Глава 39. Последние отрывки из дневника Шарлотты Квинтон

Последние отрывки из дневника Шарлотты Квинтон

26 ноября 1914 г.

Мы прибыли в Лондон в середине дня: Флою каким-то образом удалось найти легковой автомобиль, так было лучше, и близнецы чувствовали себя комфортнее.

Они тихо сидели на заднем сиденье, были немногословны, но следили за тем, как менялся пейзаж. Соррел это нравилось – я видела, но Виола казалась настороженной и подозрительной. Как забудешь, что она сделала в таверне, и я думаю, мне нужно быть очень внимательной к ней.

Флой отвез нас в свой дом и приготовил для всех чай. (Не верится до сих пор, что вижу, как близнецы едят и пьют, больно смотреть, как они каждая свободной рукой передает приборы другой, но они делают это не задумываясь, почти машинально.)

Девочки пока останутся в Блумсбери у Флоя, там, в задней части дома – большая спальня, где они могут спать и где их не побеспокоят. Их нужно приводить в обычный мир повседневной жизни осторожно и постепенно, и нужно будет поговорить с врачами, можно ли облегчить их положение.

Уже поздно, и Флой посадил меня в кэб, но мы успели поговорить и решили, что делать дальше: Флой послал записку Эдварду, что позже вечером приедет поговорить.

Позже

Эдвард встретил меня угрюмо. Мило, мило, когда жена не встречает мужа дома, после того как он уезжал надолго по работе, и зачем мне потребовалось увидеться с семьей в такое время? Разве я не довольна, что покинула отчий дом – другие женщины только радуются этому? Он подарил мне комфортабельный дом, и он думал, что я должна жить в нем с радостью. Я сказала так тихо, насколько могла, что мне жаль, ведь он скучал по мне, и он припомнил мне еще после обеда, что из-за того, что я шлялась где-то, обед был так плох.

(На обед, по правде говоря, был луковый суп с картофелем из нашего собственного сада, и к нему был подан прекрасный бифштекс и пироги с устрицами – не отваживаюсь спросить, где миссис Тигг достала мясо! И вдобавок к этому еще большой пудинг с ежевичным сиропом. Эдвард выпил почти целую бутылку бордо. Чего этот лживый самодовольный человек хочет, черт возьми!)

После кофе он сказал с досадой, что его собственных проблем недостаточно, а тут еще этот человек, Филип Флери, придет без приглашения, и чего ему надо, хотел бы Эдвард знать. Мы едва знакомы с этим Флери.

Я поднялась наверх, пожаловавшись на мигрень, и сижу в своей комнате, ожидая приезда Флоя, и, честно скажу, до смерти напугана при мысли о том, что может произойти.

Полночь

Мне чудовищно тяжело об этом писать, но я попытаюсь.

Флой был пунктуален, и его провели в рабочий кабинет Эдварда. Через некоторое время я спустилась к ним. Эдвард был очень удивлен: тебе незачем быть здесь, дорогая, это всего лишь бизнес, мужской разговор, поднимайся к себе.

Но я осталась, конечно, и слышала, как Флой выложил факты о рождении Виолы и Соррел и рассказывал о том, как они выдержали эти годы в Мортмэйне, а затем были похищены Данси для шоу уродов.

Эдвард пришел в неистовство и готов был выгнать Флоя вон: не понимаю, при чем здесь ты, как ты смеешь – но Флой только ждал, пока запал у Эдварда кончится и он замолчит, и затем сказал:

– Квинтон, бесполезно так себя вести. Я знаю, что ты сделал, и у меня есть доказательство. Ты продал собственных дочерей, и они жили в чудовищной нищете, и ты заставил поверить свою жену и всю семью в то, что они умерли. Ты даже организовал поддельные похороны – отвратительную пьесу слащавого пошиба! Скольким ты заплатил за участие, Квинтон? Я думаю, многим. Ты ведь знал, я полагаю, кроме всего прочего, что фальсификация похорон – преступление против закона?

Он взглянул на меня и, прежде чем Эдвард смог ответить, сказал с формальной вежливостью, которой я никогда от него не слышала прежде:

– Прости мне это, – затем вышел в холл и сказал кому-то, кто ждал там: – Входите, пожалуйста. Он здесь.

В дверях стояли двое – один в темном костюме, а другой в униформе полицейского констебля. Тем же глухим голосом Флой сказал:

– Арестуйте этого человека. Вы оперируете собственными судебными терминами, но в широком смысле речь идет о жульничестве, взяточничестве и незаконной торговле несовершеннолетними.

Они увезли Эдварда, чтобы посадить его в камеру, и завтра ему вынесут обвинение – несколько обвинений. Ирония в том, что маловероятно, что ему придется отвечать за то, что он дал близнецов под опеку Мэтта Данси как их законного опекуна: суд может признать за ним то, что он был в своем праве. (Ничто не может предотвратить продажу родителями детей в любое рабство; кажется, не так давно еще дети-трубочисты получали жалкие гроши.)

Полисмены объяснили мне несколько формальностей, но это выше моего понимания пока. Я поняла: Эдварда призовут к ответу за различные формы жульничества и мошенничества – организацию этих чудовищных похорон, дачу взяток нескольким лицам в больнице, где близнецы родились, и удивительный факт – взятки церковным властям.

Я знаю, что согласна со всем этим, и думаю, это справедливо. Но когда я думаю о том, что произойдет дальше… когда я думаю, что Виоле и Соррел, возможно, придется свидетельствовать в суде…

28 ноября 1914 г.

Все позади.

Сегодня утром Эдвард предстал перед судом, и его адвокат (который был шокирован и едва мог поверить, что все это правда) ходатайствовал, чтобы он был отпущен под залог.

Я сидела на галерее для публики – я надела толстую вуаль, которую надевала в Западной Эферне, и думаю, что никто не узнал меня. Эдвард казался маленьким и странно съежившимся на скамье подсудимых, как если бы кто-то проколол его толстой иглой и из него вытекло все эгоистичное самодовольство и напыщенность. Он был так бледен, что лицо его казалось серым.

Адвокат просил, чтобы его выпустили под залог в пять тысяч фунтов, и, на его взгляд, это всего лишь формальность, и, конечно, Эдвард предоставит залог. Судьи – их было двое, и они казались очень суровыми – стали шепотом совещаться. Я наклонилась вперед, пытаясь услышать, что они говорят, но не смогла. И тогда один из них сказал:

– Мы не склонны отпускать его под залог, поскольку нам кажется…

В это время Эдвард подался вперед, как если бы кто-то сильно толкнул его в спину. Бледность сменилась вдруг ужасной краснотой – его лицо стало темно-пурпуровым, и жилы на лбу натянулись, как веревки. Он потянул руку вперед, как бы в мольбе или для защиты, не в силах говорить, и затем вдруг упал на ограждение.

В эту ужасную минуту все замерли, и затем один из приставов подбежал к нему, и кто-то попросил принести стакан воды, и раздался приглушенный вздох, как будто паника пробежала по залу.

Я не представляла себе, что делать, но прежде чем я смогла что-либо придумать, пристав, который подошел к нему первый, склонился над Эдвардом и заглянул ему в лицо.

– Он в порядке? – спросил старший судья. – Это обморок?

Пристав поглядел на верхнюю скамью:

– Это не обморок, сэр. Он мертв.

И тогда я вышла через заднюю дверь и не помню каким образом приехала домой.

Клари, глупая девица, заливалась слезами весь вечер. Миссис Тигг только сказала:

– Все будет хорошо, мэм.

– Если бы я сказал, что мне жаль, я бы солгал, – такими были слова Флоя. – Я не могу лгать тебе, Шарлотта. Но мы соблюдем приличия, моя любовь.

15 декабря 1914 г.

Я соблюла приличия полностью, так же как и Флой. Было, конечно, посмертное вскрытие, и слово «апоплексия» было записано в свидетельство о смерти. Это

такое же слово, как и другие; я не знаю, умер ли Эдвард от страха бесславия и унижения, что ему грозило, или он умер от внезапного постыдного осознания того, что он сделал. Я пытаюсь верить последнему, но не уверена.

Похороны были, конечно, частными, и люди соболезновали мне, но с жадным любопытством, что я нашла возмутительным. Я не нуждалась в соболезнованиях, и я хотела бы чувствовать скорбь и потрясение от смерти Эдварда, но не могу. Я могу лишь думать о том, что он был виновен в этом чудовищном обмане и что он приговорил Виолу и Соррел к детству в Мортмэйне. Я постараюсь помочь им забыть это – они пока у Флоя, но когда он снова уедет во Францию, мы переедем в деревню и будем жить там тихо, пока эта война не закончится и пока я не смогу поговорить с врачами об операции. Это будет трудно и опасно, и я даже не знаю, возможно ли это, но я верю, что нужно попытаться.

Я постепенно узнаю своих дочерей. Соррел – открытая и доверчивая, она как будто вышла невредимой после всего этого, но Виола… Виола тревожит меня своим молчанием, и иногда в ее взгляде ощущается тяжесть, которой не должно быть в глазах четырнадцатилетней девочки. Да, с Виолой нужно будет бережно обращаться.

Энтони Раффан посетил девочек – я вижу, как Соррел краснеет при нем, что заставляет меня с еще большей решимостью добиваться встречи с докторами.

Хотелось бы думать, что мне удастся найти эту девочку, Робин, но Энтони сказал, что ее забрали из Мортмэйна вскоре после моего посещения, и он никогда не слышал больше о ней. Я думаю, он уверен в том, что она исчезла в злом мире борделей и шоу уродов Мэтта Данси, и не верится, что мы найдем ее.

Флой уже начал писать историю Виолы и Соррел, он думает написать ее, как если бы они были одним лицом, воздействие тогда будет сильнее, так что его героиня будет вымышленной. Но история Мортмэйна и история Виолы и Соррел будут подлинными.

Он возвращается во Францию на следующей неделе, к своим военным статьям, и он снова будет помогать Красному Кресту в полевых госпиталях, что разбиты там для помощи раненым. Не знаю, когда увижу его снова и увижу ли вообще.

Но скоро начнется новый год – 1915-й, – и война, возможно, скоро закончится, и мы с Флоем наконец будем вместе.

* * *

Было еще не очень поздно, когда разговор в белом, наполненном светом доме, завершился, и Гарри с Симоной отправились гулять. Они шли по прибрежной тропинке и вышли на узкую дорожку, усыпанную галькой, и дошли до бледного берегового пространства. Было холодно, воздух колол щеки, и они оба были в шарфах и куртках с капюшоном, но это был какой-то добрый холод.

– Я люблю это место больше всего на свете, – сказала Симона, остановившись в конце узкой тропинки. – Моя мать приехала сюда после того, как я поступила в университет, – я думаю, она почувствовала себя свободнее, а вскоре появился Мартин. Он несколько лет работал в исследовательской группе в Канаде, но вернулся в Англию, когда мне исполнилось восемнадцать. И тогда они купили дом и поселились вместе. Они по-прежнему проводят часть года в Канаде, но они здесь уже давно. Сюда я приезжала на каникулы и на выходные. Мартин – лучшее событие в жизни моей матери.

– Я думаю, что ты – лучшее в ее жизни. Я думаю, что ты – лучшее в моей жизни… Черт, не могу поверить, что сказал это. Еще через сутки я начну писать стихи для тебя!

– Не будь таким циничным.

– Я тоже не хочу быть циничным.

Она обернулась, чтобы взглянуть на него, и неожиданно улыбнулась. Так же неожиданно для себя Гарри сказал:

– Я люблю твою улыбку.

– Тебе улыбка Анжелики нравится так же?

– Нет, далеко не так, – признался Гарри совершенно чистосердечно. – История с Анжеликой закончилась, едва начавшись. Я хотел с ее помощью быть ближе к тебе. Но я запутался на пути к тебе.

– Да, я поняла, – сказала Симона сухо, и Гарри посмотрел на нее.

– Я не ангел, Симона.

Улыбка снова показалась на ее лице.

– Я знаю. Мне совсем не хочется, чтобы ты был ангелом.

– Хорошо, я надеюсь, что ты не хочешь, чтобы я был ангелом сейчас, потому как я довольно долго ждал, чтоб мы остались наедине… эта тропа ведет на берег?

– Да. Она немного скользкая, так что нужно идти осторожно.

– Возьми лучше меня за руку.

Они спустились по гальке и вышли на побережье.

– Боже, спуск очень крутой. Не отпускай мою руку, я боюсь потерять тебя.

– На скользкой тропе?

– И здесь, и вообще.

– Солнце начинает садиться, – сказала Симона после недолгого молчания. – Это мое любимое время суток.

– И мое тоже.

– Но нам надо подождать минут десять, прежде чем мы пойдем по берегу, потому что в это время солнце еще слепит глаза.

«Рука в руке в лучах заката?» – спросил внутренний голос Гарри, но он только сказал:

– Хорошо. Посидим на этих камнях, пока солнце опустится ниже.

Камни были теплые, нагретые солнцем.

– Я начала читать книгу Флоя вчера вечером перед сном, – сказала Симона. – Местами я плакала, но это прекрасное творение. Хочу читать не останавливаясь.

– Он вызвал у меня те же чувства.

– Как ты думаешь, можно ли будет переиздать ее? Так, чтобы она продавалась в магазинах.

– Это было бы здорово, правда? Мы можем попытаться. – Он поколебался и сказал: – Симона, кроме книги, я принес для тебя вот это.

Он вынул из кармана своей куртки старый конверт и маленькую фотографию в серебряной рамке, которую он взял с камина в доме Роз, пока никто не видел. Это была старинная прямоугольная рамка, и серебро немного потускнело. Но на карточке было два человека, стоящие рядом: темноволосый мужчина около сорока лет, с тонкими чертами лица и узкими умными глазами, который одной рукой обнимал женщину. У нее были высокие скулы и довольно крупный рот. Было трудно определить цвет ее волос по потускневшей сепии фотокарточки, но можно было догадаться, что у нее матовая кремовая кожа, что часто бывает у женщин с каштановыми волосами.

Симона долго разглядывала карточку и затем перевернула ее. Там на оборотной стороне размашистым почерком прежних времен было написано: «Филип Флери и Шарлотта… Франция. Октябрь 1920».

– Флой, – сказала наконец утвердительно Симона.

– Да.

– Он немного похож на тебя.

Гарри не ожидал этого. Он не видел особенного сходства между собой и Флоем. Но прежде чем он открыл рот, Симона сказала:

– И Шарлотта? Это то «Ш.» в посвящении?

– Я так думаю. Это резонный вывод.

– Жена Флоя? Были ли они женаты?

– Я не знаю. Но кажется, им очень хорошо вместе, правда? – сказал Гарри. – Не думаю, что мы когда-либо узнаем, были ли они женаты. – Он поднялся: – Солнце уже в море. Теперь можно спуститься. Пойдешь со мной?

Симона помолчала, изучающе глядя на него, и затем спросила:

– В закат?

– Почему нет? – сказал Гарри и протянул ей руку.

^[1] Блумсбери — район Лондона и особняк, получивший свое название по имени первого владельца. В начале 1900-х годов здесь встречались писатели, художники и ученые, входившие в группу «Блумсбери». Самыми известными из них были: Леонард и Вирджиния Вулф, И. М. Форстер, Роджер Фрай, Ванесса и Клив Белл, Дункан Грант и другие.

^[2] "Дербетт" — ежегодный британский каталог самых влиятельных людей страны

^[3] В. Шекспир. Трагедия о Гамлете, принце Датском. Акт И. Сцена 2. Перевод К. К. Романова.

^[4] Хэмпстед — район на севере Лондона.

^[5] Уайтчепел — бедный район Лондона.

^[6] Магазин предметов домашнего обихода

^[7] Остров Авалон — "земной рай" кельтских легенд; по некоторым из них там похоронен король Артур, по другим, он продолжает жить там вместе со своей сестрой феей Морганой в ожидании времени, когда он возвратит себе престол

^[8] Имена совпадают с названиями растений фиалка и щавель.

^[9] Имена совпадают с названиями растений плющ и фиалка.

^[10] Мафекинг — город в Южной Африке, осаждаемый в англо-бурскую войну. Ледисмит — город в Южно-Африканской Республике.

^[11] «Христианская наука» — протестантская секта. Основана Мэри Б. Эдди в 1866 г. сначала как движение, затем как самостоятельная церковь в 1879 г. и окончательно реорганизована в 1892 г. Основана на вере в духовное излечение с помощью Слова Христова от всех физических и духовных грехов и недугов.

^[12] "Пузырь южных морей" — кризис фондового рынка Великобритании 1720 г. в результате значительного падения цен Компании южных морей после их спекулятивного роста; является примером финансовой пирамиды

^[13] В оригинале обыгрывается несколько значений слова stew. 1. Рагу, блюдо из тушеного мяса или рыбы (обыкн. с овощами, рисом и т. п.) и 2. Во мн. числе, устар: публичный дом, бордель.

^[14] От автора:

Стихотворение А. Э. Хаусмена «Шропширский парень» (1896) воспроизводится в книге с согласия The Society of Authors as the Literary Representative of the Estate of A. E. Houseman.

^[15] Врата… слоновой кости и простого рога — вергилиевские врата сна: из рога и слоновой кости. Одновременно являясь вратами Разума, одни распахиваются перед преисподней, другие открываются к неправдоподобным сновидениям, фантазиям и мечтам.

^[16] Персонаж романа Ч. Диккенса «Повесть о двух городах».

^[17] Художественное училище при Лондонском университете.

^[18] Благотворительные фонды.

^[19] Премия Фокса Тэлбота присуждается за удачный дебют в фотографии

^[20] Олдерсмастонский поход — поход против распространения ядерного оружия, 1960.

^[21] Мария Текская — королева английская, жена Георга V

^[22] Члены семьи Пастон, Сэмюэль Пепис — авторы дневников и писем, содержащих описания исторических событий своего времени

^[23] Балаклавский шлем — черная вязанная шапка, ведет свое название от сражения при Балаклаве

^[24] Герберт Генри Асквит — британский премьер-министр

^[25] Дэвид Ллойд Джордж — британский и государственный политический деятель, сторонник войны

^[26] Флоранс Найтингейл — легендарная сестра милосердия

^[27] Сэр Генри Ирвинг (1838–1905) — знаменитый английский актер и режиссер, управлявший одно время театром "Лицеум" (1878–1903)

^[28] Три Герберт Бирбом (1853–1917) — английский актер, антрепренер, режиссер

^[29] «Анна из пяти городов» — роман Арнольда Беннета (1867–1931)

^[30] Паупер — человек, лишенный средств к существованию.

^[31] Злые Щели — место в преисподней, название круга восьмого в дантовском аде и у Мильтона в поэме «Потерянный рай».

^[32] Талиесин — легендарный кельтский поэт, певец, бард

^[33] Мабиногион — книга старинных кельтских сказок и преданий