Смешанные браки

Официальным условием церковного брака яв­ляется союз веры - то есть принадлежность супругов к Православной Церкви. Определе­ния Лаодикийского (правило 10 и 31), Карфагенско­го (правило 21), Четвертого и Шестого Вселенских Соборов (Халкидонский, правило 14, «Пятошестой», правило 72) запрещают браки между православными и неправославными и предписывают расторгать та­кие браки, если они зарегистрированы граждански­ми властями.

Но, конечно, это не формальный вопрос. Общность веры делает брак истинно христианским. Безуслов­но, и не принадлежа к одной Церкви, можно наслаж­даться дружбой, разделять интересы друг друга, ощущать истинное единение и «пребывать в любви» друг к другу. Но весь вопрос в том, можно ли все эти человеческие отношения изменить и преобразить в реальность Царства Божия, если отношения эти не обогащены опытом принадлежности к Царству, если они не скреплены одной верой. Можно ли стать «еди­ным телом» во Христе без совместного причащения Его евхаристического Тела и Крови? Может ли брач­ная пара войти в таинство брака - таинство, относя­щееся «ко Христу и Церкви», - не участвуя вместе в таинстве Божественной Литургии?

Это уже не формальные вопросы, это коренные проблемы, на которые должны ответить все, так или иначе сталкивающиеся с проблемой смешанного бра­ка. Безусловно, самые легкие решения дает конфес­сиональный релятивизм («между нашими церквами немного различий») или простое устранение Евхари­стии из средоточия христианской жизни. К несчастью, современная практика венчания, не различающая бра­ков единославных и смешанных, толкает именно на последний путь. Мы уже говорили, что такая прак­тика проистекает из постепенной десакрализации бра­ка, а отделение венчания от Евхаристии - крайнее выражение этого процесса. В древней Церкви кано­ны, запрещающие смешанные браки, понимались все­ми - каждый знал, что православный и инославный не могут совместно участвовать в Евхаристии, по­средством которой благословлялся брак. Этот и без того спорный вопрос еще более усложнен с недавних пор протестантской практикой «интеркоммуниона» между разделенными христианами, практикой, части­чно принимаемой и современными католиками. Лич­ные и общественные обязанности по отношению к видимой Церкви Христовой в ее Евхаристии здесь могут на деле заменяться расплывчатой и пассивной религиозностью, для которой таинства играют весь­ма второстепенную роль [1].

Отказываясь от «интеркоммуниона», Православ­ная Церковь не отвергает христианского единства. Наоборот, она защищает истинное и полное един­ство и отвергает все его суррогаты. Поэтому и в отношении брака Церковь желает, чтобы супруги наслаждались полным единением во Христе, а пото­му считает истинно освященными лишь те браки, в которых два существа соединяются в совершенном единстве веры, скрепляемом печатью Евхаристии.

«Смешанные» браки часто имели место в прошлом. В нашем плюралистическом обществе, где православ­ные представляют всего лишь незначительное мень­шинство, смешанные браки составляют большой (и постоянно растущий) процент всех браков, благослов­ляемых в наших церквах и также, к сожалению, вне Православия. Все мы знаем, что некоторые подоб­ные браки приводят к созданию счастливых семей, и было бы неблагоразумно и нереально огульно их за­прещать. На деле некоторые смешанные браки ока­зываются прочнее и счастливее, чем браки православ­ных, которые никогда не слышали об истинном зна­чении христианского брака и не принимали на себя никакой христианской ответственности перед Богом.

Эта бесспорная истина не умаляет того, что Еван­гелие призывает нас не к частичному раскрытию ис­тины и даже не «к счастью» в общепринятом человеческом смысле. Господь говорит: Будьте совершен­ны, как совершенен Отец ваш Небесный (Мф. 5, 48). Христианство немыслимо без борьбы за совершенство. Религиозное безразличие или принятие христианской веры как второстепенного аспекта жизни само по себе исключает стремление к совершенству, о котором говорит Христос. Церковь никогда не сможет при­мириться с индифференцизмом и релятивизмом.

Следовательно, православный священник не может благословить брак между православным и инославным. Очевидно также, что произносить имя Иисуса Христа перед человеком, не признающим Его Своим Господом, лишено всякого смысла. Такая молитва была бы неуважением не только по отношению к Богу, но и по отношению к человеку и его убеждени­ям (или отсутствию убеждений). Когда один участ­ник будущего брака является крещеным христиани­ном, благословение Православной Церкви оправды­вается уверенностью Апостола Павла в том, что не­верующий муж освящается женою верующею, и жена неверующая освящается мужем верующим (1 Кор. 7, 14). Но вероятнее, эти слова относятся к браку, в результате которого один из участников обращается к правой вере, а не к тому, в котором член Церкви сочетается с человеком. Церкви не признающим. В любом случае Церковь надеется, что религиозное единство семьи будет восстановлено и придет день, когда оба супруга объединятся в Православии.

Правило, принятое некоторыми православными епархиями, - требовать от участников смешанных браков письменного обязательства крестить детей и воспитывать их в православии, - является (по край­ней мере, в отношении подписавшего) очень сомни­тельным как с принципиальных позиций, так и с точ­ки зрения действенности. Здесь не может быть ком­промиссов: либо православный супруг должен быть настолько сильным в убеждениях, чтобы передать собственное религиозное направление детям и уве­ренно ввести всю семью в Церковь, либо он вообще отказывается от каких-либо действий. К тем же, кто заключает брак вне Православной Церкви, пастыр­ское отношение должно быть вполне определенным. Такой брак рассматривается как измена таинствен­ной благодати, которая получена от Церкви в кре­щении, а это фактически несовместимо с принадлеж­ностью к Церкви.

Многие недоумения, связанные со смешанными браками, разрешились бы и для православных, и для инославных, если бы была возрождена древняя прак­тика, объединяющая в единое целое брачный обряд и Евхаристию. Тогда при венчании смешанных пар должна была бы использоваться совершенно отлич­ная, независимая от Евхаристии церемония (как и при втором или третьем браке православных). Невозмож­ность благословения смешанных браков во время Литургии сама по себе была бы достаточно красно­речивой и показывала бы, во-первых, истинную сущ­ность освящаемого Церковью брака; во-вторых, па­стырскую терпимость, проявляемую Церковью при благословении смешанного брака, и, наконец, в-тре­тьих, желание Церкви, чтобы смешанный брак при­шел к совершенству в союзе веры и совместному уча­стию в Евхаристии.

1. О православной точке зрения (весьма отрицательной) на «интеркоммунион» между разделенными христианами см. в St. Vladimir's Seminary Quartery, vol. 12, 1968, Nos, 3-4.

Развод

Упорство католицизма в вопросе о юридической нерасторжимости брака, полного запрета на раз­вод и второй брак при жизни супруга все еще остается предметом споров. Православная позиция по этому вопросу очень часто определяется простым про­тивопоставлением католицизму. Но правильно ли за­явить, что «Православная Церковь допускает развод»?

Традиционная позиция католицизма и каноничес­кие правила о разводе и второбрачии основывают­ся на двух посылках: 1) брак является контрактом, юридически нерасторжимым для христиан; 2) брач­ный контракт касается только земной жизни, и, сле­довательно, он расторгается со смертью одной из сторон.

Православный же подход к этому вопросу определяется другими, совершенно отличными по­сылками:

1) Брак - это таинство, заключающееся в священ­ническом благословении членов Тела Церкви; как любое таинство, брак относится к вечной жизни в Царстве Божием и, следовательно, не прерывается со смертью одного из супругов, а создает между ними, если они того пожелают и если это дано им (Мф. 19, 11), - вечную связь.

2) Как таинство, брак - не магическое действие, а дар благодати. Участники его, будучи людьми, могут ошибиться и просить о благодати брака, когда они еще не готовы принять ее или сделать ее плодотворной.

По этим причинам Церковь допускает, что бла­годать могла быть «не воспринята», и позволяет расторжение брака и второй брак. Конечно, Цер­ковь не поощряет второбрачия, даже, как мы уви­дим, второбрачия во вдовстве - по причине вечно­го и неразрывного характера брачной связи; Цер­ковь лишь допускает второй брак, когда в опреде­ленных случаях находит его лучшим решением для человека.

Хорошо известно осуждение развода, высказанное Христом: Моисей по жестокосердию вашему позволил вам разводиться с женами вашими, а сначала было не так; но Я говорю вам: кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот пре­любодействует; и женившийся на разведенной прелю­бодействует (Мф. 19, 8-9; ср. 5, 31-32; Мк. 10, 2-9; Лк. 16, 18) [1]. Но возможность развода из-за прелюбо­деяния и слова Апостола Павла о том, что жена. может развестись с мужем (1 Кор. 7, 11), ясно пока­зывают, что Новый Завет не понимает под нераз­рывностью брачных уз абсолютного запрета на че­ловеческую свободу. Эта свобода предполагает воз­можность греха и его последствий; в конечном счете грех может расстроить и брак.

Однако нигде в Новом Завете определенно не раз­решается второй брак после развода. Апостол Па­вел, допуская возможность второго брака для вдов­ствующих, в то же время крайне отрицательно отно­сится ко второму браку между разведенными: А всту­пившим в брак не я повелеваю, а Господь: жене не разводиться с мужем, - если же разведется, то долж­на оставаться безбрачною, или примириться с мужем своим, - и мужу не оставлять жены своей (1 Кор 7, 10-11).

Как понимает Церковь это утверждение? Отцы Церкви в огромном большинстве своем вслед за Апо­столом Павлом осуждали любую форму второбра­чия, будь то брак после вдовства или после развода. Афинский философ из неофитов Афинагор, автор «Апологии христиан» (ок. 177 г.), как бы выражает мнение всех отцов древней Церкви, когда особо го­ворит о втором браке разведенных из-за «прелюбо­деяния», подчеркивая, что «тот, кто освобождается от своей первой жены, даже если она умерла, нару­шает супружескую верность в определенной скрытой форме» (Р 6, кол. 968). Но Церковь никогда не относилась к Евангелию как к системе принудительных юридических предпи­саний человеческому обществу. Евангелие должно быть принято обществом как абсолютная необходи­мость, как залог наступления Царства; оно предпо­лагает постоянную борьбу личности с грехом и злом, но оно никогда не низводится до понятия кодекса юридических обязательств или обязанностей.

Таким образом, в христианской империи допуска­лись разводы и повторные браки. Законы христиан­ских императоров, особенно Константина, Феодосия и Юстиниана, определили различные юридические ос­нования, по которым допускались развод и второ-брачие. Мы не можем перечислить их все в этой книге. В целом они были достаточно снисходитель­ны. До закона императора Феодосия II (449 г.), за­претившего развод, последний был результатом вза­имного согласия сторон. Вновь развод был разрешен Юстинианом II в 556 году и отменен только в VIII веке. Развод с правом вступления во второй брак допускался не только по причине супружеской не­верности, но и из-за политической измены, умыш­ленного убийства, исчезновения из семьи на пять лет и более, доказанного обвинения в прелюбодеянии и, наконец, как результат пострижения одного из суп­ругов в монахи [2].

Никто из отцов Церкви не осуждал эти императорские законы за подрыв христианских принципов. Они понимали неизбежность этих законов. Импера­торы, подобно Юстиниану I, искренно стремились к созданию такого законодательства, которое согласо­валось бы с христианскими идеалами. Формулируя тот или иной закон, императоры не чуждались ком­петентного совета епископов и богословов. Зачастую эти советники противились императорской воле, если она посягала на православие; но с законодательством о разводе они соглашались. Это законодательство нашло отражение в сочинениях многих Отцов. «Тот, кто не может хранить целомудрие после смерти пер­вой своей жены, - пишет святой Епифаний Кипр­ский, - или кто развелся со своей женой на таких достаточных основаниях, как блуд, прелюбодейство или другое злодеяние, если он берет другую жену или если жена выходит за другого замуж, божественное Слово не осуждает его, не отлучает от Церкви или жизни; Церковь терпимо относится к этому, вслед­ствие его слабости» («Против ересей», 69, Раз. 41, кол. 1024 С - 1025 А).

Разрешая разводы. Церковь, однако, бесчисленное множество раз разъясняла людям зло развода. Тер­пимость к государственным законам о разводах и на Востоке, и на Западе была терпимостью к «неизбеж­ному злу».

Была ли то снисходительность или капитуляция? Конечно, первое. Церковь всегда оставалась верна нормам новозаветного откровения: только первый и единственный брак благословлялся Церковью во время Евхаристии.

Мы уже видели, что второй и третий браки вдов­ствующих заключались только путем гражданской церемонии и предусматривали церковное покаяние от одного до пяти лет с отлучением от причастия. После указанного срока брачная пара вновь рас­сматривалась как полноправный член Церкви. По­вторные браки после развода требовали более про­должительного покаяния, в течение семи лет. «Тот, кто свою законную жену оставляет и берет себе другую, виновен в прелюбодеянии, по слову Госпо­да». Установлено правилами Отец наших, что такие должны быть в разряде «плачущих» в течение года, два года в числе «слушающих чтения Писаний», три года в «припадающих» и в седьмой год стоять с верными, и таким образом быть допущенными впредь к Причащению» (Шестой Вселенский Собор, правило 87).

Существовало, безусловно, большое число допол­нительных моментов, связанных с различием между виновной в разводе стороной и невиновной; на прак­тике пастырская «икономия» Церкви бьша более снис­ходительной, чем приведенный текст. Однако разве­денным по причине прелюбодеяния приходилось дол­гое время (в соответствии с евангельским текстом) быть отлученными от верных Церкви и пребывать в храме среди «плачущих», «слушающих» (т. е. тех, кто слушал Священное Писание, но не допускался к та­инствам) и «припадающих» (т. е. тех, кто был обязан в определенные моменты богослужения становиться на колени, в отличие от верных, имевших право в это время сидеть или стоять).

Церковь, следовательно, никогда не «признавала» развода и не «давала» его; развод всегда рассматри­вался как серьезный грех. Но Церковь всегда видела свою задачу в спасении грешников, давала им воз­можность исправиться, всегда была готова допустить их в число верных после покаяния.

И только после Х века, получив от императоров монополию юридической регистрации браков и оп­ределения их законности. Церковь была вынуждена «давать разводы» в соответствии с гражданским за­конодательством Римской империи, а впоследствии - других стран. Новое положение привело к утрате верующими представления об уникальности брака по христианскому учению. Церковный брак и церков­ный развод сделались пустой формальностью, вне­шним юридическим фактом, незаконными с точки зрения строгой христианской этики.

Я бы предложил нашим церковным властям, осно­вываясь на Священном Писании и церковной тради­ции, прекратить давать «разводы» (которые с недав­него времени стали совершаться в гражданских судах) и вести дела, связанные с разрешением на вторые браки. Такие разрешения должны были бы сопровождаться определенными формами покаяния (в соответ­ствии с каждым индивидуальным случаем) и дарова­нием церковного благословения по чину «второго брака». Подобное изменение сделало бы положение нашей Церкви более определенным и дало бы воз­можность плодотворнее совершать свое служение про­поведи, руководства и духовного врачевства.

1. Заметьте, что текст, касающийся развода по причине «нечис­тоты», основан только на Евангелии от Матфея. В словах самого Христа нет запрещения развода, как говорится об этом у еван­гелистов Марка и Луки.

2. См. особенно 22-ю новеллу Юстиниана.