Студопедия.Орг Главная | Случайная страница | Контакты | Мы поможем в написании вашей работы!  
 

Июнь, 1969 3 страница



— Нахальная сучка.

— Это оскорбление?

— Оно самое, — ответил я. Честно, в отличие от неё.

— Хочешь бежать в одиночку?

— Хочу.

— О'кэй, — сказала она. И рванула вперёд.

Теперь она прямо-таки дымилась от негодования — явно притворного — чёрт меня побери, если я поверил в него хоть на грамм. Теперь бег требовал напряжения всех сил — но всё-таки я нагнал её.

— Привет.

— Я думала, тебе нравится одиночество.

Дыхание сбивалось и диалог получался рванным.

— За какую команду бегаешь?

— Ни за какую, — ответила она, — тренируюсь к теннису.

— А-а, крутой атлет, — протянул я, нарочно изменив род.

— Да, — скромно сказала она, — А ты, конечно, крутой мачо?

Ну, каким будет твой остроумный ответ? Особенно, если выкладываешься из последних сил, чтоб держаться с ней наравне.

— Да, — сделал попытку я. Что, как стало ясно потом, было лучшим ответом, — Как теннис?

— Ты не захочешь играть со мной.

— Захочу.

— Захочешь? — переспросила она. И, слава Богу, перешла на шаг.

— Завтра?

— Разумеется, — пропыхтел я.

— В шесть? Теннисный клуб Готхем, на углу Девяносто четвёртой и Первой.

— Я работаю до шести. Как насчёт семи?

— Нет, я имела в виду утра.

— Шесть утра? Кто играет в теннис в шесть утра?

— Мы — если не струсишь.

— Я? Да никогда, — дыхание и остроумие восстанавливались одновременно, — Всегда встаю в четыре — кормить коров.

Она улыбнулась. Улыбка вышла очень зубастая.

— Отлично. Корт забронирован на имя Марси Нэш, которой, кстати, являюсь я.

Она протянула мне руку. Для пожатия, не поцелуя, разумеется. Рукопожатие у неё оказалось, неожиданно для меня не атлетическим — сокрушающим, а вполне нормальным. Даже деликатным.

— Могла бы я узнать как тебя зовут?

Я решил слегка приколоться.

— Гонзалес, мадам. Панчо Б. Гонзалес.

— О! Это ведь не Спиди Гонзалес?

— Нет, — ответил я, слегка удивившись, что она слышала о легендарном Спиди, персонаже множества похабных шуточек в множестве похабных мужских раздевалок.

— О'кэй, Панчо, в шесть утра. И не забудь приволочь свою задницу.

— Зачем?

— Естественно, чтоб я смогла порвать её.

Я парировал:

— А мячи[Игра слов: balls — и мячи и яйца] приносишь естественно ты?

— Естественно. В Нью-Йорке любая девушка без них пропадёт.

После чего сорвалась с места со скоростью, которой позавидовал бы и Джесси Оуэнс.

В пять утра Нью-Йорк мрачен как в прямом, так и в переносном смысле.

Если смотреть снизу на ярко освещённые окна третьего этажа, теннисный клуб напоминал ночник в детской — зажжённый для спящей улицы.

Я вошёл, подписался в регистре, после чего меня провели в раздевалку. Непрерывно зевая, я переоделся и не торопясь вышел на площадку.

Яркий свет на всех кортах моментально ослепил меня. И все эти корты использовались на полную катушку.

Чокнутые нью-йоркцы, кажется не могли начать своего сумасшедшего дня без того, чтобы не погонять ещё более сумасшедшей теннисной партии. Наверное, чтоб приготовиться к Игре-за-этими-стенами.

Предположив, что мисс Марси Нэш будет в самом шикарном теннисном платье, какие только существуют, я оделся как можно более убого. Моя форма была того цвета, который журналы мод определили бы, как «Не совсем белый». Честно говоря, это цвет был конечным результатом совместной стирки белья случайных оттенков в автоматической прачечной. Кроме того, я натянул майку а ля Стэн Ковальски. Хотя выглядела она куда запущеннее, чем всё, что Марлону Брандо когда-либо приходилось надевать.

Я выглядел, как лицо с ограниченными финансовыми возможностями. Или, иными словами, как бродяга.

Как и предполагалось, мячики у неё были флуоресцентные. Знаете, эти, ядовито-жёлтые, которыми пользуются все проффи.

— Доброе утро, Солнышко.

Она уже была готова и отрабатывала подачи.

— Эй, ты в курсе, на улице мрак кромешный, — сообщил я.

— Поэтому мы играем внутри, Санчо.

— Панчо, — поправил я, — Мисс Нарси Мэш.

В такие игры могут играть оба.

— Камни и гвозди сломают мне кости, но подачи моей ничем не сломать, — продекламировала Марси, посылая очередной мяч.

Её волосы, на беговой дорожке развевавшиеся по ветру, теперь были стянуты в конский хвост (Надо бы приколоться).

— Можешь говорить мне, что угодно, дорогой Панчо. Мы уже можем начинать?

— На что?

— Пардон?

— Ставки, — пояснил я, — на что играть будем?

— А разве недостаточно самого развлечения? — спросила Марси Нэш с видом скромной наивной девочки.

— Разлечения? В шесть утра? Мне нужен более осязаемый стимул.

— Полбакса.

— Это ты про меня?

— Остряк... Нет, я имела в виду пятьдесят центов.

— Гм-гм, — я покачал головой. Если она играет в этом клубе, то деньги у неё есть. Разве что если это — разновидность капиталовложения. Обязанного окупить себя — в виде свадебного пирога.

— Ты богат? — спросила она.

— Какое это имеет отношение? — ответил я даже чуть более агрессивно, чем требовалось — не хочу иметь ничего общего с денежными мешками Бэрреттов.

— Просто интересно знать, сколько ты сможешь поставить.

Щекотливый вопрос. У меня — та же проблема: скольким сможет пожертвовать она. Так что я придумал штуку, которая могла спасти лицо нам обоим.

— Послушай, — предложил я, — почему бы нам не договориться, что проигравший приглашает победителя на ужин? А победитель выбирает место.

— Я предпочитаю «21», — ответила она.

— Немного преждевременно. Но поскольку я тоже предпочту его, хотел бы предупредить: я ем, как слон.

— Не сомневаюсь. Бегаешь ты именно так.

Пора кончать заводить друг друга. И, чёрт побери, наконец начать игру.

Я играл с ней в «кошки-мышки». Мне хотелось как следует унизить её под конец, поэтому я изображал самодовольного индюка.

Пропускал абсолютно лёгкие подачи. Реагировал заторможено.

А Марси играла в полную силу.

Вообще-то получалось неплохо.

Движения у неё были быстрые, удары — точные, а подачи — сильные. Иногда даже кручённые.

Да, похоже она часто тренировалась и была в недурной форме.

— Эй, а ты играешь совсем неплохо.

Это Марси сообщила мне, после того, как мы играли уже довольно долго — без определённого результата. Игры заканчивались вничью так часто, как мне это удавалось это устроить.

Самых убийственных ударов я пока не показывал, скрывая их до времени за своим шутовским имиджем.

— Боюсь, нам придётся закончить, — сказала она, — В полдевятого мне надо быть на работе.

— Ну, детка, может сыграем ещё одну игру, просто, ради удовольствия? Назовём её игрой до внезапной смерти. Победитель получает ужин.

— Хорошо, о'кэй, — сдалась Марси Нэш. Тем не менее, она казалась чуточку озабоченной, что может опоздать.

Ага, босс может рассердиться и не дать ей должности. А у девочки амбиции!

— Хорошо, один раз и как можно короче, — обеспокоено сказала она.

— Мисс Нэш, я обещаю, что эта игра будет самой короткой в вашей жизни.

Так оно и вышло. Первую подачу я отдал ей. Но теперь у неё не было ни малейших шансов. Бац-бац, спасибо, мадам.

Марси Нэш была в шоке. Ей так и не удалось оторвать ни одного очка.

— Чёрт побери! — произнесла она, — ты же дурачил меня!

— Скажем так, мне понадобилось некоторое время, чтобы разыграться, — ответил я, — Ну, детка, надеюсь, ты не опоздаешь из-за меня на работу?

— Это о'кэй. То есть, это прекрасно, — выдавила она, всё ещё в прострации, — В восемь вечера, в «21»?

Я кивнул.

— Мне заказывать столик на имя Гонзалеса? — поинтересовалась она.

— Нет, это мой теннисный псевдоним. В основном меня зовут Бэрретт. Оливер-Великий-Притворщик-Бэрретт.

— А..., — протянула она, — «Гонзалес» мне нравилось больше. После чего пулей понеслась в женскую раздевалку. Не знаю почему, но мне вдруг стало смешно

— Что вас развлекло?

— Пардон?

— Вы улыбаетесь, — сказал доктор Лондон.

— Это долгая и скучная история, — отмахнулся я. Потом, тем не менее объяснил, что заставило угрюмого депрессивного Бэрретта скинуть трагическую маску.

— Дело не в девушке, — закончил я, — дело в принципе. Обожаю ставить на место самодовольных женщин.

— И ничего больше? — продолжал допрос доктор.

— Ничего. Да и щелчок по самолюбию получился довольно средненький.

Она была одета в деньги.

Я не имею в виду даже малейшего намёка на пышность. Наоборот. Её окружал ореол высшей роскоши — роскоши абсолютной простоты.

Её волосы казались спадающими сами по себе — и тем не менее в причёске не было ни малейшего изъяна. Как на фотографии, сделанной с очень малой выдержкой профессиональным фотографом.

Я почувствовал себя не в своей тарелке. Законченное изящество мисс Марси Нэш, её совершенная осанка, её спокойствие — по сравнению с ней я казался себе листом прошлонедельного шпината, непонятным способом угодившим на выставку орхидей. Определённо, она должна была быть моделью. Или, по крайней мере заниматься модельным бизнесом.

Я подошёл к её столику. Он оказался в тихом уголке.

— Привет, — сказала она.

— Надеюсь, не заставил тебя ждать?

— Ты пришёл даже раньше времени.

— Что означает, что ты пришла ещё раньше.

— Я бы сказала, что это логично, мистер Бэрретт, — улыбнулась она, — Собираешься садиться, или ждёшь разрешения?

Я сел.

— Что пьёшь? — поинтересовался я, показав на оранжевую жидкость в её бокале.

— Апельсиновый сок.

— С чем?

— Со льдом.

— И всё?

Она кивнула. Прежде чем я успел спросить, как она вообще относится к спиртному, появился официант и приветствовал нас так, будто мы бывали тут каждый день.

— Как мы поживаем сегодня вечером?

— Прекрасно. Что хорошего предложите? — ответил я, не в силах поддерживать его светский тон.

— Наши устрицы просто превосходны.

— Бостонские, конечно, — я внезапно преисполнился гастрономического шовинизма.

— Наши с Лонг Айленда, — ответил он.

— О'кэй, посмотрим, чего они стоят, — Я повернулся к Марси, — попробуем местную имитацию?

Марси молча улыбнулась.

— А для начала? — официант посмотрел на неё.

— Сердцевинку латука с капелькой лимонного сока.

Теперь можно было быть уверенным, что она — модель. Иначе, какой смысл морить себя голодом?

Тем временем я заказал себе феттучини («И не жалейте масла»).

Официант поклонился и исчез.

Мы остались одни.

— Ну, вот мы и тут, — сказал я. (Должен признаться, что репетировал эту реплику всё утро).

Прежде чем она успела согласиться, что мы на самом деле тут, нас снова посетили.

— Вина, мсье?

Я посмотрел на Марси.

— Бери только себе.

— Даже вино?

— У меня с этим очень строго. Но тебе посоветую прекрасное Мерсо. Без этого твоя победа будет неполной, не так ли?

— Мерсо, — сказал я официанту.

— Шестьдесят шестого года, если можно, — Марси пришла мне на помощь. Официант испарился и мы снова остались наедине.

— Ты что, совсем не пьёшь? — спросил я.

— Не из принципа. Просто не люблю терять контроля над своими чувствами.

Ну и какого чёрта это должно значить? Какие чувства она имела в виду?

— Итак, ты из Бостона? — спросила Марси. (Разговор всё ещё протекал довольно скованно).

— Да. А ты?

— А я не из Бостона.

Аккуратный щелчок по носу.

— Занимаешься модельным бизнесом? — поинтересовался я.

— Отчасти. А ты?

— Гражданскими свободами.

— Даёшь или отбираешь? — её улыбка не дала мне разобраться, какая доля сарказма присутствовала в этих словах.

— Пытаюсь заставить правительство соблюдать их.

— Нелегко, наверное.

— Ну, пока я не слишком преуспел в этом.

Подошёл официант и церемонно наполнил мой бокал.

Признаюсь честно: не умею говорить с девушками. Прошло уже довольно много лет, как у меня последний раз намечалось что-нибудь, что можно было бы назвать свиданием. Ясно, что разговоры о себе — тема не самая подходящая. («Самовлюблённый индюк» — скажет она своей соседке по комнате).

Так что мы обсуждали (точнее, рассуждал я) решения суда Уоррена по правам частных лиц. И о том, может ли Бургер Кинг содействовать Четвёртой Поправке? Всё зависит от того, кто займёт место Фортаса. Непременно сохрани копию нынешней Конституции, Марси, она скоро устареет.

К тому моменту, когда я добрался до Первой Поправки, вокруг нас замаячили официанты с лонг-айлендскими устрицами. Которые были совсем неплохи. Хотя, конечно, до бостонских им было очень далеко.

Ладно, так возвращаясь к Первой поправке — Верховный Суд руководствуется двойными стандартами.

Как они могут решать в деле «О'Брайен против Соединённых Штатов», что сжигание призывных карточек не является проявлением свободы слова — и немедленно после этого определять, как её чистейшую форму — ношение нарукавных повязок с антивоенными надписями («Тинкер против Дес Мойнс»)? Какова же, ко всем чертям, спрашиваю я, их настоящая позиция?

— А ты знаешь? — спросила Марси. Но прежде чем я смог разобраться, не намекает ли она, что я заболтался, снова появился метрдотель, чтобы узнать, не желаем ли мы чего-нибудь на десерт. Я заказал кофе со сливками. Она попросила только чаю.

Мне стало немного не по себе. Надо ли мне спросить, не слишком ли много я говорю? Извиниться? В конце концов, она всегда могла прервать меня, не так ли?

— Ты участвовал во всех этих процессах? — спросила Марси (в шутку?).

— Нет, конечно. Но сейчас пытаются дать определение термина «Отказник по убеждениям». А как прецедент используют дело «Уэббер против Призывной комиссии», которое вёл я. Потом ещё работа волонтёром...

— Ты, похоже, и не думаешь останавливаться.

— Ну, как сказал на Вудстоке

Джимми Хэндрикс: «Дела пошли грязнее некуда, миру пора браться за большую уборку».

— Ты был там?

— Нет, читал перед сном в «Таймсе».

— О, — произнесла Марси.

Должно ли это междометие означать, что она разочарована? Или что ей скучно? Сейчас, вспоминая весь этот час, я обнаружил, что не дал ей вставить ни слова.

— А чем занимаешься ты?

— Ничего социально значимого. Работаю в «Биннендэйл». Слышал про эту сеть?

А кто про неё не слышал? Роскошная сеть «Биннендэйл», сорок карат магнетического притяжения для Покупателей-Желающих-Оставаться-Инкогнито?

В любом случае это обстоятельство объясняло многое. Мисс Нэш идеально подходила для такого блестящего бизнеса: такие светлые волосы, такая твёрдость, такая стройная фигура — и вдобавок ко всему ещё и брин-морское красноречие — настолько медово-сладкое, что она вполне продала бы кожаную сумочку и крокодилу.

— Я почти не занимаюсь продажами, — отвечала она на мои неуклюжие расспросы. Я предположил, что она — стажёр с грандиозными амбициями.

— Так чем же ты конкретно занимаешься? — спросил я напрямик. Хороший способ сбивать с толку свидетелей: по многу раз задавать те же вопросы другими словами.

— Эй, разве тебе не надоело? Это же скучно — слушать разговоры о чьём бы то ни было бизнесе.

Она определённо намекала, что я, чёрт побери, становлюсь назойлив.

— Надеюсь тебя моя юридическая лекция не усыпила?

— Нет, правда, это было интересно. Просто хотелось бы больше услышать о тебе самом.

Что ответить? Я решил, что лучше всего рассказать правду.

— Вряд ли это будет очень приятно.

— Почему?

Пауза. Я смотрел прямо в свою чашку.

— У меня была жена.

— Ничего необычного, — сказала она.

Но, как мне показалось, — мягко.

— Она умерла.

Пауза.

— Извини, — произнесла Марси.

— Всё нормально, — ответил я. А что ещё можно было сказать?

Некоторое время мы сидели молча.

— Тебе надо было рассказать мне раньше, Оливер.

— Это не так просто.

— Если выговоришься, становится легче, не так ли?

— Боже, ты говоришь точно, как мой психиатр.

— О! Мне казалось, я говорю точно как мой.

— Эй, а тебе-то он зачем? — поразился я. Никогда бы не подумал, что человек может выглядеть таким железобетонно уравновешенным — и нуждаться в психиатре, — ты же не теряла жену.

Попытка чёрного юмора. Неудачная.

— Я потеряла мужа, — ответила Марси.

Ох, Бэрретт, ну почему бы тебе не заткнуть рот? Желательно собственным ботинком.

— Боже, Марси, — всё, что мне удалось выдавить.

— Это не то, что ты подумал, — быстро добавила она, — просто развод. Но когда мы расходились и делили имущество, Майклу досталась уверенность в себе, а мне — все навязчивые идеи.

— Кем был мистер Нэш? — спросил я, крепко заинтересовавшись парнем, который может бросить такую девушку, как Марси.

— Давай сменим тему, хорошо? — сказала она, как мне показалось — немного грустно.

Странно, но я почувствовал удовлетворение от того, что под непробиваемой внешностью мисс Марси Нэш скрывается нечто, о чём она не может говорить. Может, даже память об утрате. Это делало её человечнее, а пьедестал, с которого она смотрела на мир — не таким недосягаемым. И всё равно я понятия не имел, о чём говорить дальше.

Так что говорить пришлось Марси:

— Ого, а уже поздно.

И на самом деле на моих часах было без четверти одиннадцать. Но то, что она вспомнила об этом именно сейчас, могло означать, что мне-таки удалось достать её.

— Счёт, пожалуйста, — обратилась она к проходившему мимо метрдотелю.

— Эй, ты что? Плачу я.

— Ни в коем случае, — отрезала она, — пари на то и пари.

Да, вначале в мои планы входило заставить её раскошелиться. Но теперь мне было очень стыдно за собственную бестактность. Хотелось как-то искупить свою вину.

— Счёт пожалуйста, — ещё раз попытался я.

— Нет, — ответила она, — Мы можем ещё и подраться, но в одежде от этого не будет ни пользы, ни удовольствия. Так что остынь, о’кэй? — после чего повернулась к метрдотелю: — Дмитрий?

Оказывается, она знала, как его зовут.

— Да, мэм?

— Пожалуйста, добавьте чаевые и запишите за мной.

— Разумеется, мадам, — сказал Дмитрий и бесшумно удалился.

Я чувствовал себя не в своей тарелке: вначале этот предельно откровенный разговор. Потом упоминание (ну да, непрямое) о какой-то драке голышом, заставившее меня задуматься, что делать, если она окажется ещё и сексуально агрессивной. И, в конце концов, у девушки обнаруживается свой счёт в «21». Кто она, в самом деле?

— Оливер, — сказала она, демонстрируя все свои великолепные зубы, — Я подброшу тебя домой.

— Подбросишь?

— Мне по дороге.

Похоже я заметно напрягся от... очевидного.

— Но, Оливер, — она была серьёзна... может быть сама капелька иронии, — Не думай, что только из-за того, что я оплатила твой ужин, ты обязан спать со мной.

— Какое облегчение, — вздохнул я, притворяясь, что притворяюсь, — не хотел бы оставить у тебя впечатление плейбоя.

— О, нет, — ответила она, — чего угодно — но не плейбоя.

В такси меня осенило:

— Эй, Марси, — сказал я как можно более непринуждённо, — а ведь я не говорил тебе, где я живу.

— А, просто догадка.

— А где живёшь ты?

— Недалеко от тебя.

— Недостаточно конкретно. И, кажется, не хватает номера телефона.

— Не хватает, — за этим не последовало ни объяснения, ни номера.

— Марси?

— Оливер? — её голос был всё так же приветлив и невозмутим.

— Зачем все эти секреты?

Она протянула руку, положила ладонь, затянутую в кожаную перчатку поверх моего, нервно сжатого кулака и сказала:

— Остановитесь тут, пожалуйста.

Чёрт! Из-за того, что улицы в этом часу были совершенно пусты, такси доехало до моего жилища со быстротой необыкновенной и, именно сейчас, абсолютно ненужной.

— Подождите минутку, — сказала Марси водителю. Я задержался, надеясь, что она назовёт следующую остановку. Но Марси только улыбнулась и с преувеличенной живостью прошептала: «Большое спасибо».

— Нет, нет, — я был агрессивно вежлив, — это я должен благодарить тебя.

Снова пауза. Чёрт меня побери, если заикнусь ещё о какой-нибудь информации. Вылез из машины.

— Эй, Оливер, — сказала она, — Как насчёт тенниса в следующий вторник?

Я был счастлив, и не смог скрыть этого:

— Но это целая неделя. Почему не встретиться раньше?

— Потому что я буду в Кливленде.

— Всё время? Никто и никогда ещё не проводил в Кливленде целую неделю!

— Бросай свой снобизм, дружище. Я позвоню тебе в понедельник вечером. Спокойной ночи, прекрасный принц!

Такси сорвалось с места так, будто за ним гнались все черти ада.

К тому моменту, когда мне удалось открыть третий замок, я уже был основательно зол.

Какого чёрта это всё должно было значить?

И кто, чёрт побери, она?

— Чёрт побери, она скрывает что-то.

— Или вам так кажется? — спросил доктор Лондон. Каждый раз, когда я утверждал простые и очевидные факты, он требовал полёта фантазии. Между прочим, даже старина Фрейд признавал концепцию Реальности.

— Послушайте, доктор, мне не кажется. Марси Нэш на самом деле провоцирует меня!

— М-м-м?

Он не интересовался, отчего собственно я так переживаю по поводу девушки, которую вижу второй раз в жизни. Сам себя я спрашивал много раз и пришёл к выводу, что всё дело в азарте. Мне просто не хочется проигрывать ей — в какую бы игру она не играла.

Я призвал всю свою выдержку и подробно рассказал доктору, что мне удалось обнаружить. Я попросил Аниту — мою секретаршу — найти телефон Марси («Просто хочу перекинуться парой слов»). Естественно, ни малейшего представления об её координатах у меня не было. Но по части умения находить людей у Аниты талант.

Первым делом она позвонила в «Биннендэйл» и получила уверенный ответ, что никакой Марси Нэш среди их персонала не значится. Это Аниту не смутило. Она обзвонила все возможные отели Большого Кливленда и его пригородов. Ответ был тем же. Тогда она проверила гостиницы попроще и мотели. Всё равно — ничего. Никакой мисс, миссис или мадам Марси Нэш в Кливленде и окрестностях не обнаружилось.

Таким образом, чёрт побери, она лгала. Следовательно, на самом деле она не та, за кого себя выдаёт.

— И какие у вас... выводы?

— Это не фантазия!

Он не возражал. Рассмотрение дела было открыто, и я начал хорошо. В конце концов, я обдумывал это всё последнее время.

— Первое: очевидно, что она живёт вместе с кем-то. Это — единственное объяснение, почему она не хочет давать своего адреса и телефона. Может быть, она всё ещё замужем.

— Тогда зачем ей видеться с вами?

О боже! Доктор Лондон был наивен. Либо отстал от жизни. Либо иронизировал.

— Не знаю. Я читал, что мы живём во времена свободных нравов. Может, они согласились разойтись.

— Но если она свободна, как вы утверждаете, почему она не сказала вам?

— А, тут и весь парадокс. Мне кажется, Марси лет тридцать — хоть и выглядит она моложе. Что значит, что она — продукт ранних шестидесятых — как и я. Тогда на такие вещи смотрели по-другому. Девушки её поколения скорее скажут, что едут в Кливленд, в то время как будут развлекаться на Бермудах.

— Вам так кажется?

— Ну да, это может быть и Барбадос, — сдался я, — но факт в том, что она уехала с парнем, с которым живёт. Который может быть её мужем, или не быть им.

— И это злит вас.

Совсем не требовалось диплома психиатра, чтоб определить, что я в бешенстве!

— Потому что она лгала мне, чёрт побери!

Тут я испугался, что мою вспышку может услышать пациент, мирно листающий в приёмной старый номер «Нью Йоркера».

Я заткнулся на пару секунд. Какого чёрта пытаться убедить его в том, в чём сам не уверен.

— Господи, мне жаль того парня, которому понравится эта лицемерная ханжа!

Пауза.

— Понравится? — переспросил доктор Лондон, используя против меня моё собственное высказывание.

— Нет, — рассмеялся я, — Мне она очень не нравится. Если честно, я бы не просто послал её ко всем чёртям, я б ещё и снабдил сучку подробной инструкцией, как туда добраться.

Опять пауза.

— Только вот, — признался я, — адреса не знаю.

Я спал, или мне снилось что я сплю. Тут зазвонил чёртов телефон.

— Привет! Я разбудила, помешала, или как-нибудь иначе вторглась в частную жизнь? — бодро отбарабанила мисс Марси Нэш. Подразумевалось: было ли мне просто приятно, или я ждал её звонка с нетерпением.

— Моё времяпровождение является предметом особой секретности, — ответил я, — А где ты?

— В аэропорту, — ответила она, как ни в чём не бывало.

— С кем? — надеясь застать её врасплох.

— С кучей усталых бизнесменов.

Да, похоже бизнес на самом деле был утомительным.

— Ну как, загорела?

— Что? Эй, Оливер, что за траву ты курил? Прочисть мозги, мы вроде собирались сыграть в теннис завтрашним утром.

Я потянулся к тумбочке за своими часами. Они показывали без скольких-то минут час ночи.

— Уже сегодняшним, — меня здорово злила мысль, о том, чем она занималась всю эту неделю, до того, как разбудить меня. И то, что она не попалась ни на одном моём вопросе. И вообще вся эта загадочность.

— Играем в шесть? — спросила она, — Отвечай «да» или " нет ".

За эту пару секунд я обдумал многое. Какого дьявола она возвращается из развесёлой поездки в тропики и собирается играть со мной в теннис в эту чёртову рань? Почему бы ей не сыграть с тем парнем, с которым она живёт? Из-за меня? Или потому что тот парень завтракает со своей женой? Надо послать её к чёрту и спать дальше.

— Да, приду, — произнёс я. Что отнюдь не соответствовало моим намерениям.

Я сделал из неё отбивную. Ни малейшего снисхождения, ни одного лишнего слова («Готова?») и очень жёсткая игра. Добавьте к этому, что игра Марси и сама по себе была не на высоте. Да и вообще, выглядела она бледновато. На Бермудах шёл дождь? Или она проводила слишком много времени в номере? Ну да не моя проблема.

— Ого, — выдохнула она, когда разгром завершился, — Панчо не расположен шутить сегодня.

— У меня была целая неделя, чтоб растерять чувство юмора.

— Почему?

— Мне кажется, что шутка с Кливлендом была немного не смешной.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она, кажется искренне.

— Послушай, мне даже разговаривать с тобой не хочется.

Марси казалась смущённой. Я имею в виду, что она вела себя так, будто не понимала, что я имею против неё.

— Эй, мы же, вроде, взрослые люди, — сказала она, — может объяснишь, какая муха тебя укусила?

— Тема не стоит обсуждения.

— О'кей, — сказала она разочарованно, — Очевидно, обедать со мной ты не хочешь?

— А разве кто-нибудь говорил об обеде?

— А разве не подразумевалось, что победитель получает приз?

Я на секунду задумался. Сказать сейчас? Или вначале роскошно пообедать за её счёт, а уже потом посылать к чёрту?

— О'кэй, можешь угостить меня.

— Где и когда? — мою невежливость она проигнорировала.

— Я заеду за тобой.

— Я не бываю дома, — (Ага, знакомая история).

— Марси, я заеду за тобой, даже если понадобится ехать в Тимбукту.

— О'кэй, Оливер. Я позвоню тебе в шесть тридцать и скажу, где я буду.

— Допустим, дома не будет меня? — вполне адекватный и симметричный ответ, подумал я. И добавил:

— Бывает, что некоторые клиенты назначают мне встречу где-нибудь в открытом космосе.

— О'кэй, обещаю звонить до тех пор, пока твоя ракета не приземлится.

Где-то на полпути к своей раздевалке она обернулась:

— Оливер, знаешь, я начинаю думать, что ты на самом деле такой псих, каким кажешься.

— Я выиграл большой приз.

Поздравлений не последовало. Впрочем, доктор Лондон слышал про это дело от меня и во время прежних встреч. Так что я ещё раз вкратце изложил суть «Ченнинг против Ривербэнка». Второе было роскошным кондоминиумом на Ист Энд авеню, а первый, Чарльз Ф. Ченнинг-младший — президентом «Магнитекса», бывшим Гражданином года, видным республиканцем... и абсолютно чернокожим. Его просьба о приёме в кондоминиум была отклонена под каким-то вздорным поводом. Что, собственно и стало поводом обратиться к Джонасу и Маршу. Не в последнюю очередь — из за нашего престижа.. Старик Джонас передал его дело мне.

Мы выиграли легко. Не понадобилось даже прибегать к закону о новопостроенном жилье (содержавшему некоторые разночтения). Я просто обратился к прецеденту «Джонс против Майера», слушавшемуся в прошлом году в Верховном суде (392 US. 409). Каковой постановил, что акт о гражданских правах 1866-го года гарантирует каждому свободу приобретения недвижимости. Что было аргументировано подкреплено Первой Поправкой. А доводы Ривербанка — не менее аргументировано отклонены. Так что мой клиент переселялся тридцатого числа.

— Впервые зарабатываю такие деньги для фирмы, — добавил я, — Ченниг — миллионер.

Доктор Лондон продолжал хранить молчание.

— Старик Джонас пригласил меня на ленч. Марш — второй совладелец — заходил на чашечку кофе. Они предлагают стать партнером фирмы.





Дата публикования: 2014-12-08; Прочитано: 191 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!



studopedia.org - Студопедия.Орг - 2014-2024 год. Студопедия не является автором материалов, которые размещены. Но предоставляет возможность бесплатного использования (0.038 с)...