Как опасно быть в гуще событий

«Эй, блондинчик! Тяни соломинку!» - кричат мне. Мы выбираем места для игры в «мартышку». При игре в мартышку двое стоят друг против друга и перекидываются мячом, а «мартышка» посредине пытается этот мяч перехватить.

Основная масса денег, вкладываемых в рискованные операции, проходит через руки посредников. В моей индустрии этих посредников называют торговыми менеджерами. Ежегодно они получают от двух до четырех процентов активов. Это вроде бы немного, и клиентам нетрудно решиться прибегнуть к их услугам. Опыт этих посредников гарантирует, что они найдут отличного советника. Но после того, как этот отличный советник оберет вас до нитки, что останется?!

Решаясь на рискованные инвестиции, люди обычно стремятся так или иначе застраховаться. Их утешает мысль о том, что можно довериться авторитетному «вожаку». Столкнувшись с возможностью принять участие в торгах агрессивным портфелем ценных бумаг взаимного фонда, девять из десяти предпочтут продавать, а не покупать. Кому нужна компания, вложения которой на рынке не ценятся в десять миллионов раз дороже, чем размер докторского оклада? Однако если размеры фонда сертифицированы, если вам известен рейтинг, если вы располагаете информацией о прошлых сделках, то вкладывать деньги становится уже не так рискованно. Поэтому у многих возникает желание броситься в гущу событий. Я-не исключение. Я тоже боюсь покупать, когда рынок резко идет вверх, и продавать, когда происходит резкий спад. А затем, сориентировавшись в обстановке, когда скачок цен уже на излете, я, наоборот, горю жаждой деятельности. Часто я иду на компромисс: отдаю лимитированный заказ на куплю по цене ниже рыночной, когда какой-нибудь рынок терпит крах. На самом деле нет ничего хуже, чем такой компромисс. В половине случаев мне успевают перебежать дорогу последователи тенденций и прочие активные хеджеры. А в тех случаях, когда я вообще не отдаю заказ, происходит фантастический подъем цен.

Гэлтон узнал немало интересного о стадном поведении человека, когда путешествовал с быками по Африке. Как только сгущались сумерки, все быки бросались в свои загоны. Чтобы использовать быков для перевозки грузов, самое главное было найти для них вожака. Если одного быка отделяли от стада, он жестоко страдал до тех пор, пока не разыскивал стадо и не попадал снова «в гущу событий». Это, по крайней мере, было удобно для пастухов: они знали, что если вдали виден хотя бы один бык, то все стадо в полном порядке.

Гэлтон приходит к выводу, что «быки сбиваются в стадо именно потому, что не могут полагаться только на себя и верят в других». Этот принцип он переносит и на людей: «Подавляющее большинство людей от природы склонны избегать ответственности, которая связана с самостоятельной позицией и самостоятельной деятельностью. Они прислушиваются к «гласу народа» даже тогда, когда понимают, что этот «народ» - всего лишь сборище ничтожеств».

Стадный инстинкт объясняет в природе человека многое. И в игре на бирже он проявляется не в меньшей степени, чем в выборе лотерейных номеров. В лотереях концентрация заказов на популярные номера настолько велика, что если выигрыш все-таки попадает на один из них, то сумму его приходится делить почти до бесконечности.

Торговля «в гуще событий» - вернейший путь к катастрофе. Если вы идете в ногу с толпой, вы обречены на проигрыш. Разумеется, примыкая к большинству, вы получаете поддержку, «чувство локтя» и чувство собственной значимости. Но заодно повышается вероятность того, что вам достанется короткая соломинка.

Капитан держит в кулаке соломинки. На вид все они - одинаковой длины, но мы-то знаем, что одна - короткая. Я вытаскиваю среднюю соломинку. Разумеется, она - короче остальных. И вот я - «мартышка».

Вспоминая сейчас о детской игре в «мартышку», я замечаю, насколько она похожа на взрослые игры в период, когда вместо старых, просроченных облигаций выпускают новые. Немногочисленные профессионалы перекидываются между собой миллиардными суммами, а мелкие сошки вроде меня всякий раз вытаскивают короткую соломинку. Один из крупных правительственных дилеров взял за правило подавать фальшивые заявки, чтобы загонять рынок в угол в такие периоды. Иногда такие заявки подавали от имени моей фирмы без моего ведома. Однажды я крупно проиграл на короткой позиции, и отчасти в этом были повинны те самые фальшивые заявки. Представители регуляторных агентств явились в мой офис и самодовольно ухмыльнулись. Я с униженным видом начал распинаться перед ними, доказывая, что я ни в чем не виноват. Они удалились приговаривая на ходу: «Вот видите, какие мы честные и справедливые!» Когда я проигрывал на теннисных турнирах из-за того, что посылал мяч в середину корта, Арти всегда смеривал меня презрительным взглядом.

10 мая 1996 года я решил полагаться на себя. Ожидалось 0,5%-ное повышение PPI. При открытии торгов я отдал крупный заказ на куплю - и «сделал ноги», когда облигации и акции поднялись на один процент. Я всегда упрекаю своих коллег в бесхарактерности: они не решаются доходить до грани. А леди удача любит тех, кто рискует.

В наказание за проигрыш «мартышку» пропускали через «мясорубку». Старшие ребята недолюбливали меня и надевали медные кастеты. Когда я доходил до конца строя, моя задница покрывалась синяками.

Когда центральные банки играют против меня, я стараюсь дождаться момента, когда получит прибыль кто-нибудь, располагающий конфиденциальными сведениями. А затем - начинаю бороться изо всех сил, чтобы спастись от преследователей. Обычно по вечерам остаются только три основных «мясорубки»: Японский банк, Английский банк и Бундесбанк.

Центральные банки атаковали меня 15 августа 1995 года когда я держал короткую позицию по доллару против йены. «Победить их вам не удастся, но в ваших силах заставить их бояться вас», - сказал мне скромный бывший гарвардский босс в государственном казначействе США по поводу свитча [Свитч - осуществляемые центральными банками операции обмену национальной валюты на иностранную с обязательством обратного обмена. - Прим. пер.], который они устроили.

Оценив свои позиции и понимая, что это, возможно, конец, я взглянул на фотографию «Титаника». «Передай Сьюзен, что я играл до конца», - сказал я своему ассистенту Лопесу, повторяя предсмертные слова Бена Гуггенгейма, с которыми тот обратился к своим товарищам, когда нос корабля погрузился в воду. Правда, в отличие от Гуггенгейма, который сменил спортивную одежду на смокинг со словами: «Я хочу умереть джентльменом», - я в таких ситуациях предпочитаю свободную одежду, которая нигде не жмет и не заставляет потеть. Если бы я был пассажиром «Титаника», не сомневаюсь, что последние моменты своей жизни (усадив Сьюзен и детей в спасательную шлюпку) я посвятил бы совершенствованию в сквоше. На «Титанике» был корт для сквоша. Один из выживших в катастрофе рассказывал, что перед тем, как корабль затонул, он встретился с профессиональным игроком в сквош и заметил в чисто английской манере: «Полагаю, завтрашний урок нам следует отменить». Другие миллионеры до последнего момента сидели за карточным столом. Оркестр продолжал играть жизнерадостные песни и лишь напоследок исполнил прощальный гимн «Осень».