Разбили раскоп на троих. История с Курмоярцевым требует отдельного рассказа

Сережа был изгнан с нашего факультета после провала сессии. Два с половиной года он маялся по каким-то фирмам в поисках заработка. Он был студентом того курса, который помогал нам копать шурф во дворе Ришельевского лицея. А затем оказался единственным со всего курса, кто проявил дальнейший интерес к археологии и поехал с тобой в экспедицию к Тощеву. Там ему выдали грамоту о посвящении в археологи.

Сережа мне позвонил десятого числа, попросив вернуть эту грамоту (еще в экспедиции я положил ее в полевку, чтобы не помять, и забыл у себя). Договорились вечером встретиться. Грамоту отыскать не удалось. Я спросил, чем он занят завтра. Он ответил, что работает. Тогда я рассказал о раскопках, пожаловался на отсутствие помощников. Он тут же пообещал прийти, а работу послать подальше.

Он собирал деньги на учебу. Хотел восстановиться в университете на контракте. Ты посоветовал ему обратиться ко мне, поскольку никакая больница его не примет после того, что он начудил на той злополучной сессии.

Одиннадцатого числа мы разбили раскоп, и Курмоярцев поведал мне свою печальную историю. Я рассудил, что ничто ему не мешает подать документы на бюджет в ближайшее время. Во всяком случае, он ничего не теряет. На контракт можно успеть всегда. А собранные деньги следовало потратить с максимальной выгодой. Оставил вас копать, а сам поехал советоваться со своим научным руководителем, который сидит у меня дома. Юленька заведует кафедрой и все знает. Она поморщилась и сказала, что выгнали Сережу не просто так, и это довольно тяжелый случай. Я сказал, что это не повод отказать ребенку в помощи. Восстановиться он не может, зато имеет право поступать по новой. Надо что-то придумать. Придумали. В итоге, поступил…

А на раскопе, тем временем, все было на удивление спокойно. Я ждал появления любых наших гонителей, но никто не появлялся. Мы разбили траншею и успели пройти два штыка. Сразу же пошли фрагменты расписной чернолаковой керамики второй половины VI века до нашей эры. Потом была найдена гипсовая статуя пионера в противовоздушной щели времен обороны Одессы. Приехали Губарь и Ваня Череватенко фотографировать находку. Пионер был великолепен. С галстуком и в шортах. Наверное, его сбросило в копанку после очередного авианалета. В руках у него когда-то был горн, но румынские оккупанты, видимо, его вырвали. Пионера приходили смотреть два парижских эмигранта-туриста. Выразили свое восхищение нашей деятельностью и пожелали удачи. Под конец дня я поехал куда-то по своим делам. И в это время пришла комиссия с наездом.