Carpe Jugulum. Хватай за горло! 11 страница

– Этот колпачок связала для нее нянюшка Ягг, – ответила Маграт. – Он должен так выглядеть. Хочешь подержать ее?

– По‑моему, ей и так хорошо, – неуверенно отказалась матушка.

«Она не знала, как назовут ребенка! – прошептала Пердита. – Я же говорила! Нянюшка думала, что матушка находится в сознании девочки, голову даю на отсечение, именно так она и думала, потому что я видела, как она смотрела на малышку, а на самом деле матушки там не было, потому что в таком случае она знала бы ее имя, а она его не знает! И она ни за что на свете не причинила бы малютке вреда…»

Матушка словно бы очнулась.

– Как бы там ни было, – промолвила она, – есть проблема, гм, есть три ведьмы. И нигде не говорится, – она сурово глянула на Агнессу, – что одной из них обязана быть матушка Ветровоск. В общем, вы разберетесь. Я слишком долго была ведьмой в этих местах, пора… заняться чем‑нибудь другим…

– Будешь прятаться здесь? – спросила Маграт.

– Я не собираюсь повторять для бестолковых, девочка. Никто не может приказывать мне, что я должна или не должна делать. Я сама знаю, что должна, а что – нет. Это ведь твой муженек пригласил в страну вампиров? Вы решили, что это будет очень современно. Каждый дурак знает: вампир не получит над тобой власти, если ты сам ее не отдашь, пока ты сам его не пригласишь. Но этих вампиров пригласил сам король, поэтому они вонзят свои зубы во всю страну. И я, старая, живущая в лесу женщина, должна все исправлять? Когда вас уже трое? Целую жизнь я была кому‑то должна с самого раннего «могу» до позднего «не могу», и больше я так жить не хочу. А сейчас попрошу вас всех убраться из моей пещеры. Больше мне нечего сказать.

Нянюшка бросила взгляд на молодых ведьм и пожала плечами.

– Что ж, пошли, – сказала она. – Если поспешим, успеем обратно до темноты.

– Что, и все? – спросила Маграт.

– Все когда‑нибудь кончается, – промолвила матушка. – Я немного отдохну здесь и продолжу свой путь. На свете столько мест, куда можно пойти.

«А теперь заставь ее сказать правду!» – вмешалась Перлита, но Агнесса прикусила язык. Она и так уже достаточно напортачила с этим своим «должна».

– Ну ладно, мы пошли, – помахала рукой нянюшка.

– Но…

– Не нокай, девочка, не запрягла, – отрезала нянюшка. – Как выразилась бы матушка.

– Вот именно! – буркнула матушка, ложась обратно на песок.

Шагая обратно по туннелю, Агнесса вдруг услышала, как Пердита начала считать: «Раз, два, три…»

Вдруг Маграт и нянюшка одновременно остановились. Маграт принялась шарить по карманам, а нянюшка – по панталонам.

– Ой! – воскликнула Маграт. – Кажется, я там забы…

– Вот черт, кажется, трубку оставила! – выпалила нянюшка с такой скоростью, что на целую голову успела опередить Маграт.

«Итого – пять секунд», – констатировала Пердита.

– А я что‑то не видела, как ты ее доставала, – подозрительно сказала Агнесса.

Нянюшка смерила ее испепеляющим взглядом.

– Правда? Значит, сейчас пойду и оставлю ее там. Маграт, ты ничего там не забыла? Не беспокойся, я принесу, что бы это ни было.

– Большое спасибо! – выкрикнула Маграт вслед нянюшке, уже поспешающей назад.

– Матушка говорила неправду, – сказала Агнесса.

– Конечно. Она всегда так поступает, – кивнула Маграт. – Хочет, чтобы ты сама обо всем догадалась.

– Но она была права, сказав, что нас трое.

– Да, однако я совсем не собираюсь снова становиться ведьмой. У меня есть другие дела. Возможно, когда Эсме подрастет, займусь в свободное время ароматерапией или еще чем‑нибудь, но посвящать всю свою жизнь ведьмовству – нет уж, увольте. А вообще, эта сила трех и так далее… По‑моему, все это уже вышло из моды.

«И что же мы имеем? – вклинилась Пердита. – Знающую, но с технической точки зрения неопытную девушку, обремененную домашними заботами молодую мать и убеленную сединами старушку… Не слишком‑то мистично, не правда ли? Однако, лишь услышав, что матушка попала в беду, Маграт мгновенно запеленала свою ненаглядную дочурку, а о муженьке ни разу даже не вспомнила…»

– Погоди минутку… Послушай, – сказала Агнесса.

– Что?

– Просто послушай… Этот звук, разносящийся по пещерам…

Нянюшка Ягг уселась на песок и немного поерзала, устраиваясь поудобнее. После чего достала трубку.

– Ну, – обратилась она к лежавшей фигуре. – Если отвлечься от темы, как ты себя чувствуешь?

Ответа не последовало.

– Видела сегодня утром госпожу Господиеси, – продолжала болтать нянюшка. – Из Ломтя. Так, просто поздоровалась. Она сказала, что госпожа Плющ держится молодцом.

Нянюшка выдохнула облако дыма.

– Дала ей пару‑другую советов.

По‑прежнему никакого ответа от неподвижной фигуры.

– Наречение прошло нормально. Хотя священнослужитель выставил себя набитым дураком, набитее не бывает.

– Я не могу их победить, Гита, – сказала матушка. – Не могу, и это факт.

Нянюшка Ягг обладала одной очень хорошей способностью – она знала, когда нужно промолчать. Это оставляло дыру в разговоре, которую собеседник чувствовал себя обязанным заполнить.

– У них разум словно сталь. Я не могу в него проникнуть. Все испробовала. Каждый известный мне трюк! Они постоянно ищут меня, но, пока я здесь, они меня не найдут. Хотя лучший из них едва не настиг меня в моей же хижине! В моем собственном доме!

Нянюшка Ягг понимала ужас, который испытала матушка. Дом ведьмы – это ее крепость.

– Я никогда не испытывала ничего подобного, Гита. У него были сотни лет, чтобы отточить свое мастерство. Ты заметила, сколько развелось сорок? Он использует их как свои глаза. Кроме того, он очень умен. Этого типа бутербродом с чесноком не возьмешь. Я это сразу поняла. Вампиры стали учиться. Раньше все было иначе. Я не смогла проникнуть в их разумы. Они стали более сильными, могущественными, быстро соображают… Могу сказать лишь одно: мериться с ним, чей разум сильнее, так же бесполезно, как плевать против урагана.

– И что ты собираешься делать?

– Ничего! Я ничего не могу сделать! Неужели ты так и не поняла ничего из того, что я тебе говорила? Неужели до тебя не доходит, что я весь день, лежа здесь, пыталась что‑нибудь придумать? Они знают о чарах буквально все, а Заимствование – их вторая натура, а нас они считают скотом, который когда‑то давным‑давно научился говорить… Гита, я ожидала всего, чего угодно, но не такого. Я постоянно думаю о том, что произошло, и не могу найти выхода.

– Выход есть всегда, – сказала нянюшка.

– Но я его не вижу. Все, Гита. С таким же успехом я могу лежать тут, пока капли воды не превратят меня в камень, как ту ведьму у входа.

– Ты найдешь выход, – возразила нянюшка. – Еще никому не удавалось победить Ветровоска. Победа у вас в крови, как я всегда говорила.

– Я уже побеждена, Гита. Даже не успев начать схватку. Может быть, кто‑нибудь другой найдет выход, только не я. Я столкнулась с разумом, который намного превосходит мой. И могу только прятаться, я не способна нанести ответный удар!

Мурашки пробежали по спине у нянюшки, когда та поняла, что матушка Ветровоск говорит серьезно.

– Вот уж не думала, что услышу от тебя такое, – пробормотала она.

– Уходи. Девочка замерзнет и простудится.

– А что ты собираешься делать?

– Может, пойду дальше. А может, останусь здесь.

– Ты не можешь остаться здесь навечно, Эсме.

– Взгляни на ту, что сидит у входа.

На этом разговор закончился. Нянюшка вернулась в туннель, где с чересчур невинным видом поджидали ее Маграт и Агнесса, и повела их к выходу.

– Стало быть, нашла свою трубку? – спросила Маграт.

– Да, спасибо.

– Что она собирается делать? – поинтересовалась Агнесса.

– Не заставляй меня попусту повторять, – огрызнулась нянюшка. – Все равно вы всё слышали. А если вы не подслушивали, значит, вы и не ведьмы вовсе.

– Но что можем мы, чего не может она? Если она побеждена, значит, побеждены и мы.

– И что имела в виду матушка под ранним «могу» и поздним «не могу»? – уточнила Маграт.

– Ну, день начинается утром, когда ты можешь видеть, а заканчивается вечером, когда ты уже видеть не можешь, – пояснила нянюшка.

– Она действительно так плохо себя чувствует?

На мгновение нянюшка остановилась у каменной ведьмы. У нее потухла трубка, и она чиркнула спичкой по крючковатому носу.

– Нас трое, – сказала она. – Нужное число. Итак, начнем с того, что закатим самый настоящий шабаш…

– Но как ты можешь быть так спокойна? – спросила Агнесса. – Сама матушка… отступила…

– Значит, наша очередь идти вперед, – сказала нянюшка.

Чтобы все было по‑настоящему, нянюшка установила прямо по центру комнаты котел, но шабаш в помещении – это по меньшей мере странно, а шабаш без матушки Ветровоск – это совсем скверно.

Пердита заявила, что они больше похожи на избалованных, играющих в ведьм девчонок. Огонь горел только в огромной черной кухонной плите самой последней модели, недавно установленной любящими сыновьями нянюшки Ягг. На плите закипал чайник.

– Я заварю чай, хорошо? – предложила Маграт, поднимаясь со стула.

– Сядь обратно, – велела нянюшка. – Заваривать чай – обязанность Агнессы. Ты – мать. Твоя обязанность – разливать чай.

– А какова твоя обязанность, нянюшка? – спросила Агнесса.

– Пить его, – без малейшего промедления ответила нянюшка. – Итак. Мы должны попробовать побольше узнать о них, пока они достаточно дружелюбно настроены. Агнесса, ты с Маграт и ребенком вернешься в замок. Ей все равно понадобится помощь.

– А что это нам даст?

– Ты сама говорила, – сказала нянюшка, – что вампиры на тебя не действуют. Как только они пытаются влезть в разум Агнессы, он исчезает, и появляется, будто на качелях, разум Пердиты. Пока они разглядывают Пердиту, возвращается Агнесса. И похоже, юный Влад положил на тебя глаз?

– Надеюсь, что нет!

– А я думаю, что да, – фыркнула нянюшка. – Мужчины всегда западают на женщин, в которых присутствует некая загадочность. Им нравится вызов, понятно? Так вот, пока он будет смотреть на тебя, ты будешь смотреть одним глазом на Маграт, а другим – на него, понятно? У каждого есть свои слабости. Судя по всему, всякие намеки типа «Не слишком ли здесь темно?» и случайные раздвигания занавесок не помогут отделаться от этих вампиров, но мы обязательно найдем способ.

– А если нет?

– Выйдешь за него замуж, – отрезала нянюшка.

Маграт ахнула. Чашка зазвенела в ее руке.

– Какой ужас! – воскликнула она.

– Я лучше покончу жизнь самоубийством, – ответила Агнесса.

«Утром», – тут же добавила язвительная Пердита.

– Замужество не обязательно должно быть долгим, – сказала нянюшка. – Засунь за подвязку острый кол, и, пока будем резать свадебный торт, наш жених уже остынет.

– Нянюшка!

– А может, ты положительно повлияешь на него и он изменит свой образ жизни, – продолжала нянюшка. – Ты удивишься, на что способна жена, точно знающая, чего хочет. А в твоем случае вас целых двое. Взять, к примеру, короля Веренса Первого. До женитьбы он постоянно бросал кости за спину, но жена научила его складывать их на краю тарелки. Я всего месяц была замужем за первым господином Яггом, а он уже научился вылезать из ванны, когда нужно было помочиться. Муж – такая штука, он легко поддается усовершенствованию. Вдруг тебе все‑таки удастся переключить его на кровяную колбасу, черный пудинг и недожаренные бифштексы?

– Нянюшка, ты должна быть абсолютно бессовестным человеком, чтобы предлагать мне такое, – буркнула Агнесса.

– А я бессовестный человек, – просто ответила нянюшка. – Во всяком случае, когда речь идет о Ланкре. Будь мы мужчинами, то говорили бы сейчас о том, как бы половчее положить жизни за родину. Но мы женщины, поэтому можем говорить лишь о том, как лечь самим.

– Нет, я больше не желаю это слушать! – воскликнула Маграт.

– Я не прошу ее сделать то, что не готова сделать сама, – возразила нянюшка.

– Правда? Тогда почему бы…

– Потому что никто меня об этом не просит, – перебила нянюшка. – Но скинуть бы мне годков этак пятьдесят, думаю, уже к середине лета наш мальчик грыз бы турнепс и радостно улыбался.

– То есть, следуя твоей логике, поскольку Агнесса женщина, она должна использовать против него всякие сексуальные хитрости? – уточнила Маграт. – Но это так… это так… Типичная нянюшка Ягг, вот и все, что могу сказать.

– Она может использовать любую хитрость, которая подвернется под руку, – хмыкнула нянюшка. – Мне все равно, что там утверждает матушка. Выход всегда есть. Взять, к примеру, того цортского героя, или откуда еще он там был, ну, который был полностью неуязвимым, акромя пятки. Кто‑то ведь в конце концов умудрился воткнуть ему в пятку копье!

– Ты предлагаешь истыкать этого вампирчика с головы до ног?

– Честно говоря, никогда не понимала смысла этой легенды, – призналась нянюшка. – Ну, то есть, если он знал, что пятка – это его слабое место, надел бы хоть башмаки перед боем…

– Ты не понимаешь, что это за тип, – сказала Агнесса, не обращая внимания на смену темы. – Он смотрит на меня так, будто раздевает взглядом.

– От взгляда не беременеют, – пожала плечами нянюшка.

– И он все время надо мной смеется! Словно знает, что не нравится мне, и ему от этого весело!

– Значит, так: вы обе отправляйтесь в замок! – прорычала нянюшка. – За Ланкр! За короля! За каждого гражданина нашей страны! А если он позволит себе лишнее, выпускай Пердиту! Похоже, в некоторых вещах она получше тебя разбирается!

В напряженной тишине со стороны нянюшкиного буфета послышался тихий звон. Маграт откашлялась.

– К‑как в старые, добрые времена, – пробормотала она. – Мы опять спорим.

Поднявшись, нянюшка сняла с крючка над плитой чугунную сковороду.

– Так с людьми поступать нельзя, – угрюмо заявила Агнесса.

– Мне – можно, – сказала нянюшка, на цыпочках направляясь к буфету. – Я сейчас – не я, понимаешь?

И она с силой опустила сковороду на буфет, днищем вверх. Во все стороны брызнули осколки украшений.

– Попался, синий дьяволенок! – заорала нянюшка. – Думал, я тебя не вижу!

Сковорода приподнялась. Нянюшка налегла на нее всем весом, но сковорода тем не менее продолжала двигаться к краю буфета, медленно раскачиваясь из стороны в сторону.

Наконец что‑то красно‑синее упало на пол и поскакало в сторону закрытой двери.

Мимо Агнессы со значительным ускорением промчался Грибо. Однако в самый последний момент, прямо перед прыжком, кот вдруг передумал. Из всех четырех его лап одновременно вылетели когти и впились глубоко в доски пола. Кот перекатился, снова вскочил на лапы и принялся умываться.

Красно‑синее существо стукнулось в дверь и выпрямилось, превратившись в синего человечка дюймов шесть ростом и с огненно‑рыжими волосами. В руках у человечка был маленький меч – ну, или большой, это как посмотреть. Меч был лишь чуть меньше своего хозяина.

– Ах‑ха, драхс тя подрахс, старукса страшна перчица! – завопил человечек.

– А, это ты. – Нянюшка мгновенно успокоилась. – Выпить хочешь?

Меч немного опустился, но с намеком, что может быть снова поднят в любое мгновение.

– Ачо?

Нянюшка наклонилась над ящиком рядом со своим стулом и принялась перебирать бутылки.

– Укипаловки? Самой лучшей. Винтажненькой, – посулила она.

У коротышки загорелись глаза.

– Ка прош торник?

– Правильно. Агнесса, достань из коробки для швейных принадлежностей наперсток и передай его мне. Иди сюда, – позвала она коротышку, открывая бутылку подальше от огня и наполняя наперсток. – Дамы, позвольте представить… Покажи‑ка свои татуировки… Ага… Одного из Нак‑мак‑Фиглей. Эти мелкие бестии примерно раз в год предпринимают набеги на мое хозяйство. Но кажется, я уже вычислила их схему.

– Йингс, ты, гралей йин! Рва мы тя как грел! – сказал голубой человечек, принимая наперсток.

– Кто он такой? – спросила Маграт.

– Они – цверги, – ответила нянюшка.

Человечек мгновенно опустил наперсток.

– Пикеты!

– Хорошо, пикси, как скажешь, – согласилась нянюшка. – Живут на высокогорных пустошах ближе к Убервальду…

– Ах‑ха! Бай‑бай, кранты сна шпиль, й'оль бехиннит! Феггеры! Гнус соскокровиксы бам ногас заддас исс…

Нянюшка кивала, слушая его. Примерно на середине речи маленького человечка она снова наполнила наперсток.

– Понятно, – сказала она, когда он наконец замолчал. – В общем, он говорит, что Нак‑мак‑Фиглей из родных земель выгнали вампиры, понятно? Они якобы выгоняли… – Нянюшка зашевелила губами, подбирая подходящие слова, – …всех старых людей.

– Как жестоко! – воскликнула Маграт.

– Нет… я хотела сказать… древние народы. Обитателей… окраин. Ну, тех, кого не часто встретишь… кентавров, страшилищ, цвергов…

– Пикеты!

– Да‑да, конечно… В общем, всех их вампиры заставили покинуть страну.

– И зачем это вампирам понадобилось?

– Вероятно, древний народец вышел из моды, – сказала нянюшка.

Агнесса уставилась на пикси. По шкале эфирности от одного до десяти он выглядел так, словно принадлежал к какой‑то другой шкале, зарытой глубоко в океанском иле. Синева кожи маленького человечка объяснялась татуировками и боевой раскраской. Ярко‑рыжие волосы торчали во все стороны. Его единственной реакцией на температуру на улице была набедренная повязка. Вдруг человечек заметил, что Агнесса его рассматривает.

– Чо вылупикса, муикс не видакс? Верзунья чмарая!

– Э… извини, – сказала Агнесса.

– Хороший язык, верно? – спросила нянюшка. – С легкой примесью вереска и навоза. Но если Нак‑мак‑Фигли на твоей стороне, можно ничего не опасаться.

Человечек помахал нянюшке пустым наперстком.

– Дам о'сран «лемонад», старукса!

– О да, тебя не обманешь, тебе нужен настоящий напиток, – сказала нянюшка. Она откинула подушку стула и достала бутылку черного стекла, пробка которой удерживалась проволокой.

– Ты собираешься давать ему это? – изумилась Маграт. – Это ведь твоя лекарственная укипаловка!

– И ты всегда говорила, что она предназначена только для наружного применения, – добавила Агнесса.

– Нак‑мак‑Фигли – крепкие ребята, – откликнулась нянюшка, передавая бутылку коротышке. К удивлению Агнессы, тот с поразительной легкостью схватил бутылку, которая была куда больше его размерами. – Получай, парень, и можешь угостить своих приятелей, потому что я знаю: они где‑то здесь.

На комоде что‑то зазвенело. Ведьмы посмотрели туда. Сотни человечков появились из‑за украшений. Многие были в остроконечных шапочках, чьи длинные кончики, изгибаясь, смотрели практически вниз. И буквально все были вооружены мечами.

– Они отличаются невероятным умением сливаться с окружающей средой, – сказала нянюшка. – Именно поэтому им и удалось выжить на протяжении стольких лет. Это… ну и то, что они убивали людей, которым не посчастливилось их заметить.

Очень тихо подошел Грибо и устроился под ее стулом.

– Итак… господа, – сказала нянюшка, когда бутылка пошла по кругу, – значит, вас вампиры выгнали?

В ответ раздался дружный рев.

– Ракудрыть!

– Ах, то мерз дьявволла!

– Взадд, кирдыкс как плох!

– Верзуны!

– Что ж, полагаю, вы можете остаться в Ланкре, – сказала нянюшка, несмотря на жуткий гвалт.

– Погоди‑ка, нянюшка… – начала было Маграт.

Нянюшка поспешно замахала на нее рукой.

– На озере есть остров, – продолжила она уже более громким голосом. – Там гнездятся цапли. Отличное место. Много рыбы, отличная охота в долине.

Синие пикси сбились в толпу. А потом один из них заговорил:

– Признас? Ты не брехакс, мая гайл?

– Да‑да, и никто не будет вас беспокоить, – успокоила его нянюшка. – Но никакого скотокрадства, понятно?

– Они крадут скот? – спросила Агнесса. – Скот… в смысле, нормального размера? Но сколько таких коротышек для этого требуется?

– Четверо.

– Четверо?

– По одному под каждую ногу. Я видела, как они это проделывают. На поле корова щиплет травку, никому не мешает, вдруг трава начинает шуршать, слышится: «Хоп, хоп, хоп!», и корова со свистом проносится мимо! Не шевеля ногами! Они куда сильнее тараканов. Если вздумала наступить на пикси, надень ботинки с подошвой потолще.

– Но, нянюшка, ты не можешь подарить им остров! Он ведь тебе не принадлежит! – возмутилась Маграт.

– Он никому не принадлежит.

– Нет, принадлежит. Королю!

– Ага. Значит, этот остров и твой тоже. Вот и подари им его, а бумажки Веренс подпишет потом. Стоящее дело, – добавила нянюшка. – А в обмен они не будут воровать наших коров. В противном случае коровы так и будут мелькать у тебя перед глазами. Вжик – корова! Вжик – корова! Иногда задом вперед.

– Не шевеля ногами? – спросила Агнесса.

– Вот именно!

– Ну… – замешкалась Маграт.

– Они нам пригодятся, – понизила голос нянюшка. – Больше всего на свете они любят драться.

– Вист, йон урывакс вматт!

– Вернее, больше всего на свете они любят выпить, – уточнила нянюшка.

– Нас, дракс дракс!

– В общем, и то и другое вместе, – еще раз уточнила нянюшка.

– Ан тырикс музверей.

– И воровать коров, – перевела нянюшка. – Больше всего на свете они любят пить, драться и воровать коров. Послушай, Маграт, я предпочитаю, чтобы они, так сказать, писали изнутри наружу, а не снаружи внутрь. Их очень много, и ты будешь по щиколотки мокрая ходить.

– Но что они могут? – спросила Маграт.

– Ну… Их боится даже Грибо, – сказала нянюшка.

Сейчас Грибо представлял собой два напуганных зрачка, один желтый и один жемчужно‑белый, ярко сверкавшие из темноты. На ведьм это произвело впечатление. Однажды Грибо завалил лося. Он нападал на все и вся, включая предметы архитектуры.

– Тогда почему они не могли справиться с вампирами? – поинтересовалась Агнесса.

– Ах, к'ка ловка баба! Думашь, мы цветокс‑леснокс феекс? – насмешливо откликнулся синий человечек.

– Они не умеют летать, – сказала нянюшка.

– Но это такой миленький островок… – пробормотала Маграт.

– Девушка, твой муж занялся политикой, поэтому мы и попали в беду, а чтобы начать получать, нужно научиться отдавать. Сейчас он болен, однако ты – королева и можешь поступать так, как сама решишь. Никто не может тебе приказывать, что делать, а что не делать, разве не так?

– Ну… да…

– Тогда подари им этот треклятый остров, и у них будет ради чего воевать. В противном случае они прокатятся по нашей стране как ураган, а по пути прихватят весь скот. В общем, приукрась все это мудреными словами, и получится ловкий политический ход.

– Нянюшка? – окликнула Агнесса.

– А?

– Только не сердись, но тебе не кажется, что матушка поступает так намеренно? Я имею в виду, она специально не вмешивается. Чтобы мы собрались втроем и работали вместе.

– И зачем ей это?

– Ну, чтобы у нас развилась интуиция, чтобы мы научились работать сообща, чтобы преподать нам урок, – начала перечислять Маграт.

Нянюшкина трубка остановилась на полпути к нянюшкиным губам.

– Нет, – наконец сказала нянюшка. – В этом я сомневаюсь, потому что это полная ерунда. Эй, пьянчужки… вот ключ от шкафа со спиртным в кладовой. Повеселитесь хорошенько, но то, что в зеленых бутылках, не трогайте, потому что там… Впрочем, думаю, даже оно вам не навредит.

По комнате словно пронеслось синее облако.

– У нас всех есть то, чего нет у матушки, – сказала нянюшка.

– И что именно? – спросила Агнесса.

– У Маграт есть ребенок. У меня нет совести. А у нас обеих есть ты.

– И какой от меня толк?

– Ну, во‑первых, у тебя насчет всего есть два мнения.

Со стороны кладовой донеслись звон стекла и вопли:

– Ах, ты скивенс! Ща полна морда люлей валять!

– Блинс? Сизу? Хелвайт! Держа моя бутыл. Гут! Теперь держа его за рук!

– Ну, ща вставля! Чмо лупоглаз!

Разбилось еще что‑то.

– Мы все вернемся в замок, – сказала нянюшка. – На наших условиях. Чтобы сразиться с этим графом. Возьмем чеснок, лимоны и все такое прочее. Захватим святую воду господина Овса. Только не говорите, что все это вместе не сработает.

– А нас туда вообще пустят? – осведомилась Агнесса.

– Ну, им будет чем заняться, – усмехнулась нянюшка. – Когда у ворот соберется целая толпа. Мы тем временем и проскользнем.

– Какая толпа? – удивилась Маграт.

– Которую мы организуем, – сказала нянюшка.

– Нянюшка, толпу нельзя организовать, – возразила Агнесса. – Толпа – это то, что происходит спонтанно, вдруг.

Глазки нянюшки Ягг загадочно заблестели.

– В окрестностях живут семьдесят три Ягга, – сказала она. – Что ж, пусть это будет спонтаническая толпа.

Ее взгляд скользнул по рядам семейных портретов, потом она сняла башмак и постучала им по стене. Буквально через несколько секунд хлопнула дверь и под окном раздались чьи‑то шаги.

Джейсон Ягг, кузнец и старший из мужчин клана Яггов, заглянул в переднюю дверь.

– Да, мам?

– Примерно, гм, через полчаса спонтаническая толпа пойдет на штурм замка, – заявила нянюшка. – Сообщи всем.

– Хорошо, мам.

– И скажи, что участие чисто добровольное, – добавила нянюшка.

Джейсон бросил взгляд на иерархию Яггов. Нянюшке не нужно было ничего добавлять к этой фразе. Каждый родственник знал, что в ящике кота периодически требовалось менять подстилку.

– Конечно, мам. Я все передам. Кто не хочет, может не приходить.

– Хороший мальчик.

– Горящие факела или косы с мотыгами?

– Гм, сложный вопрос, – нахмурилась нянюшка. – Думаю, и то и другое.

– Таран захватить?

– Э… нет, вряд ли.

– Отлично! Все‑таки это мои ворота, – сказала Маграт.

– Нужно орать что‑нибудь особенное, мам?

– Нет, просто орать.

– Бросаться чем‑нибудь будем?

– На этот раз только камнями.

– И не очень большими! – закричала Маграт. – Кладка вокруг ворот и так уже кое‑где осыпается.

– Хорошо. Ничего крепче песчаника, понятно? И вели Кевчику выкатить бочку моего пива номер три, – приказала нянюшка. – И влей туда бутылку укипаловки, чтобы кто не простудился. Целый день болтаться вокруг замка, орать и размахивать руками – так и заболеть недолго. Пусть наш Невчик сбегает к Голокурам, передаст привет и наилучшие пожелания от госпожи Ягг и скажет, что нам нужна дюжина больших головок сыра и десять дюжин яиц, а потом сбегает к госпоже Возчик – может, она будет так добра и даст нам баночку своего маринованного лучка, который у нее просто пальчики оближешь? Жаль, у нас нет времени что‑нибудь зажарить, но полагаю, приходится мириться с подобными неудобствами, коли собираешься спонтанно. – Нянюшка Ягг подмигнула Агнессе.

– Хорошо, мам.

– Нянюшка? – окликнула Маграт, когда Джейсон поспешил прочь.

– Да, дорогуша?

– Пару месяцев назад, когда Веренс предложил ввести экспортный налог на крепкие напитки, у замка сразу собралась огромная толпа, и он сказал: «Ну, раз такова воля народа…»

– Это и была воля народа, – подтвердила нянюшка.

– О, понятно. Тогда ладно.

– Просто иногда народ не помнит, в чем заключается его воля, – пояснила нянюшка. – Крошку Эсме ты можешь оставить у жены Джейсончика…

– Я беру ее с собой, – твердо сказала Маграт. – Ей достаточно удобно в этой перевязи.

– Девочку? С собой? Но это безрассудно!… – воскликнула Агнесса.

– Не смей со мной спорить, Агнесса Нитт, – перебила Маграт, вставая во весь рост. – И ты, нянюшка, тоже лучше помолчи.

– Я и не думала ничего говорить, – пожала плечами нянюшка. – Нак‑мак‑Фигли всегда берут своих детишек в бой. Чтобы в случае чего использовать в качестве оружия.

Маграт немного подуспокоилась.

– Сегодня утром она сказала первое слово, – с гордостью сообщила она.

– Что? На четырнадцатый день от роду? – с недоверием спросила нянюшка.

– Да, она сказала «блуп».

– Блуп?

– Правда… это скорее был пузырь, а не слово, но все‑таки.

– Пора собираться, – вставая, произнесла нянюшка. – Дамы, не забывайте, что мы – шабаш. Мы – трио. Мне тоже не хватает матушки, но мы справимся. И не хуже чем если бы с нами была она. – Нянюшка сделала несколько глубоких вдохов. – Такого спускать нельзя.

– А у нее эта фраза лучше получается, – заметила Агнесса.

– Знаю.

Сокольничий Ходжесааргх ел в столовой для слуг, расположенной рядом с кухней. За столом он сидел один. Вокруг было много новых лиц, но Ходжесааргх, как правило, не обращал внимания на людей, которые не были сокольничими. В замке вечно кто‑то куда‑то ходил, кто‑то что‑то делал. Впрочем, это было удобно, даже Ходжесааргх это признавал. К примеру, каждую неделю он оставлял мешок с грязным бельем у кухонной двери, а буквально через пару дней белье появлялось выстиранным и выглаженным. Кто‑то решал вопросы завтраков, обедов и ужинов Ходжесааргха. Кто‑то занимался дичью, которую он оставлял на разделочной плите в кладовой. И так далее.