Освобожденный любовник

Братство Черного Кинжала – 5

Дж. Р. Уорд

Братство Черного Кинжала

Книга 5

«Освобожденный любовник»

Перевод: РыжаяАня, Naoma При участии WANDERER, Долгая Катя, Kassy658 Редактура: Tor_watt, Milochka, Энтентеева Нина, Alina[vkontakte.ru/club14757241 – Rutracker]

Огромная благодарность всем читателям «Братства Черного Кинжала», а также поклонникам с форума.

Большое спасибо:

Карен Солем, Кейре Сезаре, Клэр Зион, Кэйре Уэлш.

Спасибо вам, Дорин и Энжи, за то, что позаботились обо мне – и спасибо S‑Byte и Venture за то, что сделали по доброте душевной.

Как всегда, спасибо моему исполнительному комитету:

Сью Графтон, доктору Джессике Андерсон, Бэтси Воган и моему Партнеру.

И спасибо несравненной Сюзанне Брокманн.

DLB – знаешь что? Твоя мамочка любит тебя.

NTM – как всегда, с любовью и уважением. Хотя ты и так знаешь.

И должна сказать, что ничего бы не получилось без: моего любимого мужа, который всегда был рядом, моей замечательной мамы, которая была со мной с… хм, да, с самого начала; моей семьи (по крови и по выбору); и дорогих друзей.

Пролог

Гринвичская дневная школа

Гринвич, штат Коннектикут

Двадцать лет назад

– Просто возьми его, Джейн.

Джейн Уиткоум схватила рюкзак.

– Но ведь ты придешь, да?

– Я же сказала тебе сегодня утром. Да.

– Хорошо. – Джейн смотрела, как ее подруга удаляется прочь по тротуару, пока не просигналил гудок. Поправив куртку, она расправила плечи и повернулась к Мерседесу. Ее мать смотрела из водительского окна, с нахмуренными бровями. Нахмурив брови, ее мать смотрела из водительского окна.

Джейн перебежала улицу, беспокоясь о том, что спортивный рюкзак с контрабандой создавал слишком много шума. Она запрыгнула на заднее сиденье, и спрятала его у ног. Автомобиль тронулся с места прежде, чем она закрыла дверь.

– Твой отец возвращается домой сегодня вечером.

– Что? – Джейн поправила очки выше на нос. – Когда?

– Сегодня вечером. Так что боюсь…

– Нет! Ты же обещала!

Ее мать оглянулась через плечо.

– Прошу прощения, юная леди?

Джейн взорвалась.

– Ты обещала мне на тринадцатилетние. Кэти и Люси собирались…

– Я уже позвонила их мамам.

Джейн откинулась на сиденье.

Ее мать посмотрела в зеркало заднего вида.

– Убери это выражение со своего лица, спасибо. Ты считаешь себя важней своего отца? Разве нет?

– Конечно же, нет. Он – Бог.

Мерседес, накренившись, свернул на обочину, и завизжали тормоза. Ее мать резко обернулась, подняла руку и замерла в такой позе, ее рука дрожала.

Джейн отпрянула назад в ужасе.

Через мгновенье мать обуздала свой гнев и отвернулась, поправляя идеально гладкие волосы уверенной, как бурлящая вода, рукой.

– Ты… ты не присоединишься к нам сегодня за ужином. А твой торт будет выброшен.

Машина снова возобновила движение.

Джейн вытерла щеки и посмотрела вниз, на рюкзак. У нее никогда не было пижамной вечеринки. Она вымаливала ее месяцами.

Провалилось. Теперь все провалилось.

Дорога домой прошла в молчании, а когда Мерседес заехал в гараж, мать Джейн вышла из машины и, не оглядываясь, вошла в дом.

– Ты знаешь куда идти, – все, что она сказала.

Джейн осталась в машине, пытаясь собраться с мыслями. Потом она подхватила рюкзак и книги, и поплелась через кухню. Их повар Ричард, склонившись над мусорной корзиной, выбрасывал с блюда торт, украшенный белой глазурью и красно‑желтыми цветами.

Она ничего не произнесла из‑за кома в горле. А Ричард ничего не сказал, потому что не любил ее. Он не любил никого, кроме Ханны.

Джейн направилась из кухни в гостиную. Она не хотела столкнуться со своей младшей сестрой, и молилась, чтобы Ханна оставалась в постели. Утром она плохо себя чувствовала – возможно, потому, что должна была сдавать сочинение.

На пути к лестнице Джейн обнаружила в гостиной мать.

Диванные подушки. Снова.

Ее мать все еще была в бледно‑голубом шерстяном пальто, в руке держала шелковый шарф, и без сомнений, она останется в таком виде, пока не удовлетворится внешним видом подушек. Что может занять какое‑то время. Стандарт, в соответствии с которым оценивались вещи, был тем же, что и для волос: идеальная гладкость.

Джейн побрела в свою комнату. Оставалось надеяться, что отец приедет после ужина. Он в любом случае узнает о ее наказании, но ему хотя бы не придется смотреть на пустующий стул. Как и ее мать, он ненавидел все, что выбивалось из установленного порядка, а отсутствие Джейн за столом было возмутительным нарушением правил.

Продолжительность его нотаций окажется длиннее, потому что будет включать и то, как она посмела оскорбить семью своим отсутствием за трапезой, и грубость по отношению к матери.

Светло‑желтая комната Джейн была под стать всему дому: такая же прилизанная, как волосы, диванные подушки или манера речи. Ничего лишнего. Все в стиле застывшей безупречности, которую можно встретить в журналах по домашнему дизайну.

Не вписывалась только Ханна.

Рюкзак с контрабандой полетел в шкаф, прямо на ряды мокасин и туфель с ремешками; потом Джейн переоделась из школьной формы во фланелевую сорочку. Не было смысла одевать что‑то красивое. Она никуда не собиралась.

Джейн положила стопку книг на стол. Ей нужно выполнить домашнее по английскому. Алгебре. Французскому.

Она бросила взгляд на прикроватную тумбочку. Ее ждала «Тысяча и одна ночь».

Она не могла придумать лучшего способа, как провести время своего наказания, но первым делом домашнее задание. Придется. Иначе она будет чувствовать себя слишком виноватой.

Два часа спустя Джейн сидела на кровати с «Ночью» на коленях, когда открылась дверь, и показалась голова Ханны. Ее вьющиеся рыжие волосы были семейной аномалией. Все остальные были светловолосыми.

– Я принесла тебе поесть.

Джейн привстала, беспокоясь за свою младшую сестру.

– У тебя будут неприятности.

– Нет, не будут. – Ханна быстро проскользнула в комнату, у нее в руке была корзинка с льняной салфеткой, бутербродом, яблоком и печеньями.

– Ричард дал мне это, чтобы я перекусила на ночь.

– А как же ты?

– Я не голодна. Держи.

– Спасибо, Ханн. – Джейн взяла корзинку, когда Ханна устроилась в изножье кровати.

– Так что ты натворила?

Джейн покачала головой и откусила бутерброд с ростбифом.

– Я поссорилась с мамой.

– Из‑за того, что у тебя не будет вечеринки?

– Ага.

– Ну… у меня есть чем тебя развеселить. – Ханна положила на одеяло свернутый лист цветного картона. – С днем рождения!

Джейн посмотрела на открытку и пару раз быстро моргнула.

– Ханн… спасибо.

– Не грусти, я с тобой. Посмотри на открытку! Я сделала ее для тебя.

На лицевой стороне, неумелой рукой сестры были нарисованы две фигуры. Одна со светлыми прямыми волосами и словом «Джейн» под ней. Другая – с рыжими вьющимися волосами и именем «Ханна» внизу. Они держались за руки, на лицах сияли улыбки.

Джейн собиралась открыть ее, и в этот момент фары осветили дом и машина въехала на подъездную дорожку.

– Папа дома, – прошипела Джейн. – Тебе лучше уйти отсюда.

Ханна не казалась обеспокоенной, как обычно, возможно потому, что плохо себя чувствовала. А может, она отвлеклась на… что ее там обычно отвлекает. Она вечно витает в облаках, может, поэтому все время ходит счастливая.

– Ханн, правда, иди уже.

– Хорошо. Но мне действительно жаль, что твою вечеринку отменили. – Ханна поплелась к двери.

– Эй, Ханн. Мне нравится моя открытка.

– Ты не заглянула внутрь.

– Это и не нужно. Она мне нравится, потому что ее сделала ты.

На лице Ханны расплылась одна из ее изумительных улыбок, которая напоминала Джейн о солнечных деньках.

– Она о нас с тобой.

Когда дверь захлопнулась, Джейн услышала голоса родителей, доносящиеся из холла. В спешке дожевав закуску Ханны, она спрятала корзину в складках штор рядом с кроватью, и подошла к стопке книг. Джейн взяла «Записки Пиквикского клуба» Диккенса с собой в кровать. Она подумала, что если будет заниматься учебой, когда войдет отец, то заработает несколько очков в свою пользу.

Ее родители поднялись наверх час спустя, и она напряглась в ожидании отцовского стука. Он не постучал.

И это было странно. В плане контроля он был точен как часы, и его предсказуемость странным образом успокаивала ее, пусть она и не любила иметь с ним дело.

Она отложила «Записки» в сторону, выключила свет и спрятала ноги под отделанное рюшами одеяло. Но она не могла уснуть в колыбели своей кровати, и в конце концов, услышала, как старинные напольные часы на лестничной площадке пробили двенадцать раз.

Полночь.

Выскользнув из кровати, она подошла к шкафу, достала контрабандный рюкзак и расстегнула его. Выпавшая из него спиритическая доска приземлилась на пол и раскрылась. Она подхватила ее, поморщившись, будто та могла сломаться или что‑то в этом роде, затем взяла указатель‑бегунок.

Они с подругами с нетерпением ждали, когда же смогут сыграть в нее, потому что все хотели узнать за кого выйдут замуж. Джейн нравился мальчик по имени Виктор Браун, с которым она занималась на математике. На днях они немного поболтали, и она правда верила, что они могли бы стать парой. Загвоздка в том, что она не знала, что он к ней чувствует. Может, она нравилась ему только потому, что давала списывать.

Джейн разложила доску на кровати, положила руки на бегунок и глубоко вдохнула.

– Как зовут мальчика, за которого я выйду замуж?

Она не ждала, что указатель начнет двигаться. Он и не двинулся.

Спустя несколько попыток, Джейн разочарованно откинулась назад. Через минуту она постучала по стене над изголовьем кровати. Ее сестра постучала в ответ, и чуть позже Ханна пробралась в комнату. Когда она заметила игру, то в восхищении запрыгнула на кровать, подбрасывая в воздух указатель.

– Как в нее играть?

– Шшш! – Боже, если их поймают за этим, то посадят под домашний арест. Навечно.

– Прости. – Ханна подогнула ноги и держала их так, чтобы не болтались. – Так, как в нее…

– Ты задаешь вопрос, а доска отвечает.

– Что мы можем спросить?

– За кого выйдем замуж. – Хорошо, сейчас Джейн занервничала. А что, если это не Виктор? – Начнем с тебя. Положи кончики пальцев на бегунок, но не толкай его. Просто… да, вот так. Хорошо… За кого выйдет замуж Ханна?

Бегунок не сдвинулся. Даже после того, как Джейн повторила вопрос.

– Она сломана, – отодвинувшись, сказала Ханна.

– Давай попробуем другой вопрос. Положи руки назад. – Джейн глубоко вздохнула. – За кого я выйду замуж?

Указатель со скрипом начал двигаться по доске. Когда бегунок остановился на букве «В», Джейн задрожала. С бьющимся в горле сердцем, Джейн наблюдала, как он двигается к букве «И».

– Это Виктор! – воскликнула Ханна. – Это Виктор. Ты выйдешь замуж за Виктора!

Джейн даже не потрудилась шикнуть на сестру. Слишком хорошо, чтобы быть …

Указатель остановился на букве «Ш». «Ш»?

– Это ошибка, – сказала Джейн. – Должно быть какая‑то ошибка…

– Не останавливайся. Давай посмотрим, кто это.

Но если это не Виктор, то она даже и не знала. И у какого мальчика могло быть имя Виш…

Джейн старалась перенаправить указатель, но он настойчиво двигался к «Е». И остановился на «С».

«ВИШЕС».

Страх сковал грудь девочки.

– Я же сказала, она сломана, – прошептала Ханна. – Кого назовут Вишесом?

Джейн, не глядя на доску, откинулась назад, на подушки. Это худший день рождения в ее жизни.

– Может, следует попробовать еще, – предложила Ханна. Когда Джейн замешкалась, она нахмурилась. – Давай, я тоже хочу ответы. Так будет справедливо.

Они снова положили руки на указатель.

– Что я получу на рождество? – Спросила Ханна.

Указатель не сдвинулся.

– Попробуй вопрос, ответом на который будет «да» или «нет», – сказала Джейн, под впечатлением от полученного имени. – Возможно, доска не может отвечать по буквам.

– Я получу что‑нибудь на Рождество? – спросила Ханна.

Указатель заскрипел.

– Надеюсь, это лошадь, – прошептала Ханна, когда указатель сделал круг. – Нужно было так и спросить.

Бегунок показал «нет»

Они вдвоем уставились на него.

Ханна обхватила себя руками.

– Я хочу получить подарки.

– Это просто игра, – сказала Джейн, закрывая доску. – К тому же, она на самом деле сломана. Я уронила ее.

– Я хочу подарки.

Джейн потянулась и обняла сестру.

– Ханн, не волнуйся насчет этой глупой доски. Я всегда дарю тебе что‑нибудь на Рождество.

Позже, когда сестра ушла, Джейн забралась обратно в постель.

Глупая доска. Глупый день рождения. Все глупое.

Закрыв глаза, она вспомнила, что так и не посмотрела открытку сестры. Она снова включила свет и взяла открытку с прикроватной тумбочки. Внутри было написано: Мы всегда будем держаться за руки! Я люблю тебя! Ханна.

Ответ насчет Рождества был дурацким. Все любили Ханну и дарили ей подарки. Блин, порой она даже имела власть над их отцом, чего не мог сделать никто. Конечно, она много чего получит.

Глупая доска…

Через какое‑то время Джейн уснула. Должна была, потому что ее разбудила Ханна.

– Ты в порядке? – вскочив, спросила Джейн. Ее сестра стояла у кровати во фланелевой ночнушке, со странным выражением на лице.

– Мне нужно идти. – Грустно произнесла Ханна.

– В ванну? Тебя тошнит? – Джейн скинула покрывала. – Я пойду с тобой…

– Ты не можешь. – Ханна вздохнула. – Мне нужно идти.

– Ну, когда ты закончишь со своими делами, то сможешь вернуться и поспать, сколько захочешь.

Ханна посмотрела на дверь.

– Мне страшно.

– Болеть – очень страшно. Но я всегда буду рядом.

– Мне пора. – Когда Ханна обернулась, она выглядела… как‑то взрослее. Ничего общего с десятилетней девочкой. – Я постараюсь вернуться. Изо всех сил.

– Хм… хорошо. – Может, у ее сестры была простуда или что‑то в этом роде? – Хочешь разбудить маму?

Ханна покачала головой.

– Я просто хотела тебя проведать. Возвращайся ко сну.

Когда Ханна ушла, Джейн рухнула на подушки. Она захотела встать и проверить свою сестру в ванной, но сон завладел ею прежде, чем она могла последовать импульсу.

Следующим утром Джейн проснулась от стука тяжелых шагов в коридоре. Сначала она решила, что кто‑то что‑то уронил и запачкал ковер, кресло или покрывало. Но потом с подъездной дорожки донеслась сирена скорой помощи.

Джейн вскочила с кровати, посмотрела в окно, затем высунула голову в коридор. Ее отец говорил с кем‑то внизу, а дверь в комнату Ханны была открыта.

Джейн прошла на цыпочках по восточному ковру, думая о том, что обычно ее сестра не вставала в такую рань по субботам. Она, должно быть, действительно заболела.

Джейн замерла в дверном проеме. Ханна неподвижно лежала на кровати, глаза устремились в потолок, а кожа была белой как чистые белоснежные простыни, на которых она лежала.

Она не моргала.

В противоположном углу комнаты, как можно дальше от Ханны, сидела ее мать на стуле у окна. Ее халат цвета слоновой кости собрался складками на полу.

– Возвращайся в кровать. Сейчас же.

Джейн бросилась в свою комнату. Прежде чем закрыть дверь, она увидела, как отец поднимается по лестнице с двумя мужчинами в темно‑синей униформе. Он разговаривал с мужчинами, и она услышала «врожденный что‑то там сердца».

Джейн запрыгнула в кровать и укрылась с головой. Дрожа в темноте, она чувствовала себя очень маленькой и напуганной.

Доска оказалась права. Ханна не получила подарки на Рождество и не вышла замуж.

Но младшая сестра Джейн сдержала обещание. Она вернулась.