Фетишизм и тотемизм. Культ животных 2 страница

В виде змеи предстает богиня земного плодородия Рененутет. На юге Фаюма, в Мединет Мади и Фивах, она считалась богиней закромов. От времени Аменхотепа II сохранилась статуя человека, поклоняющегося Рененутет в облике змеи. В фиванском некрополе поклонялись богине Мертсегер (букв. "любящая молчание") также в облике змеи. При входе во многие храмы, особенно в греко-римское время, ставились стелы с изображениями змей, охраняющих храм. Крупные змеи типа удавов упоминаются и изображаются в разных религиозных текстах.

Наряду с этим змеи нередко олицетворяли темные силы зла, в победоносное единоборство с которыми вступали благие божества, и в первую очередь бог солнца Ра. В облике змеи представал демон темноты Небедж и пр.

Ни с каким определенным местным культом не было связано в исторические времена поклонение скарабею. Это насекомое во все времена истории Египта играло огромную роль в религии и мифологии; оно было олицетворением жизни, самовозрождения и называлось хепри - слово, созвучное с глаголом хепер - "быть", "становиться".

Меньшей популярностью пользовались культы ряда других животных.

Гиппопотам был обожествлен в северо-западной Дельте, в номе Папремис, а также в Фаюме и Оксиринхе. В Оксиринхе был храм богини Таурт, изображавшейся в виде гиппопотама. Этой богине поклонялись и в других местах, например в Фивах. В Государственном музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина хранятся деревянные дверцы наоса из фиванского некрополя времени Нового царства с молитвами богине Таурт.

Обожествлена была и лягушка. Она играла большую роль в религиозных представлениях в Гермополе, а также в Антиное, где олицетворяла богиню Хекат.

Египетский скорпион был воплощением богини Серкет, культ которой не был связан с каким-либо определенным местом. Богиня эта нередко упоминается в религиозных и магических текстах. Облик скорпиона могла принимать и богиня Исида. В районе современного Старого Каира поклонялись богу Сепду в образе многоножки. Из других обожествленных животных можно упомянуть антилопу, местом культа которой был Комир (между Эсне и Гиераконполем), - богиню Анукет. Близ Бени-Хасана обожествлена была белая антилопа.

Богиня Мафдет, упоминаемая в "Текстах пирамид", олицетворялась маленьким хищным зверьком - обыкновенной генеттой из семейства виверровых; культ ее не был связан с какой-либо определенной местностью. Обожествлялись также цапля и еще какая-то птица, которую греки называли фениксом и которой поклонялись в Гелиополе: она олицетворяла души бога Ра.

Не было отказано в обожествлении и рыбе. О культах рыбы античная традиция приводит довольно противоречивые сведения. По данным египетских источников, указывает Страбон (XVII, 812, 43), в номе Оксиринх "жители почитают оксиринха, у них существует святилище оксиринха; впрочем, почитание этой рыбы распространено и у прочих египтян". Далее Страбон говорит еще о двух рыбах как об объектах культа. По свидетельству александрийского епископа Афанасия (293-373), с культом рыб дело обстояло так: "Рыбу, которую,в одном месте чтут, в другом вылавливают и употребляют в пищу". Рыбьи культы существовали еще в Тинисском номе и в Эсне. По сообщению Элиана, в римское время в Бубасте было священное озеро, в котором разводили и кормили сомов. От позднего времени сохранились амулеты в виде рыб и даже небольшие гробики для умерших рыб.

Безобидная нильская черепаха упоминается в религиозных и мифологических текстах как существо, враждебное солнечному богу Ра. Во времена Нового царства этот антагонизм зафиксирован формулой: "Да живет [бог] Ра, да сгинет черепаха". Участь черепахи разделяла свинья - она считалась ритуально нечистым животным.

Приведенный перечень животных, игравших ту или иную роль в религиозных воззрениях египтян, не является исчерпывающим ни по названиям животных, ни тем более по деталям их культа. Упомянуты лишь важнейшие элементы тотемизма и культа животных у древних египтян.

Воображение египтян населяло пустыни, граничащие с Египтом, фантастическими животными, которые, несмотря на. свою ирреальность, также стали объектом культа. Уже на памятниках эпохи, предшествовавшей объединению Египта, среди представителей реальной фауны встречаются изображения грифонов, созданий чаще всего с телом льва, головой. орла и крыльями на спине, и т. п. Фантастические существа появляются на египетских памятниках и в исторические времена. Воображение египтян рисовало их опасными и злобными для человека гениями.

Представления о демонах пустыни как о силах зла и тьмы пережили в несколько измененном виде египетское язычество и фигурируют в житиях коптских святых христианского времени, в частности в житии Антония, основателя монашества в Египте (III в. н.э.).

На многих египетских памятниках встречается изображение животного, олицетворяющего одного из главных богов египетского пантеона, Сетха, который по некоторым воззрениям считался богом пустыни и богом зла. В изображении этого неизвестного животного нет элементов явно фантастических, но попытки отождествить его с реально существующими животными окончились неудачей; прав, видимо, Кеес: по его мнению, это одно из воображаемых существ.

Менее распространен был культ растений, и сведений о нем соответственно меньше. Однако факт его существования вне сомнения: храмовые тексты птолемеевского времени приписывают каждому ному свое священное дерево.

Наиболее распространенными деревьями в Египте были. сикомора и финиковая пальма. С культом деревьев связано в основном поклонение богиням. По-видимому, в глубокой древности в каждой местности с определенным деревом -ассоциировалась местная богиня. Но уже во времена Древнего царства в результате процесса синкретизма эти местные богини объединились с главными богинями египетского пантеона, в частности с Хатхор и Нут, и деревья стали воплощением этих богинь. В Гелиополе, например, дерево олицетворяло богиню Нут, в других местах - богиню Хатхор. Один демотический, следовательно сравнительно поздний, текст связывает богиню Хатхор с акацией (Верхний Египет, близ Дендеры).

Сикомора-Хатхор обожествлялась в Мемфисе, финиковая пальма - Хатхор - в Нижнем Египте, близ современного Ком-эль-Хисна, и т. д. Объектами культа были также лук, чеснок и некоторые другие растения.

Интересно подчеркнуть, что пережитки древнеегипетского культа деревьев в той или иной форме сохранялись и в мусульманском Египте до первой четверти XX в. включительно.

Остановимся вкратце на некоторых общих свойствах тотемизма и культа отдельных животных и растений.

Прежде всего надо указать, что тотемизм следует рассматривать главным образом через призму более позднего, стадиально и хронологически, культа животных и растений (подробнее об этом будет сказано ниже).

Объяснения (правильные с точки зрения исторического материализма), которые дает тому или иному культу не раз упомянутый нами маститый немецкий ученый X. Кеес, относятся фактически не к культу животных и растений, а к предшествующему ему тотемизму (напомним, что сам X. Кеес пытается безуспешно отрицать наличие тотемизма в Египте). X. Кеес, безусловно, прав в том, что почитание того или иного животного или растения определялось его наличием в Египте и его свойствами. Исчезновение представителя того или иного вида животных или растений в Египте неизбежно вело к исчезновению его культа.

Так случилось с павианом. Определенного места культа павиан не имел. В исторические времена почитание павиана как воплощения бога Тота наблюдается в Гермополе, но, как свидетельствуют косвенные данные, это явление не исконное, это реминисценция культа очень рано вымерших в Египте павианов, которые когда-то где-то были местным тотемом.

Наличие одного и того же тотема в разных пунктах Египта (например, льва или крокодила) объясняется двумя причинами: во-первых, распространением по всей стране или, вернее, в разных ее частях представителей данного вида фауны и флоры; во-вторых, микромиграциями в ходе длительного и мучительного процесса объединения Египта в одно государство, конкретная история которых нам неизвестна.

Культ животных - и в этом его характерная особенность - отражен в мифах. Мифы, вероятно, начали складываться во время перерастания тотемизма в культ, животных, следовательно, еще задолго до окончательного объединения Египта.

Для культа животных типична противоречивость отношения человека к обожествленному животному или растению. Возьмем для примера льва, обожествленного в ряде местностей и занимающего видное место в мифологии. Лев считался воплощением царя, однако это обстоятельство нисколько не мешало царям охотиться на льва и даже хвастаться своими охотничьими трофеями. Фараон Аменхотеп III, например,. был большим любителем охоты и в течение десяти лет застрелил сто двух львов.

Наряду с обожествленными змеями в текстах нередко упоминаются змеи, воплощавшие силы зла и тьмы. Встречаются магические тексты с заклинанием против змей. В сказке об обреченном царевиче, например, преданная ему жена убивает змею, угрожавшую его жизни, и т. д. Словом, ряд противоречии между культом животных и реальной жизнью налицо.

Следует, наконец, подчеркнуть еще один аспект культа животных, на который почти не обращают внимания. Культ животных имеет, несомненно, точки соприкосновения с представлением египтян о загробной жизни.

В "Книге мертвых" имеется ряд глав, повествующих о превращении умершего в обожествленных животных или растения. Главы эти должны были обеспечивать человеку после смерти превращение в золотого кобчика (77-78), в цветок лотоса (81), в феникса, журавля, овна, крокодила (83-88). Как указывает де Вит, у некоторых африканских народов имеется поверье, будто душа умершего переселяется во львов. Аркел обращает внимание на то, что в Судане у народа бари существует поверье, согласно которому душа умершего может переселиться в змею. Эти египетские и африканские факты, несомненно, перекликаются.

Обожествляться могли и неодушевленные предметы, в основном так или иначе связанные с культом тех или иных божеств - например, ворота храмов, гигантские флагштоки у пилонов храмов, статуи, царские короны и т. д.

Вряд ли, однако, можно согласиться с Кеесом, что эти предметы воспринимались египтянами как самостоятельные божества. Некоторые из них, безусловно, были когда-то фетишами в отдельных местностях, а потом просто священными символами, другие же рассматривались как священные предметы, связанные с культом, с фараоном и т. п.

Из изложенного ясно, что и тотемизм, и культ животных и растений - явления одного порядка. Несомненно также, что тотемизм, представляющий собой религиозную универсалию (в той или иной форме он имел место у всех народов земного шара в доклассовый период социального развития), стадиально и хронологически предшествует культу животных в классовом египетском обществе.

История религий говорит о том, что в ходе социально-экономического развития общества, по мере перехода от доклассовой структуры к структуре классовой, тотемизм постепенно отмирал. Это вполне закономерное явление объясняется эволюцией религиозной идеологии в связи с социально-экономическим прогрессом общества. В Египте же мы наблюдаем явление противоположное: тотемизм не только не отмирает с переходом общества от доклассовой структуры к структуре классовой, но, наоборот, поднимается на высшую ступень, превращается в подлинный культ животных, который, в свою очередь, развивается и крепнет, достигая полного расцвета в греко-римские времена, когда Египет навсегда теряет политическую независимость.

В заупокойной надписи одного из жрецов птолемеевского времени говорится: "Я кормил живых ибисов, соколов, кошек, шакалов и хоронил их по ритуалу". Это расценивается как заслуга. Геродот, посетивший Египет в V в. до н.э., пишет (II, 65): "Хотя Египет граничит с Ливией, но он не особенно богат животными; зато все имеющиеся в нем животные почитаются там священными, причем некоторые породы содержатся вместе с людьми, а другие отдельно от них. Обращаются египтяне с животными так: для ухода за каждой породой животных назначены особые стражи мужского или женского пола".

Показательно, что в греко-римское время (и даже раньше) хоронили не какое-то единственное животное, которому поклонялись, а всех животных обожествляемого в данной местности вида. Диодор (I, 83) характеризует культ животных как явление общенародное. Об этом же говорит Страбон (XVIII, 812, 38-40).

Переход древнейшего тотемизма в Египте в хорошо организованный и, по сути дела, всенародный культ животных - твердо установленный факт. Означает ли эта необычная эволюция, что религия развивалась здесь в полном противоречии с закономерностями общественного развития, по каким-то особым, только ей присущим законам?

Вопрос этот чрезвычайно сложный и правильное его решение - решение научно обоснованное - может быть найдено только на путях исторического материализма. Конкретно это означает, что эволюцию египетской религии возможно объяснить, лишь исходя из реальных социально-экономических отношений в древнем Египте, взятых в плане диахронии, т. е. рассматриваемых исторически.

Чтобы понять структуру египетского общества в плане диахронии, обратимся к историческим фактам, вернее, к установленным.наукой вехам египетской истории.

В результате объединения доклассовых общин, номов, возникли два царства - Верхнего и Нижнего Египта, которые образовали затем единое государство. Возможность, и даже безусловность, промежуточных вех существенных изменений в эту схему не вносит - путь от доклассового к классовому обществу в основном одинаков у всех народов. В доклассовом обществе имущественно и социально равных людей вследствие развития производительных сил начинает формироваться привилегированная прослойка - это начало процесса распада родового строя. Прослойка постепенно превращается в класс (это переход от "класса в себе" к "классу для себя"). Непременный аспект все усиливающегося процесса распада - вооруженная экспансия против соседей, стремление подчинить их. Носителем экспансионистской тенденции является, естественно, впервые появившийся в истории общества правящий класс, ибо только он выигрывает от экспансии; удачная экспансия ведет к объединению общин насильственным путем, к возникновению более крупных, чем ранее, человеческих обществ.

В результате усиления экспансионистской, или централизующей, тенденции возникает более или менее крупное государство, компоненты которого насильственно присоединены к тому компоненту, который был удачливым инициатором объединения. Так было повсюду, так было и в Египте. Носитель централизующей тенденции - правящий класс и выделившийся из него государственный аппарат, в данном случае фараон и его бюрократия, в том числе жречество. Вполне естественно, что правящий класс развивался во всех отношениях (это касается и религиозного мировоззрения) быстрее, чем масса непосредственных производителей.

Представителями правящего класса созданы в основном письменные и археологические памятники времен Древнего царства. Естественно, что в них отражены религиозные воззрения именно этого класса. На великолепных фресках в гробницах знати (так называемые мастаба) имеются изображения трудящихся (непосредственных производителей) за работой. Изображения нередко сопровождают ценные для историка социально-экономические сведения, не проливающие, однако, ровно никакого света на религиозные воззрения трудящихся масс того отдаленного времени. Таким образом, наука не располагает фактическим материалом для воссоздания религиозных воззрений трудящихся масс времен Древнего царства, исходящим от самих этих масс. Приходится руководствоваться общими теоретическими положениями, убедительно подтверждаемыми фактами более поздних времен.

Следует, однако, иметь в виду, что правящий класс в Египте в эпоху Древнего царства был немногочислен по сравнению с народными массами, а отправной точкой развития разрабатываемой им культуры и религии были представления, возникшие задолго до становления этого класса и, следовательно, разделявшиеся народными массами.

Итак, в египетской религии взаимодействовали два направления: более древнее - народные религиозные воззрения, среди которых главную роль играли тотемистические представления, и более позднее - идеология правящего класса, служившая в основном интересам объединения страны и обладавшая, безусловно, большей силой воздействия.

Создание сложных теологических систем, разработка ритуалов культа отдельных божеств и т. п. способствовали трансформации местных тотемистических воззрений: тотемы стали обожествляться, создавался их культ. Так, естественно и незаметно тотемизм перерос в культ животных. Доказательством может служить культ Аписа уже при I династии.

Культ животных, как и тотемизм, из которого он вырос, был в значительной мере религиозным выражением номового сепаратизма. Живучесть номового сепаратизма (он существовал на протяжении всей истории Египта) коренилась в условиях конкретного социально-экономического бытия. Центральная власть фараона в периоды своего расцвета надолго подавляла номовый сепаратизм, но искоренить не могла. В моменты же ослабления центральной власти он вспыхивал с новой силой. В ходе исторического развития, особенно после падения Нового царства, страна все чаще ввергалась в хаос децентрализации. Параллельно с этим укреплялся и расширялся культ животных как религиозное проявление центробежных тенденций. С особой силой он расцвел в греко-римское время, когда объединение страны обеспечивалось уже не египетской центральной властью, а военной силой чужеземных правителей - Лагидов и Рима, когда уже не существовало более централизующей тенденции, поддерживаемой египетским правящим классом.

Магия

Все формы общественного сознания: мораль, религия, философия и искусство - проявляются прежде всего через социальную психологию. Такие психологические явления, (как психическое "заражение", подражание, (внушение, эмоциональное сопереживание и другие виды психических контактов, какие недоступны отдельной личности, проявляются в социальной психологии.

Эти утверждения справедливы и для магии. Наряду с тотемизмом магия - одна из древнейших ступеней религиозного сознания. Анализ памятников палеолитического искусства убедительно показывает, что "стремление достигнуть успеха в охоте путем совершения обрядов, в которых желаемое изображалось как реально совершившееся, отчетливо прослеживается во всех памятниках пещерного искусства". Эта черта характерна и для магии в Египте - не только древнейших времен, но и всего периода существования египетской культуры.

Итак, что же такое магия вообще и магия древнеегипетская в частности? Египетское классовое общество вышло непосредственно из недр первобытного доклассового общества и в реальной земной жизни и в воззрениях носило неизгладимую печать своего происхождения. В первобытном доклассовом обществе существовали две мыслительные структуры: "Рациональное, стихийно-материалистическое в первобытном мышлении выражает завоевания общественно-исторической практики человека, а иррациональное - его поражения в борьбе с природой. Именно последнее - чувство бессилия - порождает иллюзорный взгляд на природу, который в силу господствующего положения религиозной идеологии постепенно приобретает мировоззренческий, концептуальный характер и тем ориентирует соответствующим образом мыслительный процесс". Ошибка Леви-Брюля в понимании первобытного мышления заключалась в том, что он переоценил значение и удельный вес в нем алогического момента. Если бы дело обстояло таким образом, первобытное человечество погибло бы - оно оказалось бы не в состоянии ни выдержать борьбу с природой, ни размножаться. Но отсюда не следует, что в концептуальном мышлении первобытного общества господствовали те же мыслительные категории, и в первую очередь категория каузальности, которые были осознаны и разработаны древними греками, в частности в аристотелевской логике. Магия любой страны, любого племени, народа зиждется на трех принципах: действительное или кажущееся сходство, принцип замещения ("симпатическая" магия) и вера в чудодейственную силу слова (магия слова). Категория причинности (или каузальности) в магии отсутствует. Незачем разъяснять, что система верований, взглядов и приемов магии, имеющей своей целью подчинить человеку природу и общество, основывается не на подлинных, хотя бы и очень скудных эмпирических знаниях, а на бессилии человека, на его полном незнании законов внешнего мира, короче говоря, на его невежестве и попытках преодолеть это невежество при помощи воображения. Как показывают результаты научных исследований исторического и этнографического порядка, магия играла значительную роль на определенной ступени общественного развития всех народов. Здесь нет необходимости останавливаться на сложной проблеме генезиса магии: это отвлекло бы нас от задач нашего дальнейшего изложения. Обратимся непосредственно к магии древнего Египта.

В египетской магии налицо все три главных принципа - принцип сходства, принцип замещения целого его частью и принцип чудодейственной силы слова. Возникнув в Египте в незапамятные времена, магия стала одним из краеугольных камней египетского религиозного сознания, неотъемлемым и чрезвычайно важным компонентом религии. Более того, можно без преувеличения сказать, что египетская религия глубоко проникнута магическим мироощущением, что последнее в ней превалирует, особенно в воззрениях на загробную жизнь. Уже в древности египетские маги обладали репутацией могущественных колдунов. В Библии, в книге Исхода (VII, 10-23) описывается соревнование при дворе фараона между египетскими магами, Моисеем и Аароном. В греко-римские времена магия стала особенно популярной в Египте в самых разных проявлениях и аспектах.

Здесь необходимо привести слова из одного дидактического произведения, из поучения неизвестного царя, адресованного сыну по имени Мерикара, будущему фараону IX династии в Гераклеополе, правившему в XXII (или, может быть, в XXIII) в. до н.э. Поучение сохранилось в трех списках более позднего времени - не ранее конца XVIII династии, - бесспорно, являющихся копиями с древнего текста. Один из папирусов хранится в Ленинграде в Государственном Эрмитаже (№ 1116А), другой - в московском Музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина (№ 4658), третий - в Копенгагене (папирус Карлсберг, VI-С). Поучение - одно из самых замечательных произведений египетской литературы. Это, безусловно, понимали и сами египтяне, чуть ли не через тысячелетие переписавшие "Поучение Мерикара", дошедшее до нас в трех копиях (не приходится сомневаться в том, что их было много больше!). В строках 35-36 мы читаем: "Подражай отцам своим и предкам своим... речи их закреплены в писаниях: разверни, читай [их], подражай [им] в знаниях. Становится умельцем [лишь] обученный". Не менее замечательна мысль, высказанная в строках 32-33: "Будь умельцем в речи, [дабы] ты был силен... сильнее речь, чем любое оружие". Итак, в те отдаленные времена египтяне уже отдавали себе отчет в силе воздействия человеческого слова - поучение адресовано наследнику престола. Известный французский египтолог Позенер, крупнейший знаток египетской литературы, показал, что много времени спустя XII египетская династия умело использовала эту замечательную мысль я что ряд литературных произведений времени Среднего царства был инспирирован с целью поднять престиж и авторитет фараонов этой династии.

В этом же замечательном тексте мы находим весьма интересное замечание об отношении египтян к магии. Указав в строках 131-135, что божество (по имени не названное) сделало для человека небо, подавило хаос и т. д., автор продолжает в строках 136-137: "Создало оно (божество. - М. К.) для них (людей. - М. К..) магию в качестве оружия, чтобы отвести [от них] удар происшествия и сновидения их ночью и днем». Итак, магия создана божеством для блага людей, она - откровение божества. До нас дошло довольно много произведений магической литературы, ниже будут названы лишь самые главные. По содержанию эти тексты можно разделить на три группы:

1) магические тексты, предназначенные для использования в земной жизни;

2) магические тексты для обеспечения умершему безопасной и вечной жизни в потустороннем мире;

3) магические тексты для установления контактов живых с умершими и сверхъестественными существами (богами и духами).

Само собой понятно, что в первую группу входят тексты, если так можно выразиться, лечебного содержания. Недуги бывали двух родов: такие, причины которых очевидны, - разного рода раны, отравление, ожоги и т. п., - и такие, причины которых скрыты, - недуги, как бы возникавшие сами по себе. В исторические времена у египтян была своя этиология. Однако египетская медицина исторических времен - прямой наследник магического мировоззрения древности - отмечена печатью своего происхождения. В дошедших до нас медицинских текстах обнаруживается сочетание взаимоисключающих принципов: магических приемов лечения больных и собственно медицинских, выработанных в течение веков опытным путем. Египтяне знали цену знаниям - об этом свидетельствуют медицинские тексты, но вместе с тем так и не смогли избавить свою медицину от тяжелого и ненужного бремени магических воззрений. Согласно этим воззрениям, болезнь вызывают злонамеренные духи умерших или существа, подобные демонам. Проникая в организм человека и животного, они причиняют страдания, и только могущество магии способно изгнать их из страждущей плоти. Болезнь могла быть вызвана и "дурным глазом" недоброжелателя. Именно эти воззрения и побуждали египтян всячески культивировать и углублять применение магии в практической медицине.

Было бы преувеличением утверждать, что магический элемент доминирует над собственно медициной в дошедших до нас медицинских текстах. Многие диагнозы и рецепты в них не сопровождаются магическими дополнениями, но зачастую медицина и магия соединены - не внутренне, органически, а внешне, механически. Болезни рекомендуется лечить определенным лекарством, но лучше и лекарством, и магическим заклинанием. При этом заклинание вовсе не должно обязательно соответствовать представлению о болезни или о свойствах лекарства. Произнесенное над лекарством, оно увеличивает его действенность и тем самым в большей степени способствует лечению, изгнанию из тела больного невидимого и злонамеренного существа, вызвавшего болезнь. Считалось, что если маги-врачи могут лечить недуги, то они могут и вызвать их. Так, например, в магическом демотическом папирусе Лондона и Лейдена (XX recto 13/II), в тексте, относящемуся к началу III в. н.э., сказано: "Возьми землеройку, утопи ее и дай выпить этой воды человеку - он ослепнет на оба глаза". Или: "Настойка на вине и желчи землеройки причинит смерть тому, кто ее выпьет".

В музеях Каира, Берлина и Брюсселя хранятся тексты, относящиеся ко времени Среднего царства (приблизительно к 2000 г. до н.э.), начертанные на черепках керамики или на грубо сделанных статуэтках людей. Содержание этих текстов - магическое; оно имеет целью навлечь болезнь и смерть на извечных врагов Египта - царьков и вождей стран и племен, расположенных к северо-востоку от Суэцкого перешейка и к югу от первого порога Нила. Заклинания писались на целых глиняных сосудах, затем сосуды предавались проклятию и разбивались. Статуэтки с именами врагов также предавались проклятию. Черепки и статуэтки были затем погребены в некрополе, где и найдены. В данном случае мы имеем дело со злонамеренной, черной магией, охраняющей государственные интересы. Из двух папирусов времени Нового царства, точнее, относящихся к царствованию Рамсеса III, фараона XX династии (первая половина XII в. до н.э.), мы узнаем о неудачной попытке группы заговорщиков использовать приемы магии для уничтожения фараона, т. е. не в интересах власти, а против нее. В папирусах Ли и Роллен, переведенных неоднократно, в частности чешским академиком Фр. Лексой, речь идет об изготовлении восковых статуэток разных лиц в злостных магических целях и об использовании в тех же целях магических текстов. Мероприятия не удались, но виновники тем не менее поплатились за них жизнью. Применение магических заговоров против обыкновенных людей, по-видимому, не считалось преступлением. Так, в папирусе магическо-мифологического содержания времен правления в Египте сына Александра Македонского, также Александра (конец IV в. до н.э.), содержится совет, как надо уничтожать врагов, которых опасаешься, - рекомендуется сделать их восковые изваяния и предать огню при соблюдении известного ритуала (папирус № 10188 Британского музея - папирус известен также под названием Бремнер-Ринд, - 28, 17-18). Другим интересным примером подобного рода является текст на остраконе времен XIX-XX династий в коллекции Эрмитажа.

Изготовление восковых статуэток врагов подробно описано в так называемых "Текстах саркофагов" - эпоха Первого переходного периода (см. о них в главе о заупокойной литературе). В известном папирусе Весткар, содержащем сказки о чудесных событиях времен Древнего царства, рассказывается о восковом изваянии крокодила, превратившемся по наущению жреца Уба-Инера в огромного живого крокодила, уничтожившего возлюбленного жены жреца.

По представлению египтян, восходящему к глубочайшей древности, имя человека, духа, демона и даже божества являлось органической и сокровенной частью его существа. В заупокойной литературе египтян существовала даже специальная "книга", озаглавленная в переводе: "Да процветает мое имя". Считалось, что имя, сохранившееся на надгробном памятнике, обеспечивало вечную загробную жизнь и, наоборот, "худшей местью врагу было уничтожение имен на памятниках". Магическое злонамеренное действие, как об этом говорилось выше, состояло в проклятии и уничтожении имени, написанном на чем-либо. Фр. Лекса указывал, что, в глазах египтян, имя было подлинной сущностью реальности. По меткому выражению Лексы, египтяне не утверждали, подобно нам: "Всякая существующая вещь имеет свое название", а в полную противоположность этому постулировали: "Вещь, не имеющая названия, не существует".