Системные образования

(объединения, ассоциации) коллизионных норм

Важный этап в совершенствовании коллизионного способа регулирования связан с переходом в отдельных сферах гражданско-правовых отношений от обособленных коллизионных норм к их системным образованиям (объединениям, ассоциациям), действующим как единый механизм, элементы которого взаимосвязаны и взаимообусловлены. Для таких образований характерны: общее (генеральное) правило и многочисленные исключения из него, в свою очередь разветвляющиеся по направлениям; обращение к субсидиарным привязкам, их дифференциация; определение общих принципов, которым должны соответствовать привязки-исключения и субсидиарные привязки (начала “ характерного исполнения ”, “ решающего исполнения ” и др.).

Подобный механизм “задействован” в ст. 166 “Обязательства по внешнеэкономическим сделкам” Основ гражданского законодательства. Он включает коллизионную норму, основанную на принципе автономии воли сторон, и целую “колонию” субсидиарных (их 13), а также самостоятельно применяемых коллизионных норм, относящихся к отдельным видам внешнеэкономических договоров. Субсидиарные нормы, перечисленные в ст. 166 Основ, — отнюдь не конгломерат близких по сфере применения правил, их объединяет общее начало — право страны, где учреждена, имеет место жительства или основное место деятельности сторона соответствующего договора, осуществляющая исполнение, которое имеет решающее значение для содержания договора. Законченность системе придает правило о применении к правам и обязанностям сторон по договорам, не перечисленным в статье, права, регулирующего исполнение, которое имеет решающее значение для содержания соответствующего договора.

Система норм, принятая в ст. 166 Основ, не была первооткрытием. Близкие по конструкции системы, сориентированные на договорные отношения в целом, освоены еще законом о международном частном праве Венгрии 1979 г., Законом о международном частном праве Швейцарии 1987 г. Последний предписал, например, применять к договору, поскольку стороны не согласились об ином, право страны, с которой договор имеет наиболее тесную связь. Такая связь считается существующей с государством, в котором сторона, обязанная предоставить характерное исполнение, имеет свое обычное местопребывание, а если договор заключен в рамках профессиональной или коммерческой деятельности, — основное место осуществления деловых операций. Далее в Законе применительно к отдельным видам договоров раскрывается значение “характерного исполнения”.

Системные образования коллизионных норм стали достоянием не только внутреннего законодательства, но и ряда известных международных договоров. К числу наиболее сложных, “многоступенчатых” относятся коллизионные построения в Конвенции о праве, применимом к дорожно-транспортным происшествиям, 1971 г. и Конвенции о праве, применимом к ответственности изготовителя, 1973 г.[157]

§ 9. “Гибкие” коллизионные нормы

Критика доктриной “жесткости” классических коллизионных начал подвигла практику в США, а затем и в европейских странах на создание нового поколения коллизионных правил — “гибких” коллизионных норм. Сфера их применения быстро расширялась, охватив прежде всего договорные отношения и отношения из правонарушений. Что касается последних, то особенно большую известность получили решения Апелляционного суда штата Нью-Йорк, и, в частности, решение по делу Babcock v. Jackson, 1962[158], иногда именуемое поворотным пунктом в истории коллизионной практики Соединенных Штатов. Вопреки положению Свода законов о конфликте законов (Restatement 1, 1934) об исходном значении закона места совершения правонарушения суд отказал в применении этого закона — в данном случае права канадской провинции Онтарио, где произошло правонарушение, отдав предпочтение праву штата Нью-Йорк. Фабула дела состояла в следующем: супруги Джексон и Дж. Бэбкок, проживавшие в г. Рочестере (штат Нью-Йорк), отправились на автомобиле Джексона в Канаду на отдых в выходные дни. В дороге, на территории провинции Онтарио, по небрежности, как считала Бэбкок, управлявшего автомобилем Джексона произошла авария (машина врезалась в каменную стену, находившуюся вблизи дороги), в результате которой Бэбкок получила увечья. В штате Нью-Йорк ею был предъявлен иск к Джексону. Юридическая сторона дела осложнялась тем, что действовавший в момент происшествия в Онтарио статут “гостя в экипаже” освобождал собственника или водителя автомобиля от ответственности за ущерб, причиненный здоровью “гостя”, кроме случаев, связанных с деловыми поездками или перевозкой пассажиров за плату.

Применив к делу право штата Нью-Йорк, а не право места совершения правонарушения, суд обосновал свою позицию рядом доводов концептуального характера, в том числе доводом о наиболее тесной связи обстоятельств дела с правом штата Нью-Йорк. К таким обстоятельствам суд отнес то, что истец, и ответчик проживали в упомянутом штате, здесь они начали поездку, сюда должны были вернуться. Автомобиль был зарегистрирован и застрахован, а также обычно находился в гараже в этом штате. Именно штат Нью-Йорк (во всяком случае, не провинция Онтарио) имел наибольший “интерес” в данном деле.

Незадолго до принятия этого решения Моррис, рассматривая коллизионную практику в сфере torts, писал о том, что мотивы, которые приводят суды к отказу от строгого применения lex loci contractus в пользу более гибкого “закона, свойственного данному контракту”, могли бы с одинаковым успехом применяться и к обязательствам из правонарушений[159]. Пожелание доктрины было услышано: “гибкие” коллизионные привязки, представляющие “новое поколение” коллизионных норм, были восприняты вторым Сводом законов о конфликте законов (Restatement II, 1971), законодательством и судебной практикой многих других стран. О широкой географии обращения к этим привязкам свидетельствует уже одно перечисление (далеко не исчерпывающее) предусмотревших их правовых актов: Конвенция о праве, применимом к договорным обязательствам, 1980 г., Межамериканская конвенция о праве, применимом к международным контрактам, 1994 г., законы о международном частном праве Австрии, Венгрии, Швейцарии, Закон КНР о внешнеэкономическом договоре и др.

Впрочем, слово “новое” может показаться спорным, если вспомнить теорию Савиньи, согласно которой каждое правоотношение имеет свою “оседлость” (Sitz des Rechtsver-hältnisses), правопорядок, к которому оно тяготеет.

Следует заметить, что значение “гибкой” коллизионной нормы, отсылающей к праву страны, с которым отношение наиболее тесно связано, переросло рамки “рядового” коллизионного правила. Как уже отмечалось, в США второй Свод законов о конфликте законов не только воспринял эту норму, но и придал ей “статус” одного из основных коллизионных начал. Сходным образом относятся к ней и законы ряда других стран.

Достаточно широко определено назначение “гибкого” коллизионного правила в разделе VII “Международное частное право” модели Гражданского кодекса для стран СНГ (ст. 1194): если невозможно определить право, подлежащее применению, применяется право, наиболее тесно связанное с гражданско-правовыми отношениями, осложненными иностранным элементом.

§ 10. Нормы внутреннего законодательства,

отсылающие к правилам международных договоров

В ряде зарубежных законов о международном частном праве содержатся нормы, отсылающие к положениям международных договоров. Так, Закон о реформе итальянской системы международного частного права в области договорных отношений исходит из Конвенции о праве, применимом к договорным обязательствам, 1980 г. Немало подобных отсылок, включает закон о международном частном праве Швейцарии. Они обращены главным образом к Гаагским конвенциям: алиментные обязательства супругов, а также родителей и детей регулируются Конвенцией о праве, применимом к алиментным обязательствам, 1973 г.; компетенция швейцарских судебных и административных органов в области охраны прав несовершеннолетних, применимое право и признание иностранных решений и мер в этой области — Конвенцией о компетенции органов и применимом праве в отношении несовершеннолетних 1961 г.; действительность завещания с точки зрения формы — Конвенцией о коллизиях законов в отношении формы завещательных распоряжений 1961 г.; международная купля-продажа движимого имущества — Конвенцией о праве, применимом к международной купле-продаже движимых материальных вещей, 1955 г.; требования, вытекающие из дорожно-транспортных происшествий, — Конвенцией о праве, применимом к дорожно-транспортным происшествиям, 1971 г.

Вряд ли можно согласиться с характеристикой таких норм как коллизионных (если, разумеется, иметь в виду коллизионные нормы, действующие в области международного частного права).

Нормы, отсылающие к положениям международных договоров, следует рассматривать не под углом зрения нахождения применимого права (проблема определения этого права, решаемая коллизионной нормой, здесь отсутствует), а в плоскости соотношения международных договоров и внутригосударственных актов и утвердившихся в этой области приоритетов, сложившихся в странах условий имплементации правил международных договоров в национальное право. В Российском законодательстве в случаях интегрирования международных договоров РФ в национальную правовую систему, как это предусмотрено ст. 15 Конституции РФ, подобные отсылочные нормы отражают взаимодействие разных структур одной и той же правовой системы. Нелишне также заметить, что схожие по форме отсылочные нормы включаются и в акты, не имеющие отношения к международному частному праву.

Международные договоры в свою очередь могут отсылать к внутреннему праву или даже допускать замену применения собственных норм нормами внутреннего права. Так, ст. 20 Конвенции УНИДРУА о международном финансовом лизинге 1988 г., принимая во внимание особенности законодательства стран континентального права, разрешает Договаривающемуся государству при подписании, ратификации, принятии, утверждении Конвенции или присоединении к ней заявить, что оно заменит положения п. 3 ст. 8, касающиеся ответственности арендодателя, положениями своего внутреннего права, если его внутреннее право не разрешает арендодателю исключать свою ответственность за нарушение обязательств умышленно или по небрежности.

Рекомендуемая литература к главе 4

Вилкова Н. Г. Унификация коллизионных норм в рамках СНГ // Журнал российского права. 1997. № 10.

Гуреев С. А. Коллизионные проблемы морского права. М.: Международные отношения, 1972.

Ерпылева Н. Ю. Коллизионные вопросы в современном международном частном праве // Законодательство и экономика. 1998. № 2.

Международное частное право / Под ред. проф. Дмитриевой Г. К. Гл. 3. М.: Юрист, 1993.

Международное частное право: современные проблемы. Книга 1, гл. 4; книга 2, гл. 4. М.: Наука, 1993.

Рубанов А. А. Теоретические основы международного взаимодействия национальных правовых систем. М.: Наука, 1984.

Тилле А. А. Время, пространство, закон. Действие советских законов во времени и пространстве. М.: Юридическая литература, 1965.

Тихомиров Ю. А. Согласованность и коллизии норм // Московский журнал международного права. 1996. № 2.

Тихомиров Ю. А. Юридическая коллизия. М.: Манускрипт, 1994.

Швыдак Н. Г. Международная унификация коллизионных норм семейного права // Право и экономика. 1995. № 15—16.

Глава 5. Взаимность в международном

частном праве. Применение коллизионных норм