Сотворение Аладдина. Что неизменно приводит меня в замешательство («замешательство» в данном случае выступает синонимом крайней степени раздражения)

Что неизменно приводит меня в замешательство («замешательство» в данном случае выступает синонимом крайней степени раздражения), так это чтение умных академических книг и статей по теме фольклора и народных сказок, в которых говорится, что эти сказки никто не писал, и что нечего даже пытаться определить их авторство: сказки якобы не сочиняют, а собирают, находят или же, в лучшем случае, перерабатывают. Когда я читаю такое, я думаю: «Да, но все сказки когда-то придумались у кого-то в голове. Потому что истории всегда рождаются в голове – это не артефакты и не природные явления».

В одной умной: книге написано, что все волшебные сказки, в которых герой попадает в мир сновидений и встречается там с волшебными существами, родились из снов, пересказанных людьми с примитивным типом мышления, неспособными различать сон и явь – теория, с моей точки зрения, совершенно несостоятельная, потому что любая волшебная сказка, дошедшая до наших дней и пересказанная в различных вариациях, всегда строится по логике повествования, а не по логике сна.

Истории сочиняются людьми, которые их сочиняют. Если история хорошая, ее запоминают и пересказывают. В каком-то смысле это само по себе волшебство.

Рассказчица Шехерезада – это вымышленный персонаж, как и ее сестра, и царь Шахрияр с наклонностями маньяка-убийцы. Сам сборник «Тысяча и одна ночь» – тоже вымышленная конструкция, составленная из историй и сказок, собранных в самых разных местах, а история Аладдина уже более позднее добавление, включенное в сборник французскими переводчиками всего лишь несколько сот лет назад. Иными словами, моя вариация истории Аладдина, безусловно, существенно отличается от изначальной истории. И тем не менее. И все же…