Лэвил М. Вильсон. Англосаксы. Наконечники. Наконечники обычно делались в форме листа и имели паз для соединения с древком (рис

наконечники. Наконечники обычно делались в форме листа и имели паз для соединения с древком (рис. 27). В сечении они представляли собой ромб.

Наконечники отличались по своим размерам: они имели длину от 20 до 60 сантиметров. Их форма в тече­ние саксонского периода почти не изменялась. В неко­торых случаях они ковались из переплетенных железных прутьев, но это бывало очень редко. Одной из поздних деталей, отличающих наконечники, называемые также каролингским, являются два «крыла» (рис. 27, я). У них имелось конкретное предназначение: они служили для того, чтобы копье не входило слишком глубоко и мож­но было легко вытащить. Такую конструкцию копий можно видеть во многих рукописях начиная с IX столе­тия. Из этих рисунков (рис. 26) ясно, что иногда «кры­лья» крепились не к раструбу, а к древку, тогда они делались из дерева. Ни одно из англосаксонских копий полностью не сохранилось. Но в Оберфлахте, в Герма­нии, было найдено целое копье, захороненное рядом с гробом, в котором покоился воин. Длина его составля­ла приблизительно 210 сантиметров, а наконечник был прибит к древку позолоченными гвоздями и примотан кожаной лентой. Благодаря этому копью мы можем счи­тать достоверными иллюстрации в рукописях, где копье по длине превосходит рост человека. Косвенным под­тверждением служит расстояние между концом наконеч­ника и концом копья в погребениях в Чезед-Дауне и Петерсфингере.

Меч, скрамасакс, щит и копье — наиболее распро­страненное оружие, постоянно встречающееся в англо­саксонских захоронениях и на месте англосаксонских поселений. Однако следует поговорить о менее распро­страненных типах оружия и доспехов. К ним относятся топор, шлем, лук и стрелы, дротик и кольчуга. Обычным оружием на континенте в языческую эпоху была фран-киска, или метательный топор (рис. 28), который имел

ВООРУЖЕНИЕ И ВОЙНА

Рис. 28. Франкиска, или боевой топор, найденный в Хоулеттсе, Кент. Лондон, Британский музей

сравнительно короткую ручку и обух, который шел от ручки под тупым углом к слегка вздернутому лезвию. Топоры такой формы применялись главным образом у франков, но иногда попадаются и в Англии, например в Кенте на обухе. Одного из таких топоров, обнаружен­ного в Хоулеттсе, имеется позолоченная пластина на обухе. В более позднюю англосаксонскую эпоху широ­кое распространение получил топор с широким закруг­ленным лезвием, укрепленным под прямым углом на рукоятке (рис. 26). Его использовали в основном как боевой топор в рукопашной схватке; подобные топоры изображены на гобелене из Байе, поскольку к этому времени боевой топор становится типичным оружи­ем англосаксов (Стентон говорит, что он был тради­ционным орудием личных королевских воинов — «хус-карлов») наряду с копьем. Такая разновидность топора, вероятно, использовалась и для рубки дерева (хотя Т-об­разный топор чаще применялся для этой цели). Топо­ры с металлической рукоятью, найденные в Саттон-Ху,

лзвид М. ВИЛЬСОН. АНГЛОСАКСЫ

также, должно быть, представляют собой разновидность боевых топоров. Железную рукоять нельзя разрубить метким ударом другого топора.

Только два шлема были найдены в англосаксонских захоронениях, и оба принадлежат к языческому перио­ду. Первый обнаружен в Бенти-Грейндж в Дербишире в 1848 г. и имеет очень сложную конструкцию (фото 29). Шлем составлен из металлических полос, образу­ющих сферу: на наноснике серебром инкрустирован крест. Промежутки между полосами были покрыты пластинами из рога (которые не дошли до наших дней). Они крепились к каркасу серебряными заклепками. На гребне шлема помещалась фигурка кабана (фото 28), украшенная позолоченными серебряными накладками. На месте глаз помещались гранаты, оправленные в зо­лотую филигрань. По-видимому, тело кабана было пер­воначально покрыто эмалью. Второй шлем найден в Саттон-Ху. Он, по всей вероятности, был привезен из­далека, и поэтому мы поговорим о нем в другом месте. Фигурка кабана на шлеме из Бенти-Грейндж проясня­ет ряд образов, встречающихся в древнеанглийской литературе, в частности, в «Беовульфе», где шлем име­нуется «кабаном»: «И тогда на костер золотые сокро­вища вместе с воином, с героем Скильдингом, были возложены: люди видели окровавленные битв одеж­ды железотканые с кабаном позолоченным на груди вождя».

«Золотой... железобокий кабан» — наиболее приме­чательная деталь шлема из Бенти-Грейндж.

В англосаксонский период шлем носили, скорее всего, только вожди или богатые люди. На ларце Френкса, на­пример, только шлемы предводителей имеют наносник, а у остальных воинов головные уборы из мягкой кожи. Даже на континенте, в германских погребениях, шлемы находят редко, хотя во Франции, Германии и Швеции они встречаются гораздо чаще, чем в Англии. В рукописях

ВООРУЖЕНИЕ И ВОЙНА

христианской эпохи только знатных людей изображают в шлемах. В битве при Гастингсе у всадников¹ были шлемы с коническим верхом и наносником. К сожалению, ни одного шлема этого типа не было найдено в Англии, хотя в других местах подобные шлемы часто встречаются: на­пример, шлем святого Вацлава, хранящийся в Пражском кафедральном соборе, который, подобно шлему из Бенти-Грейндж, украшен изображением христианского символа (в этом случае — распятия) на наноснике. Кажется весь­ма вероятным, что к концу англосаксонской эпохи шле­мы стали носить все воины, о чем свидетельствует запись англосаксонской хроники под 1008 г., где говорится, что с каждых восьми гайд земли должны были быть предос­тавлены шлем и кольчуга. Но мисс Келлер, несомненно, права, когда говорит, что шлем был сравнительно редкой вещью до этого периода. Простой воин, вероятно, носил так называемый фригийский колпак, который, возможно, как предполагает Лейниг, был обшит металлическими пластинками.

Лучники изображены на ларце Френкса, сделанном в VIII столетии (фото 56), на гобелене из Байе и во многих рукописях англосаксонского периода. Луки и стрелы, од­нако, очень редко находят в англосаксонских захоронени­ях. В отчете о раскопках в Чезел-Дауне Хиллер написал: «Присутствие лука около пяти футов в длину можно уста­новить по явно выраженному темному следу сгнившего дерева, оставшемуся в меловой почве». Болдуин-Браун нашел аналогический след в Бифронсе. Также в Чезел-Дауне были найдены наконечники стрел и следы много­численных древков, которые были сделаны, по предполо­жению археологов, из орешника. Наконечники стрел иногда находят, но это не самый распространенный арте­факт англосаксонской эпохи, и, по мнению Болдуин-Бра-

¹ По-видимому, автор имеет в виду нормандских всадников. Ан­глосаксы, как известно, всегда сражались пешими.

лэвил М. ВИЛЬСОН. АНГЛОСАКСЫ

Рис. 29. Войны несут оружие. Гобелен из Байе

уна, это вполне мог быть наконечник копья или метатель­ных копий. Среди них встречаются наконечники с растру­бом и стрежнем, некоторые явно поцарапаны. Однако возможно, что стрелы делали вообще без наконечника, а просто сушили в огне. В Оберфлахте, в Швабии, напри­мер, были найдены стрелы длиной приблизительно в 60 сантиметров, «настолько иссохшие, что их приняли за тетиву»; на месте наконечника имелось лишь коричневое пятно. Там же было обнаружено несколько луков; длина одного из них составляла около 2 метров. Они были сде­ланы из тиса, укреплены в центре, сужены к концам и слегка изогнуты.

Лук был оружием рядового пешего воина и служил как для охоты, так и для сражения. Стрелы с оперением носили в колчане, который висел на плече. Луки, изоб­раженные на гобелене из Байе, имеют длину приблизи­тельно 1,2 метра, но едва ли разумно делать какие-то выводы по поводу размера луков, основываясь на иллю­страциях. Гораздо более длинный лук был найден в Хе-дебго в Германии; единственный сохранившийся до

ВООРУЖЕНИЕ И ВОЙНА

наших дней лук, найденный в Англии и датированный началом XIII столетия, имел длину 1,2 метра. Считает­ся, что лук не был привычным оружием англосаксов, и в утверждении Генри Хантингтонского¹, что Вильгельм Завоеватель одержал победу из-за того, что у англосак­сов не было хороших лучников, возможно, есть доля истины.

Агафий, писавший о войнах между Юстинианом и «тевтонами», вторгшимися в Италию, сообщает, что главным оружием захватчиков было легкое оружие, ко­торое могло использоваться и как метательное копье, и в рукопашной схватке. «Древко было покрыто листом металла так, что дерево едва было заметно». Описание Агафия несколько путаное, и попытки уяснить, что же он имеет в виду, пока не дали результатов. Это мог быть «ангон», который часто находят на континенте; но так­же и в Англии, главным образом в Кенте, где образцы подобного оружия нашли в Сарре, Бифронсе, Хай-Дау­не и Струде. Другие экземпляры обнаружены в Беддин-гтоне в Суррее. Но это оружие является, несомненно, чужеземным и настолько редко попадается в Англии, что не стоит обсуждать его здесь.

Кольчуги, которые в большом количестве изображе­ны на гобелене из Байе, практически не представлены среди археологических находок. Фрагменты кольчуги были обнаружены в Саттон-Ху и в Бенти-Грейндж, но от кольчуги из Бенти-Грейндж сохранился очень ма­ленький кусок, возможно, что она всего лишь покры­вала шею (подобный шлем нашли и в захоронении № 6, Вальсгарде, Швеция). Кольчуга из Саттон-Ху, безус­ловно, представляла собой кольчужную рубашку. В от­личие от континентальных кольчуг кольца в ней были не заклепаны, а сцеплены. Подобная техника имела

'Генри X а II т и н г т о н с к и й — английский хронист середины ХП в.

лэвил м. ВИЛЬСОН. АНГЛОСАКСЫ

Рис. 30. Изображение воина. Гобелен из Байе

только одно преимущество — простоту исполнения. У кольчуг, изображенных на гобелене из Байе (рис. 29, 30), короткие широкие рукава и нижняя часть в виде «юбки», с «разрезами» впереди и позади, чтобы удоб­нее было ехать верхом. Сэр Джеймс Манн указал, что, несмотря на эти прорези в «юбке», ездить в такой коль­чуге даже сильному и выносливому воину было труд­но. Такие кольчуги, должно быть, стоили дорого, и, очевидно, их носили только знатные воины. Кожаная безрукавка считалась достаточной защитой для просто­го человека. Кольчуга надевалась на такую же безрукав­ку, чтобы, если она будет пробита, кольца не впивались в кожу.

В качестве примера, на котором можно уяснить при­емы ведения боя и использование разных видов оружия,

НО

ВООРУЖЕНИЕ И ВОЙНА

я выбрал описание сражения, происшедшего 11 августа 991 г. около Мэлдона в Эссексе. По названию этого го­рода его именуют Битвой при Мэлдоне. Сражение про­изошло на берегу реки Блэкуотер. Даны¹ первоначально находились на острове Нортхей, но по неразумению анг­лосаксов переправились через реку по насыпи, которую можно видеть и сегодня. Этой битве был посвящен гобе­лен, который до наших дней не сохранился, его подарила аббатству Эли вдова Бюрхтнота, предводителя англосак­сов; а также поэма на древнеанглийском языке, текст ко­торой я привожу ниже. Я сократил поэму, убрав из нее некоторые риторические пассажи и те фрагменты, кото­рые не относятся к нашей теме:

Сам он всадникам приказал

всех коней отпустить, спешно спешиться, —

уповали бы d рукопашной молодые лишь на доблесть

да на доброе свое оружие......стал по уставу Бюрхтнот

ставить войска, скакал на коне, указывал

каждому воину, кому какое мужу место,

а вместе наказывал, чтобы щиты

наизготове держали крепко в руках и прямо,

дабы страха не ведать; когда же рать-преграду

построил как должно, там он спешился,

среди приспешников верных, среди приближенных дружинников,

живших в доме его.

(Тут появляется вестник викингов, предлагающий ан­глам заплатить выкуп и таким образом избежать битвы; его предложение с презрением отвергнуто.)

■Даны — датчане, викинги.

ЛЭВИД М. ВИЛЬСОН. АНГЛОСАКСЫ

Там со щитами

он [Бюрхтнот] поставил воинов, над рекой по его приказу

войска стояли, и только протока

противников разлучала...

(Через какое-то время Бюрхтнот любезно позволяет врагам переправиться через брод.)

Стая волчья

стала переправляться, войско викингов

— воды Панты их не пугали — через потоки светлые со щитами

на восточный берег вышли и вынесли

боевые доспехи; Бюрхтнот же к бою

с ратоборцами изготовился, сторожил кровожадных,

и сложить повелел, собрать из щитов ограду,

чтобы ратовать стойко дружине в сраженье:

приближалась битва, слава близилась,

время пришло пасть избранниками израненным

на поле брани. Вот взволновалось войско,

вороны кружат, орел воспарил, стервятник,

крики на поле; тут пустили стаю

копий, как сталь, каленых, остреные древки,

дроты взлетали, луки труждались, жала,

визжа, в щиты вонзались, сшиблись дружины,

мужи гибли, первые пали юноши

на поле ратном... был племянник Бюрхтнота

избит мечами, сын сестрин

в сече изрублен...

ВООРУЖЕНИЕ И ВОЙНА

сам он [Бюрхтнот] двинулся в сечу,

меч подъявши и щит для защиты,

ища противника, войсковода отважный

воину вражьему шел навстречу — зла, не блага,

они желали друг другу; морестранник направил

с полдня копье остреное и поранил, задел

вождя ратного, — тот щитом прикрылся,

распласталось надвое древко, ясень копейный,

вспять прянул, и тут же неукротимый

пустил ответное, горло гордому

врагу пронзило, смелым бойцом

умело нацеленное жало прошило

шею ратнику, — жизни решил он

несокрушимого, и сразу грозный

срезал второго, грудь пронзил,

просквозил доспехи, от плеча разошлась кольчуга,

торчал из сердца дрот отравленный...

(Бюрхтнот снова ранен.)

...меченосец новый

к знатному приближался, коваными кольцами

искал поживиться, чистой кольчугой,

мечом счеканенным; Бюрхтнот не мешкая —

меч из ножен, сверкнул широколезвым,

по железу ударил; но поздно: на помощь недругу

подоспел корабельщик,

ДЭВИД м. ВИЛЬСОН. АНГЛОСАКСЫ

отсек предплечье,

изувечил рамой, — в землю вонзился

золотом украшенный клинок его,

и не смог бы воитель взяться — отказали руки...

(Бюрхтнот произнес торжественную речь, после чего был убит вместе с двумя своими воинами; кое-кто из англов бежал с поля боя, но другие смело кидаются в битву, состязаясь при этом в героических речах.)

За них же прилежно

и заложник ратовал, из нортумбрийцев

знатного рода, этот Эскферт,

Эглафа отпрыск, прочь не пустился,

из потехи бранной, но мечет, не мешкая,

меткое жало, то по шиту,

а то и в тело, раз по разу

дразнит, ранит, колет, доколе

рукой владеет, Там же еще остался

статный Эадвеард... рушил шит-ограду,

ратовал с недругом, воздал морским бродягам

за вождя кольцеподателя, местью за смерть,

и с мертвыми лег он; так же Этерик:

этот знатный, ратник рьяный,

брат Сибюрхта, не на жизнь сражался;

и дружинники многие копья в щиты вгоняли,

оборонились храбро; сшибались щитов ободья,

битва страшную пела

ВООРУЖЕНИЕ И ВОЙНА

песнь доспехов... щиты грохотали,

одолевали морескитальцы... Бюрхтвольд молвил,

щит подымая, тряс он, яростный,

дротом ясеневым, ратник старый

учил соратников: «Духом владейте,

доблестью укрепитесь, сила иссякла —

сердцем мужайтесь; вот он, вождь наш,

повергнут наземь, во прахе лежит добрейший;

да будет проклят навечно, кто из бранной потехи

утечь задумал; я стар, но из стычки

не стану бегать, лучше, думаю, лягу,

на ложе смерти рядом с господином,

с вождем любимым¹.

Эта поэма, написанная вскоре после сражения, ког­да память о героических деяниях была еще свежа, по­зволяет воссоздать военную тактику, применявшуюся в англосаксонскую эпоху.

Англосаксы сражались в пешем строю. Битва была тяжким делом: как только противники сходились, сра­жение превращалась в рукопашный бой на ограничен­ном пространстве, длившийся до тех пор, пока одно из сражающихся войск не было полностью уничтожено или не обращалось в бегство. Из поэмы видно, что, несмот­ря развитые политические институты, характерные для Англии этого периода, в армии были живы героические традиции языческого времени, и их основой были вза-

¹ Цит. по: Битва при Мэлдоне / Пер. В.Г. Тихомирова //Древне­английская поэзия: Изд. подготовили О.А. Смирницкая, В.Г. Тихо­миров. М.: Наука, 1982. С. 137-156.

лэвид М. ВИЛЬСОН. АНГЛОСАКСЫ

имные обязательства воина и его повелителя. Когда вождь побеждал, его воины делили с ним богатства и славу, когда же удача ему изменяла, они делили его судьбу и, подобно Бюрхтвольду и Этерику, погибали рядом с ним на поле боя. Бежать с поля битвы после смерти повелителя значило покрыть себя позором. По­чти все сражения того времени длились очень долго и были кровопролитными.

Из текста поэмы «Битва при Мэлдоне» следует, что предводитель англосаксов строил своих воинов в боевой порядок, создавая стену из щитов. Высказывались пред­положения, что стена из щитов строилась по принципу римского testudo — боевого порядка, при котором вои­ны держат щиты над своими головами. По мнению про­фессора Гордона, «стена из щитов была своего рода оборонительным укреплением, созданным из рядов во­инов, стоящих близко к друг другу и державших свои щиты так, чтобы получалась сплошная стена. Передний ряд выставлял щиты вперед, а задние ряды держали их над головами, чтобы защитить стоящих впереди и себя». Эта интерпретация в общем верна, но мне кажется, в ней присутствуют некоторые идеи, чуждые англосаксон­ским представлениям о битве. Прежде всего, я считаю, что мы должны отбросить идею о перекрывании щитов, поскольку в таком случае любой маневр становился не­возможным. Даже в отлаженном римском testudo щиты держали так, что они не перекрывали друг друга. Также сомнительно, что воины во втором ряду, если вообще была вторая шеренга, держали свои щиты, прикрывая свои головы и головы первой шеренги. Сражение в те времена начиналось тем, что воины с обеих сторон пус­кали в противника стрелы и метали копья, а при таком построении невозможно ни натянуть лук, ни бросить копье. Можно предполагать, что войско строилось бо­лее или менее в линию и достаточно тесно, каждый воин держал щит перед собой. Противникам при этом

ВООРУЖЕНИЕ И ВОЙНА

казалось, что они видят стену из щитов. Воины второй шеренги делали то же самое. Когда кто-то «разбивал стену из щитов», он, по всей видимости, прокладывал себе путь через ряды стоящих воинов.

Щиты действительно играли важную роль в сражении: иногда в них попадало столько стрел и копий, что воины, не в силах их удержать, просто бросали их на землю. Ими пользовались в качестве защиты в рукопашной схватке и, как указано в поэме, отражали удары копья. В литературе того времени довольно часто описывается, как щит был расколот. В руке у воина в таком случае не оставалось ничего, кроме умбона, который он мог применять как оружие нападения. После сражения нетрудно было заме­нить разбитый щит.

Меч использовали как рубящее оружие, а копье — как колющее. Важность этих оружий следует из приве­денного отрывка: на его примере отчетливо видно, что именно они решали исход сражения.