимо, подмигивала ему. Для нас неопытных сосунков это было доказательством не хуже клятвы на крови. С девчонками поведение было иное: постоянные шутки-прибаутки и наведение павлиньего пафоса. Отличная тактика, чтобы в нужный момент как бы невзначай ляпнуть что-то, не подумав, и тебя не приняли в серьёз. Таким образом, можно даже девчонок ощупывать за выдающиеся места и по лицу не получить. Кстати, через пару лет я и за этот урок был другу благодарен.

Глядя, как ему всё легко сходит с рук, и он по-прежнему радуется и наслаждается счастливой жизнью, я всё больше убеждался в не справедливости ситуации. Я считал его не достойным этой девушки, она заслуживает лучшего: честных чистых отношений и искренних чувств, а главное я должен быть рядом с ней. Эти мысли отталкивали и отдаляли меня от дружбы. Я не могу предать или подвести друга. Но могу ли я дружить с этим человеком? Он не честен ко всем и нет гарантии, что со мной он настоящий. Этим я оправдывал себя и утешал. А божок внутри меня твердил, что не стоит сомневаться. Нужно менять ход вещей, которые тебя не устраивают и если кто-то стоит на твоём пути – его нужно правильно направить. А сделав всё аккуратно и незаметно для остальных, не нужно будет грызть себя, потому как ни кто винить тебя не будет. Но ведь я могу ошибиться. В глазах людей тогда я окажусь злодеем, корысти ради разрушившим союз лихого славного парниши и умной и красивой девушки. А каково должно быть той, что верит и надеется на искренность намерений и чувств? Как она ошибается в выборе своём, не зная правды о его желаниях и поступках? Эти вопросы я задавал себе снова и снова. Но опять ловил себя на мысли предательства. В литературе и кино, в сказках и мультфильмах множество подобных историй. Где подлый друг-завистник предаёт главного героя, овеянного славой, и тот теряет все блага своей жизни будь то престол, богатство, честь или любовь. Я сейчас стоял на стороне злодейства, но боль в душе, борьба за справедливость и в тех историях находили оправдание для проступков, обиженных судьбою предателей. И для себя оправдания нашёл и был готов нарушить негласный закон дружбы. Как время показало, этого закона придерживался лишь я один. Просто другие некоторые темы не затрагивали и тайна сохранялась. Не было ещё таких доверительных разговоров и заботы ещё были детские у нас, но если спросить напрямую о каком-то как бы тайном деле, то дружбаны с потрохами сдали бы без задней мысли. Ещё не все особо осознавали своего причастия к этой занимательной игре под названием «Жизнь» и созерцали её как фильм, передовая подробности сюжета друг другу. Я в числе некоторых осознавал свою роль и положение многих вещей и нахождение моё в пешках меня не устраивало. А раз так нужно брать быка за рога, ловить судьбу за хвост и делать решающий выбор. Наконец в голове сложился последовательный план действий.

Я сделал свой выбор. Становиться злодеем в глазах друзей, быть явным врагом и обидчиком меня не прельщало. Судьба разрушителей не сахар. Поэтому я начал действовать без явных откровений. Я не пошёл в первый же день всё рассказывать дорогой моему сердцу подруге. К тому же многие факты изначально были сомнительны и потому могли быть опровергнуты. Начал я издалека. В то время в классе было повальное увлечение запискописательством. Сотовых телефонов у нас ещё не было, смс кидать друг другу мы не могли и потому писали записки на кусочке бумаги и передавали их как бы тайно. Обычно девчонки начинали секретничать меж собой, про кого-то из ребят, потом одна писала кому-то из пацанов интересный им вопрос и постепенно все включались в тайную общественную переписку. Некоторые переписки продолжались и после уроков и на другой день. Я воспользовался этим и стал периодически вступать в общее писмотворчество, вплетая в обсуждение некоторые сомнения, слухи и упреки, связанные с отношениями моих жертв. Ни чего конкретного или обидного просто альтернативное видение некоторых ситуаций. На листе с диалогами нескольких человек я не помечал свои суждения буквой своего имени и оставался инкогнито. А потом ребята сами, затрагивая мою тему, начали анализировать и обсуждать действия возлюбленных и обращать внимание девушки на черты человека с ней. Тем самым вызывали нужные вопросы у неё самой к своему парню.

Далее я перенял манеру поведения моего соперника и иногда вёл себя как он. С ней общался по-прежнему почтительно серьёзно и внушительно, а когда с нами была её лучшая подруга – я был весёлым повесой и любвеобильным трепачом. Я перед ними разыгрывал спектакль, как можно врать в глаза и как шутя говорить серьёзные вещи. При этом часто вплетал в разговор словечки и манеры её любимого красавца удалого. С начала обе смеялись и веселились от того, как я похоже парадирую. Затем я использовал на её подруге приёмы обольщения её партнёра, на которые конечно та повелась и стала ответно флиртовать со мной. И тут она задумалась, что я могу обмануть девчонку, охмурить и влюбить в себя. Пыталась выяснить мои истинные намерения и чувства к лучшей подруге, но я уже мастерски отшутился об откровенных желаниях молодого мужского организма и об истинной приверженности моего сердца только ей одной. Пока она решала, в какой из моих шуток есть доля шутки, а в какой правда, невинная душа подруги была охвачена любовью ко мне. Теперь я держался на расстоянии. В записках делился серьезными мыслями и переживаниями, а в общении дурачился, как петрушка.

В итоге она поняла смысл клоунады. Стала сравнивать мои действия и поведение по отношению к её подружке и действия моего прототипа по отношению к ней самой. Стала задавать вопросы, сомневаться, ревновать и проверять его. Каких либо косвенных или явных улик против себя я не оставил и потому был спокоен и уверен, что не окажусь для всех предателем. Соответственно не собирался винить себя в возможных страданиях и переживаниях этих людей. Маленький божок внутри меня сделал своё дело. Осталось ждать результатов, потирая злодейски ручки, приготовить ту самую утешительную жилетку, когда она придёт поплакать, а потом пожинать плоды, не выпуская её из своих объятий.

Я был уверен, что передо мной нет больше преград. Я сам свершил свою судьбу и изменил судьбы других людей. Как мне казалось справедливо и к лучшему. И уж теперь всё будет так, как я хочу. Главное, любимая девушка будет со мной, а прочее не важно.

Вскоре их пара распалась, так и не научившись строить отношения, доверять и не обманывать. Товарищ мой после окончания восьмого класса поступил в военное училище, как мы и мечтали, и уехал от нас на долго. Мы с ним некоторое время не виделись, поэтому его мыслей об этих событиях я не знаю. А девчонка, ради которой всё было затеяно, взаимностью мне так и не ответила и моею не стала. Ни стихи, ни подарки, ни красивые ухаживания не смогли завоевать её сердце. Да и к тому же её лучшая подруга тихо томилась обо мне. Позже она стала встречаться с парнем. И этот мне казался не хорошим и её следующий ещё хуже. Может девушкам нравятся плохие парни, а может мне глаза ревность затмевала. И я такой идеальный и богоподобный остался у разбитого корыта. Видимо, судьбою так было предначертано.

По прошествии десяти лет после окончания школы мы встретились снова на встрече выпускников. Мирские хлопоты развели нас по жизни далеко друг от друга. И в этот раз собрались не все. Последний до её замужества парень, от отношений с которым я тоже хотел её уберечь, сидит в тюрьме. Сама она родила двоих ребятишек от разных мужей. По жизни устроилась хорошо, выглядит ещё лучше. А друг, у которого я так многому научился, по-прежнему, тот же весельчак и ловелас. Всё так же смешит всех и лукавит, но в глазах иногда мелькает печаль. О чём она мне уж не познать: об упущенном или прошедшем, о том как сейчас или как могло бы быть. А что до меня, то пока рано об этом говорить. На тот момент я был как все: что-то уже приобрёл по жизни, что-то потерял. Похвастаться особо ещё не чем, а пожаловаться теперь среди старых школьных друзей уже не кому. У всех свои заботы и интересы. Связи утеряны и именно этого очень жаль. А ещё появилось ощущение, что свою судьбу я так и не изменил, а в чужую жизнь влез и нарушил. Что могло быть сейчас, если б тогда всё оставить как было до моего вмешательства. Не знаю я, а кто знает? В пятнадцать лет люди учатся жить, чувствовать, любить, прощать и заботится. Выходит маленький божок во мне нарушил этот ход событий. Я нанёс тот Fatality. А тебе решать – было ли это предрешено или всё же творение моих рук.