Революция в Японии 1868 г. Буржуазные реформы 70-80 гг. годов. Конституция 1889 г

1868 г. озна­меновал начало важного переломного этапа в истории Япо­нии. События этого года получили название "реставрации Мэйдзи"^*, или "Мэйдзи-исин". Их первым политическим результатом стало свержение сёгуна и восстановление вла­сти японского императора в форме абсолютной монархии. Эти события не переросли в буржуазную революцию в пря­мом смысле этого слова. В Японии в это время не было ни буржуазии, ни иной политической силы, способной отстаи­вать цели буржуазной революции, в частности ликвидацию феодализма, абсолютистского режима и пр.

Угроза потери своей независимости становится в Япо­нии ускоряющим импульсом национального движения, раз­витие которого происходило по мере все большего осознания правящими кругами, самураями - "дворянскими рево­люционерами" необходимости "возрождения и единства страны", создания сильного централизованного государст­ва, способного обеспечить ее независимое, самостоятельное существование. Единственный путь к этому - проведение буржуазных по своему характеру реформ.

Начавшаяся в Японии в конце 60-х гг. борьба между сторонниками сёгуна и императора была связана не с тем, проводить или не проводить реформы, настоятельная необ­ходимость которых стала очевидной, а с тем - кто их будет проводить. Показательна и религиозная окраска антибакуфской идеологии: буддизму - религии сёгуна противопоставля­ется древняя религия японцев синто - обожествляющая императора.

Дальновидные самурайские круги видели в император­ском престоле, в культе императора единственно надежную опору в деле консолидации японцев перед внешней угрозой. Не случайно именно в это время в Японии формируется "тэнноизм" (от слова тэнно - Сын Неба, древнего назва­ния японского императора), получившее название "императорский путь", несу­щее политический, идеологический, религиозный и миро­воззренческий смысл, ставшее объединительным началом, которое выработало у японцев особое чувство националь­ной общности.

Внедрение тэнноизма означало прямое нарушение япон­ской религиозной традиции веротерпимости (японцы, как известно, поклонялись божествам различных религий).

Переворот 1868 г. в Японии носил мирный, бескровный характер. Он был осуществлен без непосредственного уча­стия народных масс. Пик крестьянских выступлений в фор­ме так называемых "рисовых бунтов" падает на 1866 г. В 1867-1868 гг. народный протест носил характер скорее традиционных для Японии ритуальных шествий и плясок, которые часто инициируются самими правящими кругами, чтобы "выпустить пар" народного недовольства.

Последний сёгунКейки сам отрекся от престола, зая­вив, что единовластие является "необходимым условием в сложившейся ситуации.

Правящие круги Японии в ходе проведения реформ, своеобразной "революции сверху", решали, таким образом, две задачи - общенациональную задачу защиты страны от потери ею суверенитета и скорее контрреволюционную по отношению к народному движению социальную задачу, це­лью которой было перевести это движение из русла рево­люционной борьбы в русло реформ.

Буржуазные реформы 70-80-х гг. Перед новым пра­вительством встала задача ускоренного укрепления страны в экономическом и военном отношении, сформулированная лидерами Мэйдзи.Важнейшим шагом к осуществлению этой политики была:

- аграрная реформа 1872-1873 гг. Реформа, закрепившая новые, сложившиеся уже к тому времени по­земельные отношения, привела к ликвидации феодальных прав на землю. Земля превратилась в отчуждаемую капиталистическую собственность, облагаемую единым поземель­ным налогом в пользу государственной казны. Если кресть­яне, наследственные держатели земельных участков, полу­чали их в собственность, то крестьяне-арендаторы никаких собственнических прав на землю не приобрели. Право соб­ственности на заложенную землю было признано за теми, кому эта земля была заложена. У крестьян была изъята и общинная земля - луга, леса, пустоши. Реформа, таким образом, способствовала сохранению кабальных условий земельной аренды, дальнейшему обезземеливанию крестьян, расширению землевладения так называемых новых поме­щиков, которые скупили впоследствии и большую часть общинной земли, объявленной по реформе государственной, императорской собственностью.

Одной из главных целей этой акции было получение государственной казной средств, необходимых для превра­щения Японии в "современное" государство, для модерни­зации промышленности и укрепления армии. Князьям сна­чала была установлена высокая пенсия, равная 10% услов­ного валового годового земельного дохода. Затем эта пенсия была капитализирована и князья получили денежную ком­пенсацию за землю в виде правительственных процентных облигаций, с помощью которой японская знать в 80-х гг. стала обладательницей значительной доли банковского ка­питала. Это способствовало впоследствии ее быстрому пе­реходу в разряд верхушки торгово-финансовой и промышленной буржуазии.

Прежние удельные княжества были реорганизованы в префектуры, непосредственно подчиненные центральной власти. Вместе с феодальными правами на землю князья окончательно лишились на местах и политической власти.

-административная реформа 1871 г., на основе которой в Японии было создано 50 крупных пре­фектур во главе с назначаемыми из центра префектами, строго отвечающими за свою деятельность перед правитель­ством. Таким образом, ликвидировался феодальный сепа­ратизм, завершалось государственное объединение страны, являющееся одним из главных условий развития внутрен­него капиталистического рынка.

Аграрная реформа привела к укреплению позиций "но­вых помещиков", новой денежной знати, состоящей из рос­товщиков, рисоторговцев, сельских предпринимателей, за­житочной сельской верхушки - госи, фактически сконцен­трировавших землю в своих руках. В то же время она боль­но ударила по интересам мелких землевладельцев-кресть­ян. Высокий поземельный налог (отныне 80% всех государ­ственных доходных поступлений шло от поземельного на­лога, достигавшего часто половины урожая) привел к мас­совому разорению крестьян, к бурному росту общего числа крестьян-арендаторов, эксплуатируемых с помощью рыча­гов экономического принуждения^.

Реформа имела и важные политические последствия. Сохранявшееся помещичье землевладение и японский аб­солютизм были взаимосвязаны. Помещичье землевладение могло оставаться нетронутым почти до середины XX в., даже в условиях хронического кризиса сельского хозяйства, только за счет прямой поддержки абсолютистским государством. В то же время "новые помещики" становились неизменной опорой абсолютистского правительства.

- военная реформа,ликви­дировавшай старый принцип отстранения низших сословий от военной службы.

В 1878 году был введен закон о всеобщей воинской повинности. Его принятие стало прямым следствием, во-первых, роспуска самурайских формирований, во-вторых, провозглашения в 1871 г. "равенства всех сословий".

В 1872 году был принят также закон о ликвидации старых званий, упрощавшее сословное деление на высшую знать (кидзоку) и низшее дворянство (сидзоку); все остальное население было отнесено к "простому народу". "Равен­ство сословий" не шло дальше военных целей, разрешения смешанных браков, а также формального уравнения в пра­вах с остальным населением касты отверженных ("эта"). Офицерские должности и в новой армии замещались саму­раями. Воинская повинность не стала всеобщей, от нее можно было откупиться. Освобождались также от воинской повин­ности чиновники, студенты (в основном дети из состоятель­ных семей), крупные налогоплательщики.

Капиталистическому развитию страны способствовали и ликвидация всех ограничений на развитие торговли, фео­дальных цехов и гильдий, тарифных барьеров между про­винциями, упорядочение денежной системы. В 1871 г. были введены свободное передвижение по стране, а также свобо­да выбора профессиональной деятельности. Самураям, в частности, было разрешено заниматься торговлей и ремес­лом. Кроме того, государство всемерно стимулировало раз­витие капиталистической промышленности, предоставляя предпринимателям займы, субсидии, налоговые льготы, вкла­дывая средства государственной казны в строительство железных дорог, телеграфных линий, предприятий воен­ной промышленности и пр.

В общем русле революционных преобразований прохо­дила и реформа японской школы, традиционной системы образования, открывшая двери для достижений западной науки. Правительству Мэйдзи в этой сфере пришлось ре­шать сложную задачу. С одной стороны, для него было оче­видно, что без модернизации японской школы, образования по западному образцу, решить задачу создания богатого, сильного государства невозможно, с другой - чрезмерное увлечение западными науками и идеями было чревато по­терей самобытной культуры, распадом целостности сложив­шейся японской нации, основанной на скрепляющей ее тэнноистской идеологии.

Чтобы обеспе­чить господствующее положение синтоизма, христианство в 1873 г. было запрещено, буддизм поставлен в прямую зави­симость от государственной религиозной идеологии.

В 1868 г. был принят указ о "единстве отправления ритуала и управ­ления государством", создано по старому образцу "Управление по делам небесных и земных божеств" (Дзингикан). В Японии стал закладываться, таким образом, тот специ­фический японский порядок, когда сугубо политические про­блемы государства становились содержанием религиозных обрядов, ритуала.

В 1869 году Дзингикан учреждает институт проповед­ников, которые должны были распространять среди народа тэнноистские принципы, положенные в основу династийного культа "единства отправления ритуала и управления го­сударством". В 1870 г. принимаются два новых император­ских указа о введении общенациональных богослужений, а также о пропаганде великого учения "тайкё" - доктрины о божественном происхождении японского государства, став­шего идеологическим оружием японского воинствующего национализма.

Явная противоречивость политики духовного воспита­ния японцев и "заимствования знаний во всем мире", а также начавшееся движение под лозунгом "культуры и про­свещения народа" заставило правительство принять в 1872 г. Закон о всеобщем образовании, ослабить давление на буд­дизм, преобразовать "Управление по делам небесных и зем­ных божеств" в Министерство религиозного образования, чиновники которого стали называться не проповедниками, а "моральными инструкторами", призванными распростра­нять как религиозные, так и светские знания.

Закон о всеобщем образовании 1872 г. не привел к осу­ществлению провозглашенного демагогического лозунга "ни одного неграмотного", так как обучение оставалось платным и по-прежнему очень дорогим, но он послужил целям обеспечения развивающейся капиталистической промыш­ленности и нового административного аппарата грамотны­ми людьми.

Конституция 1889 г. Во исполнение обещания импера­тор "дарует" в 1889 г. своим подданным Конституцию, от­менить или изменить которую мог только он сам.

Новая Конституция (а также ее официальный коммен­тарий), представляла собой умелое переложение принци­пов, заимствованных из западных конституций (и прежде всего прусской Конституции 1850 г.), на основополагающих началах тэнноистской идеологии.

Согласно ст. 1, в Японской империи царствует и ею правит император, принадлежащий к "единственной и не­прерывной во веки веков" династии. Особа императора, в соответствии с "божественным" законом, объявлялась "свя­щенной и неприкосновенной".

Император как глава государства имел право объявлять войну и мир, заключать до­говоры, созывать и распускать парламент, руководить во­оруженными силами, жаловать дворянство и пр.

Законода­тельная власть, согласно Конституции, также вверялась "им­ператору и парламенту" (ст. 5). Император утверждал за­коны и предписывал их исполнение. На основании ст. 8 кон­ституции императорские указы, изданные в случае "настоя­тельной необходимости поддержания общественного поряд­ка", во время перерывов в работе парламента имели силу закона. Эти указы и появлялись, как правило, во время пар­ламентских каникул, которые длились 9 месяцев в году. Императору также принадлежало право введения в стране осадного положения.

Министры, как и все высшие должностные лица, не только назначались императором, но и были ответственны перед ним. Их деятельность рассматривалась как служе­ние императору - сакральному центру конституционного порядка. Сам же император был ответственен только пе­ред Богом, чему противоречило, на первый взгляд, требо­вание Конституции осуществлять им свою власть "в соответствии с Конституцией" (гл. 4). Видимость этого проти­воречия устранялась главным конституционным постула­том, что сама конституция - "божественный дар" импе­раторского самоограничения, предоставления императором некоторых прав парламенту, правительству, подданным. Конституция и построена по этой концептуальной схеме самоограничения, путем перечня прав парламента, прави­тельства, а также прав и свобод подданных.

В комментариях к конституции Ито, провозглашая императора священным центром нового конституционного порядка, подчеркивал, что конституция - его "благоже­лательный и милосердный дар". Касаясь вопроса ответст­венности министров перед императором, а не перед пар­ламентом, он рассматривал деятельность самого парламента как служение императору путем "внесения своей доли в гармоничное осуществление уникального государства - семьи", во главе которой и стоит император.

Парламент, наделенный по конституции законодатель­ными правами, состоял из двух палат: палаты пэров и па­латы представителей. Каждая палата имела право высту­пать с представлениями правительству, "касающимися за­конов и другого рода предметов", но ст. 71 Конституции за­прещала парламенту какие-либо обсуждения относительно изменений в статусе императорского дома. Для решения во­просов в палатах требовалось абсолютное большинство го­лосов.

По избирательному закону 1890 г. нижняя палата из­биралась на основе высокого (в 25 лет) возрастного ценза, а также имущественного ценза (15 иен прямого налога) и ценза оседлости (1,5 года). Женщины и военнослужащие не полу­чили избирательных прав. Избирательным правом, таким образом, пользовалась незначительная часть населения Японии, около 1%. Членами верхней палаты были принцы крови, представители титулованной аристократии, крупные налогоплательщики и лица, имеющие "особые заслуги" пе­ред императором. Срок полномочий нижней палаты опре­делялся в 4 года, верхней - в 7 лет. Министры были при­званы лишь "подавать совет императору". Института "во­тум недоверия" Конституция не знала.

Парламентский контроль выражался только в праве запроса правительству не менее чем 30 депутатами, при этом министры могли уклоняться от ответа на запрос, кото­рый мог быть отнесен к разряду "секретных". Отсутствовал фактически у японского парламента и такой мощный рычаг давления на правительство, как контроль над финансами, так как конституция не предусматривала ежегодного пар­ламентского вотирования бюджета. В случае отклонения бюджета парламентом правительство могло применить бюд­жет предыдущего года. Кроме того, ст. 68 Конституции предусматривала постоянный расходный фонд, утверждаемый на несколько лет, а также денежные суммы "для осущест­вления правомочий самого императора" и для расходов, "свя­занных с обязательствами правительства". Расходы прави­тельства без согласия парламента могли быть узаконены и самим императором.

В Конституции нашла отражение относительно самостоя­тельная роль военщины, правящей монархической бюрокра­тии, - двуединой силы, ставшей со времен буржуазных ре­форм активным проводником интересов господствующих классов: полуфеодальных помещиков и крепнущей монополистической буржуазии. Это выражалось, в частности, в осо­бом, привилегированном положении таких звеньев государ­ственного аппарата, как Тайный совет, Генро (совет старей­шин), Министерство двора, в ведении которого находились огромные земельные владения императора, а также руково­дящей верхушкой армии. Тайный совет, состоящий из пре­зидента, вице-президента и 25 советников, назначался импе­ратором из высших военно-бюрократических кругов. Он был независим как от парламента, так и от кабинета министров. Ему предписывалось по ст. 56 Конституции обсуждать государственные дела по запросам императора. Фактически ка­ждое сколько-нибудь важное решение в государстве должно было согласовываться с членами Тайного совета, от него же исходило одобрение императорских указов и назначений. Внеконституционный орган Генро, оказывавший решающее влияние на политику страны в течение полувека, состоял из пожизненно занимающих свои места представителей знати бывших Юго-Западных княжеств.

В 1889 году император установил, что все наиболее зна­чимые вопросы, относящиеся к армии и флоту, начальники соответствующих штабов докладывают ему, минуя прави­тельство, даже военного и морского министров. Военщина могла тем самым влиять на решение императора о замеще­нии двух главнейших постов в правительстве - военного и морского министров, предрешая тем самым вопрос не только о составе правительства, но и его политике. Это положе­ние в 1895 г. было законодательно закреплено. Посты воен­ного и морского министров могли замещать лишь военные находящиеся на действительной военной службе.

Специальный раздел Конституции был посвящен пра­вам и обязанностям японских подданных (платить налоги инести военную службу), которые отождествлялись с их дол­гом перед "божественным" императором. Среди прав и сво­бод японских подданных названы свобода выбора местожи­тельства, перемещения, свобода от произвольных арестов, слова, печати, вероисповедания, собраний, петиций, союзов. Но все эти свободы допускались в "установленных законом пределах".

Сугубо формальный характер этих прав и свобод осо­бенно ярко проявился в отношении свободы вероисповеда­ния, затрагивающей самую чувствительную сторону япон­ского мировоззрения. Требование отделения религии от го­сударства, признания свободы вероисповедания все настой­чивее стали звучать еще в период, предшествующий при­нятию конституции, по мере того, как идеи свободы и ра­венства овладевали умами наиболее образованных слоев общества. Под влиянием этих требований в 1877 г. было ликвидировано Министерство религиозного образования.

Пересматривая в очередной раз свою религиозную по­литику, правительство в 1882 г. предприняло хитроумный ход. Формально провозгласив "свободу религии", оно объя­вило синтоизм не религией, а государственным ритуалом. В связи с этим всем синтоистским священникам импера­торских и государственных святилищ было запрещено со­вершать религиозные обряды и проповеди. Они должны были отправлять лишь государственные ритуалы, верховным блю­стителем которых в качестве главного священнослужителя становился сам император, что лишь усиливало его религи­озный авторитет.