Глава 80

На палубе «Мендация» Лэнгдон, ухватившись за поручень из полированного тика, встал как мог твердо и постарался отдышаться. Над морем воздух был прохладней, и рев низко пролетающих авиалайнеров подсказывал ему, что они приближаются к венецианскому аэропорту.

Мне есть что рассказать вам про мисс Брукс.

Стоя около него у поручня, шеф и доктор Сински приглядывались к нему, но молчали, давая ему время прийти в себя. То, что они рассказали ему внизу, настолько ошеломило и огорчило его, что Сински вывела его на палубу подышать.

Морской воздух бодрил, но в голове у Лэнгдона не прояснялось. Максимум, что он мог, – это смотреть пустым взглядом на бурлящий кильватерный след судна и пытаться отыскать в только что услышанном хоть каплю логики.

По словам шефа, Сиена Брукс и Бертран Зобрист не один год были любовниками. Они вместе активно участвовали в некоем подпольном трансгуманистическом движении. Ее полное имя – Фелисити Сиена Брукс, но она также использовала кодовое имя ФС‑2080: два первых инициала плюс год, когда ей должно исполниться сто лет.

В голове не укладывается!

– Я познакомился с Сиеной Брукс по другим каналам, – сказал Лэнгдону шеф, – и я ей доверял. Поэтому, когда она в прошлом году пришла ко мне и предложила встретиться с богатым потенциальным клиентом, я согласился. Оказалось, что это Бертран Зобрист. Он нанял меня обеспечить ему убежище для тайной работы над неким «шедевром». Я подумал, что он разрабатывает какую‑то новую технологию и ищет защиты от пиратства… или, может быть, занимается передовыми генетическими исследованиями, которые нарушают этические правила, установленные ВОЗ… Я не задавал ему вопросов, но, поверьте, я и вообразить не мог, что он создает… новую чуму.

Лэнгдон мог только кивать… тупо и ошарашенно.

– Зобрист был без ума от Данте, – продолжал шеф, – и потому решил, что будет скрываться во Флоренции. Моя организация предоставила ему в этом городе все, в чем он нуждался: тайную лабораторию с жилым помещением, фальшивые имена и подпольные средства связи, у него был личный помощник, который ведал его безопасностью и обеспечивал его всем необходимым, включая еду. Зобрист никогда не пользовался своими кредитными картами и не появлялся на публике, поэтому выследить его было невозможно. Мы даже снабдили его средствами изменения внешности, фальшивыми именами и альтернативными документами для тайных поездок. – Он помолчал. – Чем он явно воспользовался, чтобы поместить там, где он хотел, мешок из солюблона.

Сински резко выдохнула, не скрывая досады.

– ВОЗ с прошлого года пыталась вести за ним слежку, но он как будто исчез с лица земли.

– Даже Сиена не знала, где он, – сказал шеф.

– Что‑что, простите? – Лэнгдон поднял глаза и сглотнул, избавляясь от кома в горле. – Вы, кажется, сказали, что они были любовниками.

– Да, но он резко все обрубил, когда ушел в подполье. Хотя направила его к нам именно Сиена, моя сделка с ним предполагала, что он скроется с нашей помощью от всех на свете, включая Сиену. Судя по всему, уйдя в подполье, он послал ей прощальное письмо, где написал, что очень болен, что жить ему осталось около года и он не хочет, чтобы она видела, как он угасает.

Зобрист бросил Сиену?

– Сиена пыталась связаться со мной, чтобы получить сведения о нем, – сказал шеф, – но я не отвечал на ее звонки. Желание клиента было для меня превыше всего.

– Две недели назад, – продолжила Сински, – Зобрист пришел в банк во Флоренции и анонимно арендовал сейфовую ячейку. После его ухода к нам поступили сведения, что установленная в банке новая система распознавания лиц идентифицировала его как Бертрана Зобриста, хоть он и изменил внешность. Мои люди вылетели во Флоренцию и за неделю нашли его убежище. Там никого не было, но мы обнаружили свидетельства того, что он создал некий чрезвычайно заразный патоген и спрятал где‑то в другом месте.

Несколько секунд она молчала.

– Мы бросили на поиски Зобриста все силы. На следующее утро мы перед рассветом засекли его на набережной Арно и немедленно бросились в погоню. И тогда он забрался на Бадию, прыгнул и разбился насмерть.

– Вполне возможно, он так и так собирался это сделать, – добавил шеф. – Он был убежден, что ему недолго осталось жить.

– Как выяснилось, – сказала Сински, – Сиена тоже его искала. Каким‑то образом она узнала, что наша группа вылетела во Флоренцию, и села нам на хвост, предполагая, что мы его выследим. К сожалению, она увидела прыжок Зобриста своими глазами, – вздохнула Сински. – Можно себе представить, какая это травма: видеть, как кончает с собой твой возлюбленный и наставник.

До Лэнгдона, чувствовавшего себя больным, с трудом доходил смысл того, что он слышал. Единственным человеком во всей этой истории, кому он доверял, была Сиена, и теперь они ему твердят, что она не то, чем себя изображала? Нет, что бы ему ни говорили, он не мог поверить, что Сиена разделяла стремление Зобриста создать новую чуму.

Или все же…

Убили бы вы, спросила его Сиена, половину населения сегодня, чтобы спасти наш вид от вымирания?

Лэнгдон похолодел.

– Когда Зобриста не стало, – рассказывала дальше Сински, – я употребила свое влияние, чтобы банк согласился открыть его сейфовую ячейку. Зобрист надо мной подшутил: оставил там письмо, адресованное мне… и странное маленькое устройство.

– Проектор, – догадался Лэнгдон.

– Именно. В письме он выразил желание, чтобы я первой побывала в эпицентре, который можно отыскать только с помощью его «Карты ада».

У Лэнгдона возникла перед глазами измененная картина Боттичелли, которую высвечивал крохотный проектор.

– Зобрист, – добавил шеф, – поручил мне доставить доктору Сински содержимое ячейки, но лишь после завтрашнего утра.

Когда мы узнали, что доктор Сински забрала содержимое раньше, мы запаниковали и начали действовать: старались завладеть тем, что он оставил, чтобы исполнить желание клиента в точности.

Сински посмотрела на Лэнгдона.

– Я не надеялась разобраться в карте вовремя и поэтому подключила вас. Помните вы сейчас про это хоть что‑нибудь?

Лэнгдон покачал головой.

– Мы тихо переправили вас во Флоренцию, и там вы договорились о встрече с человеком, на помощь которого рассчитывали.

С Иньяцио Бузони.

– Вы встретились с ним вчера вечером, – продолжила Сински, – а потом исчезли. Мы думали, что с вами что‑то случилось.

– И были правы, – сказал шеф. – С вами действительно кое‑что случилось. Стремясь получить проектор, мы поручили Вайенте, нашему агенту, после прилета во Флоренцию сесть вам на хвост. Но где‑то в районе площади Синьории она вас потеряла. – Он нахмурился. – Это была критическая ошибка. И Вайента имела наглость взвалить вину на птицу.

– На птицу?

– Голубь, видите ли, проворковал. По словам Вайенты, позиция у нее была идеальная, она наблюдала за вами из темной ниши, но тут подошли несколько туристов. Она сказала: вдруг под окном над ее головой громко проворковал голубь, туристы из‑за этого остановились и заперли Вайенту в нише. Когда она смогла опять скрытно выйти в переулок, вас уже не было. – Он с отвращением покачал головой. – В общем, потеряла вас на несколько часов. Потом все‑таки нашла – но теперь с вами был еще один человек.

Иньяцио, подумал Лэнгдон. Вероятно, мы с ним выходили в тот момент из палаццо Веккьо с маской.

– Она успешно следовала за вами в направлении площади делла Синьория, но потом, судя по всему, вы с ним увидели ее и пустились бежать: один в одну сторону, другой в другую.

Похоже на правду, подумал Лэнгдон. Иньяцио унес маску и спрятал в баптистерии, а потом у него не выдержало сердце.

– И тут Вайента допустила ужасную ошибку, – сказал шеф.

– Выстрелила мне в голову?

– Нет, слишком рано обнаружила себя. Притащила вас на допрос, хотя вы ничего еще толком не знали. Нам надо было выяснить, расшифровали ли вы карту, сообщили ли доктору Сински то, что она хотела знать. Вы наотрез отказались что‑либо говорить. Заявили, что скорее умрете.

Я же искал источник смертельной инфекции! И вероятно, подумал, что вас наняли добыть биологическое оружие!

Мощные двигатели судна внезапно дали задний ход, замедляя его движение на подходе к дебаркадеру при аэропорте. На отдалении Лэнгдон увидел невзрачный корпус транспортного самолета «C‑130», стоящего под заправкой. Надпись на фюзеляже гласила: ВСЕМИРНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ.

Появился Брюдер, лицо у него было мрачное.

– Выясняется, что единственная группа реагирования, отвечающая требованиям и способная прибыть туда не позже чем через пять часов, – это мы. То есть помощи ждать неоткуда.

У Сински опустились плечи.

– Координация с местными властями?

На лице у Брюдера выразилось сомнение.

– Я считаю, пока не надо. Точного местоположения мы сейчас не знаем, поэтому что они могут сделать? К тому же операция по локализации инфекции требует профессиональной подготовки, которой у них и близко нет, так что они могут скорее навредить, чем помочь.

– Primum non nocere, – кивнув, тихо произнесла Сински по‑латыни основное правило медицинской этики: прежде всего – не навреди.

– И напоследок, – сказал Брюдер. – О Сиене Брукс пока ничего. – Он перевел взгляд на шефа. – Вы не знаете, связана ли Сиена в Венеции с кем‑либо, кто может ей помочь?

– Я бы не удивился, – ответил шеф. – У Зобриста всюду есть последователи, и, насколько я знаю Сиену, она употребит все доступные средства, чтобы выполнить задачу, которую себе поставила.

– Ее нельзя выпускать из Венеции, – сказала Сински. – Мы понятия не имеем, в каком состоянии сейчас этот мешок из солюблона. Если кто‑нибудь его обнаружит, легкого прикосновения скорее всего хватит, чтобы пластик порвался и возбудитель инфекции попал в воду.

Наступило молчание: все вполне сознавали тяжесть ситуации.

– Боюсь, у меня тоже плохая новость, – сказал Лэнгдон. – Этот самый мусейон премудрости… – Он сделал паузу. – Сиене известно, где он находится. Она знает, куда мы направляемся.

– Как так?! – Сински в тревоге повысила голос. – Вы же говорили, вы не успели ей сообщить, к чему пришли! Сказали ей только, что вы не в той стране!

– Да, – промолвил Лэнгдон, – но она знала, что мы ищем место, где похоронен Энрико Дандоло. Чтобы выяснить, где его гробница, достаточно потратить пару минут на поиск в Интернете. А когда она до нее доберется… растворяющийся мешок оттуда явно недалеко. В стихотворении сказано, что журчание текущей воды должно привести в подземный дворец.

– Черт! – вырвалось у Брюдера, и он в бешенстве удалился.

– Опередить нас там она никак не сможет, – заметил шеф. – Мы стартуем раньше.

Сински тяжело вздохнула.

– Я не так в этом уверена. Самолет у нас небыстрый, а Сиена Брукс, похоже, способна на многое.

Когда «Мендаций» причалил, Лэнгдон поймал себя на том, что испытывает беспокойство, глядя на неуклюжий «C‑130» на взлетной полосе. Он выглядел малопригодным для полетов, и в нем не было иллюминаторов. Неужели я на нем прилетел? Лэнгдон совершенно этого не помнил.

То ли из‑за покачивания плавучей пристани, то ли из‑за нараставшего предчувствия, что в самолете разыграется клаустрофобия, Лэнгдон вдруг ощутил прилив тошноты. Он повернулся к Сински.

– Я не уверен, что хорошо перенесу полет.

– Все будет нормально, – заверила она его. – Вам, конечно, сегодня туго пришлось, к тому же у вас наверняка есть токсины в организме.

– Токсины? – Лэнгдон невольно сделал шаг назад. – О чем вы говорите?

Сински отвела взгляд: она явно сказала больше, чем хотела.

– Простите меня, профессор. К сожалению, ваше медицинское состояние, как я только что узнала, несколько сложнее, чем банальное ранение головы.

Лэнгдона пронзил страх: ему представилось темное пятно на груди Ферриса, лежащего на полу базилики.

– Что со мной не так? – настойчиво спросил Лэнгдон.

Сински заколебалась – похоже, не знала, как лучше отвечать.

– Давайте сначала сядем в самолет.