Исключенные лекции

ЛЕКЦИЯ. БРАК И СЕМЬЯ В СРЕДНЕВЕКОВОЙ ЕВРОПЕ

Брачные традиции у германцев. Германские обычаи, касающиеся брачно-семейных отношений, имели то общее с аналогичными позднеримскими обычаями, что они противостояли моногамии. Почти во всех дошедших до нас известиях о франкском браке признаётся существование двух его моделей: muntehe (близок к современному понятию официального или законного брака) и friedelehe (свободный, или, по-современному, гражданский брак).

Обе эти формы представляют обычно-правовое (а не публично-правовое) установление и не обладают особой чёткостью. Очевидно лишь, что первая из них, видимо, престижнее второй. Тем не менее, и friedelehe не был чем-то одиозным, он чётко противопоставлялся простому сожительству (конкубинату) и явно возвышался над ним. По своему месту на шкале ценностей friedeleche франков имел, вероятно, нечто общее с римским «неюридическим» браком.

Развод при muntehe исключён не был, особенно если его домогался мужчина. При friedelehe расторжение союза вообще не регламентировалось; деятельность союзов этого вида, вероятно, сильно варьировалась и в целом была меньшей. Дети от браков этого типа обладали относительно скромными наследственными правами.

Следует, однако, учитывать, что даже дети, прижитые от конкубии, не подвергались в варварском обществе жёсткой дискриминации. Им не был закрыт путь к наследованию отчих прав и привилегий (включая порой и права на королевский престол). Понятие «незаконнорожденный» не накладывало неизгладимого «клейма», не препятствовало совместному прождиванию с «законными» детьми, не исключало ни их легитимации, ни социального возвышения.

Значение обычая «утреннего дара». Своеобразие брака у германцев ярко проявлялось и в обстоятельствах его заключения. Участие церкви или королевских должностей в процедуре бракосочетания не предусматривалось. Тем не менее для обеих форм брака предполагался некий ритуал, за его соблюдением следили сами соплеменники. Включая известную уже в Риме заблаговременную помолвку, этот ритуал предписывал роду жениха довольно значительные подарки невесте накануне брака (dos ex marito) и наутро после свадьбы (Morgengabe) – в качестве награды за целомудрие.

Без этого «утреннего дара» брачная процедура не считалась завершённой, и брак не признавался действительным. Поскольку же «утренний дар» исходно обусловливался девственностью невесты, подтверждавшейся при соитии, это последнее оказывалось конституирующим моментом брачной процедуры. Франкский обычай широко допускал умыкание невесты, при котором и её воля, и отношение родственников к будущему браку могли полностью игнорироваться. Ключевым моментом брачной процедуры оказывался половой акт как таковой.

Брачные ограничения у германцев. Франкская традиция была терпима и к бракам среди родственников. Единственное предписываемое ею ограничение касалось союзов с несвободными: они строжайше карались, по крайней мере, в ранний период.

Что касается возраста вступления германцев в первый брак, то данные о нём в источниках практически отсутствуют. Отметим лишь, что Салическая правда признаёт «совершеннолетними» уже двенадцатилетних мальчиков. Возможно, и брак разрешался для лиц мужского пола в этом раннем возрасте. Тогда и разрешённый возраст вступления в брак девушек также не мог превышать 12 лет.

Отсюда, конечно, не следует, что этот же возраст считался принятым для заключения первых браков. По свидетельству римского историка П.Корнелия Тацита, германцы «не торопят» девушек со вступлением в брак, а также не позволяют юношам понапрасну «истощать» свою мужскую силу.

Кроме германских и позднеримских брачных традиций, на формирование брачной модели, принятой в государстве Каролингов, наложили свой отпечаток церковь и сложившаяся государственная власть. Взаимодействие этих двух сил во многом определило форму официально признанного брака и заметно повлияло на эволюцию массового поведения в этой сфере.

Подчинение церковью сферы семейно-брачных отношений. В первые века после падения Западной Римской империи внутри христианской церкви западного обряда шла борьба двух основных течений теологической мысли по вопросу о браке. Одно из них рассматривало его как несовместимое с душевным спасением (св. Иероним, папа Григорий I), а другое – как допустимое для мирян состояние (Августин). Дискуссия завершилась в VIII–IX вв. возобладанием последнего.

Это предопределило резкое усиление внимания церковных теоретиков и практиков ко всему, что связано с супружеской жизнью, браком и брачной процедурой. В постановлениях церковных соборов и королевских капитуляриях VIII–IX вв. (принимавшихся при участии не только светской, но и церковной верхушки) всё чаще формулируются и уточняются основные каноны христианского брака: цель – предотвращение соблазнов и разврата, предназначение – рождение себе подобных, условия – нерасторжимость, моногамия, публичность, церковное благословение, согласие обеих брачующихся сторон, исключение родственных союзов и т.п. Что касается девственности и безбрачия, то они, хотя и продолжают считаться высшими христианскими добродетелями, всё чаще рассматриваются как идеал, достижимый даже не всех клириков.

Раннесредневековые представления об отношении к ребёнку. В учениях авторитетных ортодоксов того времени – Августина, Григория Великого, Исидора Севильского – нетрудно встретить суровое осуждение детской природы. Ребёнок грешен от рождения; его шалости, неусидчивость, непредсказуемость его действий – неизбежное следствие (и подтверждение) его греховности; даже первый крик новорожденного не что иное, как крик «высвобожденной злобы», отзвук первородного греха, довлеющего над каждым человеческим существом, включая и ребёнка.

Эти высказывания были так или иначе связаны с оценкой брака, в котором ранняя церковь видела прежде всего повторение первородного греха. Неудивительно, что и детская судьба рассматривалась под этим углом зрения. Считалось, что в ребёнке как бы отмщались грехи родителей. В соответствии с одной из древнейших догм Ветхого завета признавалось, что сын отвечает за отца. Даже рождение в браке девочки истолковывалось в церковной доктрине (а позднее и в обыденном сознании) как кара родителям за нарушение сексуальных табу или иных церковных предписаний.

Что же касается появления на свет больных, слабых или увечных детей, то оно воспринималось как возмездие за прегрешения предков не только в раннее Средневековье, но и значительно позднее. Этот подход предполагал, что ребёнок не самоценность, но лишь средство «наградить» или «наказать» его родителей.

Отношения родителей к детям в раннее Средневековье. Многие письменные памятники того времени фиксируют проявления беспечности родителей по отношению к детям. Даже делая скидки на риторические преувеличения в высказываниях раннехристианских писателей, невозможно только ими объяснить повторяющиеся пассажи о родительской беспечности.

Пенитенциалий (книга о наказаниях) Бурхарда Вормсского предписывает исповеднику спросить у молодой матери, не клала ли она ребёнка близ очага или печи, так что кто-либо вновь вошедший мог нечаянно обварить его, опрокинув кипящий котёл с водой. Аналогичным образом серия каролингских пенитенциалиев предполагает возможность непредумышленного и умышленного придушения детей в родительской постели, так же как и возможность со стороны матери прямого детоубийства. Приходится допустить, что естественная привязанность родителей к детям могла в раннее Средневековье пересиливаться иными побуждениями, которые если и не обязательно приводили к эксцессам, тем не менее существенно снижали силу психологической установки на выхаживание ребёнка.

Это не означало, однако, общей неразвитости родительских эмоций. Те же раннесредневековые писатели, которые упрекали мирян за недостаточную заботу о детях, констатировали «любовь» к ним и родительское пристрастие, заставлявшее баловать ребёнка, прощать ему шалости, забывать за мирскими заботами о наследниках о божественном.

Каролингские авторы признают пылкую привязанность к детям даже у царственных особ и обсуждают, насколько она простительна и в каких случаях превращается в греховное чадолюбие. Дошедшие до нас редкие свидетельства о реальных взаимоотношениях родителей с их детьми с очевидностью говорят и о нежной любви к ребёнку, и о горячем стремлении уберечь его от жизненных невзгод.

Влияние высокой детской смертности на отношение родителей к детям. Своеобразие поведенческого стереотипа отцов и матерей к их чадам состояло не в том, что люди каролингского и более позднего времени были лишены родительских чувств, но лишь в их специфике: пылкая любовь к детям совмещалась с фатализмом, со смирением перед судьбой, с пассивностью в преодолении беды, грозившей ребёнку. Отсюда и ослабление установки на выхаживание, а порой и пренебрежение родительскими заботами.

До некоторой степени это предопределялось неспособностью справиться со многими опасностями для ребёнка и непониманием специфики детского поведения, в частности физических и психологических особенностей детства и отрочества. Известное значение имело также то обстоятельство, что при частых родах и не менее частых детских смертях родители не всегда успевали достаточно привязаться к новорожденному, достаточно ощутить его продолжением собственного «я».

Всё это не могло не сказываться на уровне детской смертности, сокращая численность детей или даже приводя в ряде случаев к полной бездетности. По расчётам французских историков, в IX в. доля бездетных составляла среди женатых крестьян 15–20%. Один из авторов того времени, Цезарий Арелатский отмечал, что среди его прихожан встречаются и те, кто вследствие «дьявольских смертоносных напитков» (имеется в виду контрацептивное питьё) довели себя до искусственно созданного бесплодия.

Представления о браке у людей классического Средневековья. Филипп Бомануар в принесших ему известность «Кутюмах Бовези» писал: «Много споров возникает между детьми одного и того же отца, который имел нескольких жён. При этом обсуждается, кого именно надо считать законным наследником, а кого нет, так как он рождён в плохом браке и является бастардом».

Такими бесспорно «плохими» союзами Бомануар считает сожительство замужней женщины и женатого мужчины. Их дети незаконнорожденные в полном смысле слова, не имеющие никаких формальных прав на наследование. «Плохие браки» вызывают осуждение не только церкви, но и «общественного мнения». Они имеют место, например, в тех случаях, когда благородная замужняя женщина «телесно близка» со многими мужчинами («что становится известным, когда видят, как они разговаривают и встречаются»).

Рождённые этой женщиной дети считаются законными, поскольку не исключено, что они рождены от законного супруга, но из-за таких греховных связей может статься, что брат женится на сестре, не зная об этом. Так случилось, например, после смерти некоего барона, который имел детей от своей жены и одновременно от другой замужней женщины. Столь же «плохим» называет Бомануар случай, когда барон имеет в доме, кроме жены, ещё и другую женщину «на виду и на слуху у соседей». При такой ситуации жена может требовать отделения от мужа.

В отличие от таких явно нетерпимых ситуаций Бомануар констатирует наличие и иных, гораздо менее однозначных. Это касается прежде всего тех супружеских отношений вне церковного брака, которые в дальнейшем – после смерти одного из законных брачных партнёров – получают церковное освящение. «Некий мужчина имел ребёнка от замужней женщины, с которой он был в отношениях «суаньтаж». После смерти мужа этой женщины он сделал её своей законной супругой. Если их ребёнок родился во время их законного брака или же был зачат (или родился), когда женщина уже стала вдовой, он считается законнорожденным. В отличие от этого ребёнок, зачатый или родившийся, пока эта женщина была супругой другого, не является законным».

Под понятием «суаньтаж» Бомануар в приведённом пассаже подразумевает супружеский союз холостого мужчины с замужней женщиной. Дети от такого супружества, даже если они родились до его оформления в церкви, могут считаться законными. Соответственно и самоё супружество типа «суаньтаж» оказывается в числе признанных и дозволенных не только с точки зрения «общественного мнения», но и светского права.

Изменение положения женщин и детей в классическое Средневековье. В ХI–ХIII вв. помимо общего улучшения материальных условий жизни изменилось и массовое видение мира. Во всех сферах жизни рос престиж земных ценностей. Именно ими всё чаще определялись массовое восприятие и поведение. Это сказывалось, в частности на отношении к семье, женщине и детям.

Рыцарский культ Дамы был, конечно, сугубо элитарным явлением. Тем не менее он символизировал собой известное повышение престижа женщины в обществе в целом. Социальному подъёму женщины в обществе способствовало и укрепление самостоятельности малой семьи, внутри которой функции хозяйки дома заметно расширились. И хотя социальная дистанция, разделявшая в общественном сознании мужчину и женщину, в целом изменилась мало (так как одновременно возрастала и самооценка мужчины), известное упрочение статуса женщины в семье расширяло её возможности в выхаживании детей, как и больных или немощных взрослых.

На судьбах ребёнка благоприятно сказался также некоторый прогресс в осмыслении психологических особенностей детей раннего возраста. В итоге доля бездетных семей в ХII–ХIII вв. редко превышает 30%. В детных семьях выживает обычно трое–четверо детей. Началом старости считают 40 лет. Средняя продолжительность жизни взрослых – даже в среде рыцарства, которое по долгу своего статуса постоянно рисковало жизнью, достигала 43–48 лет. Старческая немощь считалась обычной для дворян–мужчин – в 60 лет, для крестьян – в 50.

Изменение отношения к человеческой жизни во время и после пандемий середины ХIV – начала ХV в. Пережитые в то время людьми бедствия, связанные с чумой, частыми недородами и войнами, привели к гибели 30–40% населения и обострили внутренний кризис общества. Разрыв в преемственности поколений облегчил изменение многих традиционных представлений.

Именно к этому времени относится и перелом в воззрениях на брак. Моногамный христианский брак становится единственной признанной в общественном сознании формой супружества. Все иные его формы, хотя и не исчезают, рассматриваются как отклонения, заслуживающие осуждения.

Резко изменяется отношение к человеческой жизни. В период, когда смерть от болезни или на войне подстерегала всех и каждого, одной из основных ценностей становится здоровье. Сохранение собственного здоровья, выхаживание детей, борьба со старческими недугами занимают всё большее место в помыслах людей разного социального и имущественного статуса. В разгар эпидемий или войн такие заботы пропадали, конечно, впустую. Но после завершения в начале ХV в. периода массовых бедствий (как и до этого – в годы, когда не было эпидемий, войн и восстаний) интенсификация самосохранительного поведения и рост чувства ответственности за здоровье детей и близких давали свои плоды.

ЛЕКЦИЯ. СЧЁТ ЛЕТ И ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ВРЕМЕНИ В СРЕДНИЕ ВЕКА

Ранние системы христианского летоисчисления. Суровые гонения, которые пришлось пережить веровавшим в Христа при римском императоре Диоклетиане (284–305), оставили глубокий след в исторической памяти христианской Европы. За этим временем в Средние века закрепилось название «эра мучеников», и оно стало первой точкой отсчёта христианской хронологии.

Так возникла «эра Диоклетиана». Рассчитавшие её египетские учёные IV в., работавшие в Александрии, взяли в качестве начальной даты нового летоисчисления 29 августа 284 г. (первый день первого года правления Диоклетиана по египетскому календарю).

«Эра Диоклетиана» широко применялась IV–VII вв. как на западе, так и на востоке христианского мира. Особенно популярной «эра мучеников» была в Египте и Аксуме (древней Эфиопии). В настоящее время ей пользуются эфиопская монофиситская церковь, а также копты Египта и Судана.

В IV в. в Римской империи вошла в практику оригинальная система датирования по индиктам, впоследствии пришедшая в Западную Европу и на Русь. Индиктом назывался 15-летний цикл, в начале которого проводилась общеимперская переоценка имущества граждан с целью определения размеров налоговых ставок.

Никейский церковный собор 325 г. предписал использование индиктов в церковной хронологии. Первый государственный акт, где был применён этот метод датирования – декрет Констанция II от 356/357 г. С 537 г. использование индиктов в делопроизводстве стало обязательным. Во всех документах и сочинениях летописного характера следовало указывать номер года в индикте, номер же самого индикта обычно опускался. Официальным началом индикционного счёта считается 1 сентября 312 г. х.э.

Поиски христианами «абсолютного летоисчисления». Уже в первые века христианские церковные хронологи предприняли ряд попыток разработать универсальную систему счёта лет – от сотворения мира. В основу определения даты создания Вселенной были положены слова библейского царя Давида о том, что один день Господа равен тысяче человеческих лет. Отсюда шесть дней творения соответствовали 6000 лет существования мира.

Пришествие Христа при этом ассоциировалось с сотворением Адама в середине шестого дня, и следовательно, Рождество Христово относилось к середине 6-го тысячелетия от Сотворения мира. Поэтому все многочисленные христианские эры «от сотворения мира» начинаются примерно за 5,5 тысяч лет до х.э.

Некоторые богословы (Ипполит Римский и его последователи) усматривали хронологическую символику в размерах Ноева ковчега (2,5 локтя в длину, 1,5 локтя в ширину и 1,5 в высоту – в сумме 5,5 локтей, что соответствует 5,5 тысячелетия). Это ещё сильнее укрепило их в мысли о 5,5-тысячелетнем существовании мира до Христа.

Около середины VII в. появилась т.н. византийская эра, относившая сотворение мира к 21 марта 5508 г. Позднее она была согласована с традиционным византийским годом и начиналась 1 сентября 5509 г. до х.э. Византийская эра впервые упоминается в 640/641 г. в трактате о Пасхе константинопольского монаха Григория и несколько позднее – в трудах известного богослова Максима Исповедника.

В 988 г. один из официальных императорских актов был впервые датирован по византийской эре, а в ХI в. датировки по другим эрам представляли уже значительную редкость в Византии. Вместе с принятием христианства византийская эра пришла и на Русь.

Складывание современной системы счёта лет. Ещё у ранних христианских писателей (например, у Кирилла Скифопольского) можно найти датировки событий «от Рождества Христова». Современная же эра «от Р.Х.» была разработана римским пасхалистом (специалистом по вычислению дня Пасхи) Дионисием Малым (или Дионисием Экзегетом) в 20-е годы VI в.

Дионисий Малый, по-видимому, исходил из того, что Воскресение Христа (первая Пасха) произошло 25 марта (так традиционно считалось в Восточной церкви). Ближайшая Пасха 25 марта должна была иметь место в 279 г. по «эре мучеников». Предшествующая Пасха, приходившаяся на 25 марта, по расчётам Дионисия, была за 532 года до этого.

Примерно представляя себе, сколько столетий прошло со времени жизни Христа, Дионисий сделал вывод, что действительное Воскресение произошло ровно за 532 года до Пасхи 279 года; прибавив к полученному числу возраст Христа к моменту Воскресения (33 года), Дионисий получил Рождество – дату начала «нашей эры».

Эра Дионисия вошла в обиход западных пасхалистов, так как была чрезвычайно удобна для расчёта Пасхи. В светской практике она использовалась спорадически (т.е. от случая к случаю): с VII в. – в частных документах, а с Х в. и в официальном делопроизводстве. Но лишь папа Евгений IV в 1431 г. сделал датирование событий «от Р.Х.» обязательным в римской курии.

В Византии и, соответственно, на Руси «наша эра» распространения не получила. Как известно, в России она была введена лишь в 1699 г. Петром I. О том, насколько приблизительными были расчёты Дионисия Малого, свидетельствуют современные западные хронологические справочники, где временем Рождества Христова признаётся 6 г. до х.э.

Проблема вычисления дней Пасхи в Средние века. Христианская церковь, утверждая юлианский календарь, стояла перед сложной задачей. Дело в том, что основной праздник новой религии – Пасха – отмечался по лунно-солнечному календарю, в первое воскресенье после первого весеннего полнолуния. Такое полнолуние могло наступить лишь после дня весеннего равноденствия (21 марта по юлианскому календарю).

Для вычисления дня Пасхи необходимо было найти согласование дней недели с датами солнечного календаря и лунными фазами. Учёные-епископы трудились над этим вопросом задолго до Никейского собора. Один из них, Евсевий Кесарийский (260/265–339), обратился к забытому 19-летнему циклу Метона, и его предложение получило одобрение Никейского собора.

Благодаря тому, что 19 солнечных лет содержат 235 полных лунных месяцев, через каждые 19 лет наблюдается повторение лунных фаз в одни и те же числа солнечного календаря. Учитывая это, можно заранее знать даты полнолуния и новолуния на многие годы вперёд. Для удобства расчётов каждому году в пределах 19-летнего цикла был присвоен порядковый номер. Такие номера получили название «золотых чисел».

При этом церковная догма утвердила, что первый год от Рождества Христова должен считаться вторым в 19-летнем цикле. Поэтому при определении золотого числа любого года в системе нашей эры необходимо к обозначению года прибавить единицу и полученную сумму разделить на 19. Остаток от деления и будет золотым числом данного года. Так, золотое число 2008 года: 2009: 19 = 105 и 14 в остатке, значит, золотое число 2008 г. – 14.

Понятие «время» в Европе в Средние века. Понимание средневеко­выми людьми категории времени было неоднозначным. Архаическое представление о циклическом развитии общественной жизни и её непрестанном круговращении оказалось чрезвычайно живучим. В средневековом обществе годовые циклы произрастания хлебов и других расте­ний поддерживали представления о цикличности и круговращении исторического вре­мени.

Вместе с тем христианство трактовало время как линейное движение от сотворения мира ко второму пришествию. Ранние христиане объявили войну циклическим концепциям. Они говорили, что по кругу блуждают лишь нечестивцы. История же движется вперёд к намеченной Богом цели – к вечному блаженству. В этом движении, согласно христианскому вероучению, и заключался прогресс общественной жизни. Составители летописей и хроник вели записи строго по годам, а иногда отмечали месяцы, числа, дни недели, в которые совершались знаменательные события.

Периодизацию истории средневековые хронисты заимствовали из Священного писания. Блаженный Августин (354–430) делил историю человечества на шесть периодов, подобно тому, как на шесть дней было разделено сотворение мира: 1) от Адама до потопа, 2) от потопа до Авраама, 3) от Авраама до царя Давида, 4) от царя Давида до вавилонского пленения, 5) от вавилонского пленения до Христа и 6) от рождения Христа до его грядущего вто­рого пришествия и полного торжества града Божия.

Наряду с Августиновым делением всемирной истории на шесть периодов в Средние века была распространена периодизация по четырём монархиям, заимствованная из библейской книги пророчеств Даниила, а затем подвергшаяся толкованию современ­ника Августина блаженного Иеронима (ок. 342–420). Эта периодизация прочно вошла в историче­ские произведения западного и византийского Средневековья. У Иеронима за Вавилон­ским мировым царством следовало Персидское, за ним царство Александра Македон­ского и, наконец, Римское.

Германские и итальянские хронисты обращались в ХI в. к теории четырёх монархий, когда обосновывали вселенские притязания германских королей, с одной стороны, и римских пап – с другой. И те и другие объявляли себя наследниками Римской мировой державы. Однако линейное время в представлении средневекового человека было ограничено: оно протекало только в интервале между сотворением мира, или точнее – грехопаде­нием Адама и Евы, и изгнанием их из рая, с одной стороны, и грядущим царством Бо­жием – с другой. В царстве Божием, согласно «Откровению от Иоанна», времени больше не будет, а наступит вечное блаженство.

В условиях малоизменяющейся, основанной на традициях, экономической деятельности люди мало ценили время, не смотрели на него как на нечто драгоценное и не слишком заботились о том, чтобы его не упустить (хотя, конечно, в периоды жатвы и сева земледелец должен был ценить время). В Средние века интерес историков привлекали лишь события, вторгавшиеся в повседневную жизнь (войны, эпидемии); хронисты описывали не социально-экономическую жизнь, а главным образом политические события.

Эсхатологические ожидания. Уже в ранней христианской литературе содержались предсказания о том, что день Страшного суда наступит ровно через тысячу лет после Рождества Христова. Об этом заявляли пророк Даниил, Иоанн Богослов в Апокалипсисе и Блаженный Августин.

В 1000 г. в разных уголках «латинской» Европы появились многочисленные анонимные письма, якобы упавшие с неба, в которых утверждалось, что на исходе этого года Христос снова явится на землю, сразится в Палестине с Антихристом и, истребив его, установит на развалинах старой земной жизни своё бесконечное царство.

Охваченные паникой европейские христиане потянулись в Рим. Поскольку места в домах всем не хватило, на улицах и площадях «вечного города» возникли «палаточные городки». Когда колокол на Капитолийском холме возвестил об окончании дня 31 декабря 1000 г., обезумевшая толпа закричала в едином порыве, обращаясь к Господу: „Miserere!” („Сжалься!”).

Римским папой тогда был Сильвестр II – воспитатель германского императора Оттона III и один из умнейших людей своего времени. С наступлением дня 1 января 1001 г. они оба показались на вершине башни замка св. Ангела в Риме, и папа показал своим перстом императору божественный знак на небе, свидетельствовавший о переносе „конца света” на неопределённое время по причинам, о которых будет объявлено дополнительно. Успокоенный народ запел хором: „Te deum laudamus!” („Тебя, Бога, хвалим!”) и вспомнил о том, что Новый год – это весёлый праздник, который принято отмечать соответствую-щим образом.

Православные христиане ожидали „конца света” в 1492 г., когда заканчивался 7000-й год от „Сотворения мира”. Однако к тому времени Константинополь уже почти 40 лет на-ходился под властью турок, а московский князь Иван III не проникся эсхатологическими ожиданиями, поэтому такого красочного „шоу”, какое было в Риме на исходе 1000 г., ниг-де в православном мире отмечено не было. Всё ограничилось кликушествами экзальтиро-ванных личностей в некоторых местах и появлением нескольких сект, члены которых очи-щали свои души перед Страшным судом.

Появление мусульманского летоисчисления. Превращение ислама в одну из мировых религий способствовало распространению мусульманского календаря на значительной части Старого Света. При этом бóльшая часть верующих в аллаха до сих пор использует древний арабский лунный календарь.

Точкой отсчёта мусульманской эры является время бегства (хиджры) пророка Мухаммеда из Мекки в Медину. Это событие реально произошло в сентябре 622 г., однако при халифе Омаре в 638 г. было принято решение приурочить начало мусульманского летоис-числения к первому дню того года, когда произошла хиджра (1 мухаррама), что соответст-вует 15 июля 622 г. Поскольку это был четверг, а выходным днём у мусульман является пятница, впоследствии днём начала лунной хиджры стало 16 июля 622 г. В Иране и Азер-байджане закрепилась солнечная хиджра с продолжительностью года 365 или 366 дней.

Коран запрещает мусульманам считать год продолжительностью более чем 12 лунных месяцев, т.е. более 354 (обычный) или 355 (високосный) дней. Обычный мусульманский год представляет собой чередование месяцев по 30 (нечётные) и 29 (чётные) дней. В високосном году последний месяц также состоит из 30 дней, но сами такие годы бывают раз в два – три года согласно твёрдо установленному 30-летнему циклу.

Начало мусульманского года в переводе на европейский календарь переходяще. Так, в 2008 солнечном году произойдёт два Новых года по лунной хиджре. Первый раз это будет 9 января, второй раз – 28 декабря. В связи с тем, что за 32 солнечных года проходит 33 года по лунной хиджре, в мусульманском календаре нет однозначно летних, зимних, осенних или весенних месяцев.

«Турецкий» и «арабский» циклы лунной хиджры. Так как общее число дней в мусульманском году получалось 354, а астрономический лунный год равняется 354 дням 8 часам 12 минутам 36 секундам, то к последнему месяцу (зулхиджа) периодически добавлялся один день либо по «турецкому циклу» (3 раза за 8 лет), либо по «арабскому циклу» (11 раз за 30 лет).

Чтобы установить, является ли данный год високосным по 8-летнему «турецкому циклу», необходимо год мусульманского календаря разделить на 8. В тех случаях, когда в остатке будет 2, 5 или 7, год считается високосным. Если счёт ведётся по 30-летнему «арабскому циклу», то год мусульманского календаря надо разделить на 30. Год будет високосным, когда в остатке получится 2, 5, 7, 10, 13, 16, 18, 21, 24, 26, 29.

В качестве примера можно установить, какими будут годы лунной хиджры, которые начинаются 9 января и 28 декабря 2008 г. Первый из этих лунных годов – 1429. Если разделить это число на 8, в остатке получится 5, значит этот год по «турецкому циклу» будет високосным, а следующий – обычным. Разделив 1429 на 30, получаем в остатке 19, из чего следует, что по «арабскому циклу» високосным был 1428 г., закончившийся 8 января 2008 г., а следующие за ним два года будут обычными.

В связи с тем, что «турецкий» и «арабский» циклы немного различаются методиками вычисления високосных годов, начало нового года в них может разниться на один день. Как и в христианском календаре, в лунной хиджре применяется счёт дней семидневными неделями с праздничной пятницей, причём началом суток считается время захода Солнца.

Большое значение для мусульман имеет вычисление начала месяца рамазан, когда они должны соблюдать самый строгий пост. В Турции ещё совсем недавно начало поста объявлялось на основании непосредственного наблюдения за Луной. При этом из-за облачности первый день рамазана мог откладываться на один – два дня.

ЛЕКЦИЯ. КОЧЕВНИКИ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Пасторальный номадизм глазами осёдлых цивилизаций. Кочевое скотоводство, которое западные учёные называют пасторальным номадизмом, было преобладающим образом жизни в степях Центральной Азии на протяжении большей части её известной истории. Хотя часто очерняемая внешними наблюдателями как примитивная, в действительности это была усложнённая экономическая специализация по использованию степных ресурсов.

Тем не менее, этот образ жизни был настолько чуждым для окружающих осёдлых цивилизаций, что непонимание и неверное истолкование его были неизбежны. История номадов и их связи с окружающими регионами основывались на том, что сами номады принимали без доказательств: их циклы движения, требования животноводства, экономические ограничения и основная политическая организация.

Пасторальный номадизм представляет обычно используемый термин для формы подвижного животноводства, при которой семьи мигрируют со своими животными с одного сезонного пастбища на другое в годовом цикле. Наиболее характерное культурное свойство этого экономического приспособления состоит в том, что номадные пасторальные общества приспосабливаются к требованиям подвижности и потребностям своего скота.

Кочевники Центральной Азии. Пасторализм исконных жителей этого региона традиционно зависел от использования обширных, но сезонных пастбищ в степях и горах. Поскольку люди не могли переваривать траву, разведение скота, который мог это делать, было эффективным способом эксплуатации энергии степной экосистемы. Стада состояли из ряда травоядных животных, в том числе овец, коз, лошадей, крупного рогатого скота, верблюдов и иногда яков.

Не существовало специализации по разведению отдельных видов, которая развивалась среди бедуинов Ближнего Востока, разводивших верблюдов, и пастухов северных оленей в Сибири. Идеальным для Центральной Азии было наличие всех видов животных, необходимых для обеспечения продовольствия и перевозок, так что семья или племя могли достичь самообеспечения при пасторальном производстве.

В большинстве пасторальных обществ пастбища были в общем владении обширных родственных групп, тогда как животные – в личной собственности. Номадные миграции на эти пастбища были не случайными, но в пределах определённого диапазона пастбищ, к которым группа имела доступ. Там, где пастбище было надёжным, номады стремились иметь только несколько фиксированных стоянок, на которые они возвращались каждый год. Если были доступны только маргинальные пастбища, то миграционный цикл обнаруживал и более частое перемещение, и большее изменение мест стоянок.

В отсутствие внешней власти диапазон пастбищ определялся также силой родовой группы. Самые сильные племена и кланы предъявляли права на лучшие пастбища в лучшене время года, более слабые группы могли использовать их только после того, как сильные группы уходили дальше.

Для номадов время и пространство были связанными элементами: их заботило право использовать пастбище в определённое время или сохранять право собственности на фиксированные предприятия, подобные колодцам, исключительное право собственности на землю само по себе имело малое собственное значение.

Основной общественной единицей в степи была семья (хозяйство), обычно измеряемая количеством шатров. Родовые родственники делили общее пастбище и ставили совместные лагеря, когда было возможно. Группы в лагерях, состоящие из больших семей, были хорошо приспособлены к пасторальному производству. Один человек не мог управлять отдельными стадами крупного и мелкого скота без помощи. Поскольку пастбище было в общем владении, а пастух мог эффективно наблюдать за сотнями животных, индивидуальный скот объединялся в одно большое стадо.

Понятие трёх стадий кочевания. На основании многолетних исследований отечест-венных археологов и этнографов были выделены три последовательных этапа, через кото-рые прошло подавляющее большинство степных народностей средневековой Евразии.

Признаками первой стадии кочевания являются: политическая организация на уровне простого вождийства, рыхлая многоэтничная и многоязыковая общность, организация ши-рокомасштабных нашествий на ближайшие государственные образования, религия на уровне шаманизма и культа предков. Отсутствие стабильных археологических памятников из-за частой смены становищ делает трудноуловимыми для исследователей ареалы, на которых проживали древние кочевые народности.

Вторую стадию (полукочевание) характеризуют сложное вождийство, вместо нашест-вий – набеги, формирование раннегосударственных объединений, складывание этниче-ских общностей и общих языков, появление первых черт этнографической культуры, религия – культ вождей и всадников, связанный с космогонией, археологические памятники – могильники без соседних устойчивых поселений и следы сезонных стойбищ (зимников) по берегам рек.

Главные черты третьей стадии (полуосёдлости): раннее государство, войны за политическое господство, устойчивая этническая общность с единым языком, превращающаяся в средневековую народность, развитая культура с письменностью, города, торговля, принятие мировых религий, археологические памятники, как у осёдлых земледельческих народов.

Было ли у кочевников дружинное государство? Западные историки и социоантропологи находят у европейских «варваров» такую форму политической организации общества, как дружинное государство. Стержнем этой формы власти была дружина (comitatus), а идеологической основой – верность дружинников своему государю (конунгу или князю). Другой стороной дружинной идеологии были обязанности правителя по отношению к своим воинам: отстаивание их интересов, совет с ветеранами и наиболее знатными дружинниками, непременная щедрость и др.

Как мы знаем из истории Древнего мира, природно-климатические условия Азии способствовали закреплению здесь деспотических форм правления. Кочевническая среда также не благоприятствовала складыванию у степняков демократических институтов власти. Более того, демографические проблемы и борьба за лучшие области для кочевания придавали отношениям между степными народностями характер регулярного «выяснения отношений» по поводу того, какая народность является сильнейшей в данном регионе.

Всё это привело к складыванию в Степи своеобразной иерархии народов и их правителей. Наиболее ярким проявлением этой иерархии было наличие во многих кочевых политических объединениях «белых» и «чёрных» племён. На языке древних тюрок ак означало 'белый', а кара – 'чёрный', поэтому, например, общество древних монголов делилось на две части – акчу и карачу, т.е. белые и чёрные люди.

Как правило, в понятие карачу входили покорённые или присоединившиеся племена, избравшие положение людей «второго сорта» в условиях угрозы полного исчезновения как этнос. Пришедший из Северного Причерноморья в Европу на рубеже IX–Х вв. племенной союз, возглавляемый Арпадом, состоял их семи венгерских племён, которые назывались «белыми мадьярами», и присоединившихся иноэтнических групп – «чёрных мадьяр».

Писавший о крещении Венгрии французский хронист ХI в. Адемар Шабаннский, не имевший никакого представления о реалиях кочевого мира, уверяет своих читателей в том, что название «чёрные мадьяры» происходит от того, что у них кожа такого же цвета, как у эфиопов. Понятно, что в Венгрии Адемар Шабаннский никогда не был.

В связи с делением кочевых обществ на акчу и карачу ни о каких отношениях типа дружинной верности древних германцев или древних славян не может быть и речи. Вместо дружинников, имевших право открыто спорить с князем или конунгом, в кочевом мире у каждого местного вождя были нукеры – бесконечно преданные ему военные слуги, по отношению к которым он имел полное право жизни и смерти. В связи с этим нельзя говорить о существовании у средневековых степных народностей дружинного государства.

Организация власти и семейные отношения у кочевников раннего Средневековья. Специфические условия Степи требовали от населявших её народов создания собственной системы управления подчинённым населением, а регулярная борьба за гегемонию – иерархии в среде местных правителей. Наиболее подходящей религией для степняков, несомненно, оказался ислам, поскольку он единственный среди мировых религий признаёт многожёнство.

В доисламскую эпоху многожёнство у степных народов держалось на представлениях о том, что в исключительно тяжёлых условиях постоянного кочевания женщина обязательно должна находиться под защитой и покровительством мужчины. У кочевников долгое время сохранялся обычай левирата – переход жён умершего брата к оставшемуся в живых брату.

Самого могущественного правителя в Степи называли каганом. Из этого слова впоследствии произошло слово «хан». Таким титулом в архаических степных обществах подчёркивалась прежде всего полная независимость данного правителя. Правда, впоследствии в Хазарии произошёл процесс обожествления кагана, сопровождавшийся его превращением в объект для поклонения, лишённый реальной власти. Фактическим правителем Хазарского каганата в IX–Х вв. был шад – военный вождь.

Вообще дуализм верховной власти был свойственен многим степным народам, например, венграм до их прихода на Средний Дунай. По свидетельству восточных авторов раннего Средневековья, народом «маджгарийа» (венграми) управляли джыла (дюла) и карха. Первый из них был верховным судьёй, а второй – военным вождём.

Образование Тюркютского каганата. В V в. тюркюты попали под власть жужан, ко-торые поселили их на Алтае. Там вокруг рода Ашина сложился мощный племенной союз, постепенно ставший главной политической силой в регионе. Вожди тюркютов Асянь-шад, Туу и Бумын создали основы их политической организации по образцу хуннских и тохаро-согдийских государств Восточного Туркестана.

В 545 г. тюркюты разгромили уйгуров (теле), а в 551 г. – жужан. Бумын в 552 г. провоз-гласил себя каганом, но вскоре умер. К 555 г. вся Центральная Азия, включая киданей в Западной Маньчжурии и енисейских кыргызов, оказалась под властью тюркютов. Ставка кагана была перенесена на реку Орхон.

Брат Бумына, Истеми (ум. в 576) разгромил государство эфталитов в Средней Азии, а Мухань-каган (553–572) поставил в зависимость от Тюркютского каганата китайские го-сударства Чжоу и Ци. После этого тюркюты в союзе с Византией начали войны с Ираном за контроль над Великим шёлковым путём. В 571 г. границей между Ираном и тюркютами стала Амударья, а в 588–589 гг. Тюркютский каганат захватил земли и к западу от этой реки. Союз с Византией тюркюты неоднократно нарушали: в 576 г. они взяли Боспор (Керчь), а в 581 г. осадили Херсонес.

Завоевательные войны способствовали консолидации тюркютского общества, но рост богатств и влияния аристократии, её стремление к автономному управлению захваченны-ми землями, а также нечёткий порядок престолонаследия вызвали острый политический кризис. В 582–602 гг. в каганате продолжались междоусобия, активно подогреваемые ки-тайской империей Суй. Их результатом стал распад каганата на Западный и Восточный.

Сущность понятия „эль”. За Тюркютским каганатом закрепилось в раннее Средневе-ковье название „государство великого эля”. Учёные спорят по поводу содержания терми-на „эль”, который не употребляли другие кочевые народы.

При этом предлагались следующие варианты толкования этого термина: 1) племенной союз, государство, народ (С.Е.Малов); 2) объединение аристократии различных племён в организационно сплочённый заимствованными у того же родового строя традициями ари-стократический строй (А.Н.Бернштам).

Л.Н.Гумилёв оспорил обе приведённые точки зрения. На основании того, что Бумын носил титул „Иль-хан” (’правитель народов’), исследователь предлагает переводить „иль” латинским imperium или русским держава, что не совпадает с трактовкой С.Е.Малова. В опровержение второй точки зрения Л.Н.Гумилёв приводит цитаты из тюркских источни-ков, в которых под понятие эль попадает не только аристократия.

Сам же Л.Н.Гумилёв присоединяется к версии С.П.Толстова, считавшего, что эль – „го-сударство, в античном понимании этого слова, политическом, а отнюдь не территориаль-ном значении”. При этом Л.Н.Гумилёв заявляет о том, что „при таком понимании необхо-димо учитывать наличие в эле покорённых племён”.

Объединение тюрок-сельджуков в единое государство. В Х в. из кочевого племени тюрок- огузов выделилось племя кымык, правитель которого Сельджук, сын Духана (Тукана) служил огузскому правителю (ябгу). Вступив в конфликт с ябгу, Сельджук со своими приверженцами откочевал в степи с низовьев Сыр-Дарьи в район Дженда.

От имени верховного правителя орду племени кымык стали называть турками-сельджуками. Около 985 г. сельджуки перекочевали в район Нуратинских гор, где вскоре приняли ислам. В начале ХI в. Сельджук и его орда воюют с «неверными» в союзе с эмиром Дженда. Там Сельджук и умер в возрасте 100 или 107 лет.

В 30-е годы ХI в. Сельджуки получили от Газневидов земли в Хорасане на условиях несения военной службы, но вскоре восстали. В 1038 г. они захватили город Нишапур, где их предводитель Тогрул-бек (1038–1063) был провозглашён султаном. Его брат Чакры-бек утвердился в Мерве (Туркмения).

Эпоха «Великих Сельджукидов». Выступившее против непокорных вассалов войско Махмуда Газневида было разгромлено в битве при Данденакане (1040), после чего сельджуки захватили сначала весь Хорасан и Хорезм, а затем Иран (1042–1051), Азербайджан (1054), Ирак с Багдадом (1055). Халиф Каим признал Тогрул-бека «царем запада и востока». Столицей Тогрул-бека стал город Рей, а столицей его брата Чакры-бека – Мерв.

При Алп-Арслане (1063–1072) и Мелик-шахе I (1072–1092) сельджуки завоевали Армению, а после разгрома византийцев при Манцикерте (1071) – почти всю Малую Азию, а затем Сирию и Палестину. Они также подчинили Грузию, Ширван и Мавераннахр (междуречье Аму-Дарьи и Сыр-Дарьи). Пик военного могущества сельджуков падает на правление Мелик-шаха, столицей которого стал Исфахан.

Однако уже в конце ХI в. сельджукская держава, представлявшая собой объединённые завоеванием, но этнически и в значительной части экономически слабо связанные терри-тории, стала клониться к упадку. Этому в немалой степени способствовали I Крестовый поход и связанные с ним события, в результате которых Сельджукиды потеряли Грузию, Ширван, прибрежные районы Малой Азии, часть Сирии и Палестину.

Ситуацию усугубил сепаратизм вассалов, вызвавший начало дробления страны. Уже Тогрул-бек вынужден был выделить обширные уделы своим ближайшим родственникам. Некоторые из них со временем превратились в фактически самостоятельные султанаты: Керманский (1041–1187), Сирийский (1074–1117), Конийский или Румский (1077–1307) в Малой Азии. После смерти Мелик-шаха султанский престол до 1118 г. последовательно занимали его сыновья, а затем держава Сельджукидов распалась на две половины – Западную и Восточную. С конца ХII до начала ХIV в. её осколки были захвачены соседями.

ЛЕКЦИЯ. ОБРАЗОВАНИЕ И НАУКА НА СРЕДНЕВЕКОВОМ ВОСТОКЕ

Особенности средневековых мусульманских источников. Граница между сочинениями различных жанров в арабо-персидской литературе была весьма подвижной, вследствие чего здесь в географических трудах можно найти немало данных исторического характера, а в исторических – богатую информацию по географии. Одни и те же мусульманские авторы часто выступали и как историки, и как географы. Создавались и произведения синтетического характера, включавшие в себя данные по всем отраслям знания.

Географические труды средневекового мусульманского Востока принадлежат к различным жанрам. Основные из них – зиджи – таблицы координат населённых пунктов. Другое направление в географической литературе халифата представлено описательной географией, называвшейся «наукой о путях и странах» (‘илм ал-масалик ва-л-мамалик).

В ХI–ХII вв. в арабском мире появились географические словари, а также космографии – сочинения, содержавшие описание всей Вселенной. Очень популярным жанром у мусульман были рассказы о путешествиях. Ещё одну группу источников географического характера составляют карты. В Х в. была разработана серия карт, получившая название «Атлас ислама».

Первые мусульманские исторические сочинения были созданы в VII в. и до нас не дошли. На них сильное влияние оказала персидская историческая литература. Основными жанрами мусульманской исторической литературы были: 1) «книга походов» (китаб ал-магази) или «книга завоеваний» (китаб футух ал-булдан); 2) всеобщая история; 3) региональная история, в том числе отдельных городов халифата.

Большой проблемой для исследователей является отождествление арабских географических названий с реальными топонимами и этнонимами других стран. Главная причина тому – особенности арабского алфавита, в котором 28 согласных и всего три пары (долгая – краткая) гласных (а, и, у).

Для мусульманских авторов характерно создание компиляций на основании произведений предшественников. При этом взятые из сочинений разных эпох сведения критически не осмыслялись. В рукописях некоторых турецких авторов ХVI в. можно встретить реалии IХ–Х вв., выдаваемые за современные эпохе этих «кабинетных» учёных.

Средневековых мусульманских авторов интересовал прежде всего мир ислама. Сведения об остальных народах попадали в их сочинения случайно и, как правило, в соответствии с торговыми или политическими интересами исламских государств.

Превращение арабского языка в международный. Обширные завоевания, в результате которых в состав арабского государства были включены народы, находившиеся на различных уровнях социально-экономического и культурного развития, значительные масштабы расселения самих завоевателей по всей обширной империи создали новые возможности для обмена культурными ценностями, взаимовлияния и взаимного обогащения.

Постепенно арабский язык стал общегосударственным, языком делопроизводства, суда, литературы, историографии, науки. Многие выдающиеся мыслители арабского Средневековья, поэты, учёные, выходцы из различных этнических групп писали на арабском языке.

Арабская лексика проникала в другие языки и в свою очередь воспринимала элементы других языков. Но прежде всего развивался сам язык, понятный уже не только для всех арабских племён, но по крайней мере для всех грамотных людей в халифате.

Большое значение в становлении и развитии арабского литературного языка имели запись и редактирование Корана. Одновременно с языком совершенствовалась и письменность. С процессом записи Корана связаны значительные лингвистические наблюдения.

Уже с VII в. возникли различные грамматические школы. Первоначально языковедческая работа была сосредоточена в основанных арабами городах – Басре и Куфе. В VIII в. был создан главный труд по арабской грамматике, принадлежавший перу ас-Сибавейхи.

Арабские языковеды обращались и к общим вопросам о происхождении языков. Они считали, что языки появились или по велению Бога, или по договоренности людей между собой. Арабское языкознание, несмотря на схоластическое мышление языковедов, оказало огромное влияние на самые различные стороны арабской культуры.

Создание словарей и энциклопедий. Наряду с грамматикой большое значение получила лексикография. К концу VIII в. был создан первый толковый словарь арабского языка, впоследствии стали появляться другие, более совершенные. В VIII в. стали появляться малые предметно-тематические словари и филологические монографии.

В ХIII в. были составлены два гигантских словаря – «Пучина» ал-Сагани (1177–1262) и «Язык арабов» Ибн Манзура (1232–1311). «Язык арабов» включает свыше 80 тыс. статей и до сих пор не утратил своей значимости. Следующий словарь – «Окружающий океан» ал-Фирузабади (1326–1414) – стал самым популярным в исламском мире и был переведён впоследствии с сокращениями на персидский и турецкий языки.

Стремление арабов аккумулировать знания других народов. Одним из важных факторов обогащения и развития арабского языка является переводческая деятельность. При халифе Абд ал-Малике (685–705) делопроизводство в государственных учреждениях было переведено на арабский язык, вместо греческого в бывших византийских владениях и среднеперсидского в иранских провинциях.

При нём же была начата чеканка монет нового образца с арабской легендой. На арабский язык были переведены своды византийских законов. В качестве переводчиков первоначально выступали образованные греки, персы, евреи, владевшие арабским языком. В VIII в. были переведены на арабский язык многие памятники мировой литературы по разным научным знаниям.

Целенаправленная и планомерная переводческая деятельность была организована при халифе Харуне ар-Рашиде и его сыне ал-Мамуне в конце VIII – начале IX в. Была создана специальная коллегия переводчиков при «Доме мудрости», где были собраны лучшие знатоки своего языка, доведшие до совершенства технику перевода.

На арабский язык были переведены произведения древнегреческих, византийских, персидских, индийских и других учёных и мыслителей с минимумом иностранных заимствований. До эпохи Возрождения Запад знал произведения древнегреческих мыслителей и учёных Аристотеля, Эвклида, Птолемея, Гиппократа, Галена, Архимеда и других преимущественно в латинских переводах с арабского.

Развитие городов, расцвет ремёсел и торговли способствовали широкому распространению грамотности. Ни один европейский народ не мог соперничать в раннее Средневековье с арабами по распространению грамотности, по количеству школ, по числу учёных. Арабы приписывали Мухаммеду изречение: «Ищите знания, даже если вам придётся отправиться для этого до границ Китая».

Значение Кордовы для развития мировой науки. Крупнейшие города Кордовского халифата были передовыми центрами науки и искусства, рассадниками знаний. Столица халифата, Кордова, была городом науки.

Высшие школы Кордовы приобрели себе заслуженную славу во всей Европе. Из-за Пиренеев притекали в Кордову юноши, охваченные жаждой знания, стремлением расширить свой кругозор и почерпнуть полезные сведения из уст прославленных кордовских профессоров.

В аудиториях Кордовы, в толпе арабских студентов, можно было встретить много кастильцев и французов. Попадались даже немцы и англичане. Живя в Кордове, молодой иностранец мог без всяких помех изучать те науки, к которым он испытывал влечение. Виднейшие учёные читали здесь лекции по философии и литературе, математике и астрономии, географии, медицине и богословию.

В 976 г. в одной только Кордове насчитывалось 27 государственных школ. Позднее был основан университет в Гренаде, где читались курсы богословия и правоведения, а также медицины, химии, философии и астрономии.

В арабских городах и в арабских университетах господствовала самая широкая веротерпимость. Всякий, какую бы религию он ни исповедовал, к какой бы национальности ни принадлежал, мог заниматься науками, учиться и учить. Самые даровитые, сведущие учёные занимали кафедры высших школ. Профессора – мусульмане, евреи, христиане – передавали свои знания молодёжи.

Первые арабские исторические сочинения. Письменная историография у арабов родилась вместе с исламом. Появились предания о пророке. Устанавливалась цепь рассказчиков или до Мухаммеда, или до человека, близко знавшего его.

Первым историческим сочинением является «Жизнеописание пророка», автором которого был Абу Абдаллах Мухаммед ибн Исхак (ум. в 767/768). Он был внуком персидского военнопленного, впоследствии мавра. Современник Малика ибн Анаса, первого собирателя традиций и основателя одной из четырёх правоведческих школ, ибн Исхак получил образование в Медине, ревностно собирал все хадисы о Мухаммеде.

Но Малик ибн Анас обвинил его в связях с шиитами, в тенденциозности и ибн Исхак уезжает в Египет, а затем в Багдад. После этого его в числе других учёных пригласил халиф аль-Мансур (754–775) для составления полной биографии пророка.

Политическая обстановка повлияла на труд ибн Исхака; главный акцент в его сочинениях – это описание вражды между хашимитами, к которыи принадлежал Мухаммед, и Омейядами. Последних он характеризует как враждебную силу по отношению к Мухаммеду. Ибн Исхаком было написано три книги-биографии пророка. Жизнеописаниями пророка занимались и другие историки.

Появление светской историографии у арабов. От описания исключительно сюжетов, связанных с жизнью пророка, мусульманские историки отошли в IX в. Крупнейшими представителями светской арабской историографии были историк арабских завоеваний ал-Балазури (IX в.), историк Багдада ибн Абу Тахир Тейфур (IX в.).

В IX в. появляются «всемирные истории». Крупнейшим представителем этого жанра историописания был Мухаммед ибн Джарир ат-Табари (839–923), создавший «Историю пророков и царей» от древних царей Персии до 908–923 гг. Кроме письменных источников, трудов предшественников – арабских историков – ат-Табари пользовался переводами с персидского, устной традицией и сведениями, полученными во время обучения в лучших мусульманских школах своего времени.

Он посетил Иран, Ирак, Сирию, Египет. Отрывки из письменных источников почти буквально процитированы им, подробность и беспристрастность – главное в его манере изложения. Противоречивые сведения он даёт без собственных комментариев. Своих современников ат-Табари излагает сухо и сжато.

Абу-ль-Аббас ибн Абу Йакуб Йакуби (ум. в 897 или 905) создал свой вариант всемирной истории, историю израильских пророков, правителей Сирии, Ассирии, Вавилона, индов, греков, римлян, персов, китайцев, египтян, берберов, доисламских арабов. Повествование доведено до 872 г. Йакуби – историк и географ. Ему свойственно правдивое описание событий, но с явной склонностью к астрологии.

Один из крупнейших мусульманских историков – Таки ад-Дин Ахмед ибн Али аль-Макризи (1364–1442) родился в Каире, изучал право, затем сам занимал должности кади и мухтасиба. В 1408 г. он был переведён в Дамаск, работал там 10 лет, целиком отдаваясь научным занятиям.

Сохранилась «Книга поучений и назидания», содержащая описания кварталов и памятников Каира, над которой автор работал 20 лет. В своей работе учёный использует более ранние источники, называя авторов. «Книга путей к познанию правящих династий» посвящена истории Египта с 1181 по 1440 г. В обеих книгах содержатся важные сведения о политическом строе Египта, социально-экономических проблемах, жизни народа и т.п.

Исторические взгляды Ибн Халдуна. Большим шагом вперёд в развитии мусульманской историографии стали труды Ибн Халдуна (1332–1406). Первая часть его обширного труда называется «Введение о превосходстве науки истории». По Ибн Халдуну, основу исторического процесса составляют не деяния пророков и царей, а деятельность человеческого общества.

Материальная необходительность как основная направляющая сила в истории человечества – таков первый исходный принцип Ибн Халдуна. Второй принцип гласит, что сущность общества заключается в совместном труде его членов для обеспечения средств к жизни на основе разделения труда между ними. Власть, по Ибн Халдуну, – необходимое организующее начало, которое регулирует противоположности отдельных личностей.

Таким образом, впервые в истории науки материальная жизнь людей была признана основной силой, создающей общество, определяющей все остальные стороны его жизни, в том числе и идеологическую.

Ибн Халдун дал своеобразную периодизацию человеческой истории, он определил три состояния общества: дикость, сельская жизнь, городская жизнь. Каждое из этих состояний отличается друг от друга уровнем производства и потребления. Ибн Халдуна в Европе называют арабским Монтескье и отмечают сходство взглядов Макиавелли со взглядами Ибн Халдуна.

Естественные и точные науки. Ещё в VIII в. арабские астрономы и математики предприняли попытку определить «возраст мира» с момента его сотворения. Естественно, решение этой проблемы было фантастическим.

В IX в. был создан небесный глобус и значительных успехов достигла картография. Арабский астроном ас-Суфий составил каталог расстояний между звёздами по собственным наблюдениям, результаты которых он сопоставил с расчётами Птолемея.

В 969–970 гг. в Ширазе были измерены высоты летнего солнцестояния и осеннего равноденствия. 210 арабских названий звёзд вошли в европейскую астрономию. Длина меридиана, установленная арабами, была уточнена только в новое время. Начиная с IX в. в ряде городов были построены обсерватории, в Европе же первые обсерватории были построены только в ХVI в.

С развитием космогонии тесно связано развитие математики: алгебры, геометрии, тригонометрии. Особо следует выделить развитие химических знаний, многие химические соединения впервые были получены и описаны арабами. Китайский порох арабы применили в артиллерии. В IX в. на Ближнем Востоке уже измеряли удельный вес драгоценных и полудрагоценных камней.

Уровень развития медицины в исламском мире. Арабская медицина господствовала в Европе до ХVI в., арабские врачи знали и применяли лекарства минерального, животного и растительного происхождения, делали сложные хирургические операции. Ибн Баитар описал в ХIII в. 1400 лекарственных растений.

Абу-л-Касим аз-Захрави оставил «Трактат о хирургии и инструментах» с чертежами, переведённый на русский язык в 1983 г. Самым выдающимся представителем медицинской науки на раннесредневековом арабском Востоке был Абу Бекр Мухаммед ар-Рази (ум. в 925 г.), известный важными открытиями в хирургии.

В эпоху классического Средневековья прославился Ибн Сина (980–1037), составивший «Канон врачебной науки», хорошо известный в Европе, где его называли Авиценной. Ибн Сина также известен как мыслитель, развивавший учения античных философов.

ЛЕКЦИЯ. ОБРАЗ ЖИЗНИ ЕВРОПЕЙЦЕВ В ХVI – ХVII ВВ.

Динамика численности населения. С ХVI в. начинается новый, устойчивый и мощный прирост населения в Европе, преодолевается тенденция к сокращению рождаемости. Тогда же был превзойдён уровень численности населения середины ХIV в. (до спада после «Чёрной смерти»): к 1500 г. оно исчислялось уже в 80–100 млн. человек, через сто лет – в 100–180 млн. Тенденция к демографическому росту и повышению рождаемости существовала вплоть до начала Тридцатилетней войны.

Распределение населения на Европейском континенте не было равномерным. Плотность населения в ХVI в. составляла от 80 до 200 и выше человек на 1 км² в Ломбардии, 50–80 – в Тоскане, от 30 до 40 человек и выше в Рейнской области, Вюртемберге, Вестфалии. Но в больших городах средняя плотность населения возросла до 300–500 человек на 1 га, иногда и до 800–1000 человек.

Внутренняя миграция. Традиционная миграция населения между городом и сельской округой в ХVI в. получила новые импульсы в результате изменения направлений европейской хозяйственной и политической жизни. Население городов возросло в этот период в среднем более чем в два раза (Палермо, Неаполь, Рим, Флоренция, Болонья, Севилья, Лиссабон, Париж, Марсель, Лион, Лондон, Брюссель, Антверпен, Брюгге, Гамбург, Копенгаген, Стокгольм). Развивается и специфический тип городских агломераций – так называемые малые города.

По мере ослабления в ХVI–ХVII вв. пандемий сокращались и наконец прекратились полностью миграции из областей густонаселённых в области, пережившие высокую смертность. Они уступили место массовым переселениям по политическим и религиозным мотивам.

Переселения в другие регионы. Широкие миграционные процессы породили Реформация и Контрреформация: переселение анабаптистских общин в 20-х годах ХVI в. из Верхней Германии в Моравию, нидерландских меннонитов в прибрежные районы Северо-Западной Германии, в 40-х годах – нидерландских кальвинистов: сначала в Восточную Фрисландию, в ближайшие рейнские города (Аахен, Кёльн, Везель), затем во Франкфурт-на-Майне, на Нижний Рейн, в Саксоно-Тюрингенский район.

Эмиграция из Нидерландов имела важные хозяйственные и культурные последствия для европейских стран. На волне эмиграций появлялись, «основывались» по инициативе правителей земель, принимавших беженцев, новые города-убежища (Гётеборг и Альтона в предместье Гамбурга и др.). Немецкие земли со второй половины ХVI в. породили значительную волну эмиграции в портовые города Швеции, Норвегии, Дании.

Установление османского господства на Балканах дало сильный толчок эмиграции христианского и ретороманского населения. Мощная миграция связана с европейской экспансией за океан. В этот поток были втянуты прежде всего Испания и Португалия. Но в освоении заокеанских приобретений и их колонизации приняли участие также, хотя вначале и в значительно меньшей мере, Голландия, Англия, Франция, Швеция, немецкие города.

Основные причины высокой смертности населения. Низкий уровень гигиены, особенно в городах, способствовал распространению болезней, но эпидемии чумы с конца ХV в. всё больше принимают ограниченный характер.