Глава 7. Первый день занятий оказался на удивление насыщенным, и исторический экскурс был самым лёгким из того

Мир-2

Первый день занятий оказался на удивление насыщенным, и исторический экскурс был самым лёгким из того, что им пришлось вынести. Инструктор, похоже, озлобился за неосторожные вопросы и хвастовство немца, потому повёл их в тренажёрный зал, где всех загнали на центрифугу. Но, к удивлению подполковника, земляне легко вынесли перегрузки, да и другие «пыточные» агрегаты тоже. Как ни старался имперец, всё было бесполезно. Под конец тренировки он посматривал в сторону новоиспечённых курсантов с гораздо большим уважением и даже некоторым страхом, чем с утра. Эти варвары, как он чувствовал, преподнесут ещё немало сюрпризов. Но самый главный из ожидаемых случился вечером, когда наступило свободное время…

Иванов разбирал свою тумбочку, когда мимо вихрем пронеслись двое, по виду — типичные янки или британцы, и устремились к умывальнику. Михаил задумчиво посмотрел им вслед, но в этот момент дверь комнаты распахнулась, оттуда выкатился, умываясь кровью, плотный курсант и заорал:

— Джапы!

Не понял… Но по этому крику ещё четверо ломанулись с коек. Драка. Выясняют отношения. Всё ясно.

— Эй, ты русский?

Сержант обернулся — перед ним высились двое. Марсейль и ещё один. По виду — тоже типичный немец. Михаил напрягся, нащупывая в ящике что-нибудь вроде куска мыла. А ладно, и тюбик сойдёт.

— И что с того?

— Ничего. Просто мы просим тебя не вмешиваться в эти дела.

Второй кивнул головой в сторону умывальни, криво усмехнувшись. Иванов чуть расслабился:

— Мы с японцами не воевали. И у меня к ним ненависти нет. В отличие от вас. Шли бы вы, ребята…

— Иоахим, он прав. Пойдём.

Напарник Марсейля потянул того за рукав, но аса задело:

— А с чего бы это ему нас ненавидеть?! Я честно дрался с тридцать девятого. Ни один сбитый мной не может сказать, что я уронил его нечестно!

— Нечестно?!

Михаил мгновенно вскипел:

— Ты, сволочь белобрысая, может, и честно воевал, да вот дружки твои эшелоны с беженцами расстреливали! Людей мирных бомбили! Дома наши вместе с жителями жгли! Детей расстреливали! Или скажешь, не было этого?! Не было?!

— Ты — лжец!

Натренированная реакция была мгновенной — не успел Марсейль даже двинуть рукой, как улетел в угол от увесистого удара в челюсть. Вскочил, бросился с леденящим воплем на Иванова, но на нём повисло сразу четверо:

— Иоахим! Остынь!

— Перестань, капитан!

— Марсейль, русский прав! Ты ещё про Маутхаузен и Аушвиц не слышал!

«Звезда Африки» рванулся ещё несколько раз, потом, видимо, до него дошло, и он побледнел:

— Это было?!

Удерживающие пилота руки разжались, и немец опустился на стоящую рядом койку.

— Кто может рассказать? Кто?!

Его крик прорезал внезапно наступившую тишину… Мишка с удивлением смотрел на германского аса, обхватившего голову руками. Подошёл один из курсантов, широкоплечий крепыш с открытой улыбкой:

— Пойдём. Надеюсь, мне ты поверишь, хоть я тоже русский.

Кто-то из стоящих позади Михаила неверяще прошептал:

— Мать честная… Да это же Гагарин… Точно! Юрий Гагарин!..

В это время из умывальни вышли американцы. Довольные. Шестеро. Потирая кулаки, Иванов заметил на ботинке одного кровь и похолодел — они что, вшестером одного японца месили? Он хоть живой?!.

Маленькое тело, лежащее в луже крови в углу, он заметил не сразу. Просто в нос ударил резкий запах мочи. Пошёл на него и наткнулся. На Суэцугу не было живого места. Да ещё эти сволочи на него и помочились. Не обращая внимания на вонь, сержант торопливо ухватил япошку за руку, втащил в одну из кабинок, включил воду. От резкой боли японец очнулся и зашипел, его кулаки сжались, но рассмотрев, что это не его мучители, он пробормотал:

— Отойди, я сам.

— Живой? Кости целы?

— Вроде бы… Ты кто? Немец, поляк? Румын, венгр?

— Русский я. Сейчас одежду принесу, сменишь. А потом мы с этими «союзничками» побеседуем…

— Не надо. Это позор для воина. Я разберусь с ними сам.

— Позор, когда шестеро на одного. Так что не вопи. Здесь тебе не Земля.

— Я самурай в двенадцатом поколении… — начал было тот, но задохнулся и ухватился за бок.

Иванов присвистнул:

— Похоже, паря, тебе ребро сломали. Надо бы в санчасть.

— Уйди, русский. Я сказал — сам!

— Сам так сам. Только одежду я тебе принесу…

Михаил вытащил из стоящего в углу шкафчика сменный комплект, положил на лавочку. Брызги воды, бьющего по комбинезону Такэтори, долетели до голой руки, и Иванов вздрогнул — та была ледяной. Сдурел он, что ли?! Дёрнулся было, но тут бывший камикадзе начал разжимать кулак. «А, холодный душ принимает, чтобы в себя быстрей прийти», — понял Михаил. Пожал плечами, вышел из умывальни, встреченный удивлёнными взглядами. Окинул казарму взглядом — в углу по-прежнему сидели Гагарин и Марсейль. Немец обхватил голову руками и раскачивался из стороны в сторону, что-то повторяя. Рядом сидел Нестеров, стояли ещё четверо с пришибленным видом, не поймёшь какой национальности. Из другого угла донёсся громкий смех — давешние американцы, избившие японца чуть ли не до смерти, над чем-то ржали. Иванов мгновенно вскипел — шестеро на одного. Сволочи, подонки! Не зря со Вторым фронтом тянули…

Прочный ботинок вынес челюсть одному, кулак врезался в солнечное сплетение второго. Остальные не успели очнуться, как град ударов свалил их с коек:

— Что, суки?! Шестеро на одного?

— Ну ты, сволочь…

Кто-то попытался подсечь Иванова ударом снизу, но тот увернулся и с маху впечатал каблук прямо в коленную чашечку. Янки дико заорал, но время было потеряно — остальные успели подняться и броситься на него. Пришлось бы несладко, но, не растерявшись, сержант заорал:

— Наших бьют!

И тут произошло неожиданное — к нему бросились все: русские, немцы, англичане, даже Суэцугу, который еле двигался, хромал к сбившимся в кучу курсантам. Янки замерли от удивления, а потом было поздно. Их били от души и на совесть… Разошлись, когда те уже не подавали признаков жизни. Впрочем, народ успокоился быстро. Последний отошёл японец, плюнув на самого здорового. За спиной Михаила кто-то пробурчал:

— Так им, сволочам, и надо! За Хуссейна…

Утро началось с построения. Окинув взглядом синие от синяков физиономии американцев и японца, державшегося за бок, давешний подполковник усмехнулся, потом, чётко выговаривая слова, произнёс:

— Выпустили пар? Теперь запомните — ещё одна такая разборка, искать виноватых не буду. Сразу на уничтожение. Всем ясно?

— Так точно!..

— Господа, я обеспокоен поведением императора.

Все собравшиеся в уютном кабинете роскошного ресторана в центре метрополии согласно закивали в ответ. Они знали друг друга не один год. Принадлежали к цвету аристократии империи, к самым знатным семьям. Их плечи украшали пышные эполеты высших военных званий: адмиралов и генералов. Кроме того, их объединял возраст. Ещё крепкие, но пожилые. Морщины на лицах, седые волосы, у кого они остались. Оратор между тем продолжал:

— Проклятый выскочка Стамп подсунул правителю эту бредовую идею — оживить мертвецов с варварской планетки. Ладно бы, если б на пару-тройку сражений. Они сдержали «остроухих», и хорошо. Но зачем обучать их дальше? Пушечное мясо, вот кто такие эти варвары! А император носится с ними, словно мамаша со своими детьми! Подумать только — посадить на кол самого Ривза! И за что?! За то, что тот хотел осадить этих выскочек с куска грязи! Адмирал специально отдал невыполнимый приказ, чтобы уничтожить неформальных лидеров этих оживших мертвецов. Он знал, что будет либо отказ, что автоматом отдавало варваров в руки военного трибунала, как бунтовщиков. Либо, если те решатся, то погибнут от руки врагов. Но кто-то успел сообщить Стампу, тот добрался до самого Грема Злобного. И вот печальный, и, главное, несправедливый итог — заслуженный адмирал, относящийся к высшим фамилиям, на колу. А варвары — обучаются пилотированию кораблей! Ломается столь долго лелеемая нами кастовость и преемственность фамилий! Попираются вековые обычаи!..

Его прервал спокойный голос с края стола:

— И что вы предлагаете? Кроме пустой болтовни?

Оратор осёкся, взглянул на прервавшего пылкую речь:

— Кто это? Вы, Лимс? Понятно… Я предлагаю осадить и Стампа, и императора. В конце концов, именно мы, аристократы, становой хребет империи! И государь обязан проявить уважение к нашим титулам и званиям, в конце концов!

— Бунт?!

— Нет! Ни в коем случае! Я всего лишь считаю, что мы должны притормозить варваров. Пусть эти ожившие мертвецы учатся. Но ни один из них не должен попасть в экипаж с гражданами империи. Только на своих кораблях, под командованием своих офицеров. А уж куда послать такие флотилии — вы знаете…

Он зловеще усмехнулся.

— И, господа, запомните — если варвары будут терпеть поражения, значит, и положение при императоре этого выскочки Стампа также начнёт ухудшаться. А следовательно, рано или поздно этот плебей сядет на кол рядом со своими ожившими покойниками.

— Браво, браво, господин Фесс. А вы не боитесь, что эти варвары могут выиграть все сражения? И наши попытки их опорочить окажутся безуспешными, и получится с точностью до наоборот? Что они вознесут Стампа до недосягаемых даже нам высот?

— Это невозможно, господа. Они — варвары. А мы — у руля власти. В наших силах превратить даже их победы в поражения…

— Здесь вы правы, адмирал. Это — в наших силах… Тогда — пусть они обучаются. А мы пока спланируем несколько хитрых комбинаций…

Драк в казарме больше не было. Уж слишком сурова была угроза. А имперцы слов на ветер не бросают, это знали все. В соседней казарме сцепились курсанты, обучающиеся на корабельных механиков. Утром восемь человек вывели на середину плаца, зачитали приговор. Вспышка, и только кучка пепла, быстро развеянная лёгким ветерком… Это отрезвило всех. Без исключения. И выяснения отношений прекратились. Тому немало посодействовало и то, что обучались все вместе, независимо от национальности и года гибели. Юрий Гагарин оказался первым советским космонавтом и первым землянином, полетевшим в космос. А Пётр Нестеров впервые вывел самолёт из штопора и совершил опять же первый в мире воздушный таран. Так что историческими новостями было кому поделиться. Всему находились очевидцы. Помимо Иванова среди будущих командиров кораблей, таких, как он, не летавших ранее, оказалось ещё девять человек из ста двадцати. Двое немцев, один американец и один англичанин. Остальные — русские. Но никаких скидок не делалось ни для кого. Более того, инструктор, обучавший землян, как-то обмолвился, что прежний опыт многим вредит. Переучить человека намного труднее, чем научить заново. Поэтому выделял их команду из всех. Занятия же проходили в бешеном темпе. По слухам, циркулировавшим среди землян, им за год собирались впихнуть программу, которую имперцы проходили шесть лет. Но будет ли у них этот год? Впрочем, на такие вопросы преподаватели с усмешкой отвечали, что это время у них есть. После того как республиканцы потерпели сокрушительное поражение, им также необходимо было время набраться сил, построить новый флот, обучить новые войска. Поэтому, несмотря на интенсивность занятий, к землянам относились довольно-таки благосклонно, а те старались изо всех сил. Опять же, по слухам, по выпуску из лётной школы каждый из них получал под командование собственный корабль, плюс офицерские погоны. Именно их группа. Остальные обучались на механиков, навигаторов, штурманов, прочий полагающийся по штату персонал. Опять же инструкторы с гордостью заявляли, что император решил создать из землян особый флот, настоящую новую элиту армии, где все обязанности будут выполнять именно они, обучающиеся в Имперской Лётной Академии…

А занятия всё усложнялись. Становились всё тяжелее и тяжелее. Тренажёры. Гипноучебники. Памятные ленты на ночь. Все готовились к первым полётам в космосе. Десант и космическая база в счёт не шли ни у кого. Пилотировать корабль самому — это да! Это — полёт. А то, что было раньше, — просто пассажирская поездка. Так считали все. И никто их в этом не разубеждал… Так что дни не шли, а летели, словно птица-тройка, до отказа забитые уроками, тренингами, упражнениями и самоподготовкой…

— Ваше Величество, флот недоволен тем, что мы привлекли землян к пилотированию кораблей.

Император вскинул тонкую изогнутую бровь в знаке недовольства, и Стамп внутренне напрягся — как правило, после это жеста следовало ритуальное — «Королевский коктейль», и несчастный уже чувствовал в заднем проходе остро отточенный кол, разрывающий его внутренности.

— Вы сказали — флот, адмирал? Я не ослышался? Или всё-таки кучка престарелых маразматиков, получивших чины от моего выжившего из ума папаши?

— Простите, Ваше Величество, я, похоже, оговорился. Действительно, не далее как вчера вечером в «Рице» собрались двенадцать адмиралов и десять генералов. На встрече обсуждалось нетерпимое, по их мнению, положение, когда вы, Ваше Величество, отдаёте предпочтение каким-то варварам, казня ради них адмиралов, принадлежащих к самым древним и блестящим родам империи.

Грем опустил бровь, и Стамп почувствовал, как сжавшаяся внутри него тугая пружина начала разжиматься.

— Хм… Я так и думал. Приверженцы замшелых традиций, не видящие дальше своего носа. Интересно, что бы они сказали, если бы узнали, что я подумываю над тем, чтобы вообще создать все вооружённые силы из землян? Что граждане империи не должны воевать, а заниматься созидательным трудом на благо государства?

— Наёмная армия, Ваше Величество? Но это же тупик! Вспомните, сколько примеров было в истории, когда наёмники предавали своего работодателя, предпочтя более высокую оплату от его противника?!

Император улыбнулся:

— Земляне — не наёмники, адмирал. Совсем не наёмники. Мы дали им второй шанс. Мы дали новую молодость, здоровье, силу. Мои аналитики просчитали, что после ввода в действие шести флотов, укомплектованных экипажами из репликантов, Республика продержится не более шести месяцев, даже если утроит свой военный потенциал.

— Вы…

— Адмирал, скажите-ка мне: когда было совершено последнее прорывное изобретение в развитии космических полётов?

— Около четырёхсот лет назад, Ваше Величество. Двигатель Керни-Черенкова, позволивший нам совершать гиперпространственные прыжки.

— Вот именно. А один из этих землян, обучающихся на артиллерийском факультете, по фамилии О-дин-цофф…

Грем по слогам произнёс сложную фамилию.

— Так вот, этот землянин предоставил в качестве факультативного реферата математическое обоснование полёта на сверхсветовой скорости. Причём полное и, как поражённо констатировали в Высшем исследовательском институте пространства, — абсолютно реальное.

— Что?!

— Так-то, адмирал.

Император усмехнулся и продолжил:

— Чего только стоят идеи того же Та-кэ-тори, одного из тех же землян, о создании корабля, способного нести множество маленьких истребителей. Словно мошкара они атакуют большие корабли «остроухих», а те, по закону инерции, не способны им ничего противопоставить. А вы разбирали тактику, которую десантники применили против республиканцев в битве при Аире? Нет? Упущение, адмирал. Большое упущение! Они действовали совсем не так, как предписывали им наставления и Уставы. По-своему! И гораздо более эффективно! Знаете, как они назвали свой метод? «Сталинградская школа»!

Довольный тем, что ему удалось на этот раз выговорить земное название сразу целиком, император улыбнулся, сделал глоток воды из заботливо поднесённого ему роботом стакана. Стамп стоял поражённый — не зря в империи говорили, что если Грем улыбнулся, значит, погасла звезда и время потекло назад. Тот, довольный, закончил речь:

— Адмирал, они молоды. В их жилах бурлит горячая, не такая остывшая, как у нас, кровь и неистребимая жажда знаний. Многие их идеи просто поразительны! И… Я подумываю над тем, чтобы даровать вам лен. Поскольку я очень доволен и вашей идеей репликации, и её воплощением, и неожиданными итогами…