И. А. ГЛУХОВ 3 страница

2*

^^ШШШвШШЯЛ ВЯ

и полный неопределенностей, записанный после завершения гипнотического действия.

«Мы говорили о чем-то, но о чем именно, я сейчас не помню, когда я неожиданно увидел эту книгу, и я просто подошел туда, взял ее и посмотрел на нее. Я не знаю почему, но я почувствовал, что я должен это сделать. Я думаю, это было какое-то импульсивное действие. Потом я вернулся к своему креслу. Это случилось именно так. Но вы, должно быть, видели меня, потому что мне пришлось обойти вас, чтобы взять ее — я не вижу другого пути, чтобы я мог добраться до нее; потом, когда я положил ее на стол опять, я вынужден был положить поверх нее несколько книг. По крайней мере, я не думаю, чтобы это сделал еще кто-нибудь, так как я не помню, чтобы кто-нибудь еще был на этой стороне комнаты. Правда, я не обращал внимания на окружающих, поскольку, я знаю, что внимательно осмотрел эту книгу и даже открывал ее, но я даже не помню ее название и автора. Вероятно, это художественная литература, судя по ее внешнему виду. Тем не менее это смешно, все что я здесь проделывал, — вероятно, под воздействием какого-то импульса. Но о чем мы тогда говорили?»

Демонстрация опыта с произвольным постгипнотическим трансом

Хотя различные формы поведения, произвольно проявляемые субъектом в связи с постгипнотическими актами, представляют собой демонстрацию состояния транса, их кратность и еамоограниченный характер требуют применения специальных мер для удовлетворительной проверки и выявления того значения, которое они имеют.

Это можно легко сделать, не прибегая к изменению гипнотической ситуации, так как гипнотический сигнал служит для повторной установки первоначального положения раппорта, существующего в тот момент, когда давалось постгипнотическое внушение. Такой опытный сеанс невозможен без соответствующей квалификации и умения. Обычно и весьма эффективно он делается в какой-то форме вмешательства в постгипнотический акт либо путем обращения к субъекту

после того, как постгипнотическая реакция началась, но еще не завершилась. Сеанс демонстрации постгипнотического состояния может идти в одном из двух направлений, в зависимости от наличия или отсутствия гипнотического раппорта между субъектом и гипнотизером. Если состояние раппорта имеется, то вмешательство может быть направлено либо на субъекта, либо на его действия. Проявления транса тогда носят положительный характер, что характерно для наличия связи между экспериментатором и субъектом. При отсутствии раппорта эффективное вмешательство может быть направлено, прежде всего, на сам акт; тогда проявлением транса будут реакции отрицательного, нереагирующего типа, что характерно для нереагируемости загипнотизированного субъекта и для отчужденности от всего того, что не входит в гипнотическую ситуацию. В этих примерах общее и конкретное поведение полностью совпадает с поведением, которое получают при подобных обстоятельствах у того же субъекта в обычном индуцированном гипнотическом трансе.

Вмешательство, более эффективное при демонстрации состояния транса, может быть осуществлено гипнотизером, находящимся в раппорте с субъектом, когда постгипнотическая реакция под воздействием каких-то мер противоречит или изменяет первоначальное постгипнотическое внушение или вынуждает субъекта обратить особое внимание на гипнотизера. Например, субъект преднамеренно убирает предмет, который он по команде должен проверить. Манипуляции субъекта принимают такой характер, что каталепсия возникает или в одной руке, или в обеих руках, что делает проверку трудной, а иногда просто невозможной. А иногда применение, даже при работе с непосвященными субъекта ми, таких нечетких словесных внушений, как: «Подождите минутку, сейчас», «Сейчас ничто не должно изменяться», «Оставайтесь именно на том месте, где вы сейчас находитесь, и не обращайте на это внимания», «Мне хочется поговорить с вами» или «Я буду ждать, когда вы это сделаете» и тому подобных замечаний подразумевает, что можно сделать какое-то дополнительное замечание. Такое вмешательство обычно полностью приостанавливает действия и реакцию у субъекта, явно ожидающего за этим дальнейших команд; его

внешний вид и манеры поведения предполагают наличие такого состояния, которое похоже на состояние глубокого транса, индуцированного обычным путем, при котором могут быть выявлены все обычные действия и явления глубокого гипнотического транса. Затем, если субъекту будет позволено вернуться к выполнению постгипнотического задания, непроизвольное пробуждение возникнет в нужное, соответствующее время, выявляя таким образом непосредственный, прямой контраст между поведением при пробуждении и гипнотическим поведением, а также демонстрируя амнезию постгипнотического действия, вмешательства гипнотизера и событий, происшедших во время состояния транса. Если особое состояние, вызванное вмешательством гипнотизера, никоим образом не используется, то субъект стремится к постгипнотической задаче. Последовательность его поведения такова, как будто вмешательства и не было, но здесь возникает явная тенденция к сохранению непроизвольного состояния транса, пока не будет завершена постгипнотическая задача. В частности, это имеет место тогда, когда вмешательство экспериментатора затруднило выполнение этого задания. Иногда перерыв в действиях субъекта отсутствует: он без остановки выполняет свою постгипнотическую задачу и, завершив ее, явно ждет последующих инструкций. Тогда можно проследить явления глубокого состояния транса; если это проделать, то необходимо разбудить субъекта при окончании задания.

Например, субъекту было сказано, что вскоре после его пробуждения будет начат разговор на определенную тему, причем он сразу же должен встать со стула, пересечь комнату, взять левой рукой маленькую статуэтку и поставить ее на верх какого-нибудь книжного шкафа. Когда субъект оказался перед гипнотизером в момент пересечения комнаты, его левая рука слегка приподнялась над головой и застыла в этой позиции в каталептическом состоянии. Субъект без колебаний продолжал свое движение, но, когда приблизился к статуэтке, оказалось, что он не может опустить левую руку; тогда он повернулся к гипнотизеру, как бы ожидая дальнейших команд. После этого его использовали для демонстрации различных явлений обычно интродуциро-

ванного состояния транса. По завершении этого сеанса ему была отдана простая команда: «Все нормально, вы можете идти дальше». В ответ на это нечеткое внушение субъект возвращается к выполнению своих прерванных постгипнотических действий, завершает их и вновь занимает свое первоначальное место, просыпаясь непроизвольно с полной амнезией всего того, что произошло между подачей ключевых команд и его пробуждением, даже не сознавая того, что он менял свое положение в кресле.

Эта же процедура вмешательства повторялась и при работе с другим субъектом, но когда гипнотизер не отреагировал на выжидательную позу субъекта, то здесь произошло быстрое исчезновение каталепсии, задание было быстро завершено, субъект вернулся на свое место, затем последовало непроизвольное пробуждение с полной амнезией всего опыта.

Особые типы спонтанного поведения в непроизвольном постгипнотическом трансе

Если в нужный момент замешательство не произойдет, в то время как оно обычно усиливает и продлевает спонтанный транс, субъект может непроизвольно истолковать паузу в своей задаче как чистое совпадение, которое ничего не значит, хотя и является препятствием, которое следует проигнорировать; или он может повести себя так, как будто здесь никого и не было.

Этот последний тип поведения носит замечательный характер. Оно появляется и в другой связи, а не только в ситуации с несвоевременным вмешательством, и может служить для совершенно различных целей. Оно может возникать, когда вмешательство ограничивается демонстрацией состояния транса, не влияя на действительное выполнение постгипнотического акта; субъект просто игнорирует наиболее настойчивые попытки со стороны гипнотизера, завершает свою постгипнотическую задачу и непроизвольно пробуждается с полной амнезией относительно всех событий. Часто оно вырабатывается тогда, когда возможность постгипнотического акта была сведена к нулю и когда постгипнотическое внушение становится для субъекта неприемлемым к нежелательным или слишком трудным; как результат вмешатель-

ства. Большой интерес представляет собой тенденция возникать почти неизбежно тогда, когда в самом начале постгипнотического поведения какое-то лицо, не находящееся в раппорте с субъектом, вступает в ситуацию с вмешательством, направленным прежде всего на постгипнотический акт.

Хотя эти ситуации во многом отличаются друг от друга, манера поведения субъекта почти одинакова для всех них, и ярким примером этому служат следующие сведения.

При получении прежде установленного постгипнотического ключа субъект взглянул через всю комнату на хорошо заметную книгу, лежащую на столе, и начал подниматься со своего кресла, чтобы взять эту книгу и положить ее в книжный шкаф в соответствии с постгипнотическими командами. Когда оц начал шевелиться в своем кресле, как бы готовясь встать с него, ассистент, не будучи в раппорте с субъектом, быстро взял книгу и спрятал ее в тот момент, когда взгляд субъекта был направлен куда-то на другой предмет. Несмотря на это абсолютное вмешательство в постгипнотический акт, субъект, не колеблясь, выполнил задачу, очевидно галлюцинируя книгу, и не было никаких признаков того, что он понимает — случилось что-то необычное. Та же самая процедура была повторена и с другими субъектами и привела к возникновению еще более галлю-цинированной и иллюзорной реакции: субъекты замечали, что книга исчезла, глядели на книжный шкаф в замешательстве, а потом опять на столе видели книгу в своих галлюцинациях на том же месте.

Вот как прокомментировал свои действия один из субъектов.

«Это удивительно, каким рассеянным вы можете иногда быть. Минуту назад я намеревался положить ту книгу в шкаф, хотя фактически я только что кончил именно это делать. Я предполагаю, так случилось потому, что меня очень раздражало, что она там так небрежно лежала, и я это сделал прежде, чем мой рассудок начал думать об этом, и поэтому я даже не заметил, как преодолел все препятствия и сделал это».

Усаживаясь в кресло, он непроизвольно проснулся с полной амнезией обо всех событиях, включая даже сами пояснения.

Повторение процедуры со снятием книги, осуществляемое, когда взгляд субъекта был направлен не на ту книгу, приводило к таким же результатам. Удаление книги субъектом не замечалось, тем самым косвенно раскрывая дефект в гипнотическом контакте субъекта с внешней обстановкой и тенденцию к замене образами памяти реальных субъектов — поведение, весьма характерное для гипнотического состояния. В других примерах новое местонахождение обнаруживалось, а первоначальная позиция рассматривалась как иллюзия. В некоторых случаях предполагались правдоподобные неправильные построения относительно новой позиции или замеченного движения. Например: «Почему и кто оставил эту книгу лежать на этом кресле? Я четко помню, что она была на столе» или: «Я предполагал весь вечер, что книга соскользнет с пачки на столе, и, наконец, это случилось. Вы не возражаете, если я положу ее в книжный шкаф». В зависимости от фактической экспериментальной ситуации реальная или иллюзорная книга обнаруживалась, и постгипнотический акт выполнялся с привычной последовательностью событий.

После такого типа постгипнотического поведения возникает либо полная амнезия относительно постгипнотического акта и сопутствующих обстоятельств, либо (что бывает редко) особая смесь амнезии и частичных воспоминаний. Эти частичные воспоминания могут быть исключительно четкими, живыми и путаными по своему характеру; они могут быть связаны с фактами или галлюцинациями и иллюзорными предметами периода постгипнотического акта. Например, последний субъект, о котором упоминалось выше, только вспомнил о том, что гипнотизер имеет привычку складывать книги, газеты, бумаги, папки в неаккуратные пачки, но не смог дать отдельный пример таких его действий. Другой субъект очень четко вспомнил мельчайшие и не имеющие отношения к делу подробности о золотой рыбке в аквариуме. Они были использованы в качестве фона, между тем он включил их в отчет о действиях. Через несколько недель субъект отрицал все, что он сказал ранее об этих событиях.

Эффект времени в возникновении спонтанного постгипнотического транса

Еще одним общим принципом, который следует учитывать в связи с появлением спонтанного транса в начале постгипнотического поведения, является вероятный эффект прошедшего времени. Субъектам давались определенные команды в форме постгипнотического внупгения, чтобы выполнить какое-то простое действие, характер которого у разных субъектов был различным. Это действие должно было безошибочно «быть выполнено в следующую нашу встречу». Среди субъектов было несколько человек, с которыми экспериментатор не встречался несколько месяцев; все они выполнили постгипнотический акт, развивая спонтанный транс при его выполнении. С двумя субъектами встреча произошла три года спустя, а с двумя другими субъектами он продолжил работу через четыре года и через пять лет соответственно, в течение этого периода он не поддерживал с ними никаких контактов в какой-либо форме. Тем не менее при случайных встречах с ними они начинали выполнять постгипнотический акт, и у них возникало соответствующее состояние спонтанного транса.

Очевидные исключения из правила о спонтанных постгипнотических трансах

Здесь, наверное, следует дать объяснение наблюдавшимся исключениям в возникновении спонтанного транса в связи с выполнением постгипнотических внушений.

Эти исключения, при которых постгипнотические действия выполнялись без возникновения видимого спонтанного транса, обычно имели место в следующих условиях.

1. Отсутствие амнезии относительно постгипнотических внушений. В этой ситуации не может быть постгипнотических действий как таковых, поскольку субъект понимает с самого начала лежащие в основе мотивы и причину его поведения, а значит, действует на уровне сознательного понимания. Следовательно, выполнение действий становится похожим на действие, внушенное человеку, в обычном состоянии пробуждения; ощущение вынужденности выполнить указан-

ную задачу вопреки явному присутствию субъекта полного понимания сложившейся ситуации. Таким образом, субъект может вспомнить все свои команды и полностью осознавать то, что должен сделать и почему он это должен сделать, и, однако, испытывает всепоглощающее принуждение, которое заставляет его выполнить это действие, не имея никакого выбора для себя. Иногда у субъекта, реагирующего на это принуждение, развивается спонтанный транс, когда он выполняет это действие. Это состояние транса похоже на то, которое возникает в обычной постгипнотической ситуации, за исключением того, что амнезия, которую он может вызвать, имеет тенденцию носить ограниченный характер. Субъект может вспомнить постгипнотические внушения и ощущение принуждения, но может полностью забыть постгипнотические команды и в то же время вспомнить чувство принуждения при выполнении явно иррационального акта. В некоторых случаях спонтанный транс служит как защитный механизм против принудительных ощущений, а не как неотъемлемая часть нетипичных постгипнотических действий. С появлением принудительных ощущений заметно меняется поведение субъекта.

2. Неудача с выяснением для субъекта, что отданные постгипнотические команды касаются самого действия, а не процесса создания условий для такого действия: субъект, которому дана команда выполнить определенную задачу пост-гипнотически, может после пробуждения проходить через душевный процесс понимания, иногда смутного, иногда четкого, что определенное действие должно быть выполнено, и просто держит себя в состоянии готовности к этому действию. При выполнении задачи спонтанный транс не возникает. Однако тщательное наблюдение за субъектом в этой ситуации показывает, что спонтанный транс неизбежно сопровождает этот процесс подготовки к акту при условии, что это понимание своей задачи возникает после того, как субъект проснулся. Если это происходит в то время, когда субъект проходит через медленный процесс пробуждения, то эта ситуация становится похожей на тот случай, когда не удается выработать амнезию.

3. Настойчивое желание субъекта выполнить постгипно-

тические действия как осмысленное действие по его выбору: по той или иной причине субъект может противодействовать чисто импульсивному характеру выполнения последовательного действия и превращает свою реакцию в обдуманное намерение. В этой ситуации, как и в приведенном выше примере, при пробуждении возникает тот же самый процесс подготовки к внушенной задаче. Следовательно, постгипнотическое действие выполняется без возникновения спонтанного транса. Однако этот процесс подготовки снова сопровождается спонтанным трансом.

4. Отсутствие амнезии относительно всех опытов транса. Это наиболее характерно при спонтанном воспоминании событий и экспериментов в состоянии транса. Субъект, которому дана команда выполнить постгипнотическое действие в определенное время после пробуждения, может начать вспоминать свои различные действия и ощущения во время транса до указанного времени, выполняя постгипнотические команды. Это восстановление памяти мотивируется обычно чувством любопытства и какого бы то ни было предумышленного, целенаправленного значения для выполнения действительно внушенной постгипнотической задачи не имеет. Если говорить буквально, оно вламывается в память из-за неадекватности амнезийных барьеров. При восстановлении в памяти постгипнотических внушений подобная ситуация возникает и сохраняется именно тогда, когда отсутствует амнезия постгипнотического внушения, которое было описано выше. Хотя этот тип поведения является наиболее обычным, его чрезвычайно трудно понять, потому что сначала возникает амнезия относительно постгипнотических внушений, а потом воспоминания часто носят фрагментарный, отрывочный характер.

Явное или абсолютное отсутствие развития спонтанного транса в начале выполнения постгипнотического действия нельзя считать противоречащим нашим наблюдениям. Скорее, оно подразумевает, что у субъекта могут возникнуть определенные изменения в психологической ситуации. Они могут служить для преобразования характера самого постгипнотического действия и сделать его таким, что у субъекта возникает предварительное осознание и понимание его

глубинной природы и его причины. Следовательно, действие трансформируется в постгипнотическое действие только во времени.

Значение спонтанного постгиннотического транса

Значение спонтанного состояния транса как неотъемлемой части выполнения постгипнотических внушений весьма разнообразно и имеет отношение к многим важным вопросам гипноза. В частности, оно связано с определением объективных критериев для состояния транса. Постгипнотический транс имеет прямое отношение к проблеме диссоциации различных отдельных гипнотических явлений, таким, например, как раппорт, амнезия, выборочная память, каталепсия и диссоциированное состояние, и к общим экспериментальным и терапевтическим вопросам постгипнотических явлений.

СПОНТАННЫЙ ПОСТГИПНОТИЧЕСКИИ ТРАНС

КАК КРИТЕРИЙ ИНДУЦИРОВАННОГО

ГИПНОТИЧЕСКОГО ТРАНСА

Спонтанный постгипнотический транс представляет собой надежный индикатор истинности первоначального транса; он, очевидно, является последовательным явлением, основанным и базирующимся на первоначальном трансе и на возрождении этого транса. Тщательное наблюдение часто показывает продолжение в спонтанном постгипнотическом трансе тех моделей поведения, которые были замечены в первоначальном состоянии транса. Это видно из следующего примера.

Во время одного-единственного гипнотического транса гипнотизер выдал большое количество не связанных между собой постгипнотических внушений, каждое из которых должно было быть выполнено позже, как отдельная задача в ответ на отдельные ключи; во время транса состояние субъекта, находящегося в раппорте с двумя наблюдателями, изменялось время от времени путем внушений, независимых от постгипнотических внушений. Потом при выполнении постгипнотических задач, в состоянии спонтанного транса, которое возникло в это время, заметно изменилось поведение субъекта; он, находясь в раппорте с гипнотизером, оказывался к тому же в раппорте то с одним наблюдателем, то с другим, то с обоими из них, то ни с одним из наблюдателей. Последующая проверка записи показала, что раппорт, проявляемый в каждом спонтанном постгипнотическом трансе, представлял собой точное отражение состояния раппорта, существующего в то время, когда было дано отдельное постгипнотическое внушение. Здесь сразу же становится очевидным, что это открытие имеет непосредственное отношение к вопросу о раппорте.

Последующая исследовательская работа показала, что правильная словесная формулировка постгипнотических внушений может вызвать либо продолжение, либо отсутствие в спонтанном трансе общих моделей поведения, принадлежащих к первоначальному состоянию транса. Таким образом, постгипнотическое внушение, вносящее изменение в ситуацию, может препятствовать возрождению первоначального поведения транса. Однако то же внушение, оформленное так, чтобы ввести непосредственные или далекие намеки, может способствовать продолжению первоначального поведения в трансе. Например, во время экспериментальной работы над этой проблемой оказалось, что формулировка постгипнотического внушения «как только я позвякаю ключами, вы обязательно сделаете то-то и то-то...» часто служила поводом для продолжения в спонтанном постгипнотическом трансе тех же моделей поведения, которые наблюдались в первоначальном трансе. Слова «завтра или когда-нибудь еще, когда я позвякаю своими ключами, непременно вы сделаете то-то и то-то», не могли вызвать у субъекта модели поведения первоначального транса, так как эта формулировка подразумевала возможные изменения в ситуации. Обширная работа показала, что поведение субъектов при выполнении моделей реакции, берущее начало в первоначальном трансе, является в высшей степени индивидуальным. Некоторые почти неизбежно делают так, другие редко или никогда, третьи почти полностью, а четвертые — только в связи с определенными обстоятельствами, и, следовательно, предсказать результат экспериментальной работы очень трудно, так как это, очевидно, зависит от индивидуальности субъекта, а также от его непосредственного понимания ситуации. Следовательно, очень важное значение имеет тщательный подбор формулировки внушений, и не заблуждайтесь — понимание ее субъектом и гипнотизером не всегда идентично. Кроме того, не следует думать, будто одна формулировка будет одинаково понята субъектами и вы получите сходную реакцию у различных субъектов. Другими словами, «стандартизированный способ», или дача одинаковых внушений различным субъектам, описанный Гуллом, нельзя считать контрольным

методом (как сам он это полагает) для выявления реакции того же типа и в такой же степени, а это просто способ демонстрации общих ограничений такого способа.

Другой тип критериев истинности первоначального транса — это невозможность выработать спонтанный транс у субъектов, которые, выполняя постгипнотическое внушение, явно очень страстно желали сотрудничать с гипнотизером и которым очень хотелось верить в то, что они находятся в трансе, и которые по разным причинам притворялись, будто они находятся в трансе. В прямом противоречии с этими субъектами находятся те относительно редкие субъекты, у которых действительно наступает глубокий транс, но которые из-за индивидуальных особенностей отказываются поверить в то, что они были когда-то загипнотизированы.

При исследованиях, направленных на обнаружение симуляции поведения транса, неспособность выработать состояние транса при выполнении постгипнотических внушений раскрывает наличие любой симуляции. Ни искушенность, ни тренировка в этом отношении не могут обеспечить удовлетворительное симулирование спонтанного состояния транса. Во многих случаях тренированные субъекты, которых умышленно не посвящали в то, что действия, за которыми они наблюдают, были намеренным притворством, заявляли потом, что выполнение явного постгипнотического акта было «неправильным», что «там было что-то неверным», «что у меня возникло чувство неловкости из-за того, как он это делал». Но они не могли объяснить причину своих ощущений, потому что их собственная постгипнотическая амнезия исключала полное сознательное понимание этих событий. Короче говоря, в многочисленных случаях и при различных обстоятельствах оказалось, что спонтанный постгипнотический транс характеризуется индивидуальными явлениями первоначального состояния транса, в котором давалось постгипнотическое внушение, является замечательной мерой дифференциации реального и симулируемого транса, особенно в тех случаях, когда субъект обманывает самого себя, будучи чрезмерно «сотрудничающим». Кроме того, оказалось, что спонтанный постгипнотический транс

является эффективной мерой в помощь реагирующим на гипноз субъектам, которые не могут воспринять факт их гипнотизирования по чисто личным причинам. К тому же его можно использовать для демонстрации индивидуальности и разнообразия реакций, которые могут возникнуть в очевидно контролируемых условиях.

Использование спонтанного постгипнотического транса как специального метода гипноза

Особо важное значение имеет применение спонтанного постгипнотического транса как особого экспериментального и терапевтического метода. Его польза бывает по своему характеру различной и связана с поведением при пробуждении, закреплением новых состояний определенных гипнотических явлений без прямых или косвенных внушений, сделанных для этой цели.

Метод применения такого транса приведен в следующем отчете об эксперименте.

Пятилетнюю девочку, которая никогда не была свидетелем гипнотического транса, принимал гипнотизер без каких бы то ни было свидетелей. Ее посадили на стул, а потом гипнотизер сказал ей несколько раз «засыпай» и «спи крепко». В это время она держала в руках свою любимую куклу. Никаких других внушений она не получала до тех пор, пока очень крепко не заснула. Потом ей было сказано (как постгипнотическое внушение), что как-нибудь, в другой раз, гипнотизер спросит ее о кукле, и при этом она должна: 1) положить ее в кресло; 2) сесть рядом с ней; 3) подождать, пока она заснет. После нескольких повторений этих инструкций ей было приказано проснуться и продолжить свою игру. Эта трехкратная форма постгипнотического внушения использовалась потому, что послушание этому внушению постепенно приводит к достаточно статичной ситуации для субъекта. В частности, последний пункт этой программы поведения требует бесконечно длинной и пассивной формы реакции, которая лучше всего достигается с помощью продления спонтанного постгипнотического транса.

Несколько дней спустя с этой девочкой встретились в то время, когда она играла, и как бы невзначай задали какой-то

вопрос о кукле. Взяв куклу из кроватки, она показала ее с гордостью, а потом объяснила, что кукла устала и хочет спать, положила ее в нужное кресло и спокойно уселась рядом с ней, наблюдая за куклой. Вскоре по ее внешнему виду стало заметно, что она находится в состоянии транса, хотя ее глаза по-прежнему оставались открытыми. Когда ее спросили, что она делает, она ответила: «Жду» и кивнула головой в знак согласия, когда ей настойчиво приказали: «Оставайся в том же положении и продолжай ждать». Систематическое исследование, при котором тщательно избегали прибегать к каким-то мерам, которые могли бы вызывать часто ответное проявление реакций на определенное, но непреднамеренное гипнотическое внушение, привело к обнаружению самых разнообразных явлений, типичных для обычного индуцированного транса.

Каталепсия

Субъекту был задан вопрос, может ли она увидеть новую игрушку, которую гипнотизер приготовил для нее. В отличие от своего обычного поведения, которое характеризовалось возбужденной реакцией в такой ситуации, она просто кивнула головой и пассивно ждала, пока гипнотизер доставал для нее новую игрушку (большую куклу). Девочка счастливо улыбнулась, когда кукла оказалась на виду, но не сделала никаких усилий, чтобы дотронуться до нее.

Когда девочку спросили, хочет ли она подержать куклу в руках, она в знак согласия кивнула головой, но опять же не сделала ни одной попытки взять игрушку в руки. Куклу положили ей на колени, а потом гипнотизер помог ей уложить куклу на правую руку, но таким образом, что рука оказалась в явно неудобном положении. Она не делала никаких попыток изменить положение своей руки, а просто с радостью смотрела на новую куклу.

Пока она была этим занята, гипнотизер заметил, что на одной туфле развязался шнурок, и спросил, можно ли ему завязать этот шнурок. Она снова кивнула головой, и гипнотизер осторожно приподнял ее ногу за шнурки так, чтобы было легче выполнить свою задачу. Когда он отпустил ее ступню, нога осталась в неудобном, приподнятом положении.

Потом девочку спросили, не хочет ли она положить куклу в кроватку. Ее ответом был только утвердительный кивок головой. Через несколько минут ее снова спросили, не хотелось ли ей сделать это сейчас. Она снова кивнула головой, но по-прежнему продолжала ждать соответствующих инструкций. При этом гипнотизер сказал ей: «Ну, давай!», взяв в руки при этом книгу, как бы собираясь читать. Девочка среагировала на это несколькими напрасными попытками подняться с кресла; каталепсия проявлялась в виде сохранения неудобного положения, в котором она держала куклу, и поднятия ноги, что помешало ей изменить позу, чтобы подняться. Ее спросили, почему она не положила куклу в кроватку, на что она ответила просто: «Не могу». Когда ее спросили, нужна ли ей помощь, она кивнула головой, а гипнотизер наклонился и поставил ее ногу на пол. Взяв девочку за левую руку, он легко потянул ее на себя, чтобы она смогла встать; ее рука так и осталась вытянутой, когда он отпустил ее. Она сразу же прошла к кроватке, но стояла там в беспомощной позе, явно не в состоянии двинуть ни правой, ни левой рукой, и стало необходимым сказать ей, чтобы она положила куклу в кроватку. После этой определенной команды каталепсия у нее исчезла, и девочка смогла выполнить команду.