Пьер Безухов

Образ Пьера - центральный во всей образной системе романа. И прежде всего потому, что именно он был в центре сюжета первоначального замысла книги о декабристе, вернувшемся из ссылки. И как бы ни изменялся, как бы ни переплавлялся в мыслях автора герой того сюжета, какие-то основополагающие черты в нем не могли не остаться.

Он появляется на первых же страницах "Войны и мира" - в салоне Анны Павловны Шерер. Молодой человек, нелепый и непривлекательный: "толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками". Огромный и неуклюжий, он никак не вяжется с изящной обстановкой салона, смущает и шокирует окружающих. Но не только - он и внушает страх. Анну Павловну страшит взгляд юноши, хотя он по ка совсем не граф Безухов, а всего лишь "мсье Пьер" - бастард, незаконнорожденный сын русского вельможи; и в салоне фрейлины Шерер его принимают лишь "на всякий случай": а вдруг да граф Кирилл официально признает сынка...

Пьер воспитывался в Париже, но не умеет вести себя в обществе, точно из деревни приехал! Лишь позже мы поймем, что непосредственность, искренность, горячность - сущностные черты Пьера, никакой нивелировке ни в каком обществе не поддающиеся. Ничто и никогда не заставит его изменить себя, жить по общей усредненной норме, вести бессмысленные разговоры для светского времяпрепровождения.

На фоне всех остальных героев романа Пьер уникален еще и тем, что за ним единственным нет никого. Пьер изначально лишен семьи, он начинается с себя. Все, что составляет сущность личности этого героя, отражает не характерные черты его рода, а общие черты народного характера. За ним никто не стоит - и угадывается сама Россия начала века: преклоняющаяся перед Западом, особенно перед Францией,- и воюющая с ней; то робко, то пристально вглядывающаяся в темную, еще совсем не разгаданную массу крестьянства; презирающая самое себя -и приписывающая себе удел нации богоносцев... Именно потому Пьеру дано будет в эпилоге романа создать истинно идеальную семью (зерно и оплот нации, по убеждению Толстого), сочетающую лучшие черты Болконских и Ростовых, помноженные на его, Пьера, личность и духовный опыт.

Как и все любимые герои Толстого, Пьер пройдет свой путь "от! Наполеона к Кутузову", научится узнавать и изживать в себе наполеоновские устремления. Путь Пьера отмечен не меньшими ошибками и заблуждениями, чем путь князя Андрея. Более того, Толстой подчеркивает параллелизм их судеб: у обоих ранний нелепый брак, принесший многие мучения, измена любимой, вторая любовь - истинная и одухотворенная; увлечение фигурой Наполеона; моменты самовозвеличения и самоуничижения. Это, разумеется, неслучайно. Одни идейно-нравственные законы в своем развитии формируют жизненный путь Пьера и князя Андрея.

Первой трагической ошибкой Пьера стал брак с Элен. Автор подробно повествует о всех хитростях семьи Курагиных, добивавшихся и добившихся этой свадьбы. О том, как завлекали развратные Элен и князь Василий наивного Пьера, как вовремя прибежали с иконой благословлять - и вырвали у упорствующего жениха предложение, какую недостойную игру затеяли с ним фрейлина Шерер и ее кружок. И, описав все это, Толстой пристально всматривается в несчастного Пьера: как он воспринимает случившееся, кого обвинит в своем нелепом браке? И Пьер одерживает свою первую победу: он обвиняет себя. Не безнравственных людей, сыгравших на его молодой неопытности, а себя, ничего не сумевшего им противопоставить. Это не имеет ничего общего ни с сусальным "всепрощением", ни с поздними масонским стремлениями Пьера. Духовная установка Пьера изначально опирается на принцип истинной нравственности: прежде всего суди самого себя.

Вторым серьезнейшим испытанием станет для Пьера неожиданная дуэль. Оскорбленный Долоховым, он бросает вызов и оказывается вновь вовлеченным в чужую и чуждую игру. Казалось бы, исход дуэли - торжество справедливости: впервые взяв в руки пистолет Пьер нечаянно попадает в своего обидчика. Пьер переживает глубокий душевный кризис. Кризис, переживаемый Пьером, - это и сильное недовольство собой, и связанное с этим желание изменить свою жизнь, построить ее на новых, добрых началах.

Разорвав с женой, Пьер, по пути в Петербург, в Торжке, дожидаясь на станции лошадей, лежит на кожаном диване и думает: "...А я стрелял в Долохова за то, что счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что считали преступником; а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что-то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить и что такое я..."

Теперешний ужас Пьера перед пролитой им кровью отличается от благодушного одобрения убийству, высказанного им в салоне Анны Шерер, в беседе о Наполеоне и казненном герцоге Энгиенском! Торжок стал для Пьера его Аустерлицем, на этой почтовой станции он отрекся от раннего своего нравственного бонапартизма и возжаждал нового пути. Этот путь указал ему масон Баздеев.

Отметим здесь еще одно: важнейшую черту, отличающую Пьера от князя Андрея. Князь Андрей, увлекаясь кумирами, не ищет духовного наставника: эту роль играет его отец, и играет блистательно. Сирота Пьер переполнен безадресным сыновним чувством, он постоянно ищет духовного руководителя. Именно так относится он сначала к князю Андрею, затем к Баздееву, к Платону Каратаеву. Он весь открыт духовному наставничеству, ищет его: и это один из самых мощных факторов формирования и проявления личности Пьера.

Обращение Пьера к "Обществу вольных каменщиков", к масонам понятно: известно, что через масонство прошли почти все декабристы. И искали они в масонстве того же, что и Пьер - нравственного очищения.

Судьбу Пьера Лев Толстой выстраивает как цепь нелогических закономерностей. Закономерностей исторических. Не будучи военным, он едет на Бородинское поле - ибо исторически для победы необходимо духовное участие всех, кому дорого Отечество (и Толстой заставит нас увидеть это сражение глазами Пьера: ибо ему видится не хитросплетение диспозиций, но сокровенный смысл происходящего, его нравственная основа). Пьер останется в Москве, чтобы убить Наполеона - и спасет девочку, и пробудит в настоящем убийце Даву - человека. И, наконец, в плену, лишенный свободы, обретет путь к свободе внутренней, причастится к народной правде и к народной морали.

Встреча с Платоном Каратаевым, носителем народной правды, -эпоха в жизни Пьера. Как и Баздеев, Каратаев войдет в его жизнь духовным учителем. Однако вся внутренняя энергия личности Пьера, весь строй его души таковы, что, с радостью принимая предлагаемый опыт и жизненную концепцию своих учителей, он не подчиняется им, но, обогащенный, идет дальше - своим путем. И этот путь", по мнению Толстого, единственно возможен для истинно нравственного человека.