Глава 34. В постели Кей выпивает бокал вина

В постели Кей выпивает бокал вина. Вино не очень хорошее, каберне, после которого во рту остается резкое послевкусие, но она выпивает его все до последней капельки и сидит одна в номере отеля, В Аспене на два часа раньше, так что Бентон, может быть, отправился пообедать или на какую-нибудь встречу. Он занят делом. Делом, которое держит в тайне от нее и которое не желает обсуждать.

Скарпетта поправляет подушки за спиной, подтягивается повыше и ставит пустой бокал на прикроватную тумбочку, рядом с телефоном. Смотрит на телефон, потом на телевизор. Включить? Решив, что включать не стоит, снова смотрит на телефон и снимает трубку. Набирает номер сотового, потому что Бентон сказал не звонить на домашний. И не просто сказал, но и предупредил. Выразился вполне ясно, «Не звони мне на домашний, – сказал он. – Я все равно отвечать не стану».

Кей это показалось неразумным, и она спросила – как же давно это было! – почему он не хочет разговаривать по домашнему телефону.

«Не хочу отвлекаться, – ответил Бентон, – Я не буду говорить по наземной линии. В случае необходимости звони на сотовый. И пожалуйста, не принимай это на свой счет. Просто так нужно. Ты же знаешь, как бывает».

Бентон берет трубку после второго гудка.

– Что делаешь? – спрашивает Кей, глядя на пустой экран телевизора, который стоит напротив кровати.

– Привет, – говорит он немного рассеянно. – Я в кабинете.

Она представляет спальню на третьем этаже, которую Бентон переоборудовал в кабинет. Представляет его за столом, перед монитором компьютера, на котором открыт какой-то документ. Бентон работает, он дома, и Кей становится легче.

– Тяжелый был день. А что у тебя?

– Расскажи, что происходит.

Скарпетта начинает рассказывать про доктора Маркуса, но коротко, не вдаваясь в детали. Потом переходит на Марино и останавливается. Голова работает плохо, да и откровенничать почему-то не хочется. Она скучает по нему и немного злится, поэтому и не хочет чем-то делиться.

– Лучше ты расскажи, что у тебя. Ходишь на лыжах? Катаешься на коньках?

– Нет.

– Снег идет?

– В данный момент – да. А ты где?

– Где я? – Кей не может справиться с раздражением. Не важно, что он сказал. Не важно, что она знает. Ей плохо, ей больно, и она готова зацепиться за любую мелочь. – Ты имеешь в виду вообще? Не можешь вспомнить, где я нахожусь? Я в Ричмонде.

– Конечно. Я не это имел в виду.

– Ты не один? Там кто-то есть? У тебя встреча с кем-то?

– Приблизительно так.

Бентон не может разговаривать, и Кей уже жалеет, что позвонила, потому что знает, каким он бывает в такие моменты. Может быть, он опасается, что за ним наблюдают, а телефон прослушивается. Не нужно было звонить. Может быть, он просто занят. Нет, пусть лучше осторожничает, чем занят. А звонить все-таки не следовало.

– Ладно. Извини, что позвонила. Мы неразговаривали два дня. Но я понимаю, что у тебя дела, а я просто устала.

– Ты позвонила, потому что устала?

Бентон дразнит ее, но даже это мягкое подтрунивание действует на Кей раздражающе. «Только пусть не думает, что я позвонила из-за того, что устала», – думает она и улыбается, прижимая трубку к уху.

– Ты же знаешь, какая я бываю, когда устаю. Не могу себя контролировать. – Кей слышит какой-то шум, кажется, женский голос. – У тебя кто-то есть?

Долгая пауза. Снова приглушенный голос. Может быть, радио или телевизор? Все смолкает.

– Бентон? – говорит она. – Ты меня слышишь? Бентон? Черт! – Она кладет трубку.