Trapped? Masturbate! 15 страница

Ханин взял его под руку и повел за собой по коридору.

- Ты две тонны грин с дизелей получил? - спросил он.

- Да, - неуверенно отозвался Татарский.

Ханин чуть поджал средний и безымянный пальцы на руке - так, что, с

одной стороны, это еще не было "пальцами", но, с другой стороны, уже

как бы и было.

- Теперь запомни, - сказал он тихо. - Пока ты здесь работаешь,

ходишь ты подо мной. По всем понятиям так. Поэтому из калькуляции

выходит, что одна тонна грин моя. Или ты на чистый базар выйти

хочешь?

- Да я... Я с удовольствием, - ошарашенно пролепетал Татарский. -

То есть я как раз не хочу... То есть хочу. Я сам поделиться хотел,

только не знал, как разговор завести.

- А ты не стесняйся. А то ведь всякое можно подумать. Знаешь чего?

Ты приезжай ко мне сегодня в гости. Выпьем, поговорим. Заодно и лэвэ

забросишь.

Ханин жил в большой свежеотремонтированной квартире, в которой

Татарского поразили узорчатые дубовые двери с золотыми замками, -

поразили они его тем, что дерево успело потрескаться и щели в палец

толщиной были кое-как замазаны мастикой. Ханин встретил его уже

пьяный. Он был в замечательном настроении - когда Татарский с порога

протянул ему конверт, Ханин нахмурил брови и махнул рукой, как бы в

обиде на такую деловитость, но прямо на излете этого жеста вынул

конверт из руки Татарского и сразу же куда-то спрятал.

- Идем, - сказал он, - Лиза есть приготовила.

Лиза оказалась высокой женщиной с красным от каких-то косметических

шелушений лицом. Она угостила Татарского голубцами. Татарский

ненавидел их с раннего детства, когда считал их заживо сваренными

голубями. Чтобы побороть отвращение, он выпил много водки, и, когда

дошло до десерта, почти достиг ханинской стадии опьянения, отчего

общение пошло значительно легче.

- А чего это такое у вас? - спросил Татарский, кивнув на стену.

Там висела репродукция сталинского плаката - тяжелые красные

знамена с желтыми кистями, в просвете между которыми весело синело

здание университета. Плакат был явно старше Татарского лет на

двадцать, но распечатка была совсем свежей.

- Это? Это один парень, который до тебя работал, на компьютере

сделал, - ответил Ханин. - Видишь, там серп с молотом был и звезда, а

он их убрал и вместо них поставил "coca-cola" и "coke".

- Действительно, - с удивлением сказал Татарский. - И ведь не

заметишь сразу - такие же желтенькие.

- Приглядишься - заметишь. Этот плакат раньше у меня над столом

висел, только ребята коситься начали. Малюта за флаг обиделся, а

Сережа за кока-колу. Пришлось домой снести.

- Малюта обиделся? - удивился Татарский. - Да у него самого над

столом такие надписи... Вы видели, что он вчера наклеил?

- Нет еще.

- У него над столом написано: "Как с деньгами?" Ну, это ладно, этот

импульс мы понять можем. А теперь снизу такой текст появился: "У

всякого брэнда своя легенда. У каждого Демида - своя планида, а у

каждого Абрама - своя программа".

- И что? Татарский вдруг почувствовал, что Ханин действительно не

видит в такой сентенции ничего странного. Больше того, он сам вдруг

перестал видеть в ней что-то странное.

- Я не понял, что это значит: "У всякого брэнда - своя легенда".

- Легенда? Это у нас так переводят выражение "brand essence". То

есть концентрированное выражение всей имиджевой политики. Например,

легенда "Мальборо" - страна настоящих мужчин. Легенда "Парламента" -

джаз, ну, и так далее. Ты что, не знаешь?

- Да нет, знаю, конечно. За кого вы меня принимаете. Просто очень

странный перевод.

- Что делать, - сказал Ханин. - Азия.

Татарский встал из-за стола.

- А где у вас туалет? - спросил он.

- Следующая дверь, как из кухни.

Зайдя в туалет, Татарский уперся взглядом в фотографию

бриллиантового колье с надписью "De Beers. Diamonds are forever" ["Де

Бирс. Бриллианты навсегда" (англ.)], висевшую на стене напротив входа.

Это несколько сбило его с толку, и несколько секунд он вспоминал,

зачем сюда пришел. Вспомнив, оторвал листок туалетной бумаги и

записал:

1) Брэнд-эссенция (легенда). Вставлять во все концепции

вместо "психологической кристаллизации".

2) "Парламент" с танками на мосту - сменить слоган.

Вместо "дыма Отечества" - "All that jazz". Вариант плаката -

Гребенщиков, сидящий в лотосе на вершине холма, закуривает

сигарету. На горизонте - церковные купола Москвы. Под холмом

- дорога, на которую выползает колонна танков. Слоган: