Самосохранительного и репродуктивного поведения в зависимости отстажа брачной жизни

Число лет ' в браке	Ожидаемое число детей на 100 семей	Ожидаемый срок жизни, число лет	Доля низкой самооценки здоровья, %
до 5 лет	1S9	66,7	47,6
5-14 лет		69.0	41,7
15-24		68,7	30,4
25-29		76,9	19,2

Источник. Кузьмин А И. Семья на Урале (демографические аспекты вы­бора жизненного пути) Екатеринбург, 1993 С. 213

ПРАКТИКУМ. Стаж брака противоположным образом влияет на ожидаемые числа детей и лет жизни. Можно ли считать, что между ними обратная связь?

В таблице 5.13 увеличение стажа брака и упрочение семейного со­стояния ведут к росту ожидаемых сроков жизни и тем самым пере­крывают действие фактора возраста в противоположном направлении, в сторону уменьшения ориентации на срок жизни. Подобное влия­ние семьи заставляет непосредственно рассмотреть вклад детей в эту тенденцию, изучить воздействие имеющегося уже числа детей в семье на ожидаемые родителями сроки своей жизни. У бездетных средняя ожидаемая продолжительность жизни — 69,1 года, у однодетных — 68,7,

среди двухдетных — 72,0 и трехдетных — 75,4. Эти цифры, если взять лишь детей в возрасте 3—5 лет, составят среди однодетных 68,7, а среди семей с двумя детьми — 78,9 года. «По-видимому, дети, — отмечает А. И. Кузьмин, — это мощный стимул жизни и тем более намерений прожить долгую жизнь. Этот вывод находит подтверждение и в группе семей со старшими детьми: средняя продолжительность жизненного пути в однодетных семьях с ребенком более 16 лет составила 71,9 года, в двухдетных — 75,7 года»⁶⁶.

Таким образом, уменьшение числа детей в семье прямо влияет на сокращение ожиданий сроков своей жизни, и поэтому следует ду­мать, что точно так же действует уменьшение установок на число детей. Но данные таблицы 5.13 как бы противоречат этому сужде­нию. Рассмотрим некоторые результаты уральских исследований при­менительно к респондентам 30—39 лет, относящимся к когорте, практически завершившей репродуктивное формирование семьи, но имеющей наибольшую вероятность рождения детей в сравнении со всеми когортами старше 30 лет. Оказалось, что среди них собираю­щиеся (и нет) иметь еще ребенка ожидают прожить соответственно 66,1 (66,3) года, тогда как ожидающие рождение второго и третьего ребенка в семье соответственно ожидают прожить 70,8 (71,4 — лишь женщины) и 69,6 года⁶⁷. «Рассмотрение линий самосохранительно-го поведения, — приходит к заключительному выводу А. И. Кузь­мин, — наталкивает на мысль о том, что часть из них совпадает с линиями репродуктивного поведения личности, представленными, например, в книге А. И. Антонова и В. М. Медкова «Второй ребе­нок». Авторы используют деление по степени проявления потреб­ности в детях, а это значит — по аналогии, по степени проявления потребности в самосохранении»⁶⁸. Однако в этой взаимосвязи двух типов семейного поведения ведущим по своему влиянию является репродуктивное поведение, обусловливающее в конечном счете са-мосохранительное поведение.

Дальнейшее ослабление потребности семьи в детях и уменьшение установок детности могут способствовать ослаблению воли к жизни и ориентации на предполагаемые сроки жизни и сокращению средней продолжительности жизни мужчин и женщин, определяемой по таб­лицам смертности (причем безотносительно к возможному улучшению состояния здоровья населения в связи с более эффективной организа­цией здравоохранения и с ростом благосостояния).

⁶⁶ Кузьмин А. И Семья на Урале. Екатеринбург. 1993 С. 214-215.

⁶⁷ Там же. С. 216.

⁶⁸ Там же. С 218.

При исследовании ориентации на сроки жизни, как уже отмечалось, трудно оценить их действенность, т. к. в принципе нельзя до смерти индивида определить степень реализации этих ориентации по главно­му результату самосохранительного поведения — продолжительности жизни. Конечно, по числу уже прожитых лет можно судить об этом, так сказать, ретроспективно, но в таком случае в выборке следует пред­ставить все необходимые для анализа возрастные группы (что увели­чивает объем выборки и трудоемкость исследования). Но есть другой путь: косвенно, по поведенческим параметрам приблизительно уста­новить риск смерти. Применение диспозиционного подхода тем самым сужается. Однако расширение круга изучаемых переменных позволя­ет при последовательном опросе всех возрастных групп, а также при изучении различных категорий людей — по профессиям, по типам за­болеваний и несчастных случаев, по суицидальным попыткам и т. д., произвести достаточно обоснованные измерения взаимосвязи индика­торов воли к жизни и результатов действия этой воли.

В целом ряде исследований в связи с этим были предприняты по­пытки измерения мотивов длительности жизни, самооценок здоровья (и роли личной заботы о здоровье в продлении сроков жизни), а также изучения страха смерти (тревожности), интроверсии, невротизма и других характеристик. Для изучения мотивации задавался вопрос «Хо­тели бы Вы прожить как можно дольше?». Для ответивших да и нет предлагались разные наборы «причин».

«Если да, то какие из перечисленных причин побуждают Вас жить как можно дольше? (Сначала внимательно прочтите весь список при­чин, а затем выберите для себя не более трех):

1. Хочу испытать и увидеть в жизни как можно больше.

2. Хочется оттянуть момент смерти.

3. Боюсь неизвестности после смерти.

4. Не хочется расставаться со своими родными и близкими.

5. Лучше жить болея, чем не жить вовсе.

6. Надеюсь дожить до времени, когда медицина найдет средства от
всех моих болезней.

«Если же Вы не хотите прожить как можно дольше, то какие при­чины заставляют Вас не стремиться к этому? (Также выберите не бо­лее трех причин):

1. Не хочу в старости быть обузой своим родным и близким.

2. Боюсь остаться одиноким.

3. Не хочу быть беспомощным.

4. Не хочу пережить своих родных и близких.

5. Ради продления жизни не хочу себя ни в чем ограничить.

6. Лучше умереть, чем мучиться от болезней.

Для контроля ответов на эти закрытые вопросы обычно предлага­ют написать подробнее, с чем еще может быть связано Ваше желание. Следует отметить, что проведение исследовании на рабочих местах в рабочее время (а так именно и было при сборе материалов сектором социологии здоровья Института социологии) не способствует стрем­лению респондентов к рассказу о своих проблемах, тем более если анкета написана на неродном языке. В качестве дополнительного кон­троля можно задать следующий вопрос: «Если Вам хотелось бы жить как можно дольше, то для того, чтобы (отметьте не более трех утвер­ждений):

1. Достичь высокого материального благополучия».

2. Как можно дольше пользоваться достигнутым в жизни.

3. Лучше обеспечить своих близких.

4. Полностью воспользоваться всеми положенными с возрастом
правами и льготами.

5. Занять почетное положение долгожителя.

6. Завершить дело всей моей жизни.

7 Увидеть, какое положение в обществе займут мои дети⁶⁹.

ПРАКТИКУМ. Мотивы самое охранительного поведения, как и вся­кого социального поведения, в т. ч. семейного, подразделяются на три вида. Предлагается определить, какие из приведенных выше индика­торов относятся к экономическим, социальным и психологическим. Для курсовой работы на тему «Семья и мотивы самосохранительно-го поведения» следует прочитать три классические литературные ра­боты и выписать оттуда разновидности мотивации, произведя типо-логизацию внутри каждого из трех видов мотивов. Вот эти литератур­ные произведения: Лев Толстой. Смерть Ивана Ильича; Алек­сандр Сол женииын. Раковый корпус; М ихаил Зощенко. По­весть о разуме. Дополнительно следует использовать книги: Илья Мечников. Этюды оптимизма и Ю. Л. Бессмертный. Жизнь и смерть в средние века.

Обычно анкеты содержат целый комплекс вопросов о состоянии здоровья, в целях контроля эти вопросы объединяются в различные группы, образующие систему индексов, характеризующих те или иные аспекты здоровья или отсутствия его. В целом подобная сис­тема самооценок достаточно надежно фиксирует особенности здоро-

⁶⁹ Все приведенные на этих страницах методики взяты из анкеты «Здоро­вье населения», разработанной под руководством А И. Антонова в 1985 году в Институте социологических исследований АН СССР для проведения опро­сов в России и в католических регионах Западной Украины и в Литве (было опрошено свыше 1000 чел)

вья респондентов, позволяя подразделить их на две полярные груп­пы: считающих, что здоровье и продолжительность жизни зависят от усилий самого человека или же от внешних обстоятельств. Вот фор­мулировка основного вопроса: «Как Вы считаете, что в наибольшей степени влияет на здоровье и продолжительность жизни человека?» (нужно выбрать только один ответ): 1 — условия жизни, 2 — усилия самого человека, 3 — наследственность, 4 — трудно сказать. Первые социологические исследования, проведенные в этом направлении, об­наружили необычайно высокий процент людей, которые вообще не считают нужным заботиться о своем здоровье (30%), причем ожида­емые сроки жизни у них в среднем намного ниже заботящихся о здо­ровье — 71 против 79 лет! Любопытно, что и возраст наступления ста­рости они занижают до 67 лет, тогда как предпринимающие усилия по сохранению здоровья относят его к 76 годам.

Анализ самооценок обнаружил, что среди заботящихся о здоровье в 2 с лишним раза больше женщин, считающих, что сроки жизни за­висят от самого человека. Они предпринимают больше усилий по со­хранению своего здоровья (имеют меньше вредных привычек, мень­ше заболеваний и патологии разного рода), т, е. для них характерно более осторожное, самосохранительное поведение. Это подтверждается также итогами тестирования по шкале тревожности, связанной со смер­тью. Чем выше индекс тревожности, тем больше усилий по самосох­ранению, тем чувствительнее человек к сигналам опасности и угроз разного рода.

В танатологии к настоящему времени накоплен целый арсенал подобных шкал, из которых наиболее распространенными оказались шкала страха смерти Сэрнофа и Корвина (1959), Бойара (1964), Лесте­ра (1966 и 1969), шкала тревожности смерти Хэндала, Толэра и Резни­кова (3967 и 1969), Темплера (1969), шкала Нельсонов (1975) и серия шкал Хопера и Спилка — 1970 (5 шкал: отсутствия страха смерти, чув­ствительности к смерти, страха самого процесса умирания, осознания смысла смерти, невозможности контроля смерти и отсутствие опыта смерти, а также 8 шкал, построенных по принципу незавершенных высказываний и выясняющих отношение к смерти, как к боли, пере­живаемой в одиночку, как к вознаграждению после жизни, как к чему-то неизвестному, безразличие к смерти, смерть как возможность по­казать свое мужество, смерть как прощание с зависимостью и грехов­ностью, смерть как полный крах и смерть как естественный конец жизни)⁷⁰.

⁷⁰ Clinical and Social Psychology Vol. I. Eds. D. Mangen & W.Peterson. University of Minnesota Press., 1982. Ch. 7. P. 365-380.

В первых исследованиях, проведенных у нас в стране, применялся адаптированный в пилотажных экспериментах вариант шкалы смер­тельной тревожности американского психолога Дональда Темплера⁷¹. Шкала состоит из 15 утверждений, шесть из которых ложные (№№ 3, 6,8, 10, 13, 15):

1. Я гоню мысли о возможности подвергнуться хирургической опе­
рации.

2. Я боюсь мучительной смерти.

3. Я безболезненно реагирую на перспективу заболеть раком.

4. Я часто думаю о том, как скоротечна жизнь.

5. Мне становится страшно, когда я слышу разговоры о III миро­
вой войне.

6. Я чувствую, что будущее мне ничем не угрожает.

7. Я очень боюсь смерти.

8. Мысли о смерти редко посещают меня.

9. Меня пугает возможность внезапных сердечных приступов.

10. У меня отсутствуют мысли о смерти.

11. Меня ужасает вид мертвеца.

12. Я часто страдаю оттого, что время летит слишком быстро.

13. Я не боюсь умереть.

14. Мысль о бессмертии волнует меня.

15. Я спокойно воспринимаю разговоры о смерти.

При заполнении бланка испытуемый должен дать ответ да или нет, причем каждый утвердительный ответ на истинное утверждение и каж­дый отрицательный ответ на ложное суждение оценивается 1 баллом (остальные ответы — 0). Диапазон возможных ответов — от 0 до 15 бал­лов. Диагностированные клиницистами больные при проверке на ва-лидность в среднем дали 11,62 балла, а в контрольной группе тревож­ность составила 6,77. В исследованиях Темплера было найдено, что тре­вожность смерти (ТС) не зависит от возраста и этнической принадлеж­ности и связана с полом и религиозностью.

Тестирование среди 197 сотрудников и студентов МГУ в возрас­те от 15 до 82 лет (121 женщина и 76 мужчин) дало среднюю по вы­борке ТС — 7,30. При этом наименьшее значение ТС получено сре­ди холостяков-мужчин — 5,06, а наибольшее среди тех, кто имел в прошлом тяжелое заболевание и в момент опроса нетяжело болен — 9,31 (у тяжело болевших в прошлом и болеющих в момент опроса — 8,44). Как и ожидалось, ТС женщин было намного больше, чем у мужчин: соответственно — 8,01 и 6,08. Различие между холостыми

⁷¹ Death Anxiety/A Volume in MSS Series on Atmudes Toward Death/N.Y., 1973 P. 101- 132.

чи

мужчинами и женщинами намного больше, чем между семейными мужчинами и женщинами, соответственно ТС — 5,06 и 7,84, 7,15 и 8,23. Интересно, что рост разницы между несемейными происходит за счет резкого падения ТС мужчин-холостяков (и на это не влияет возраст, поскольку все различия по возрастным группам не выходят за пределы средней ТС по выборке в целом). У семейных мужчин ТС также резко повышается и, таким образом, влияние семейного фактора оказывается вновь столь мощным, что перекрывает тендер­ное влияние.

Измерения общей тревожности и степени интроверсии по адапти­рованному тесту Айзенка (79 женщин и 54 мужчины) также дало инте­ресные результаты: оказалось, что значительное повышение ТС в срав­нении со средней по выборке величиной характерно для холериков (8,70) и меланхоликов (8,50). Существенное снижение от средней ТС присуще сангвиникам (6,06) и флегматикам (6,38), у которых, по опре­делению, низкая общая тревожность. Высокая общая тревожность хо­лериков и меланхоликов привела к росту ТС. Таким образом, сильная прямая связь между общей и смертельной тревожностью говорит о ведущей роли их в усилении «осторожного», самосохранительного поведения, свойственного женщинам, прежде всего замужним и име­ющим детей.

Эта особенность проявляется и при изучении мотивации: жела­ние жить дольше, связанное со стремлением «увидеть, какое поло­жение займут в обществе мои дети», сильнее было у женщин (49%), чем у мужчин (33%). К. этому примыкает и «желание получше обес­печить своих детей», отмеченное 33% женщин и 22% мужчин (подан­ным исследований во Львове и Черновцах). Когда смыслом жизни становится нечто такое, что оказывается в пределах личных возмож­ностей и, вместе с тем, растянутым почти на всю жизнь (а таково воспитание детей в семье), тогда от степени близости к этому центру могут формироваться те или иные линии самосохранительного пове­дения. Наследие культуры прошлых эпох до сих пор проявляется в том, что женщина-мать умеет распределять свои жизненные силы на всем протяжении жизненного цикла семьи, соизмеряя свое дыхание и ритм сердца с пульсом своих детей. Более заметная (пока еще) у мужчин внесемейная направленность ведет к тому, будто программу жизни составляет один человек, а расплачивается за нее после 50 лет как бы другой.