Какие нападки?

Он порой заедался… Писал и говорил, что Массон в чем-то там неправильно соображает. Я сам это слышал на одном семинаре. Но кандидатской степени Клейна лишил Рыбаков. Уникальный случай. Однако Массон оказался выше всей этой грязи, и не препятствовал, чтобы Клейн, без всякой кандидатской защиты, сразу стал доктором наук. Клейн, по-моему, продолжал по привычке ворчать и брюзжать. Но это уже никому не интересно.

Дальше я помню урывками. На меня набросились все эти бабы с поцелуями. Милка оказалась в толпе. Она меня берет за руку и говорит: «Немедленно звони домой!». А Люба ее отодвинула: «Это у меня телефон, с которого он будет звонить». Она меня завела в кабинет, я сказал домашним, что все в порядке. Они на том конце провода начали вопить от счастья. Дальше был банкет. Вся команда работала. Даже Лева хлеб резал вместе с Марком. Выставили водяру, винище, нарезали сало, брынзу. Они все были голодные. Я еще Леву спрашивал, как им ставить. Он говорит: «Ты их лучше покорми». Я только коньяк припрятал и потом его раздавал персонально.

Маршак сетовал, что хотел бросить «черный шар», говорил, что плохая работа. Его Синицына спрашивает: «Что же вы не голосовали против?». А он: «Все голосуют «за» и я проголосовал «за»... Последняя сцена была замечательна. После окончания банкета все хотели меня увести к себе. Две московские женщины тянули меня в разные стороны – Мила и Эмка. А еще две петербургские делили мой портфель – Машка Чеканова и Люба. Машка разогнала в результате всех, забрала мой портфель, вызвала тачку. Потом ничего не помню...

Проснулся я в кровати у Левы. Туда меня Машка и доставила. Рядом лежат Тимур и Грач. Оказывается, мы дома еще продолжали пить, но я этого не знал. Тут мне звонит Эмка и сообщает, что уезжает в Москву. Сейчас же звонит Вася, приглашает гулять, провожать Эмку и Веру Борисовну Ковалевскую. По возвращении домой я снова попал в объятия Тимура, Левы и Грача, а также каких-то неведомых мне женщин. Мы начали пить шампанское, которые привез Тимур и закусывать коньяком. Все отмечали мою победу, как выдающуюся. Лева произносил тост и говорил, что такого еще не было в истории науки, замечательный подвиг. Он гордится своим другом.