РАЗБОЙНИК 4 страница

– Эй! – окликнул его Темьян. – Ты что делаешь?

– А? – Миссел очнулся и недовольно посмотрел на урмака. – Силу собираю.

– Силу?

– Ну да. Это же бывшее капище Проклятых, а в этом месте стоял их алтарь. Здесь осталось много хорошей доброй силы.

Темьян насторожился и подозрительно посмотрел на волшебника:

– Доброй? Но все знают, что Проклятые несли людям зло, пока Боги не победили их в кровавой битве и не изгнали на самые задворки мироздания. А те, кто поклоняется Проклятым, – враги всего рода человеческого. Они приносят в жертву новорожденных младенцев и пьют кровь девственниц. Поэтому храмовые даккиры разрушают капища Проклятых, а их адептов предают очищающему огню.

Миссел с непонятным выражением взглянул на Темьяна.

– А ты своими глазами видел все это? – Голос волшебника был лишен всяческих интонаций.

– Что?

– Ну про девственниц и младенцев?

– Нет, конечно. Но жрецы Всемогущих Богов так говорят, а они‑то врать не станут!

– Это почему же? – с гадкой усмешкой спросил Миссел, и выражение его лица очень не понравилось Темьяну. Он решил сменить тему.

– А ты откуда сам‑то будешь? – насупившись, спросил урмак. – К какой Священной Пятерке принадлежишь? Посох у тебя больно странноват.

Казалось, Миссел не сразу понял, о чем идет речь.

– А… Ты об этой палке! Да это не посох, это простая жердь. Утащил ее в одной деревне. Я же говорю: для маскировки. Ну кто поверит, что я волшебник без посоха?

– И я не верю! Ты шарлатан! Или того хуже – адепт Проклятых!

– Хм, оставим наши религиозные разногласия в стороне. А что касается твоего первого обвинения…

Миссел встал, осмотрелся и прищурился на ближайшую осину. Та немного потряслась, поскрипела и… разломилась пополам, словно подрубленная топором дровосека. Ее метелка‑верхушка обрушилась вниз, ломая растущие на развалинах кусты бузины.

– А теперь что скажешь?

Темьян вернул отвисшую челюсть на место и промямлил:

– Ну… возможно. И все равно ты странный. Так не колдуют!

Миссел насмешливо вскинул седую бровь:

– Да? Так поучи меня, как это делается.

Темьян покраснел, но упрямо продолжал:

– Волшебники машут посохом…

– Чтобы ударить кого‑то? – невинно уточнил Миссел.

– Чтобы колдовать! Бормочут заклинания…

– Это они просто молятся от страха.

– Ты издеваешься надо мной!

– Ну немножко. Просто забавно, что кто‑то учит меня волшебству. Меня! Волшебству! – Миссел почесал нос и примирительно посмотрел на Темьяна: – Не будем ссориться. Так ты по‑прежнему хочешь нанять меня?

– Да. Только ответь мне правду: кто ты такой?

– Нет. Решай так. Нужен я тебе или нет.

– Ты‑то мне нужен. Весь вопрос в том, зачем тебе нужен я?

– Ого. – Миссел посмотрел на Темьяна с неподдельным уважением. – Для урмака ты слишком сообразительный.

Парень покраснел:

– Ты давно догадался, что я урмак?

– Да сразу же! Еще во время драки. Очень уж ощутимо витал дух Барса. И ты не воспользовался висящим на поясе мечом. Не умеешь, да?

– Не умею. Я привык обходиться без оружия. А меч так, Для маскировки.

– Вот видишь, мы с тобой оба хотим казаться не теми, кем на самом деле являемся! – Миссел раскатисто захохотал. – А насчет того, зачем мне нужен ты… Видишь ли, у нас с тобой дело к одному и тому же… злодею, назовем его так. Скорее всего, именно он украл твою девушку, а у меня… ну неважно. Короче, цель у нас общая, а вот с деньгами у меня туговато. Отвлекаться на заработок мне некогда, а тратить волшебную силу на пропитание жалко, да и опасно. ОН почувствует меня – и начнется Большая Охота. А мне нужно подобраться к нему как можно ближе незамеченным.

Миссел помолчал, потом посмотрел Темьяну в глаза:

– Я действительно волшебник, но из другого мира. И сила моя отличается от здешней. Сильно отличается. Так что прибегать к ней я могу только в крайнем случае. Самом крайнем. – Он улыбнулся задорной мальчишеской улыбкой, которая совсем не вязалась с личиной старца. – Ты хотел откровенности, ты ее получил. Решай.

– Мы пойдем вместе! – Темьян уверенно протянул Мисселу руку. – А почему бы тебе не принять свой истинный облик?

Миссел пожал руку урмаку, заключая договор, и усмехнулся:

– Мой истинный облик! Если бы ты только знал, о чем говоришь!

Темьян насупился:

– Ладно, дело твое как выглядеть. Говори, что нам делать дальше.

– Вернемся на постоялый двор. У тебя там осталась лошадь?

Темьян кивнул.

– А мне сможешь купить? – спросил Миссел.

– Конечно, только мы все равно не догоним джигли.

– Не волнуйся. На лошадях мы за полдня доберемся до Дзенты, там я кое‑что сделаю, а потом мы поедем напрямик через Спящий Лес и обгоним джигли.

– Через Спящий Лес?! Оттуда не выходят живыми!

– Ты – оборотень, я – волшебник. Прорвемся!

– Пока у меня на шее эта штука, я не оборотень.

– А зачем, по‑твоему, мы направляемся в Дзенту?

К вечеру они действительно вступили в северные ворота Дзенты – пограничного города Саарии. Начинающееся за рекой государство Беотия славилось миролюбивым нравом своего короля, но крепостные стены и башни Дзенты содержались в образцовом порядке, да и охраняющие ворота стражники в латах и кирасах с нарядным белым плюмажем проявляли бдительность, цепкими взглядами впиваясь во всех прибывающих в город. Впрочем, волшебник и сопровождающий его наемник не вызвали у стражников особых подозрений, и Темьян с Мисселом вступили на мощенную булыжником мостовую, ведя лошадей в поводу.

Городок не отличался от сотен других, разбросанных по всей Саарии. Аристократические кварталы сменялись торговыми, ремесленными, на окраинах переходя в трущобы. Над разномастными двух‑, трех– и даже пятиэтажными кирпичными домами возвышались острые шпили двух башен волшебников: Священной Пятерки Датныок и Священной Пятерки Шинэхуу. Украшенные разноцветными полотнищами, они были видны из любой точки города. Флаг Датныок имел два поля: коричневое и синее, что соответствовало стихиям земли и воды. Флаг Шинэхуу был выкрашен в цвета огня (желтый) и воздуха (бледно‑голубой).

Темьян поглядел на коричнево‑синий флаг и невольно поежился: если убитый им волшебник успел послать Последнюю Мысль, то находиться в городе ему небезопасно – каждый адепт Датныок знает его в лицо и с радостью предаст лютой смерти. Впрочем, Миссел вроде говорил, что они заехали в город, только чтобы снять ошейник, а это не должно отнять много времени. И все же Темьян опасливо разглядывал прохожих, внутренне сжимаясь, когда в камзолах горожан или платьях встречных дам мелькали синие или коричневые тона.

Миссел внимательно вглядывался в дома, разыскивая что‑то конкретное. Темьяну показалось, что тот не раз уже бывал в Дзенте.

Они вышли на Храмовую площадь, центр которой занимало огромное, высокое здание из белоснежного мрамора с узкими портиками, разноцветными витражами и стрельчатыми окнами.

Темьян покосился на спутника и сказал:

– Если не возражаешь, я зайду в Храм, попросить у Бога Молний удачи.

– Давай. Я тоже зайду. Это будет даже забавно! Надеюсь, что от моей молитвы Ювис подскочит как от шила в заднице и подавится своей любимой амброзией.

– Кто такой Ювис? – недоуменно спросил Темьян.

– Хм… Там, где я живу, так называют Бога Молний, – немного смущенно ответил Миссел.

Они оставили лошадей у коновязи и поднялись по сахарным мраморным ступеням.

Внутри Храм поражал великолепием и долженствовал приводить в священный трепет простых смертных, чему очень помогали умело расположенные светильники, которые разрывали тщательно продуманный полумрак разноцветными языками магического бездымного пламени. Величественные статуи Всемилостивых Богов с прекрасными лицами и статными фигурами строго взирали с мраморных постаментов, а глаза из драгоценных самоцветов глядели как живые.

У входа их встретил дежурный жрец в длинной белоснежной тоге. Его череп был гладко выбрит и украшен татуировками с изображениями магических рун. Он величаво взял огромное пожертвование – десять золотых куаров – и спросил, кому из Богов они хотят обратить свою молитву.

– Богу Молний, – слегка дрожащим от волнения голосом ответил Темьян. Он всегда волновался в Храмах.

– Следуй за мной, воин, – приказал жрец.

Миссел остался ждать у входа, рассеянно листая молитвенник, лежащий на серебряном подносе на маленьком резном столике.

Темьян приблизился к статуе Бога и опустился на колени на приготовленную для этих целей синюю бархатную подушечку. Жрец повел руками и зашептал заклинание, окружая урмака и статую мерцающей завесой. Внезапно Темьяну показалось, что статуя Бога придвинулась, а его гиацинтовые глаза заполнили весь окружающий мир. Урмак стал произносить слова молитвы, вкладывая в них неподдельную страсть. Он был уверен, что находится наедине с Богом и говорит с ним самим! Темьян молился, чувствуя нарастающее облегчение, словно Бог снимал с его души тяжелый камень непосильных забот и придавал силы. В душе урмака росла уверенность, что он справится с джигли и освободит Нефелу. Непременно освободит, и с ней не случится ничего плохого. И она поймет, что рядом с ним, с Темьяном, ей будет лучше, чем с любым из принцев. Он станет заботиться о ней и оберегать, а она родит ему сына… И все будет именно так, надо только сейчас горячо попросить Бога – и желание непременно исполнится! И урмак неистово шептал: «Всемогущий и Всемилостивый, припадаю к твоим стопам и молю…»

Вскоре силы стали оставлять Темьяна. У него закружилась голова и во рту появилась неприятная горечь. Как сквозь сон он увидел лицо жреца и услышал его голос:

– Ого, парень! Да ты помолился на славу! Ну‑ка, выпей это…

У губ урмака оказалась серебряная чаша с прозрачным напитком, пахнущим лимоном. Он сделал несколько глотков. Кисловатый напиток освежил его и придал сил. Жрец помог ему встать с колен и провел к выходу. Ноги у Темьяна подгибались, пот лил градом, а сердце бешено стучало. Он почти висел на плече у жреца – худенький и невысокий служитель Богов оказался неожиданно силен.

Миссел смерил их злым взглядом и с ненавистью в голосе пробормотал:

– Похоже, Ювис сегодня неплохо пообедал, чтоб его кишки вспучило и вывернуло наизнанку, если они у него есть, конечно. Вот мерзавец, он чуть не высосал из тебя всю жизненную силу до капли! А ты говоришь, кровь девственниц и съеденные младенцы.

Жрец с подозрением уставился на волшебника:

– А вы, мэтр, кому из Всемогущих Богов хотите вознести молитву?

Миссел отрицательно покачал головой, не скрывая раздражения:

– Увы, мой друг. Пошатнувшееся здоровье не позволяет мне как следует припасть к стопам Всевластных. Но мой спутник явно помолился за двоих.

Он подхватил Темьяна под руку и поспешно вывел из Храма.

– Ну можно ли вкладывать столько страсти в молитву, глупый ты урмак! Ты чуть было не отдал Богу душу в самом прямом смысле! – укоризненно воскликнул Миссел. – Темьян, ты спокойный и уравновешенный парень, что на тебя вдруг нашло?

– Я разговаривал с самим Богом!

– Конечно. Ты затем и пришел в Храм. Ну и что?

Темьян растерялся, не зная, как передать волшебнику переполнявшее его чувство.

– Бог даст нам удачу, – наконец пробормотал он.

– Еще бы! – взорвался Миссел. – Теперь Ювис просто обязан это сделать, если вспомнить, сколько силы благодаря тебе он сегодня получил!

– О чем ты говоришь? – удивился Темьян.

Миссел вздохнул и, придержав стремя, помог урмаку взобраться на коня. Сел сам. Подобрал поводья. И только после этого сказал ровным, спокойным голосом:

– Не обращай внимания. Мои слова просто старческое ворчание. Только в следующий раз не молись все же с таким исступлением – это плохо сказывается на твоем здоровье.

– Куда мы теперь? – без интереса спросил Темьян. Он ощущал дикую слабость и страшное напряжение одновременно.

– В гостиницу, конечно, – покосился на него волшебник. – Куда ж еще тебя такого вести.

Они сняли соседние комнаты в маленькой, небогатой гостинице. Темьян все еще плохо воспринимал окружающую действительность, пребывая в полусне‑полуяви. Волшебник помог ему раздеться и уложил на кровать.

– Я пришлю горячего пряного вина и наложницу. Она поможет тебе прийти в себя. Да не бойся, вино и лупинну я выберу сам, можешь смело пользоваться тем и другим. А потом постарайся уснуть. Скоро нам понадобятся все твои силы. – Миссел покачал головой, с болезненным восхищением посмотрел на урмака и непонятно добавил: – Честное слово, глядя на таких наивных дурачков, как ты', понимаешь, ради чего затеваются Великие Битвы!

Проснулся Темьян далеко за полночь от зарева пожаров, криков и лязга оружия. Быстро одевшись и на всякий случай прихватив меч и деньги, он спустился вниз, в трактир. Там было полно народу. Горожане и приезжие столпились вдоль окон, возбужденно переговаривались, но не высовывались наружу.

– Что случилось? – встревоженно спросил Темьян.

– В городе восстание! Адепты Темных Небес разрушают Храмы Богов!

– Говорят, их поддержал король…

– Да не говорят, а поддержал! Я сам видел королевских гвардейцев на Храмовой площади – они рубились с храмовыми даккирами!

– А волшебники Священных Пятерок на чьей стороне?

– Неизвестно. Говорят, что они пока соблюдают нейтралитет.

– Да нет! Датныок вроде за Темные Небеса, а про других не знаю.

– А горожане?

– Кто‑то ринулся на защиту Храмов, кто‑то поддерживает Темные Небеса, а мы вот тут ждем, чем все окончится…

Открылась дверь, в гостиницу вбежал расцарапанный Миссел в разодранном плаще. На щеке у него была кровь. Впрочем, как и на обнаженном мече. Палку он где‑то потерял и сейчас походил не на волшебника, а на воина.

– Быстрее, Темьян! Я оседлал наших лошадей. Да шевелись же ты, сын черепахи! Уходим!

– Погоди, а сумка? Она осталась наверху.

– Да Ротран с ней! Главное – деньги взял?

– Взял, но…

– Все, Темьян, некогда! Уходим!

Темьян растерянно выбежал вслед за Мисселом на улицу. Стояла глубокая ночь, но зарева пожаров разрывали темноту, черные клубы дыма закрывали полнеба, пряча звезды, а огромная неестественно красная луна с удовольствием глазела с чернеющих небес на царящую в городе панику и смерть.

Урмак догнал Миссела уже у коновязи.

– Да подожди же! Нам‑то зачем убегать?

– А вот зачем, – пробормотал Миссел, указывая на заполняющих улицу воинов в коричнево‑синих коротких плащах поверх прочных сетчатых доспехов. В одной руке воины держали мечи, в другой сжимали посохи.

– Боевые маги Датныока! – Темьян не поверил своим глазам. – В городе такое творится, а они охотятся за мной?!

– Не за тобой, – возразил Миссел. – Но сейчас не до разговоров. Старайся не отставать и проси твоих Богов об удаче.

– Моих?! – ошарашенно переспросил Темьян. – А кого, в таком случае, просишь об удаче ты? Проклятых?!

Миссел не ответил. Он вычертил рукой в воздухе какой‑то знак, и по мостовой словно прокатился незримый плуг, выворачивая булыжники, взрывая землю и ломая чугунные основы фонарей как сухие ветки. Боевые маги попытались ослабить заклятие Миссела, выставив одновременно вперед свои посохи. Разрушительная волна задержалась лишь на миг, а потом, обретя силу, яростно прорвалась вперед, опрокидывая врагов, погребая их под высоченным валом земли и камней.

Миссел вскочил на коня:

– Быстрее, Темьян! Да закрой же ты наконец рот и садись в седло! Надо убираться из города!

Они пришпорили коней, но умные животные не хотели идти в мешанину человеческих тел, каменных глыб и вывороченной земли, они храпели, закусывали удила и норовили встать на дыбы.

Миссел выругался и спрыгнул на землю:

– Ладно, бежим так. Но ради всего святого, скорее!

И они побежали со всех ног, стремясь затеряться в хитросплетении улиц и прорваться к городским воротам. Но маги преследовали их, выскакивая из переулков, отрезая путь, стараясь взять в кольцо. К ним присоединились королевские гвардейцы, и толпа преследователей росла. Наконец произошло неизбежное: неважно знающие город беглецы оказались загнанными в тупик. Им ничего не оставалось, как заскочить в один из домов, высадив дубовую дверь.

– Уходите, все уходите! – закричал волшебник домочадцам.

Те послушно бросились наутек. Миссел поймал за руку последнего из них.

– Наверху кто есть?

– Нет, господин, – клацая зубами, ответил тот.

– Хорошо.

Волшебник и урмак взбежали на второй этаж, разрушив за собой деревянную лестницу. Впрочем, врагов это задержало ненадолго – с помощью мебели они соорудили пирамиду, по которой самые ловкие уже карабкались наверх. Темьян схватил первого из нападающих поперек туловища и скинул на пирамиду. Та рухнула, а Темьян получил от магов удар по руке каким‑то заклинанием. Рука начала неметь. Урмак отпрянул в комнату под защиту стены. Миссел тем временем открыл окно и высунулся наружу. Поглядел вверх, на возвышающуюся старую каменную стену дома, которая упиралась в черепичную крышу, и позвал:

– Темьян!

Урмак подбежал и тоже выглянул. Свистнула арбалетная стрела, Миссел ловко поймал ее в двух ладонях от лица Темьяна и отбросил в сторону.

– Ты сможешь выбраться на крышу? – спросил волшебник.

Темьян поморщился, подумав, что, если бы не ошейник, личина Паука сделала бы подобное детской забавой. А так…

– Попробую, – сказал он. – Но у меня немеет рука.

Миссел провел над поврежденной конечностью ладонями.

– Травма серьезная. Я не смогу мгновенно излечить ее.

В это время в дверях показались первые преследователи. Миссел магией обрушил часть пола, который утянул за собой гвардейцев и, судя по крикам, нанес увечья нескольким оставшимся внизу.

– Выбора нет, Темьян. Лезь первым, а я тебя подстрахую от стрел и заклинаний.

Урмак встал на карниз и посмотрел на стену.

Пролезть надо локтей десять, не больше. Камень старый, скрепляющий его раствор местами раскрошился, оставляя приличные щели, за которые может зацепиться ступня и пальцы рук. Над окном архитектор поместил витиеватую лепнину, по которой вообще можно подняться как по лестнице. Основная сложность – сама крыша. Вернее, переход на нее со стены. Нижний слой черепицы выступает на солидное расстояние, а зацепиться особо не за что.

Мимо головы урмака просвистели еще две стрелы, одна, резко изменив направление, влетела в комнату, другая сломалась о камень стены.

Темьян снял башмаки и сосредоточился, вызывая образ Паука. Вначале ему показалось, что затея абсолютно безнадежная – нефритовый ошейник не отпускал звериную сущность Темьяна, загоняя ее в самую глубину человеческого сознания. Но несколькими мгновениями позже ему почудилось привычное бурление крови, предвещающее вариацию. Он напрягся изо всех сил, стремясь удержать ускользающее ощущение, и полез вверх, стараясь не слишком полагаться на покалеченную руку. К счастью, она полностью не потеряла чувствительности, пальцы сгибались и разгибались, правда, гораздо медленнее, чем на здоровой, и неприятное покалывание сопровождало каждое ее движение.

В оставленной урмаком комнате слышались звуки сражения – гвардейцы и маги прорвались‑таки в комнату. Миссел, судя по звукам, орудовал мечом, защищая окно.

Темьян карабкался по стене, не сводя взгляда со ската крыши, и представлял, как клейкая паучья нить вылетает из его пупка и надежно крепится к черепице. Если бы он мог обернуться Пауком, крепкая, гибкая паутина уже одним махом взметнула бы его на крышу, но ошейник надежно тормозил способности оборотня, хотя погасить их полностью волшебной игрушке оказалось все же не под силу. Организм урмака не смог выработать нужный белок, который, застывая на воздухе, превращался в пресловутые паучьи нити. Но разуму Темьяна удалось создать астральную веревку, которая и помогла ему преодолеть препятствие. Миг дикого сосредоточения – и урмак, припав на все конечности, оказался на покатой крыше.

Оставшись внешне человеком, он все же сумел получить некоторые качества Паука, в частности астральные восемь глаз, позволяющие существенно расширить обзор. Он видел все, что происходит за спиной, впереди и по бокам. Впрочем, ощущения были другими, нежели как если бы он действительно смотрел глазами. Информация поступала в мозг отрывистыми образами, четкими, рельефными тенями. Темьян не смог бы описать цвет предметов, их структуру. Пользуясь паучьим зрением, он не отличал дерево от металла, камень от песка, жидкое от твердого. Только живое от неживого. Но для Паука это и было главным. Неживое делилось на опасное и безопасное, а живое – на добычу и бесполезную декорацию. Только эти четыре категории имели для Паука смысл.

Оказавшись на крыше, Темьян затылком уловил какое‑то движение. Глаза Паука безошибочно определили: добыча! Опасность и добыча!

Резко повернув голову, Темьян увидел на площадке возле печной трубы стрелка с арбалетом, который торопливо целился в него. До арбалетчика было шагов шесть‑семь вверх по достаточно крутому наклону крыши. Урмак по‑прежнему стоял на четвереньках вполоборота к стрелку. Палец арбалетчика уже нажимал на спуск, когда Темьян взвился вперед и вверх в немыслимом паучьем прыжке, разворачиваясь в воздухе. Одним скачком преодолев все расстояние, он сбил арбалетчика с ног и резким поворотом рук сломал ему шею. Вид поверженной добычи вырвал из его уст глухое рычание и желание вцепиться в теплую человеческую плоть, чтобы, по обычаям урмаков, испробовать горячей крови. Но человеческое начало, подпитываемое розовым нефритом, возобладало, погасив позыв, и Темьян с досадой покрутил головой – невозможность полного перевоплощения очень утомляла и вызывала сильное раздражение.

На крыше появился Миссел. Окинув взглядом труп и стоящего рядом на четвереньках урмака, он сразу все понял и сочувственно сказал:

– Тебе необходимо сделать хоть глоток, парень. Иначе, сдерживаясь, ты рано или поздно сойдешь с ума.

Темьян поморщился от отвращения, понимая, что волшебник прав: если урмак не прибегал к вариации, он мог годами жить, не нуждаясь в человеческой крови, но, принимая личину Зверя и обретая его силу, обязан был следовать до конца образу Охотника. А Темьян уже второй раз вызывал дух своей иной ипостаси (первый раз – во время драки в таверне – Барса), второй раз начинал Охоту и получал Добычу, но не доводил обряд до конца. Темьян еще раз посмотрел на убитого и понял, что нет, не сможет. Не сейчас.

– В следующий раз обязательно! – пообещал себе и волшебнику урмак.

Миссел увидел арбалет и обрадовался:

– Темьян, ты умеешь им пользоваться?

– Умею, но стреляю не очень метко.

– Все равно возьми с собой.

Темьян снял колчан с плеча убитого и забросил себе за спину. Затем поднял арбалет, оттянул тетиву и зацепил за наводящую планку, вложил стрелу и защелкнул спуск. Арбалет был готов к работе.

Они побежали по крыше в сторону соседнего дома. Дом оказался выше на целый этаж, но, подсаживая и помогая друг другу, они забрались без особых усилий. Миновали еще несколько домов. Пару раз Темьян разряжал арбалет в появляющиеся на соседних крышах темные силуэты в сине‑коричневых плащах. Одного из врагов, внезапно выскочившего из‑за высокой печной трубы, зарубил мечом Миссел.

Наконец по крышам они добежали до перекрестка. Миссел глянул вниз с высоты пятиэтажного дома и обернулся к Темьяну:

– Нам бы перебраться через улицу, тогда они точно потеряют наш след. Ты сможешь сделать такой огромный прыжок?

Темьян смерил расстояние до следующего дома – шагов двадцать, не меньше. Хотя здание ниже на целый этаж, и это несколько облегчает задачу. Урмак прислушался к себе. В нем все еще бурлила «паучья кровь», требуя превращения, но розовые кандалы сдерживали ее. Темьян еще раз прикинул расстояние, и Паук в нем сказал: «Плевое дело!»

Темьян решился.

– Я прыгну, только арбалет мне станет мешать, – извиняющимся тоном сказал он.

– Я возьму его с собой. Давай колчан, меч и мешок. Да, сними куртку… ага… ботинки ты уже снял, молодец.

Урмак поспешно сбросил все лишнее. Попробовал еще глубже погрузиться в образ Паука. На всякий случай приготовился метнуть астральную паутину и побежал вниз по наклону крыши. У самого края резко повысил кровяное давление в нижних конечностях и, мощным толчком выпрямив ноги, сделал прыжок.

Он не долетел шага три, не больше. Его организм сделал невозможное – в последний момент сумел‑таки выкинуть спасительную паучью нить, которая успела зацепиться за стену и приостановила падение. Притянутый паутиной к стене дома, Темьян сильно стукнулся о камень, но из последних сил сумел оттолкнуться и, спружинив, забраться на крышу. С трудом он встал на скользкий скат крыши, ноги у него дрожали. Его организм, истощенный колоссальными усилиями в борьбе с волшебным ошейником, пребывал на грани. Темьян перешел ту черту, за которой обычное «возвращение к человеку» становилось невозможным. «Паучья кровь» все еще кипела в жилах, требуя либо довершить вариацию, либо закончить обряд с помощью крови. Сделать первое мешал ошейник. Для второго требовалась Добыча.

Вскоре раздался шипящий свист рассекаемого воздуха, но волшебник оказался рядом. Посмотрев на трясущегося, словно в лихорадке, Темьяна, он озабоченно покачал головой.

– Плохо дело, парень. Ты погрузился в образ слишком глубоко и теперь не можешь выйти, да?

Темьян кивнул, клацая зубами. Говорить он не мог.

– Ладно, – сказал Миссел, – быстро одевайся, и двигаем дальше.

Темьян взялся за куртку, но никак не мог попасть в рукава трясущимися руками. Его лоб покрывала испарина, а сердце временами почти останавливалось. Волшебник молча стоял рядом и смотрел на него. Наконец Темьян справился с курткой и башмаками, действуя практически одной рукой – вторая, поврежденная магами, периодически полностью теряла чувствительность.

Они побежали по крышам. К счастью, дома стояли очень близко друг к другу, урмаку и волшебнику не пришлось больше прыгать. Темьян все чаще стал спотыкаться, два раза упал буквально на ровном месте, и Миссел помогал ему встать на ноги. Вскоре волшебник решил, что они оторвались, и скомандовал:

– Спускаемся вниз!

Он нашел печной люк и без труда взломал его. Они спустились по шаткой металлической лестнице на темный чердак. Миссел плечом вышиб дверь и первым выскочил на уходящую вниз широкую мраморную лестницу, укрытую ковровой Дорожкой, – дом оказался из богатых.

Навстречу вывалился детина в доспехах и с мечом, – вероятно, кармот, то есть охранник‑наемник. Он явно принял их за грабителей.

Темьян остановился, полагая, что Миссел разрешит недоразумение: объяснит кармоту, что они не враги, им надо просто пройти через дом на улицу. Но волшебник молча окинул человека с мечом расчетливым взглядом. Затем жестко глянул на шатающегося урмака, подтолкнул вперед и прошипел:

– Давай, парень, не валяй дурака! Сделай то, что должен!

Темьян колебался всего мгновение. Его глаза сузились и потемнели. Рот ощерился в оскале. Детина взмахнул мечом, целясь в левую ключицу урмака. Тот сжался в комок и подкатился к кармоту, поднырнув под меч, сильно дернул за обутые в сапоги ноги, а когда охранник потерял равновесие и упал, прыгнул сверху, впиваясь зубами в его шею. Человек захрипел и задергался в конвульсиях, выпустив из ослабевшей руки бесполезное оружие.

Темьян жадно глотал, давясь, горьковатую кровь и чувствовал, как жизнь вытекает из умирающего, наполняя его самого умиротворением и покоем. Наконец урмак оторвался от своей жертвы, ощущая, как обычно, разом и отвращение, и удовлетворенность. Зверь в нем получил что хотел и успокоился, вновь уступая сознание человеку.

Темьян поднял на волшебника перепачканное кровью лицо. Сказал с горечью:

– Вот поэтому‑то люди боятся и презирают урмаков. А некоторые считают, что нас надо уничтожать или держать в клетках, подобно диким зверям!

– Но те же люди не отказываются от помощи урмаков и без зазрения совести прикрываются вашими жизнями в войнах и сражениях. Разве не вы всегда на острие любой атаки? – возразил Миссел и протянул чистую тряпицу.

Темьян взял, вытер с лица и рук кровь, встал. Лихорадка прошла, рука больше не немела. Кровь Добычи вымыла из его тела не только усталость и дух Зверя, но и магический яд. Темьян снова был силен, собран и готов к бою.

– Все? – спросил Миссел. – Тогда пошли.

Они сделали буквально пару шагов вниз по лестнице, как им навстречу ринулись, размахивая мечами и секирами, соратники убитого кармота. Темьян покосился на волшебника, мимолетно подумав, что, видимо, тот использовал какую‑то магию, чтобы отвлечь кармотов, пока он приводил себя в порядок. Впрочем, думать было некогда. Закипела драка. Противник оказался не очень силен, и Темьян постарался не прибегать к своим звериным инстинктам. Он и без них умело сбивал с ног, блокировал удары и атаковал сам, искусно используя свои руки и ноги в качестве смертоносного оружия. Подаренный Келвином меч так еще ни разу и не покинул ножны. Миссел и Темьян спустились с лестницы, оставив позади убитых или покалеченных противников.

В самом низу под лестницей Миссел заметил сверкание чьих‑то глаз и ринулся туда с мечом. Выругавшись сквозь зубы, он вытащил вихрастого исцарапанного мальчишку в новеньком бархатном камзольчике, который совсем не вязался с видом заправского драчуна и хулигана.